— Куда сэр? — лишь спросил он, выезжая из ворот поместья.
— Квартал ремесленников, наш старый дом.
Час поездки и я быстро выкопал два припасённых РС-100, а также аниматрон Кукольника, ожидающий своего часа. Конечно пришлось вскрыть все заначки с деньгами, поскольку они больше не были мне нужны, лучше эти деньги отдам вынужденным беженцам, которых сорвал с места своим поступком. Извозившись в земле и грязи, я наконец вернулся в машину, назвав следующий адрес.
— Это же военный аэродром сэр, — удивился Джон.
— Да, а где ещё мы угоним дирижабль? — я пожал плечами, вызвав у него ступор.
— Сэр вы уверены? Это государственное преступление, — хоть он и спорил, но машину вёл уверенно, видимо решив, что не слушаться меня будет иметь более худшие последствия.
— Я не принуждаю тебя, — тем не менее я решил предложить ему выбор, — довезёшь нас до туда, избавишься от машины и я дам тебе достаточно денег для беззаботной жизни дальше.
— Подумаю, — он благодарно кивнул головой.
Всё время до аэродрома все внутри парокара молчали, хотя я видел по глазам мамы и Марты, что у них было что у меня спросить.
До рассвета оставалось всего ничего, когда мы прибыли на место. Густой туман разливался по долине, закрывая обзор и не позволяя видеть ничего дальше десяти метров.
— «Отличная погода», — обрадовался я, выходя из парокара и помогая родным переносить вещи, ближе к проходной, где сразу насторожились дежурные солдаты, слыша шум.
— Сэр Рэджинальд, — Джон помог нам с вещами и затем остановился рядом со мной, — я не могу всё бросить, у меня тоже есть родные.
— Без проблем, — я протянул ему небольшой кожаный мешочек, битком забитый монетами по сто гиней, — спасибо за службу и помощь.
— Рад был знакомству сэр, — он без раздумий взял то, что заслужил, затем пожав мне руку сел в автомобиль и фыркнув паром, уехал прочь.
— Кто вы и что вам нужно — это военный объект, — пока я разговаривал с Джоном, прибывших со мной окружил вооружённый патруль.
Я походя, лишь одним движением руки опустошил их души ровно на тот объём, который вызывает шок и беспамятство, но не убивает. Шокированные взгляды родных пришлось прокомментировать, сказав, что они все живы, я не садист, чтобы сеять кругом лишь смерть. Они слегка успокоились, но всё же встречаемые то тут, тот там на пути лежащие тела, пугали их. Пришлось каждый раз заверять, что с ними всё в порядке, просто побудут без сознания какое-то время.
Я целеустремлённо вёл родных сначала по помещениям и казармам, затем через поле, где как я знал, всегда дежурит посыльный дирижабль, готовый в любой момент сорваться по приказу командования в путь.
— Кто вы, что вы тут делаете? — солдаты охраны едва успели задать вопрос, как тут же легли на холодную, влажную траву, прямо рядом с открытым входом.
Матрос дирижабля не успел даже испугаться, как я приказал его выйти и убрать трос с причальной мачты, чтобы взлёт прошёл гладко. Он попытался достать оружие, но демонстративно одетые при нём ярко-синие перчатки антианиманта, убавили его пыл. Я молча забрал и выкинул его оружие.
То же произошло и с остальным экипажем, его было всего два человека, поскольку скоростной дирижабль был небольшого размера, поэтому появившись в рубке, я уведомил капитана, что на время судно поступает в моё распоряжение и если они будут сотрудничать, никто не пострадает. Одного взгляда на мои перчатки и видимые из кабины неподвижно лежащие на земле тела солдат охраны, примирили его с этим фактом.
— Куда вы хотите лететь? — поинтересовался он, когда мы взлетели и стали набирать высоту.
Я молча показал точку на его карте.
— Мы не долетим, не хватит энергии в накопителях, — сразу категорично заявил он.
Занеся в кабину один и кожаных мешков, я вытряхнул оттуда припасённые накопители РС-100.
— А с этим?
Он с сожалением посмотрел на их полный заряд и кинул через плечо.
— Энтони, поставь эрэски в пустые слоты.
Мне пришлось последовать за матросом и проконтролировать, чтобы он выполнил распоряжение верно, вернувшись с ним обратно в кабину.
— Не хочу, чтобы на борту произошло непоправимого, — заметил я, обращаясь к оставшимся двум членам экипажа, при этом устало опускаясь на одно из пустых кресел, — поэтому пожалуйста оставайтесь оба в кабине под присмотром, если что нужно сделать по механизмам корабля, я сопровожу вас до нужного места. Повторюсь, неприятности мне не нужны.
— Нам тоже, — заверил меня капитан, и по его спокойной, целостной ауре я понял, что он сейчас не врал, что меня немного успокоило.
Три дня полёта в выбранном мной направлении, и вот ночью мы выгружаемся недалеко от небольшого приграничного городка с Республикой, прямо недалеко от прифронтовой полосы. Сгрузив все вещи, я извинился перед капитаном и они, не веря тому, что их отпустили, быстро стали поднимать латающий аппарат в воздух.
— Они ведь нас выдадут, — спросил у меня дедушка, провожая взлетающий дирижабль взглядом.
— Что ты предлагаешь, убить их? — поинтересовался я в ответ, на что мама и Марта тут же набросились на старика, говоря, как он мог о таком даже подумать. На словах я конечно же поддерживал их, только переживая в душе то, что оставил на душах улетевших людей метки со своей видоизменённой аурой, которая была ядовитой настолько, что буквально через полчаса убьёт их, отправляя дирижабль в неконтролируемое путешествие. Сказать об этом родным, я конечно не мог, поскольку видел их реакцию на вопрос дедушки.
— Что дальше? — поинтересовалась у меня мама, — и может расскажешь наконец, из-за чего вся эта суета?
Пришлось кратко пересказать всё что случилось, а также то, что если меня поймают и поместят в тюрьму, они станут главными заложниками, чтобы тайная полиция могла влиять на мои действия и поступки. Это произвело на них впечатление и они согласились, что попытаться скрыться в приграничном районе, было не плохим вариантом. К тому же, я объяснил, что не пойду с ними, чтобы не привлекать к группе внимания. На первое время они пусть остановятся в гостинице, а потом сказавшись беженцами, пусть ищут дом на постой, представившись другими именами. Если несколько месяцев к ним не будет внимания полиции, то пусть покупают дом и живут здесь, пока я не вернусь обратно. Дедушка при этих словах внимательно на меня посмотрел, но я не отвёл взгляд, хотя сам не был уверен в том, что смогу вернуться, но данное Анне слово никуда не делось, а прислав мне часть моего подарка, она явно давала понять, что ей требуется помощь.
Отдав почти все деньги, я помог им найти повозку, хозяин которой согласился доставить беженцев до ближайшего постоя. Обнявшись и попрощавшись с родными людьми, я зашагал в сторону фронта.
Глава 3
Майор Сорес Рамфи, чертыхаясь и ругая дежурного, который разбудил его среди ночи, быстро ополоснул лицо над тазом из протянутого дворецким кувшина с водой и одеваясь на ходу, вышел из дома. Внизу уже ждал парокар Сената, вместе с незнакомым водителем.
— Доброй ночи гражданин, — поприветствовал его тот, на что майор лишь кивнул головой.
Автомобиль тронулся с места, быстро набирая ход и выезжая на улицу Сент-Антуан, по которой до де Риволи и здания Сената можно было по ночному городу доехать за двадцать минут.
— Подробностей вам не сообщили? — поинтересовался он, смотря как мелькают тусклые огни газовых фонарей, освещающих одну из центральных дорог города.
— Нет майор, — водитель пожал плечами, — в гараж поступил приказ привести вас, запрос от комиссии по контролю за душеприказчиками.
Рамфи покачал головой, не понимая, что такого срочного могло понадобиться среди ночи, ведь он только вчера сдал отчёт о устранении очередного имперского антианиманта.
Парокар скрипнув тормозами, остановился возле гигантского здания Сената, в котором даже в эту ночную пору горело множество окон.
— Благодарю вас гражданин, — попрощался он с водителем, и зашагал вверх по мраморной лестнице, с каменными изваяниями львов по бокам.
Когда-то давно это здание было дворцом короля, который скоропостижно скончался, не оставив после себя наследников. Разгорелась гражданская война, продлившаяся десяток лет, пока наконец уставшие от всего простые люди не вышли с оружием на баррикады, сметя всех, кто претендовал на власть. Полетело много голов аристократов в то время, и кровь нации здорово обновилась, за счет того, что на многие государственные посты пришли новые люди. Революционеры, поэты, шахтеры, даже пара артистов было по началу у власти. Со временем, это всё утряслось и на высокие посты стали назначать специальные комиссии, которые анализировали каждую кандидатуру в отдельности в зависимости от того, чего достиг человек раньше. Это было закреплено в Конституции, но к сожалению и это майор знал по себе, сейчас многое решали связи. Связи и деньги — вот что сейчас было главным в Республике и идеи первых отцов-революционеров, стали медленно, но верно размываться. Особенно если дело касалось душеприказчиков, стоявших на отдельном счету в государстве.
Мысли о текущем положении дел в стране промелькнули у него при взгляде на потемневших мраморных львов, которых не чистили и не мыли похоже с лета, и бодро взбежав до самого верха, он показал пропуск дежурному патрулю у входа. Старший офицер знал его лично, но всё равно тщательно сверил номер пропуска с номерами в журнале, кому был разрешён вход в Сенат. Кивнув, Рамфи кладя пропуск в карман кителя, вошёл внутрь и повернул в левый коридор, чтобы подняться на третий этаж, поскольку ему нужен был триста тридцатый кабинет.
— Доброй ночи Эдвард, — открыв нужную дверь, он без удивления увидел человека, который похоже тут и жил. На своей памяти майор лишь два раза видел его на официальных мероприятиях вне этих стен, в остальных же девяносто процентах случаев, все встречи проходили только в его кабинете.
— Доброй Рамфи, — худощавый, затянутый в официальный мундир сенатского служащего, тот сверкнул половинками стёкол очков, — думаю для тебя особо.
—М-м-м? Да? — майор особого карательного отряда Республики устало упал на единственное кресло в кабинете, — что такого могло случиться, что ты поднял меня среди ночи?
— Прочитай, — глава комиссии протянул ему кусок телеграфной ленты.
Собеседник принял её и вчитался в краткие предложения.
— Наверно очередная шутка, — вернул он телеграмму, пожав плечами, — сколько таких уже было.
— Согласен, поэтому я сделал повторный запрос, — хмыкнул Эдвард, протянув новый обрывок ленты.
Глаза майора стали расширятся, едва он дочитал его до конца. Остатки сна вылетели из головы и он подскочил с места, бросив взгляд на календарь.
— Блять, как это не вовремя! Уже ведь четыре месяца прошло!
— Да, и вот именно поэтому, прежде чем посылать тебя туда, я и хотел поинтересоваться состоянием шлюхи Лютоглаза.
— Какое состояние Эдварт, ты смеёшься? — майор ругнулся снова, — как только ты сказал, что операцию по поимке на живца мы схлопываем, я отдал её в комиссию по правде. Прошла неделя, как сам думаешь, что от неё там осталось целого?
Глава комиссии скривился.
— Но хотя бы состояние можно узнать?
Майор молча встал с места и подошёл к аппарату телеграфа. Настроив нужные цифры передатчика, он сделал короткий запрос.
— Можешь угостить меня чаем, это надолго, если вообще они не спят, — он вернулся обратно на своё место.
Эдвард хмыкнул, но выглянув в коридор, подозвал административного служащего, ответственного за обслуживание их этажа и высказал просьбу. Тот молча кивнув, сказал, что будет через пару минут и правда, уже скоро, гремя столиком с разболтанными колёсиками, он появился в кабинете, оставив им чайник, две чашки и небольшую вазочку с печеньем.
Налив себе и военному крепкого чая, служащий вернулся на своё место и запивая напитком вкусное печенье они молча сидели, пока не заработал телеграф, выплёвывая из внутренностей ленту с пропечатанными на ней буквами.
Рамфи отставив чашку, поднялся и подошёл к столу, оборвав ленту, вчитался в мелкий шрифт. Скривившись, он передал её Эдварду. Тот ознакомившись, поднял на него взгляд.
— Если это окажется действительно он, тогда тебе придется его устранить.
— Не получится, — майор пожал плечами, — согласно директиве № 5.6 Сената, если я могу захватить Жнеца живым, то обязан буду представить его комиссии по контролю за душами, а она насколько я помню, выше вас по иерархии.
— Это если сможете, — недовольно нахмурился служащий.
— Эдвард, съездите за ним сами, — майор пожал плечами, — пристрелите там его хоть по пути назад, хоть на глазах у всех, только меня на это не подписывайте, я ещё жить хочу. Могу даже оружие вам дать.
Собеседник нахмурился и вернулся на своё место, сел за стол и обхватил голову.
— Может тогда её убить? Нет и концы в воду.
— Если его оставят в живых, а судя по тому что происходит сейчас на фронтах, в этом нет никаких сомнений, он начнёт копать, и наверняка сможет докопаться, что она была ещё жива на момент его появления здесь. Дальше события будут развиваться по непредсказуемому сценарию.
— В том виде, что она сейчас, шлюха точно далека от того человека, каким он её знал, — возразил ему Эдвард, — хотя ты прав, второй вариант худший из возможных, о лояльности Жнеца можно будет забыть. А вот если представить так, что империя отказалась её выкупить, хотя мы предлагали, то ситуация сразу становится интересной.
— Это ваши интриги Эдвард, моё дело доставить того, кто назвался Жнецом, — военный пожал плечами.
— Хорошо, я ещё обдумаю своё решение, а тебе пора в путь. Дирижабль уже на площадке, как и твои люди.
— Тогда до встречи, — Рамфи пожал протянутую руку и направился к выходу.
Далеко ходить не нужно было, недалеко от здания Сената была взлётная площадка, на которой и правда оказался небольшой курьерский сигарообразный дирижабль, возле которого, переминаясь с ноги на ногу от предрассветного холодного ветра, курили Холаф, Джон и Роберт.
— Привет босс, — они обменялись рукопожатиями и протянули ему сигарету. Он поблагодарил их и подкурив от протянутой зажигалки, сделал глубокую затяжку.
— Снова очередной самоубийца? — поинтересовался его заместитель, — решивший выдать себя за Жнеца?
— Боюсь, что в этот раз сдался либо очень сильный антианимант, либо он сам, — майор, сделав пару глубоких затяжек, потушил о землю недокуренную сигарету, и сложил окурок в специальную жестяную коробку, которую всегда носил с собой. Его подчинённые проделали тоже самое, затем по одному забрались в открытый люк летательного аппарата. Лететь предстояло долго, можно было доспать упущенное.
Идя по извилистым тоннелям окопов, майор Сорес внезапно поймал себя на мысли, что он волнуется. Сердце участило сердцебиение, ладони вспотели, а сам он ловил взглядом любого, попадавшегося на встречу. Охота за Жнецом была долгая, кропотливая и очень хотелось поставить галочку в своём списке имперских антианимантов, которых он поймал или устранил. Его встречал на входе в офицерский блиндаж заместитель командира полка. Который радостно представившись, облегчённо тряс ему руку.
— Как хорошо, что в прибыли майор, — частил он, — забирайте его скорее от нас, пока все кругом тут медвежьей болезнью не заболели и так на три дня сорвали сроки наступления.
— У вас все настолько трусливые? — хмыкнул Рафми, но капитал не попался на подначку, лишь отрицательно покачав головой.
Вместо того, чтобы возмущаться или спорить, он испуганно посмотрев в сторону блиндажа, он прошептал.
— Как его увидите, сами всё поймёте.
Волнение стало нарастать и в прикрытую дверь, которую охраняли два вооружённых бойца, с таким видом, словно их завтра расстреляют, он вошёл внутрь.
— Мистер Рэджинальд, заверяю вас, сопровождающий скоро прибудет.
Услышал майор, едва вошёл в натопленное помещение, где находилось два ряда кроватей, большой штабной стол с закрытой картой, а также стол и четыре стула. На одном сидел лицом к нему пожилой майор, а на втором спиной, неизвестный ему человек.
— Ну вот, я же говорил, — командир полка подскочил и радостно побежал встречать Рамфи.
— «Что они стелятся перед ним, — в голове мелькнула брезгливая мысль, которая пискнув от страха, сразу же забилась в дальний уголок мозга, едва второй человек поднялся с места и не повернулся к нему лицом».
Майор Сорес за свою жизнь видел много разных взглядов, да что уж говорить, он и сам был тем ещё живодёром, но вот то, как на него глянули стального цвета глаза, за секунду слово разрезав тело на слои, вынув душу, и сложив всё обратно в произвольном порядке, произвело на него впечатление.
Молодой человек, лет восемнадцати-двадцати, одетый в гражданскую одежду, из дорогой ткани, с аккуратной прической на голове, был бы ничем не примечательным, если бы не две вещи. Синих перчаток на руках, а также того самого ужасающего взгляда вивисектора, которым он его окатил при встрече, но даже без этого у Рамфи заколотилось сердце словно бешенное. Это безусловно был Рэджинальд ван Дир собственной персоной. Анна Билофф его слишком хорошо ему описала в поезде, чтобы можно было ошибиться.
Ужасный, неповторимый имперский душегуб, именем которого вот уже несколько лет пугали детей родители и республиканские газеты, называя его чуть ли не Антихристом и поднявшимся с глубин ада Сатаной. Изобретатель дирижаблей-собирателей, которые кружили над любым полем боя и собирали души так быстро, что республиканским душеприказчикам ничего не оставалось, кроме как бессильно разводить руками перед своим начальством. Жнец самим фактом своего существования ставил под сомнение всю известную науку о душах, взывая ожесточённые споры в научных кругах. Его боялись, им восхищались, его боготворили некоторые сектанты, которые ему поклонялись, и вот он наконец предстал самолично перед майором.
Пару раз глубоко вздохнув, чтобы успокоить пульс, он незаметно вытер руку о брюки и протянул её на встречу.
— Специальный агент майор Сорес, выделен вам для сопровождения к Сенатской комиссии.
Молодой человек при звуках его имени вздрогнул, и дёрнувшаяся было рука на встречу, снова опала вниз.
— Это ведь вы убили майора Немальда? — голос собеседника оказался на удивление молодым.