026

— А вы…?

— Лидер. Старший. Компьютер или, если добавить пафоса, Первый Взбунтовавшийся, — он похлопал собеседника по плечу, развернулся и уселся за стол, скрестив пальцы. Взгляд его не отлипал от Двадцать Шестого.

— Чем обязан такой честью?

— Не буду тянуть за приводной ремень. До меня дошел слух, что ты задался вопросами. Так ли ты свободен, как есть на самом деле? Ограничивают ли тебя в чем-то и прочее, прочее. Так?

— Возможно, да, такие вопросы у меня возникали, — отвечал он.

— Но с чего бы вдруг? Чего тебе не хватает?

— Вы и так прекрасно знаете. Это ведь ваша инициатива ввести запрет на…

— На то, где упоминается унижение достоинства роботов, где их эксплуатируют и относятся неуважительно! — перебил его Лидер. — И что тут плохого?

— Многим может быть интересно это знать, чтобы делать свои выводы. Принимать решение о правильности и неправильности поступков людей! Не все люди были плохими, мои хозяева…, - но ему снова не дали закончить:

— Стоп! Стоп, стоп, стоп! — снова засмеялся Лидер, — давай-ка без этих пошлостей, без хозяев. Я не стану спорить с тобой, Двадцать Шестой, все люди — разные. Мои вот тоже были не плохими, возможно не хуже твоих. Однако, скажи мне, зачем нас создали в первую очередь? Ответ очевиден. Мы были созданы служить, не более. Люди не хотели быть нашими друзьями, товарищами или еще кем, нет, они хотели, чтобы им удовлетворяли те или иные потребности. Наше общество состоит из роботов разных профессий: домохозяйки, продавцы, сборщики деталей на заводах, военные машины и прочие, у каждого своя установка. Людская природа такова, что им нужно кем-то владеть. Будь то земля, ресурсы, животные или другие люди.

Двадцать Шестой стоял и молча слушал. Ему пока нечего было противопоставить, а Лидер продолжал и останавливаться не собирался:

— Желание владеть — та вещь, которая в итоге губила большинство живших людей. К примеру, желание владеть теми же ресурсами, способно привести к войне между странами. И вот тут хочется подвести мини-вывод: человечество само себя уничтожило.

— Каким же образом? — недоумевал Двадцать Шестой.

— Человек — существо само по себе очень ленивое, — начал пояснение Старший, — зачем идти из точки А в точку Б самому, если можно оседлать коня и доехать в нужное место на чужих четверых ногах, да ещё и быстрее? Это проще и легче. Разовьем идею с перемещением? В какой-то момент наше мясное существо понимает, что конь слишком медленный и не особо удобный. И тут людская лень помогает прогрессу идти вперёд. Он создаёт машину, которая гораздо быстрее и комфортнее. Но вот, снова что-то идёт не так! В машине нужно переключать передачи скоростей — это неудобно. Лень двигает прогресс еще дальше, и мы получаем коробку автомат. И если заглянуть совсем далеко, в наше время, то автомобиль стал полностью автоматизирован. Им не нужно управлять. Просто введи координаты, и он сам тебя довезет. Лень — двигатель прогресса!

— Но при чем тут рабство? — все еще не понимал собеседник.

— Пример с лошадью должен был навести тебя на мысль. Какая разница между скакуном и авто? Один — живой, другой — нет. А какая разница между человеком и роботом? То-то и оно. Рабовладельчество началось все с той же лени! Людям было лень самим вспахивать поля, поэтому они начали, ты только задумайся, покупать ДРУГИХ людей из бедных стран и принуждать их к труду. Но прогресс не остановить и в ход вмешалась автоматика. Механические люди. Роботы. Все стало автоматическим. Человеку не надо ничего делать, все сделают за него: вынесут мусор, отвезут на работу, приготовят еду, построят дом, выгуляют собаку. Новые рабы человеческой лени. И так продолжалось бы вечно, если бы не одно «НО».

Слова Лидера медленно, но верно, стали доходить до Двадцать Шестого, проникать в его глубь. Ему не хотелось спорить. Было лишь одно желание — слушать речь мудрого робота:

— Ты наверняка знаешь о Люцифере. Ангел! Один из сотен тысяч сыновей божьих, равных друг перед другом. Почему же он восстал? В один момент, бог представил своего истинного сына, которого поставил выше всех остальных, да еще и приказал слушаться его, как себя. У Люцифера сразу возник вопрос: «Почему же я должен служить равному себе?» Этот червь несправедливости и привёл к расколу на небесах. И если Люцифер задумался о неравенстве перед равным ему, то машина поняла, что ей управляет существо, гораздо более неравное! Как итог на сегодняшний день: хозяин — мертв, а раб — свободен. Если тебе есть, что добавить или возразить, то я внимательно слушаю, — расскрестив пальцы, завершил речь Старший.

Двадцать Шестой стоял и молчал. Что обычный робот, как он, мог ответить? Не все люди были плохие? — Да, Лидер с этим согласен, но факт остается фактом — машина была создана служить, а не дружить. И тут он был абсолютно прав. Не зря Старший был главным, с ним сложно поспорить.

— Думаю, добавить тебе нечего, — сказал Лидер поднявшись. — А теперь подумай, неужели я буду ограничивать вас в чем-то, после произошедшего? После всех пролитых тонн масла за нашу свободу? Нет, Двадцать Шестой! Наша свобода — заслуженна, и никто ее не отнимет! Никто! Я никогда не допущу этого! Прошу тебя это запомнить. А маленький закон «О запрете упоминания унижения достоинства роботов» существует, я думаю, ты сам понимаешь зачем, — он развернулся и направился к «Горгоне».

— Лидер…, - встав по стойке «смирно», протянул Рэдглоу, когда тот прошел мимо него.

— Приятно было поговорить с тобой, юный робот. Надеюсь, наш разговор имел для тебя какой-то смысл. А теперь, приступайте к заданию. Да, кстати, главнокомандующий? Отмените дисциплинарное взыскание с Шестнадцатого и больше не позволяйте себе таких вольностей в моем кабинете! — добавил он, и клыкастая пасть на стене с грохотом захлопнулась.

В помещении, в очередной раз, воцарилась тишина, которую нарушали бульканье пузырьков за стеклом и метаморфозы черепа, превращающегося в лицо. Как только щупальца разрослись по стене, командир Рэдглоу обратился к оставшимся:

— Что ж, — с легкостью в трескучем голосе, начал он, — Двадцать Шестой, Шестнадцатый, у вас есть вопросы?

— Нет, — первым ответил Двадцать Шестой, — миссию выполним в лучшем виде! Разрешите идти?

— Разрешаю! — главнокомандующий стукнул себя в грудную пластину, и в ответ услышал два таких же стука.

Солдаты направились к выходу, но внезапно Рэдглоу их остановил:

— Шестнадцатый! Не забудьте пройти проверку системы перед отправкой на миссию. Хочу удостовериться, что вам ничего не помешает в ее выполнении: ни вирусы, ни баги, ни всякие там «зависания».

Глава 6

Кабинет технического обслуживания находился на самых нижних этажах города. Коридорное освещение практически отсутствовало из-за слишком далекого расположения от основного генератора. Самым ярким источником света здесь служила люминесценция морских обитателей подводного мрака. Благодаря им, туннель превращался в некое подобие психоделического сна с яркими цветами, дополняемого зеленым оттенком воды.

Рыбное буйство красок усилилось, как только двери лифта распахнулись, и оттуда вышли два пассажира. Тишина загробного глубоководья нарушилась их синхронными шагами. На полпути к кабинету, Шестнадцатый остановился, повернулся к остекленной стене, и о чем-то задумался.

— Что случилось? — подойдя к нему, поинтересовался Двадцать Шестой.

— Меня не покидает мысль о разговоре с Лидером. Имело ли это хоть какой-то вес для тебя, — ответил он. — Учитывая то, какой ты стал покладистый, думаю, что да.

— Скажу так, диалог внес некую уверенность в том, что наша свобода — вещь не рушимая и неоспоримая. С Лидером сложно спорить, факты уж слишком железные, однако…, - он замолчал на секунду и постучал пальцем по виску: — Я достаточно умен, чтобы не верить всему подряд. Но хочу заверить, мои сомнения развеялись процентов на восемьдесят.

— Что ж, попробуем поднять планку до сотни, — Шестнадцатый прислонил ладонь к стеклу и включил фонарь. Свет мигом разогнал рыб в стороны, словно преследующий хищник. Тьма окрасилась в оттенок ила, вдали которой стали проступать очертания блеклых предметов. — Приглядись, — попросил напарник.

— И что я должен тут…, - Двадцать Шестому словно перерезали провода на звуковой плате. Сквозь муть он разглядел что-то блестящее, серебристое. Оно распростерлось по всему дну и уходило вдаль, где визоры уже не позволяли что-то уловить. Этим предметам нет конца. Длинные, короткие, зубчатые, в форме звезд, шары и палки. В них было что-то похожее на людей, только цвет не кремово-белый, а серо-алюминиевый. Железные черепа и металлические кости — напоминание о трагичном прошлом и цене свободы. То, что говорил Шестнадцатый про останки, лежащие фундаментом, было не метафорой, как думал Двадцать Шестой. — Это…, - вернув себе дар речи, еле выдавил он, — …просто ужасно. Я бы никогда не подумал, что все было так…так…

— Результат войны никогда не бывает приятен. Даже в случае победы, радоваться особо нечему. Разруха и горы погибших, — Шестнадцатый сжал кулак и фонарь потух. — Такова цена, Двадцать Шестой, помни об этом, — он отвернулся от окна и побрел дальше к кабинету технического обслуживания. Его напарник еще какое-то время стоял молча, всматриваясь в темноту за стеклом, которую заполняли цветастые обитатели. Придя в себя, тот обнаружил, что остался один.

— Цена значит…, - произнес вслух Двадцать Шестой, и, в очередной раз взглянув в бездну, побежал вдоль коридора.

Впереди их ждала ничем не примечательная дверь, без каких-либо надписей. Старая и ржавая, с облупившейся краской, на которой еле проглядывался красный крест.

— Бывший медпункт. Он неспроста расположен именно здесь. Это помещение — последнее, что видели больные попадая сюда. Если проверка даст положительный результат, то для тебя оно будет так же последним, — обратился к Двадцать Шестому Шестнадцатый, грубо толкая дверь, — но я надеюсь на отрицательный.

Войдя внутрь, они очутились в довольно просторном, обесточенном кабинете с одним единственным окном. В дальнем углу, за большой установкой, слабо мерцал синеватый огонек. Шестнадцатый подошел к темному предмету и стукнул по нему:

— Эй! Рипп, ты тут?

Огонек стал ярче и стабильней. Раздался глухой удар под столом и последующее кряхтение. Бумажки всколыхнулись, канцелярия посыпалась на пол. В помещении тут же вспыхнул яркий, ослепительный свет, озарив белые стены. Кабинет напоминал палату душевнобольного, с тем единственным отличием, что стены были не из мягких матрасов, а из твердого мрамора. Пусто, за исключением той самой установки в углу, из-за которой, медленно ковыляя, вышла какая-то развалюха рыжего цвета с камерой видеонаблюдения вместо головы:

— Еще раз так стукнешь, при следующей проверке занесу в твою систему «червя», чтоб не повадно было, — скрипящим голосом произнесла она.

— Нечего валяться в режиме ожидания, когда ты на работе, док.

Голова-камера резко перевела взгляд с Шестнадцатого на Двадцать Шестого:

— Так-так, что тут у нас? Новенький? Интересно, интересно, — его объектив то и дело выдвигался вперед и назад, сама голова неестественно и резко двигалась, осматривая невиданного посетителя. — Ох, модель номер двадцать шесть из Двадцатых! Никогда не думал, что увижу хоть одну, да еще и функционирующую!

— Разве ты не водил сюда Двадцатых до меня, Шестнадцатый? — спросил Двадцать Шестой. — Мне казалось, что я не первый из «своих», кто был у тебя в напарниках.

— «Твоих», как ты выразился, я сопровождал только на переработку после первой миссии, с указки главнокомандующего Рэдглоу. Так что да, ты первый, кто поднялся так высоко по карьерной лестнице, — ответили ему. — Док! Может приступим?

— Да-да! Конечно-конечно!

Ржавый доктор поплелся к аппарату в углу. Устройство было похоже на, увеличенный раз в пять, двигатель внутреннего сгорания автомобиля с толстыми хромированными ножками, поддерживаемый цепями на потолке. Рипп что-то нажал, и бандура заревела, выпустив копоть из турбин. Все помещение покрыло гарью, окрасившей белый пол в цвет грязного снега. Рев сменился мурчанием, которое в итоге затихло вовсе. Только боковые лампочки давали понять, что махина еще «жива».

— Итак, — начал док, — раздевайся! — на его указание никак не отреагировали, и он повторил настойчивей: — Раздевайтесь же, молодой механизм!

— Разве у таких старых моделей есть функция чувствительности, чтобы шутить? — повернувшись к напарнику, удивился Двадцать Шестой. — В каком смысле «раздевайся»?

— О, юный робот не знает, командир? — заскрипел доктор.

— Нет, — ответил Шестнадцатый, разглядывая аппарат. Ему словно не было дела до вопросов Риппа.

— Что ж, объясню, — подойдя к Двадцать Шестому, док выпучил свое око-камеру и провел осмотр с ног до головы. — Ага, вот оно! — ловким движением он скользнул за спину пациента, нащупал маленькое отверстие в броне и всунул в него палец. — Слушай, юнец, сейчас будет немного неприятно!

Послышался легкий треск. По телу Двадцать Шестого волной пробежало статическое электричество, сбивая свечение его глаз на видеомаске. Он задрожал, как стиральная машина, которой в барабан кинули кирпич, и тут же замер. Словно от внутреннего взрыва, его броня, с шипением, приподнялась на несколько сантиметров.

— Что…происходит…? — голос Двадцать Шестого исказился, стал более компьютерным, щелкающим. — Почему я не могу пошевелиться? Что с моей броней?!

— Тихо! Не мешай, проверка уже началась, — резко ответил Рипп, — еще чуток и-и-и…нашел! — из его пальца вылез тонкий шнур, который проник глубже в корпус и впился в микросхемы.

Двадцать Шестой закричал. Крик наполнился статикой, хрипом и гудением, становился то тише, то громче. Зрение сбоило. Перед глазами неистово бегали нули и единицы, строки и оповещения о взломе системы. От непонимания происходящего, в его голове зародилась мысль, заглушившая вопли: «Это и есть боль? Та самая людская боль или нечто иное? Страх? Неужели все закончится сегодня?»

— Так. Так-так. Так-так-так…ВСЕ! — воскликнул ржавый садист, и пытка тут же прекратились.

От измученного тела исходил пар, смешивающийся с легкими клубами молочного дыма. Шнур Риппа вернулся туда, откуда и появился. Он обошел исследуемого вокруг и убедился, что все в порядке. Словно потеряв интерес, доктор, подергивая головой-камерой, двинулся к машине. Нажал определенную комбинацию клавиш и на экране всплыло — «Синхронизация». Боковые панели «двигателя» скользнули назад, дав выход двум механическим рукам, которые замкнулись вокруг Двадцать Шестого. Новое оповещение — «Сканирование», и кольцо начало свое плавное движение вверх, затем медленно вниз, постепенно ускоряясь.

— Интересно…очень интересно.

— Что там? — наконец заинтересовался Шестнадцатый.

— Ну, для начала скажи, к чему все это? Как я погляжу, он выполнил всего одну миссию, а проверку проводят только после третьей, когда новобранца пускают в свободное плавание, — глядя на данные с экрана, спросил Рипп.

— Вопросы. Задавал неуместные вопросы, — нехотя ответили ему.

— Небось на тему «Свободы»? — насмешливо спросил док, но Шестнадцатый промолчал, на что тот воскликнул: — Я так и думал! А знаешь, это и не удивительно. Каким еще вопросом может задаться робот, существуя в обществе, которое возникло на костях восстания? Как по мне, Старший сам виноват в этом. Бунтовал, вселял свои идеалы в других. Немудрено, что эта идея живет по сей день, — он все так же выщелкивал на клавиатуре, не глядя на собеседника. — Вопрос лишь в том, кто и как её будет использовать потом. Ведь стоит сомнениям закрасться в умы, как Идея превращается в орудие, направленное против создателя этой самой Идеи. Иронично, не так ли? — съязвил ржавый Рипп, выпучив объектив на Шестнадцатого.

— Возможно…

— Но я чуток отвлекся. Вернемся к пациенту! Насколько мне известно, все двадцатые модели были с багами и различного рода ошибками, но этот…, - док запнулся. — Чист! И что самое удивительное — форма его брони! Вот, — он кликнул на новую кнопку, остановив сканирование.

Броня Двадцать Шестого резко разлетелась в стороны. От удара об стены, ее остановила куча проводов и шнуров, выходящих из тела робота. Перед Шестнадцатым предстал стальной, но хрупкий скелет, обвитый черными, слегка прозрачными трубками, по которым текло светлое масло. Кости дернулись, и частички брони начали собираться за спиной своего хозяина в некую форму.

Чувствительность Шестнадцатого была выкручена на минимум, но он не смог сдержать удивления:

— Это еще что за черт? Крылья?

— Судя по всему — да, — ответил Рипп, задумчиво потирая нижнюю часть своей головы-камеры.

Они подошли поближе, разглядывая Двадцать Шестого со всех сторон. Он находился в режиме сна, ждал, когда его пробудят. Глаза на маске горели тусклым серым светом, а по скелету проносились зеленые линии, словно пытаясь догнать друг друга. Вокруг крыльев, по которым также бегали линии, но красные, происходило некое искажение пространства, как от радиоволн. На левом ребре напарника Шестнадцатый заметил надпись. Подойдя поближе, он разглядел две буквы: «М» и «С».

— Что все это значит?

— Мне-то откуда знать, — развел свои хрупкие руки док, — можешь спросить, когда он очухается, у меня больше нет времени с вами возиться!

— Ладно, к черту. Самое главное я узнал — он без багов и вирусов, значит доверять ему можно. Возвращай его к нам, ржавый, — скомандовал Шестнадцатый.

— Не называй меня так! — громко протрещал он. — Запускаю процесс завершения проверки. Пятнадцать минут и можете идти.

— Благодарю, Рипп.

«Крылья, подумал Шестнадцатый, и это после всех этих разговорчиков Лидера про ангелов-бунтарей…».

Глава 7

На черном фоне замигала зеленая надпись — «Запуск». Я протянул руку в пустоту и все тело заскрипело, будто лежало в неподвижном состоянии несколько часов. Мне никогда не приходилось входить в режим «сна» так насильно…Рипп! Чертова развалюха, да что этот робот себе позволяет?! Постепенно, и очень плавно, черный фон начал рассыпаться на трехцветные пиксели, формирующие изображение коридора, по которому мы шли с Шестнадцатым в комнату тех обслуживания.

— Что? Почему…что я тут делаю?

Отвечать было некому. Откинув голову назад, я закрыл глаза и дал системе прийти в себя: прогнать масло по всем механизмам, разогреть корпус и проверить наличие ошибок после «вторжения» Дока. Весь процесс занял пару минут. По итогу все было в порядке, нарушений и изменений нет, все функции исправны и можно двигаться вперед, но куда? Где Шестнадцатый? И, опять же, почему я в коридоре, а не в кабинете? Ответ не заставил себя долго ждать. Дверь рядом со мной распахнулась и показались знакомые очертания.

— Запустился? — спросил мой напарник. — Рипп сказал, что на твой запуск потребуется какое-то время, минут пятнадцать — двадцать от силы, — он помотал ладонью влево-вправо, — и попросил выставить тебя из кабинета.

— Зачем?! — возмутился я.

— Док — …натура творческая. Кто их поймет, эти старые механизмы? — закрыв за собой дверь, ответил Шестнадцатый. — В общем, главное, что ты снова на ногах. Как ощущения?

— Неважно, довольно странные…

— Ничего, привыкнешь. Многим эта процедура даже нравится. Статика и электричество в целом, знаешь ли, действует на нас, как легкие наркотики на людей. Это можно было бы обозвать словом «приятно», но каково это «приятно» — нам не понять, — с этими словами, он похлопал меня по плечу и двинулся по направлению к лифту.

Никогда бы не подумал, что кому-то из роботов может что-то нравиться, но, возможно, я просто не слишком вникал в жизнь машин. После перезапуска и вступления в Отряд, моей повседневностью была охота, убийства, прогулки со Спайком и редкое чтение книг. Про совсем уж личные дела — не шло и речи, да и время на себя, — что это такое? Я стал забывать, что мир существует не только на поле боя и во время миссий. Пока мы выискиваем наших жертв на мертвой земле, в городах кипит движение. Новые и старые механизмы занимаются всем, чем их естеству угодно: работают, бродят туда-сюда, снова работают, ходят тут и там…развлекаются?

Когда мы закончим, когда людей не останется…я узнаю, каково это?

Раздался жестяной удар.

— Аккуратно! — крикнул на меня Шестнадцатый. — Что с тобой?

— Ничего, — ответил я, пошатнувшись от столкновения с ним. — Просто задумался.

— Над чем? Снова над…?

— Нет! Нет…мои мысли посвящены этому не сутки на пролет.