Помоги проекту - поделись книгой:
Черт. Не врать же ему! Придётся признаваться.
— В отделе господина Ланцо есть некая база фотографий сотрудников… В общем, когда я узнала, что у господина Лодовико есть милая привычка фотографировать всё, что движется, я убедила кое-кого показать эту базу мне. Не спрашивайте меня, кого именно, и как именно, тоже не спрашивайте. Все равно я вам этого не расскажу. Наверное, вы всё поймёте сами. И ваши сотрудники не виноваты. И вам придется поверить, что я выбрала один-единственный кадр и забрала его себе в телефон. И, честное слово, обычно я свой телефон никому не показываю.
— Черт, зачем вы это сделали?
— Захотелось. Мне понравился кадр. Не понимаю, почему вы так беспокоитесь — вы одеты, никого другого рядом нет, это фото никак вас не компрометирует. Я не знаю контекста и выбирала исключительно по внешнему впечатлению.
— Контекст таков, что незадолго до того мы победили. И сами остались живы. А нашему умному Лодовико только и дела было, что ходить и фотографировать полуживых людей!
— Хороший контекст. Вы против того, чтобы я иногда смотрела на изображение человека, который победил?
— В принципе нет, но… Мне не слишком приятна мысль, что мои личные кадры оказались полностью беззащитны.
— Я уверяю вас, очень мало людей на свете смогут добыть информацию таким способом. На мой взгляд, вы и ваши секреты в безопасности.
Он хмуро взглянул на нее.
— Вот, опять вы все поставили с ног на голову. Почему вы меня-то не попросили? Думаете, я бы отказал?
— Не думаю… не хотела афишировать свой интерес к вашим фотографиям. Скажите, трудно было? Там? — и кивнула на фото.
— Достаточно трудно. Но это уже в прошлом, — он прикрыл глаза и задумался.
— Значит, пусть там и остается? — спросила она и легко коснулась кончиками пальцев его ладони. — Нет, я могу, конечно, удалить это фото, будете как все, без картинки.
— Я еще и единственный с фоткой? Ну ничего себе! — он легким незаметным движением взял ее пальцы в свои. — Придется вам ее оставить. А как же разные другие люди из вашей жизни?
— Их слишком много, мне обычно лень искать портреты. Кстати, у вас на рабочем столе телефона одно время тоже красовалось изображение, которого вам никто не давал. Не припомните?
— Отчего же, помню. Отличный кадр, Лодовико далеко не сразу удалось поймать вас так, чтобы мне понравилось.
— Так это был заказной кадр?
— Конечно. И я же тогда не мог посадить вас под его камеру, чтобы этот кадр получить, приходилось всячески изворачиваться.
— А сейчас что там?
— Взгляните, — он протянул ей телефон.
На рабочем столе Элоиза снова увидела свой портрет. В белом платье, с распущенными волосами. Машины, к которой она прислонилась в момент съемки, видно не было, но кадр был определенно из серии «именины у Полины».
— Между прочим, у меня этих фотографий нет. Почему? — строго спросила она.
— Потрясите Лодовико, сердце моё. Он даст их сразу же, вам даже не придется применять к нему ваши специфические методы убеждения.
— Я сейчас вернусь, — она отставила чашку, отняла руку, встала и стремительно вышла из зала.
В туалете подошла к зеркалу. Тьфу, кошка драная. Глаза горят, щеки красные, губы облизаны — обкусаны, волосы лохматые. Намочила руки в холодной воде, приложила к щекам. Не помогает. Попыталась пригладить волосы — бесполезно. А ведь сейчас идти, общаться с людьми, с которыми она всегда убийственно серьезна, и вообще работать! Думать. Просчитывать действия. Или ещё неизвестно что делать. Ужас. Сразу будет понятно — что-то не так, она не в порядке и вообще. Ладно, придется прорываться. Поскорее бы все закончить и спать уже. Предприятие сегодня было не очень сложное, но напрячься пришлось, сейчас бы выспаться, а потом уже дальше напрягаться.
Высушила руки и пошла обратно в зал.
Себастьен ждал ее за столиком.
— Вы в порядке?
— Нет. Но это не важно.
— Что-то случилось? Еще что-то?
— Да как вам сказать… у меня диссонанс между тем, что я вижу в зеркале, и необходимостью срочной работы.
— Я не зеркало, но я не вижу ничего плохого. Вы очаровательны сегодня, ваши глаза так непосредственно сверкают, и прическа у вас очень милая. Я склонен видеть во всём влияние вашего нетипичного сегодняшнего образа для операции. Он разбудил в глубинах вашей натуры что-то, что вы обычно старательно прячете. Видимо, это и не дает вам покоя. Нет-нет, не надо испепелять меня взглядом, я вовсе не утверждаю, что у вас есть привычка искать по барам мужчин на ночь. Я о том здоровом авантюризме, доля которого есть во всех наших совместных операциях…
— Да, я люблю риск и авантюры. Да, я с удовольствием на них иду, и, видит бог, справляюсь. Что-то еще? Или уже поедем к Шарлю? — она встала и принялась застегивать сумку.
— Да все отлично, экселенца! Вы прекрасно справляетесь, без вас нам было значительно труднее. Мы вас очень уважаем и очень ценим, а я так просто дня без вас прожить не могу. И вы это отлично знаете. Знаете же, так? — на последних словах он встал, подошел к ней, притянул ее за руку к себе и говорил практически у самого лица.
— Знаю, — она опустила глаза.
— Я понимаю, что сейчас было бы правильнее как раз отправиться на свидание. Или просто в постель. Хоть в мою, хоть в вашу. Но, черт возьми, жизнь такова, что мы отправляемся к Шарлю.
— Ок. Едем к Шарлю, — и далее до самого палаццо они был неразговорчивы, но предупредительны друг к другу и вежливы.
06. Что происходит и кому это нужно
Шарль ждал их в своём кабинете. Было непривычно видеть приёмную пустой, но отца Варфоломея там не обнаружилось. Кардинал сидел за столом и гладил разлёгшегося на коленях кота Чезаре.
— Добрый вечер, Себастьен. Добрый вечер, госпожа де Шатийон, вы сегодня замечательно выглядите. Прошу прощения за то, что беспокою так поздно, но вокруг меня происходит что-то непонятное, и мне это не нравится. Садитесь, сейчас принесут кофе.
— Добрый вечер, Шарль, — кивнул ему Марни. — Нам бы тоже понять, что вообще происходит.
— Добрый вечер, ваше преосвященство. Рассказывайте, — Элоиза сняла с плеча сумку и шарф, Марни подхватил и сложил на стул у дверей.
Кофе принёс не кто иной, как Варфоломей лично. Аккуратно поставил поднос на стол, налил всем, кто как любит, и только потом уселся.
— Как в истории появился ваш племянник? — поинтересовался Марни. — Он ведь занят какими-то делами в церковной части дворца и не должен соприкасаться ни с чем серьёзным?
Вот-вот, Элоиза вдруг осознала, что ни разу не встретилась с Анджерри с момента своего возвращения из Парижа. Он никак не проявлялся. И при этом говорят же, что он в приятельских отношениях с Верчезой!
— Госпожа де Шатийон, вы хорошо помните обзор по реставрационным работам, который вы отдали мне сегодня? — спросил кардинал.
— Конечно. Я его вам отдала лично в руки, так?
— Так. А уже под вечер его у меня попросил любезный племянник. Сказал, что ему там нужно что-то для назначенной ему работы. Даже смог вразумительно объяснить, что именно — мол, какой-то предмет, отданный на реставрацию, поступил к нам через благотворительный фонд, то есть его купили, отдали нам, а деньги ушли в фонд.
— Ну, было такое, — буркнул Варфоломей. — Картина. Святой Себастьяно, кстати. Поступила месяца полтора назад, не в самом хорошем состоянии, с ней сейчас работают. Пока только очистка — полотно всю свою жизнь висело в жилом помещении, и там вот такенный культурный слой, — Варфоломей широко развёл руки, показывая величину того слоя. — Работает госпожа Джованнина, то есть Асгерд. И у неё неплохо получается.
— Ладно, скинь мне все сопроводительные документы по этой картине, посмотрим, что там к чему, — Марни поставил на стол чашку. — Где сейчас Анджерри, кстати? — спросил он.
— Я отправил его в личные покои и запретил их покидать. Пока не разберемся, что к чему. Так вот, он мне бумаги-то не вернул. А поскольку в них не те сведения, которые могут свободно ходить и где угодно лежать, то я прямо попросил вернуть, когда закончил все сегодняшние дела. Он принес, но трех листов недостает. В его кабинете мы с Варфоломеем и Лодовико их не нашли. И он не может мне внятно объяснить, где они и что с ними. Равно как и зачем ему эти данные понадобились.
Марни сумрачно глянул на Элоизу.
— Так. Это уже хуже, чем просто какие-то файлы из вашего компьютера, — он подошел к рабочему столу, взял бумаги и нахмурился. — Элоиза, вы сможете определить, какие данные пропали?
— Конечно. Может быть, тогда мы поймем, кто за этим стоит и что ему нужно?
Они не поняли, кто это и что ему нужно. Или поздно было, или задача на этом этапе и с этими данными пока не имела решения. Себастьяно понимал, что так бывает, просто нужно ещё поработать.
Шарль попросил привести к нему Анджерри, Себастьяно распорядился, и того доставили. Элоиза сделала вид, что она является элементом декора кабинета, но её пристальный и суровый взгляд сверлил череп святого отца, и Марни подозревал, что способствовал его откровенности. Правда, допрошенный Анджерри сказал только, что это Филиппо Верчеза просил у него бумаги, он их смотрел и он их вернул обратно, а что там не хватает нескольких листов, он, Винченцо, и не заметил. У него, Винченцо, совсем другие проблемы на уме, он печется о душах вверенной ему паствы, и пусть к нему не пристают с документами, цифрами, реставраторами и прочими глупостями. После чего оставалось только отпустить его восвояси. Точнее, вернуть в его личные покои.
После чего они втроём пошли в аналитический отдел.
Элоиза включила компьютер и выдала полную версию документа. Потом они сели в кабинете — вместе с Шарлем, и придумали, какие минимальные изменения нужно внести в те три листа, чтобы разницы заметно не было, а выводы бы следовали из этих данных абсолютно другие. А дальше все просто — найти человека, у которого бумаги, заменить, проследить за ним и выяснить, куда пойдут сведения.
Незадолго до рассвета Себастьяно отвел едва стоящую на ногах Элоизу в ее покои. Шарль распорядился отправить ее спать и не трогать утром, пока сама не встанет. Встрепанная Анна, поднятая с постели, помогла уложить ее спать. Марни разыскал телефон Элоизы, выключил там все будильники, какие нашел, звук выключил тоже, а телефон положил в гостиной. Даже если кто и станет звонить, она обнаружит это только когда проснется.
А потом уже можно было и самому отправиться спать. Он ещё подумал — к Элоизе или к себе? И решил — к себе. Времени до утра оставалось мало, путь она спит, а ему и пары часов хватит. И насчет себя он распорядился будить, если будет обнаружено или произойдет что-то важное. Ну и насчет слежки за Филиппо Верчезой распорядился тоже.
07. О дальнейших действиях
Элоиза проснулась и никак не могла понять, почему так светло. Так же она абсолютно не понимала, как оказалась в своей спальне — ей помнилось, что она уснула в кресле в своем кабинете, когда организм совсем отказался ей повиноваться, а мужчины еще что-то решали за ее компьютером. Но она лежала в своей постели, на улице явно был день, а часов и телефона поблизости не было.
Телефон нашелся на столе в гостиной, в нем были отключены все возможные звуки. Он утверждал, что на дворе почти час дня, и что с утра ей звонила разве что кузина Марго. Тогда она позвонила Анне и спросила, что происходит.
Анна рассмеялась.
— Меня поднял с постели Марни, когда уже светало. Привел тебя сюда. Ты на ногах вроде еще стояла, но, похоже, уже спала на ходу. Он тебе всё везде в телефоне повыключал и сказал, что его высокопреосвященство велел тебя не беспокоить, пока ты сама не встанешь. И всё.
— Больше никаких новостей?
— Сама у Марни спроси, мне он не очень-то рассказывает. Но просил сообщить, как ты встанешь.
— Знаешь, мне нужно отмыть голову после вчерашнего, а потом я уже смогу с кем-нибудь разговаривать. Ты сможешь принести мне сюда какой-нибудь завтрак для экономии времени?
— Могу, я ему скажу, что ты встала и что придешь сама.
Час спустя одетая для офиса и волосок к волоску причесанная Элоиза позвонила Марни и спросила, где сейчас кто и куда лучше прийти ей.
— Приходите в кабинет Шарля, мы оба здесь.
Они действительно там были оба, плюс Варфоломей, больше не позвали никого. Себастьен улыбнулся и поцеловал ей кончики пальцев.
— Добрый день, Элоиза. Удалось поспать? Отлично. Располагайтесь, сейчас подадут кофе, — а вид-то у него не очень, видимо, спать было некогда.
— Расскажите лучше, что вам удалось узнать, — она села и подумала, что после разговора нужно вести его куда-нибудь и оживлять.
— Господин Верчеза созванивался с неизвестным пока нам человеком, который находился в тот момент в Марселе, и хвастался, что получил все, что собирался. Они договорились встретиться завтра вечером, во время приема на вилле Сан-Валентини. Я хочу попробовать перехватить его там.
— И?
— Мы не придумали ничего оригинального, увы. Напоить и ограбить. Или придумать повод, затеять ссору, потом драку. Лишить сознания, подменить бумаги. Использовать только тех, кого он не знает в лицо.
— И привлечь внимание всех, кто будет на приеме, к этому инциденту.
— Госпожа де Шатийон, вы можете придумать что-то лучше? — кардинал поглядел на нее в высшей степени заинтересованно.
— Я думаю, мне нужно тоже поехать туда с вами. Поговорить с ним. И убедить отдать то, что ему не принадлежит.
— Элоиза, я не замечал за вами пристрастий к идеализму, — кардинал не поверил.
— Я так полагаю, что одно другому не мешает и если мои доводы не дойдут до его сознания, то всегда можно осуществить вариант с напоить или дракой. Кстати, а господин Верчеза не проявлял никакого беспокойства? Вдруг ему сообщили, что вчера в цепочке передачи данных произошел сбой?
— Пребывает в счастливом неведении о том, как много мы знаем. Вы ещё не заходили к себе в отдел?
— Нет, я только поговорила по телефону с братом Франциском.
— За Верчезой следят, разумеется. За его перепиской и переговорами — тоже, — Себастьен налил себе новую чашку кофе.
— А вы уверены, что сможете решить нашу маленькую проблему без шума? — усомнился Варфоломей.
— Полной уверенности никогда не может быть там, где речь идет о людях, они непредсказуемы, — пожала плечами Элоиза. — Но вы ведь меня подстрахуете, монсеньор, так?
— Сдается мне, вы уже обо всем договорились? — кардинал по-прежнему излучал волны недоверчивости.
Себастьен молчал. Видимо, просто кому-то нужно было больше спать.
— Ваше преосвященство, у нас с монсеньором есть некий проверенный алгоритм решения подобных проблем. Детали различаются, конечно же, но глобально он работает.
Себастьен с интересом на неё взглянул — ну да, раньше ей не приходило в голову что-то говорить Шарлю об их совместных операциях. Она даже не всегда соглашалась раскрывать свое участие — сделали, и всё, работаем дальше. И уж тем более она не отстаивала их методы работы, молчала, да и только.
— Себастьен, что я слышу? Вы завербовали госпожу де Шатийон в службу безопасности? — Шарль тоже оценил нюанс.
— Нет, она не соглашается. Мы предлагали, уже давно. Ей уютнее в кабинете аналитика, — покачал головой тот.
— Что же, подведем итог. Вы отправляетесь в Сан-Валентини, кстати, каким образом вы там появитесь?
— Я без труда получу приглашение, — Себастьен встряхнулся и снова вошёл в разговор. — Там будет несколько десятков человек, и один я с дамой легко могу затеряться среди них. Если добывать его через родственников, то даже и мое имя нигде фигурировать не будет. Мы приедем пораньше, постараемся отыскать там Верчезу и побеседовать с ним без свидетелей. А потом побыстрее исчезнуть. За Верчезой будет слежка, за тем, кому он передаст документы — тоже. Чтобы нас никак не связали с вами, мы уедем не в город, а в противоположную сторону. У Лодовико есть домик в часе езды от города, переночуем там. Может быть, даже и две ночи. И край в воскресенье вечером вернемся сюда. Идет? — Марни обвел собеседников внимательным взглядом.
— Идет, — хором ответили они.
— Монсеньор, вы сейчас пойдёте к себе в кабинет? — спросила Элоиза, поднимаясь.
— Да, если не возникнет ничего по дороге, — кивнул он.
— Пойдёмте, — она кивнула кардиналу и Варфоломею, взяла за руку Себастьена и вывела его в приёмную.
— Что происходит? — улыбнулся он.
Поделиться книгой: