Помоги проекту - поделись книгой:
Такая политика Киева вкупе с бомбежками мирного населения на Донбассе является еще одним весомым аргументом в пользу отделения от Украины. Ведь если Киев считает Крым и Донбасс своей территорией, то что же он так обращается со своими гражданами?!
6. «Россия нас депортировала трижды!»
«Зачем нам этот Крым?»
Если большинство русских в Крыму присоединение полуострова к России встретили с восторгом, то крымские татары (другое название народа — крымцы) восприняли новую власть с недоверием.
Моя первая встреча с крымскими татарами произошла в Крымском инженерно-строительном университете (КИПУ) имени Фейзи Якубова. Во дворе КИПУ еще при украинской власти был установлен монумент «Возрождение» в знак благодарности узбекскому и украинскому народам, проявившим гуманизм к судьбе депортированных крымцев.
Возле монумента поставлены скамейки «праведников» — людей, боровшихся за права крымских татар. Забавно, что на одной из скамеек выведено имя одного из лидеров украинского национал-демократического движения Украины Вячеслава Черновила, чьи взгляды враждебны официальным идеологическим установкам современной России.
— Наш институт основал ныне покойный знаменитый крымскотатарский ученый Фейзи Якубов. Его идея была сконцентрировать здесь крымскотатарскую интеллигенцию и дать хорошее образование как крымскотатарской молодежи, так и представителям других национальностей Крыма, — рассказывает мне преподаватель университета Ибрагим.
Мы вспоминаем Узбекистан (я работал в этой республике правозащитником, а Ибрагим жил там до возвращения в Крым).
— В отличие от других депортированных народов, которым позволили вернуться домой еще в конце пятидесятых годов прошлого столетия, крымские татары смогли вернуться на родину только в перестройку. То есть Крым до депортации помнили лишь глубокие старики. Причем крымские татары прекрасно прижились в Узбекистане. По проценту людей с высшим образованием мы стоим на втором месте после евреев, и поэтому в Узбекистане крымские татары часто занимали высокопоставленные должности.
Мой отец, например, был главным инженером на одном из ферганских заводов. У нас были дача, машина. То есть мы жили вполне хорошо и, вроде бы, зачем нам этот Крым?! Но наши старики внушали молодежи и людям среднего возраста: вы просто обязаны вернуться на родину! И большинство крымских татар последовало этому завету. Я считаю, что это настоящий феномен, — рассказывает мне Ибрагим.
«Историческое недоверие»
— Конечно же, крымские татары не могут забыть депортацию 1944 года, но на самом деле это не единственное преступление России против нашего народа. Захват Крыма Россией в конце XVIII века сопровождался массовыми жертвами среди мирного населения, что привело к бегству в Турцию большей части коренного населения.
После Крымской войны Россия обвинила крымских татар в сотрудничестве с неприятелем. Опасаясь преследований, из Крыма бежало около 200 тысяч человек. То есть реально нас депортировали не один раз, а три! К тому же, когда мы стали возвращаться на родину в конце 80-х годов прошлого века, то русское население на первых порах встречало нас крайне враждебно, а местные чиновники как могли препятствовали нашему возвращению.
Правда, сейчас с местными русскими отношения уже очень хорошие, много смешанных браков. То есть ненависти к русским у нас нет, а вот к России как государству у нашего народа есть историческое недоверие, — рассказывает мне экскурсовод из Бахчисарая Айдер.
В истории крымских татар немало общего и с чеченцами. Так, пожалуй, именно, два этих народа наиболее долго оказывали сопротивление (как скрытое, так и открытое) присоединению к России и восставали каждый раз, когда ненавистная империя слабела. Так, например, факты сотрудничества части крымских татар с англо-французскими войсками во время Крымской войны и немецкими оккупантами во время Второй мировой войны вызывают аналогии с восстаниями в Чечне во время Октябрьской революции и ВОВ.
Почти Узбекистан
Первое впечатление от бывшей столицы Крымского ханства Бахчисарая — это то, что я как бы оказался в Средней Азии. Я поселился в старом городе и был вынужден просыпаться в четыре часа утра от пения муэдзина. Ханский дворец с узкими улочками старого города мне напомнили Бухару. В бесчисленных чайханах подавали плов и лагман, а сидеть приходилось, как и в Узбекистане, на ковре возле дастархана.
К слову сказать, как это ни цинично звучит, депортация в Узбекистан имела для крымских татар и свои плюсы. Так, сегодня крымские татары охотно готовят и едят узбекскую пищу, в их культуру прочно вошли многие элементы узбекского быта. Причем, чтобы завлечь туристов, сегодня крымские татары «подчеркивают» свою «восточность» с помощью узбекской «экзотики». Так, например, топчаны, рядом с которыми сидишь на корточках, уже не характерны для татарских домов (там, как и в России, сидят на обычных стульях). Интересно, что в Узбекистане крымские татары, как правило, дистанцировались от коренного населения и общались больше с русскими, в Крыму же, чтобы подчеркнуть свою «инаковость», напротив, используют элементы узбекской культуры.
К тому же, среди возвратившихся из ссылки татар очень много полукровок (один из родителей узбек). Более того, «под шумок» под видом возвратившихся после депортации крымских татар в Крым приехало много узбеков, таджиков и турок-месхетинцев. То есть получается, что, вернувшись домой, крымские татары захватили с собой кусочек Средней Азии. Впрочем, одно явное отличие от Узбекистана в татарских районах Крыма все же есть: здесь повсюду встречаются кофейни, где варят отличный кофе по-турецки.
Однако в реальности разница между узбеками и крымскими татарами просто огромная. В качестве иностранного корреспондента я несколько лет жил в Узбекистане и могу засвидетельствовать, что в этой стране крымских татар (впрочем, как и казанских) считали «русскими».
Действительно, городские крымские татары очень европеизированы, и их стиль жизни практически такой же, как и у русских. Крымские татары, жившие в сельской местности, были значительно консервативней, но все же, по сравнению с таджиками и узбеками, они были достаточно «европеизированы». Так, например, их женщины практически не ходили в хиджабе, более того, практически все крымские татары говорят по-русски лучше, чем на крымско-татарском. Интересно, что даже в бахчисарайской мечети имам читал проповедь на крымско-татарском с вкраплениями русских фраз.
США — порождение шайтана
Сегодня в Бахчисарае можно встретить (хотя и достаточно редко) девушек в хиджабе и молодых парней с бородами и в тюбетейках. Но в реальности — это неофиты, воспринимающие религию как часть национального возрождения. Большинство же местных крымских татар не только одеваются по-европейски, но и между собой чаще говорят по-русски, чем по-татарски.
Говорить о том, что положение крымских татар при России стало хуже, чем при Украине, — значит грешить против истины. Количество школ с крымскотатарским языком при новой власти не уменьшилось. Более того, Россия вкладывает гораздо больше денег в регион, чем Украина, и значительные инвестиции идут именно в районы компактного проживания крымских татар.
В Крыму также без проблем действует множество мечетей, однако, в отличие от Украины, все они должны быть зарегистрированы и подчиняться лояльному Кремлю муфтияту.
— Сейчас проводится работа по регистрации всех мечетей Крыма. Естественно, что все они будут подчиняться муфтияту. Наши имамы во время проповедей уделяют внимание разоблачению деятельности экстремистский организации «Хизб ут-Тахрир» (запрещена в России), — говорит мне пресс-секретарь муфтията Крыма Зера Эмирсуин.
При Украине «Хизб ут-Тахрир» действовала совершенно в открытую, однако с 2003 года эта организация запрещена в России, и после присоединения полуострова местные хизбутовцы стали получать длительные тюремные сроки. В ответ крымскотатарские активисты провели пикеты в Москве, обвиняя Кремль в религиозных гонениях и даже национальной дискриминации крымцев. Но так ли это в действительности?!
— К сожалению, Гитлеру не удалось уничтожить всех евреев. И этот проклятый богом народ по-прежнему вредит мусульманам. Вы думаете, Россией управляет Путин?! Нет, он лишь исполняет волю еврейского мирового правительства, — убеждает меня Бахтияр из Бахчисарая, член запрещенный в России мусульманской организации «Хизб ут-Тахрир». Встретившись со мной, этот парень сильно рисковал — если бы я оказался агентом спецслужб, то мой новый знакомый мог вполне оказаться за решеткой. Бахтияр описывает мне, как хорошо было при Украине:
— Мы в открытую проповедовали людям. И очень многие, в том числе русские, понимали, что мы говорим правду. Через десяток лет люди бы здесь добровольно создали исламское государство. Конечно же, такой вариант не устраивал еврейское мировое правительство, и оно приказало Путину ввести войска.
Не только из речей Бахтияра, но и из официальных документов «Хизб ут-Тахрира» следует, что ее идеология вполне экстремистская. Причем дело не только в откровенном антисемитизме — согласно документам организации, демократия неприемлема для мусульман, а США, Великобритания и Израиль объявлены порождением шайтана. Конечная цель организации — создание исламского халифата.
Однако члены «Хизб ут-Тахрира» подчеркивают, что добиваются своих целей мирными средствами. Поэтому организация в открытую действует в США и европейских странах, за исключением Германии (здесь «Хизб ут-Тахрир» запрещена из-за антисемитизма).
То есть можно спорить, насколько запрет организации в России отвечает международным нормам, но эта проблема скорее политическая, а не религиозная. Приведу такой пример. В начале 2000-х я работал представителем международных организаций «Кестонский институт» (Великобритания) и «Форум-18» (Норвегия) в Средней Азии. Обе организации отслеживали нарушения прав верующих. При этом преследованиями членов «Хизб ут-Тахрира» (эта организация была очень активной в регионе) мы не занимались, так как считали, что это вопрос политический, а не религиозный.
Кстати, когда я работал правозащитником в Средней Азии, то там для того, чтобы попасть на учет спецслужб, было достаточно отрастить бороду. Так, например, просьба подравнять мне бороду вызвало откровенное замешательство узбекистанской парикмахерши:
— Если честно, мы уже забыли, как это делать; в нашей стране запрещено иметь бороду.
В Крыму пока таких проблем нет. Более того, в отличие от Средней Азии, здесь не преследуют и так называемых «ваххабитов» (сторонников саудовской версии ислама). То есть, по крайней мере, пока на полуострове нет гонений за чисто религиозные убеждения.
Другое дело, что у этого коренного народа полуострова существует историческое недоверие к России, и преодолеть его будет нелегко.
Глава 3
Путешествия по Грузии
Сейчас в связи с политическими коллизиями между Кремлем и Тбилиси довольно много говорят о нелюбви грузин к русским. Как человек, неоднократно бывавший в Грузии с советских времен, ответственно заявляю, что это полная клевета.
Впервые я попал в Грузию в застойные годы, когда отправился на велосипеде из Сухуми в Батуми. Абхазов я так и не встретил, а вот грузин запомнил очень хорошо. Например, хочу сигарет купить. Вроде бы простое действие, но не в Грузии.
— А ты откуда?
— Из Москвы. На велосипеде в Батуми еду.
— Возьми сигареты, а денег не надо.
Я было пытался спорить, но переубедить местных было трудно. В ресторанах я тоже питался в основном бесплатно, а вечером меня кто-нибудь приглашал ночевать.
Но были и трудности: тогда у грузин был своеобразный вид спорта — нужно было угостить (отказаться было почти невозможно) туриста вином.
А как-то я с другими студентами МГУ решил пойти зимой в горы в Грузии. У одного из нас был приятель-грузин в небольшом городе. По его мнению, идти в горы было очень опасно, и он решил нас отговорить таким образом: каждый день нам устраивали застолья. На первом тосте мы «вышли из села», а где-то на десятом «дошли до снега». Чтобы как-то отрезветь, я слинял из-за стола и попросил в первом же деревенском доме воды, но мне вынесли коньяк (оказывается, если путник просит воды, то его нужно вином накормить).
Немного по-другому встретила меня Грузия во время боев со звиадистами в Мингрелии. Денег у меня с собой по местным меркам было просто немерено, но вот купить на них, кроме чачи, было нечего. Правда, беженцам раздавали бесплатно хлеб, и меня как гостя пропустили без очереди.
На железнодорожной станции я забыл диктофон, и дежурный хотел его себе присвоить, но потом все же посовестился и вернул. В Кутаиси мне по блату в местной администрации дали номер за 30 долларов (платил я в руки), который, как оказалось, стоил десять. В общем, во время разрухи грузины чуть-чуть поплохели. Но тоже не до конца.
Так, например, со звиадиастами воевали бойцы «Мхедриони», возглавляемые вором в законе и по совместительству профессором искусствоведения Джабой Иоселиани. Эти «воины», одетые в самую разнообразную и нелепую одежду (мне приходилось видеть даже боевиков, выряженных в ковбоев), занимались не столько восстановлением территориальной целостности, сколько личным обогащением. «КамАЗы» с награбленным непрерывным потоком шли в сторону Тбилиси.
Расположившись в домах предусмотрительно сбежавших местных жителей, «солдаты» растапливали печки хозяйской мебелью. Степень блаженства была столь велика, что защитники территориальной целостности ленились выходить на улицу и справляли нужду прямо в комнате.
Но со мной как гостем эти бандиты были очень гостеприимны и все время пытались накормить меня награбленными продуктами.
Джаба Иоселиани в открытую оправдывал мародерство своих подчиненных. «Война есть война. Нам нужно думать не о таких мелочах, а о том, как уничтожить главного мародера — Ардзинбу», — убеждал меня искусствовед.
Как это ни парадоксально, лидер «Мхедриони» действительно производил впечатление интеллигентного и по-своему очень обаятельного человека. Я искренне верю, что его диплом искусствоведа не был куплен.
Ради объективности отмечу, что я не беспристрастен к Джабе Иоселиани, так как этот человек спас мне жизнь. Я решил из Мингрелии пойти в Абхазию и был схвачен разведкой «Мхедриони». Разговор принимал вначале нехороший оборот:
— Мне это парень ни хрена не нравится, он телевизоры на наших бэтээрах фотографировал, — говорил один из боевиков. Но в конечно итоге, так как я подчеркивал свое знакомство с Иоселиани, меня решили лично доставить к лидеру «Мхедриони».
Джаба Иоселиани первым делом налил мне бокал вина и извинился за грубость своих подчиненных:
— Дикие они у меня совсем, не знают, как надо себя с журналистами вести! Батоно Игорь! Вы действительно много знаете, так что я вас лично прошу сейчас в Абхазию не идти. В следующей командировке там побываете.
Потом я приезжал в Грузию уже в более благополучное время. Нет, насильно меня больше уже никто не спаивал, да и деньги с меня охотно брали (для местных я был богат), но были предельно доброжелательны и радушны. Пожалуй, для меня между советскими и военными крайностями этот вариант был оптимальным.
Глава 4
Среднеазиатские зарисовки
1. Немного туризма — край гор, пустынь и минаретов
Средняя Азия — несомненно, один из самых экзотичных регионов бывшего СССР. Тому, кто любит необычное и готов мириться с небольшими бытовыми трудностями, стоит отправиться сюда. Здесь действительно очень интересно и, кстати, баснословно дешево.
Самарканд, Бухара, Хива — эти города по праву считаются цитаделью среднеазиатской мусульманской культуры. Можно часами бродить по их живописным узким улочкам, любоваться старинными дворцами и мечетями, копаться в торговых развалах со всякой всячиной.
Надоело? Поднимитесь на минарет крупнейшей мечети и посмотрите на город с высоты птичьего полета — вид откроется восхитительный.
Центр местной общественной жизни — базар. Любая покупка здесь благодаря шуткам продавцов незаметно превращается в увлекательное театрализованное представление. Вечер приятно завершить в одной из чайхан, неспешно потягивая ароматный чай из пиалы, наслаждаясь журчанием фонтана и пением томящихся в клетках птиц. Ночевать лучше всего в одной из маленьких гостиниц с «сохраненным колоритом», устроенных в домах зажиточных горожан XIX века.
Древние города — идеальное место для дегустации таджикско-узбекской кухни. Если на Кавказе царит культ вина, то в Средней Азии — культ еды. Гостей здесь встречают непременной фразой: «А сейчас мы немножечко покушаем!»
Конечно же, главное местное блюдо — плов, рецепты которого очень сильно разнятся по регионам. Хороший плов непременно готовится на дровах и в старом пропитанном жиром казане. Однако, как честно предупреждают повара (их здесь называют мастерами), заранее не узнаешь, каким получится блюдо. Ведь его приготовление — акт подлинного творчества.
Очень популярен в Средней Азии лагман — наваристое блюдо из мяса, овощей, домашней лапши и густого бульона. А в некоторых районах Узбекистана готовят и древнее блюдо кочевников — тандыр-кебаб: куски баранины, запеченные в глиняной печи.
Любят в Средней Азии и различные сладости, которые здесь поэтически называют родственниками торта, а также сухофрукты и орешки. Все это обязательно запивается чаем из пиал. Кстати, налить полную пиалу гостю считается оскорблением. Это расценивается как намек: мол, пей и уходи. Пиалу полагается наливать с уважением, то есть до половины, а затем следить: не нужно ли подлить гостю новую порцию чая.
Когда вдоволь налюбуетесь антуражем средневекового мусульманского города, пресытитесь пышными пиршествами и долгими чаепитиями, отправляйтесь в Каракалпакию. Дорога идет по мрачной, почти безжизненной пустыне; лишь изредка промелькнет чья-то юрта или покажется кочевник на верблюде. После утомительного пути наконец видны затерянные в песках древние разрушенные крепости Хорезмской империи.
Или же езжайте в горы. В Киргизии можно поселиться в юрте, питаться здоровой молочной и мясной пищей, кататься на лошадях.
Увы, приходится признать, что, хотя в реальности опасности для приезжих в Средней Азии минимальны, путешественников здесь не так много. Неразвитая социальная инфраструктура, политическая нестабильность — все это отпугивает туристов.
2. Гражданская война в Таджикистане
В качестве журналиста я был на гражданской войне в Таджикистане с ее первых дней и вплоть до ее окончания. Человеческая память избирательна и, конечно, многие впечатления уже попросту забылись. Однако и тех историй, что я помню, достаточно, чтобы показать ужас происходившего.
Женщина за банку тушенки
Зимой 1993 года в Душанбе не топили, и в каждой квартире стояли печки-буржуйки. Газа в городе тоже не было, готовили во дворе на кострах. В качестве топлива пилили деревья на улицах: до войны Душанбе был очень зеленым. Цена на квартиры в Душанбе в те дни приблизительно равнялась стоимости отправки контейнера с вещами в Россию. На душанбинских барахолках торговали по смехотворным для Москвы ценам. Лично меня поразила даже не торговля золотом за треть московской стоимости, а товары наименее удачливых коммерсантов. Продавали все: сломанные будильники, откровенно рваные ботинки.
В городе процветала проституция. Девушка на ночь здесь стоила лишь около 10 долларов, но можно было и попросту купить женщине продуктов. Не знаю, правда ли это, но приходилось слышать, что в горах, где из-за войны было особенно туго с продуктами, женщину можно было купить и за банку тушенки. Возможно, это преувеличение, но в кишлаках было действительно очень тяжело.
Впрочем, в Душанбе среди жриц любви преобладали местные славянки. Основными клиентами голодных душанбинок были российские военнослужащие, получающие по местным меркам просто бешеные деньги.
В середине 90-х вечерняя жизнь бара душанбинской гостиницы «Таджикистан» напоминала сценки отдыха американских солдат в сайгонском вертепе из западного фильма 70-х. Под бравурную музыку полузабытых уже западных ансамблей пировали военные-контрактники и офицеры российской армии. «Смирновская» лилась рекой, баночное пиво закупалось ящиками — военнослужащие, расслабляясь после боевой службы, тратили деньги легко, без сожаления.
Штатских мужчин здесь почти не наблюдалось — зарплату жителям республики не выплачивали годами, и среднему душанбинцу не по карману была не то что бутылка импортной водки, а даже обычный хлеб. Коротать вечера российским военнослужащим помогали местные русские красавицы. Взять проститутку на ночь здесь стоило всего лишь 20 долларов, но многие контрактники экономили и брали за эту же цену одну женщину на троих: предложение превышало спрос, и девушка обычно не возражала.
Было бы неверным считать всех сидящих в баре девушек путанами. Многие из них просто приобщались к «красивой», почти недоступной для них жизни, не теряя надежды, что кто-нибудь из военных оценит их по достоинству и, кроме постели, предложит руку и сердце. Местные газеты заполняли объявления: «Выйду замуж, познакомлюсь с российским военным».
Столь высокая популярность бойцов российской армии объяснялась просто. Их зарплата по местным меркам — просто фантастическое богатство. К тому же, для многих таджикистанских славянок «военный — это не профессия, а средство передвижения» (современный вариант «застойной» шутки о евреях). Связав с ним судьбу, девушка через некоторое время уедет в богатую и сытую — по здешним представлениям — Россию.
«Страшноватая все-таки страна этот Таджикистан. Я только приехал и пошел прямо в форме погулять по парку, — рассказывал мне офицер-контрактник. — Подходит ко мне русская женщина лет двадцати пяти, миловидная, интеллигентная. Спрашивает, давно ли я служу в Таджикистане. В общем, разговорились. Она предложила мне себя на ночь, а взамен попросила купить ей продуктов на неделю. Ну, скупил я полрынка, приехали мы к ней, а там ее мать. И что меня поразило — старушка была мне очень рада. «Если бы не такие, как вы, то мы бы давно с голоду подохли!» — сказала она со слезами на глазах».
Межплеменная бойня
Несмотря на то, что формально в Таджикистане коммунисты («Народный фронт») воевали против «исламско-демократической» оппозиции, в реальности это была типичная межплеменная война, подобная резне между хуту и тутси в далекой Руанде.
Поделиться книгой: