Если б не было тебя

- Не знаю. Уже не помню. Я был плохим мужем. Ты же знаешь, обо всех моих изменах. Ты все знала, но никогда не вставала ни на чью сторону. А потом я понял почему. Потом. Когда ты...

Ее вопрос меня пугает. Но еще больше страшат мои ответы, которые слетают с языка тяжелыми плитами.

- Тогда зачем искать то, что не нужно? Зачем изобретать? Ты не ответил на мой вопрос, Женька. Сначала реши, что ты сам чувствуешь. Приди к знаменателю.

- Ты тоже думаешь, что я схожу с ума? Ну да. Ты ж никогда не любила Лерку, не понимала. Считала ее странной на всю голову, поехавшей. Говорила, что она с прибабахом. Она и вправду была не такой, как мы. Другой.

-Значит, так оно и было,- хмыкает сестра, слишком пристально глядя мне в глаза. -  Да и какая разница,  что нравилось мне?  Я думаю, что ты должен в первую очередь понять что нужно тебе. Я не помню Леру. Ее не было в твоей жизни, Жень. Но я знаю, что нужно идти к тому, что тебе дорого, к тому, что может стать твоей настоящей жизнью. Нельзя останавливаться ни на минуту, даже если знаешь, что от твоего решения зависит судьба мира. Нужно идти к ней. И если ОНА твоё сумасшествие, то почему и нет? Есть вещи, с котроыми мы не можем бороться. Просто не всегда осознаем вовремя их значимость, а потом страдаем. Понимаешь?

Это именно то, что мне надо было услышать.

- Хочешь, я тебе открою секрет?- заговорщически шепчет Лиля. – Только поклянись, что не проболтаешься родителям.

- Клянусь.

Я уже знаю, что она скажет. Знаю. Потому скручиваю крестиками пальцы на руках и ногах. Все, какие только возможно. Как глупый мальчишка – предатель.

- Я купила байк. Я больше не хочу сдерживать свою свободу, свою суть. Женька, увольняюсь к чертовой матери, и в путь.

Я снова переживаю тот кошмар. Снова. Я уже слышал эти слова, видел лихорадочный блеск в глазах сестры. Тогда я сдержал обещание. Тогда, три года назад. С тех пор отец не разговаривал со мной. Считал, что если бы я сказал тогда, мы спасли бы мою Лильку. Нашу Лильку. Она всегда была его любимицей. Больше я не повторю своих ошибок. Может так я смогу спасти ее. И таким образом, обманув сестру, спасу хотя бы крупицу своей души.

- Лиль, я тебя люблю.- шепчу я. Скоро она превратиться в ту женщину, с забитыми рукавами, пестрой шевелюрой и крыльями за спиной. Скоро я снова ее потеряю. Хотя нет. В этот раз я не позволю случиться беде. И звать ее будут уже не Лилькой. Синица-только на это глупое имя будет откликаться моя сестра, будет пить темное пиво из бутылок, смотреть на мир сквозь забрало мотошлема. Такой я ее и запомню. Маленькой гордой птичкой, несущейся навстречу своему концу.

- Пока, ведроголовый-хихикает Лилька, шагая к двери. – Береги себя.

- И ты,- хриплю я ей вслед.

Тетради на столе нет. Я моргаю, раз – второй. Паники нет, я знаю, что дневник все еще тут в этой комнате. Гашу торшер, и чувствую пальцами шершавый картон обложки. Странно, могу поклясться, что всего секунду назад ее тут не было. В полумраке комнаты кажется, что райские птички деформируются, превращаясь в переплетение бурелома ветвей. Завтра. Все завтра.

Завтра я пойду в парк, и начну свои поиски. Я найду тебя Лера, чтобы сказать...

Я еще не знаю, что. Ведь я так и не смог выполнить своего главного обещания – сделать тебя счастливой.

Лера (выдержки из дневника)

Глава 5

Лера (выдержки из дневника)

4. 06. 2013

Бада Бум. Женька все таки вернулся, хотя я уже и отчаялась. Три недели немаленький срок. Я уж думала, обманула меня гадалка. Хоть и не хотела верить в это. За эти долгие дни я успела купить маленькую квартирку под крышей, в том самом красивом старинном доме. Хорошо все таки быть богатой невестой. Я правда еще не вступила в права наследования, но тех денег.что я прихватила из отчего дома, похозяйничав в отцовом сейфе, должно хватить минимум на полгода. До тех пор, пока официально все не станет моим. Все, чем так дорожил "любящий папочка" достанется той, кого он и человеком то не считал. Он звал меня зверушкой. Ха - ха, вот такой парадокс.

Менять ничего не стала. Разве можно снять скрипучий наборный паркет, и заменить его ламинированной доской? Это же кощунство. И стены окрашенные бежевой краской мне нравятся. Я распишу их, превращу в огромный холст, на который выплесну все свои ощущения от новой жизни. Света от слуховых окон в скошенной крыше, вполне хватает, чтобы сделать из этой уютной норки студию. И никто, больше никто на свете не скажет мне, что я бездарность. Не сделает мне больно, только за то, что ослушалась, и снова нарисовала изуродованную душу монстра. Никто больше не тронет меня липкими пальцами. Ненависть начинает вихриться в горле от воспоминаний. Хорошо быть богатой сиротой, папочка. Ты говорил, что мне хватит твоих богатств на несколько жизней. Что ж, наверное зря ты хвалился, я предельно хорошо поняла, что могу ... Черт с тобой.. Спасибо, что освободил меня. Только за это я могу возносить тебе благодарности. Хотя. Возносить- значит отправлять молитвы к небу. А ты горишь в аду. Я в этом точно уверена.

Еще я записалась на курсы художественного мастерства. И меня впервые похвалили. Оценили мои жалкие попытки. Я понимаю, что мои картины не станут знаменитыми, я знаю, что они не принесут мне ничего, кроме морального удовлетворения и горькой радости. Но они нужны мне. Это единственная истина.

Сегодня мне исполнилось двадцать лет. И это первый день рождения, когда я чувствовала себя почти счастливой. Не хватало единственного подарка. Я жду его три недели. Точнее ждала. Вышла на улицу, под проливной дождь, сделала шаг на мощеный камнем тротуар, пытаясь открыть дурацкий цветастый зонт.

- Я помогу? – слышу мягкий голос у себя за спиной. Черт, я испугалась, как девчонка, внушившая себе, что под ее кроватью поселился монстр. Аж коленки затряслись. Мне показалось.... Неважно. Я дала себе слово не вспоминать. И я сдержу данное себе обещание.

- Где ты был? – шепчу я мокрыми от дождя губами. Капельки воды стекают по моему носу, подбородку. Смывая напряжение последних недель. И злость. Да, я чертовски злилась на этого парня с открытым взглядом и внешностью голливудского актера. Ему даже не надо стараться, чтобы выглядеть сногсшибательно. И прилипшие ко лбу мокрые вихры делают Женьку еще более сексуальным. Боже, о чем я думаю?

- Салфетка. Я ее потерял,- улыбается предназначенный мне парень. – А потом закрутился. А сегодня вспомнил этот дом. Он мне приснился. И ужасно захотелось тебя увидеть. Так бывает? Как думаешь?

От его улыбки так тепло. И капли летней воды, текущей с серого неба кажутся обжигающими. И...

Бада Бум.

- Я не думаю. Знаю.

Мы вместе. Идем по улице держась за руки, мокрые, словно два брошеных щенка. И я точно знаю мы две половинки, подходящие друг – другу, как две части детского пазла. И мы дышим в унисон, и обмениваемся воздухом, который профильтровали сквозь собственные легкие. И сердце в груди не находит себе места, скачет бешеной белкой. А ты уже нафантазировала себе маленький домик на окраине города, белые шезлонги на террасе, скомканные простыни на деревянной, дешевой кровати, запах рогаликов по утрам.

Его губы, находящие мои, вдруг совершенно выносят меня из реальности.

- Это навсегда,- шепчу я в его горячий рот.

Нет ответа. Ну и пусть. Пусть он привыкнет к этому факту. Мужчинам надо больше времени, чтобы осознать. Принять изменения. Он же не одернул меня. А молчание, чаще всего – знак согласия.

День седьмой.

Утро

Холодно. До одури. Влажная ледяная морось висит в воздухе плотной пеленой, мешая дышать. В голове раздувается кузнечный мех. Я бреду по пустынному парку, представляя, что сейчас происходит дома. Мама наверное уже обнаружила пропажу непутевого сына. Плевать. Я должен вернуть свою гребаную жизнь.

Это здесь. Я стою, рассматривая ржавый металлический остов – то, что осталось от качелей. Земля под искореженной железякой мертва, вытоптана сотнями ног настолько, что больше никогда не восстановится.

Она была здесь. Отталкивалась ногами от плешивого клочка почвы, покрытого себя тонкой коркой наледи. Смеялась, взлетая к теплому небу, и в ее волосах плясали солнечные зайцы. Это было. Я уверен. СЛишком живые ощущения от воспоминаний теплого счастья.

- Я так и знал, что ты здесь,- голос Боба заставляет меня вздрогнуть.- Женька, ты полный придурок. Твоя мать с ума сходит. Подняла на уши всех, кого могла.

- Откуда ты узнал, что я тут?

У меня перехватывает дыхание в ожидании ответа. Жду. Понимая, что скорее всего он будет до одури банален.

- Мы на этих идиотских качелях провели с тобой целое детство,- усмешка на лице Бориса совсем невеселая, почему – то.- Приходили сюда пить водку втихаря, немного повзрослев. Чертовы качели. Пока их не сломали, мы были с тобой не разлей вода. Словно эта выцветшая скрипучая железяка нас связывала.

- А теперь? – мне становится не по себе от слов лучшего друга. – Разве мы не друзья? Бо, что происходит? Мать твою, какого черта перевернулось в мироздании?

Я кричу, чувствуя леденящее душу отчаяние.

- Нет, мы больше не друзья.

В голосе Борьки арктический холод, он звенит в воздухе ледяными кристаллами.

- Мы с тобой говорили по телефону, несколько дней назад,- шепчу я. Чувствуя как под ногами качается земля.- И ты ничего мне не сказал. Помнишь, Жельку обсуждали? Борь, я здесь познакомился с женой, помнишь? Ты был свидетелем на моей свадьбе. Да не молчи, гребаный ты придурок.

- Да, не врали ребята. Ты и вправду двинутый на всю башку. Женя,  остановись. Это дурацкая затея, жить небылицами.

Борис отводит глаза, нарочито натягивает на озябшие пальцы дорогие перчатки. В его облике есть что – то странное. Какой – то, появившийся одномоментно, лоск. Раньше я не наблюдал за своим другом такого пижонства. И тряпки на нем дорогие, они ж ему не по карману. Он всегда был номером два. Первым был я.

- Жень, я не знаю,  почему твоя мать позвонила мне сегодня. Черт возьми, не спрашивай, зачем я поперся искать тебя. Может быть, где – то очень глубоко в душе, мне тебя жаль. Может даже немного стыдно, что так между нами вышло. Я не знаю. Я отвезу тебя домой, и на этом все. А жены у тебя не было. Ты просто не заслужил такого счастья. Ты был последней сукой, Женек. И этого  просто так невозможно забыть.

- Боб. Почему все так?

- Потому что ты был сукой, Женька. И я совсем не верю, что ты изменился в лучшую сторону.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я знаю ответ на свой вопрос, так и не сказанный моим другом. Бывшим другом.

День седьмой

13:00

Дом. Я видел его во сне. Невысокий, в сравнении с окружающими его строениями, но какой – то величественный, неприступный. А может просто мне так кажется. Фасад украшенный лепниной, смотрит на мир окнами в деревянных рамах. Это так странно, но видимо власти просто запретили менять облик архитектурного памятника.  Я вспоминаю, как тогда, семь лет назад шел по суетной улице, раздуваясь от гордости. Люди, толпы народа суетливо двигались, даже не задумываясь о том, что у кого – то сегодня, возможно решилась судьба. Мне дали работу, которой я был достоин. Точнее я ее выцарапал, выдрал с мясом, не гнушаясь ничем. Я ее заслужил. Я номер один. Не этот выскочка, не помню как звали несчастного задрота, конкурирующего со мной, не Борька – вполне достойный противник, у которого никогда не было внутри стального стержня. Мямля и размазня, тюфяк, которого не грех было оставить за бортом. Я. И я шел по улице с ощущением победителя. И думал, что теперь весь миг лежит у моих ног. Мне было плевать на свербящее чувство гадливости, которое возилось свернутой хладнокровной змеей, где-то очень глубоко в душе. И я вдруг вспомнил о ней – симпатичной, но очень странной глупышке, встреченной мною в парке. Почему? Я не знаю. За семь лет так и не смог дать ответа на этот вопрос. Может быть подумал, что ее незамутненная чистота сможет помочь мне вытравить противное ядовитое чувство, медленно меня разрушающее. Я искал в ней избавления.

Лера – это имя казалось мне мальчишачьим, и каким – то ненастоящим. Зато сама она была слишком реальной, с этим ее зонтом, выворачивающимся на июньском ветру, подобно цветастому куполу. Разноцветные клинья, так странно смотрелись в мареве проливного дождя. И она – мокрая, и невероятно притягательная, вдруг стала центром мира. И вправду помогая мне забыть о сомнениях.

- Это навсегда? – прошептала она тогда, солеными своими губами, скользя своим дыханием по моей щеке.

И тогда мне показалось, что все возможно в этой вселенной. Навсегда – это бесконечно долго, но в то же время абсолютно размытое понятие.

Вынырнуть из омута воспоминаний мне помогает резкий клаксон автомобиля. Выдергивает, словно мутанта – репку из земли, компашка затейников- пролетариев. Я вдруг осознаю, что стою на проезжей части, не дойдя всего несколько шагов до цели моего путешествия в прошлое. Ничего не изменилось – та же подъездная дверь, и гулкий подъезд, отдающийся эхом шагов, и даже пахнет так же – затхлостью и тленом. Осталось всего несколько ступеней, и мне вдруг становится страшно. Демоны запускают в душу отвратительные свои конечности, сея хаос сомнения.

- Вы к кому? – слышу я тонкий голосок, все еще не убрав пальца с пимпочки звонка. Маленькая девочка смотрит на меня синими, знакомыми глазами. Но я не могу понять, где я уже видел этот взгляд. Реальность ускользает, словно песок сквозь пальцы.

- Здесь жила женщина, которую я любил,- тихо шепчу, стараясь не напугать беспечную малышку. Неужели глупые родители не научили дочь не открывать дверь сумасшедшим дядькам?

- Здесь живем я и мама. И она меня убьет, если узнает, что я открыла вам дверь,- улыбается маленькая хозяйка дома. Вы ведь незнакомец?

- А зачем ты открыла? – спрашиваю я ошарашенно.

- Мне просто показалось, что я вас знаю.

- Как тебя зовут?- успеваю спросить, прежде чем она закроет дверь.

И все. Хлопок, и еще одна ниточка, способная вернуть меня в прошлое обрывается, лопается как мыльный пузырь, с сухим щелчком закрывающегося портала в мою жизнь.

- Женька. Меня зовут Женька,- несется из – за двери писклявый голосок. – Уходите, а то мне придется позвонить маме. И она точно нашлет на вас полицию.

С неба сыплет снег. Прямо мне на бритую голову. Лерка никогда бы не позволила уйти мне из дома без шапки. А я позволил Лерке исчезнуть...

Лера (выдержки из дневника)

13. 09. 2013

Любовь меня делает глупой. Наполненной до ушей и абсолютно одуревшей. Словно это не я, а раздувшаяся, насосавшаяся счастья пиявка.

Мы вместе уже четыре месяца, и все это время мне кажется, что у меня за спиной отросли крылья. Такие огромные пернатые отростки, не дающие мне ходить по переставшей вертеться планете. Мне нравиться жить для него – отказываться от своих привычек, носить одежду, которая нравится моему СЧАСТЬЮ, гладить его по голове и говорить, что он самый лучший на этом грешном свете.

Женька – фейерверк, способный высветить в самом темном мраке то, что действительно правильно. И я совсем забываю с ним о своих страхах, о том, что в моем детстве жил страшный монстр, который не прятался под кроватью и не боялся выходить на свет. Все он отодвинул на задний план.

Верчусь перед зеркалом, натянув на себя новое платье. Оно невероятное, какое – то воздушное. Увидела вчера в витрине и поняла, что не смогу пройти мимо. Дороговато. Но ... Я ведь богатая невеста. Представила, какими глазами будет смотреть на меня мой Женька, и толкнула дверь бутика. Мне нравитсяголод в его взгляде, когда он ласкает им меня, раздирая в пух и прах все сомнения.  Кружево, но не колючее, а ласкающее, обнимает нежно, гладит кожу. Черное кружево с подкладкой из золотой парчи. Открытая спина, не вульгарное декольте. То что надо. То. Что позволит моему Женьке не стыдиться меня.

Он смотрит на меня, я чувствую. Стоит, привалившись плечом к косяку, и оценивающе рассматривает.

- Переоденься.

От этого приказа моё сердце падает куда-то в глубины ада. Нервно, яростно, он никогда  так не говорил со мной. Это просто нервы. Женька сходит с ума от напряжения. Сегодня важный день. Я слышу эти слова уже в течение недели. «Через неделю – важный день», «Через три дня важный день., «Завтра важный день»

- Тебе не нравится?

С трудом скрываю удивление. Обычно Женя любит все, что я делаю. Он сам мне об этом сказал.

- Ты в нем похожа на потаскуху,- кривит губы мой мужчина. И его лицо искажается, превращается в маску. Сейчас он похож на "монстра". Моргаю, чтобы прогнать морок. Это не правда. просто показалось, я просто устала не помнить. Всего лишь призрак прошлого и все.

Глазам больно от слез, которые никогда не находят выхода. Я не умею плакать, этот атавизм частично отпал у меня лет в десять. В восемнадцать я потеряла способность рыдать навсегда. После того, как...

- Ты меня слышишь, Лера? Сегодня важный день. Сегодня впервые я выйду в свет со своей спутницей в качестве генерального директора концерна. И моя женщина не должна быть похожа на шлюху.

- Это платье...- что я скажу? Что оно стоит больше чем этот уродливый диван, который Женька купил, начав хорошо зарабатывать. Что эта квартира совсем не такая, каким я себе представляла наше с ним жилище. Что мне нужен только он, а не его положение и деньги.

Я молча разворачиваюсь и исчезаю в гардеробной. Черное платье футляр, длинной до колена, нитка жемчуга, лодочки на невысоком каблуке. На голове небрежный пучок и маленькая шляпка. Я похожа на старуху Шапокляк, но ведь это оправданно, правда? . Сегодня важный день. Пусть ему будет комфортно.

- Ты прости меня,- жарко шепчет мой бог. – Я просто на нервах. Ты прекрасна, Лерка. А это платье мы «обкатаем сегодня веччером»

Киваю. Я и не обижалась. Я все готова простить только за слова "МОЯ ЖЕНЩИНА". За этот влажный горячий шепот, за легкое прикосновение его губ к моей ключице. Только вот обкатывать нечего. Черное кружево, вперемешку с золотой парчой лежит на полу гардеробной кучкой жалких лоскутов.

- Я не сержусь,- голос не дрожит. Прекрасно. Я говорю правду, я не умею злиться. Но я никогда ничего не забываю. - Глупый Женька, я тебя люблю.

- Чудесно,- хрипит он. Но слов. Которых я так жду, не произносит. Всего три слова, жизненно важных для меня, я так и не услышала от него.