Помоги проекту - поделись книгой:
— Ты хочешь этих двух девок? — он все еще улыбается, не обращая внимания на недовольные взгляды инквизиторов — Да забирай! Я изложу инквизиторам твою версию наследования. Официально это Я сейчас наследник наместника! Это если следовать твоей версии…хе хе. Я пришлю их к тебе. Куда прислать?
— Знаешь…а выдели мне апартаменты Альгиса — хмыкаю я — То есть мои апартаменты. Я там буду жить. А они будут мне прислуживать.
— Твои? — хмурится Кендал — Опасно. Заподозрят.
— В чем? В том, то ты самодур, и раздаешь апартаменты кому ни попадя? Кстати сказать, не больно-то они и шикарные. Папаша меня не любил, так что загнал в дальнее крыло. Потому никто не удивится, что ты эти самые апартаменты отдал кладовщику.
— Хорошо. Тогда я пришлю слуг, чтобы тебе подготовили комнату. И…этих девок. Представляю, какие будут рожи у инквизиторов, когда я их обрадую вестью, что рабынь наместника отдал уроду-кладовщику!
***
— Я — Анга — это чернокожая.
— Я — Авита — это белая.
— А я…я Тихий!
Улыбаюсь девицам как можно более ласково, от чего они содрогаются и едва не падают в обморок. Ну да, страшен! Но ведь не страшен, страшен, страшен! Чего придуряться-то?!
— Наведите здесь порядок. Вытрите пыль, смените белье в постели, и принесите с кухни что-нибудь поесть.
Стоят, растерянные, кулачки к груди прижали. И чего я такого приказал? Чего застыли-то?
— Господин…мы не умеем! Нас не заставляли работать по хозяйству!
Мда…и нахрена я их себе забрал? Спермотоксикоз, точно. Играй гормон, называется. Так захотел исполнить извечную мечту мужчин — белая плюс черненькая, что не подумал о том, что из себя представляют девицы. А ведь я слышал о таких! Их с самого раннего детства готовят к роли постельных рабынь — учат, тренируют, воспитывают. Они не могут забеременеть — у них с помощью магии отключили эту функцию. Даже месячных нет — всегда должна быть готова к соитию. У них повышен болевой порог — для особо страстных хозяев, желающих жесткого, очень жесткого секса. Они получают удовольствие от такого секса, который заставит рыдать не только обычную девушку, но даже постельную рабыню. У них абсолютно отсутствует чувство брезгливости, а выносливость как у степной лошади. И они готовы заниматься сексом всегда и везде, и не просто готовы — а желают этого, мечтают об этом! Им вбили в голову, что постельные утехи — это главное, что есть в жизни, а мужчина, который овладевает такой девушкой суть верховное божество и ему можно вся и все. В общем — эти девки стоят огромных, просто нереальных денег, и доступны только очень и очень богатым людям.
— Где вас обучали? — спрашиваю, чтобы до конца уже выяснить об этих персонажах все, что можно узнать.
— В столице, школа Гитау! — с готовностью отвечает белая — Нас только недавно продали, мы прошли полный курс, и господин нас выкупил.
— Да, мы только недавно закончили школу! Господин, нас не учили заниматься хозяйством! — вторит ей черная.
— А сколько вам лет? — спрашивая я, с удовольствием разглядывая прелести девиц.
— Мне шестнадцать — говорит черная
— Мне семнадцать — это белая.
— И когда вы попали в школу? — спрашиваю я, уже догадываясь о том, что мне ответят. Слышал я, слышал об этих школах. Братья рассказывали. Покойные братья…
— Всегда там были — вздыхает белая — Как себя стала осознавать, так я там и была.
— Да, так и есть — повторяет черная.
— Так. А что же вы умеете? — спрашиваю я, и тут же останавливаю девиц, которые взялись за набедренные повязки и начали их стягивать — Стоп! Я про то, что вы умеете кроме секса. Верю, что в постели вы сто очков вперед дадите всем женщинам замка.
— Да, господин! — черная чуть улыбнулась, показав белоснежные зубы — Мы умеем возбуждать желание у мужчины. И у женщины. Может усиливать наслаждение так, что наш господин или наша госпожа кричат от восторга. Мы знаем множество способов удовлетворения мужчин и женщин. Наша школа лучшая в Империи, и мы очень дорого стоим. За нас отдали золота столько, сколько мы весим.
— Ух ты! — не выдерживаю я — Что, на самом деле?! Да ладно!
— Клянусь Создателем! — бьет себя в грудь кулачком беловолосая — И за выпускницами нашей школы стоит очередь! Не всем нас продают, а только самым богатым, самым влиятельным. И нас мало.
— Почему? — удивляюсь я — Что, мало красивых девушек у нас в Империи?
— Господин…тут дело не только в красоте — улыбается черная — Красивых хватает. Но не все становятся выпускницами школы. Покупают для школы сотню, а до выпуска добирается десяток. Самые красивые, самые умелые, самые желанные.
— А куда остальных девают? — хмурюсь я — Неужто убивают?
— Нет, что вы, господин! — пугается белая — Их продают желающим по гораздо меньшей цене, и не ставят на плечо клеймо выпускницы. Видите, у нас знак, что мы прошли полное обучение и сдали экзамен? Вот! И этот знак наносится магией, его подделать нельзя!
И правда — круглое пятнышко сантиметра в тридиаметром на левом плече у каждой девушки светилось магией — я это видел внутренним зрением. В круге вписана начальная буква заведения. Простенько, и со вкусом.
— А как же вы сдаете экзамен? — не удержался, и спросил. Ну правда же интересно!
— Мы выходим из школы девственницами — улыбается черная, и начинает рассказ о том, как проходят экзамены в этой самой школе. Я слушаю, и дивлюсь — какие, к черту, девственницы? После такого? Хотя и на Земле мне попадались девушки и взрослые женщины, которые считали, что главное, чтобы эта тонкая перепоночка, называемая девственностью, была на месте. И тогда ты девственница! А скольких мужиков ты обслужила без разрыва плевы — это не считается. Ведь проникновения не было!
Знал одну даму тридцати с небольшим лет, замужнюю, которая искренне считала, что оральный секс не является изменой. Это так…услуга другу. Ну пожалела друга, да и все тут! И чего муж так возмущался…его же ведь друг!
В общем — назвать девственницами девиц, обучавшихся в этой школе, можно было только с натяжкой. За время обучения они попробовали все — кроме обычного нормального секса. И первым, кто лишит ее девственности, должен был быть тот, кто ее купил. Ну вот такие у них правила! Типа — вот тебе клиент небольшой бонус. Гимен им в дышло…
— Мы играем на многих музыкальных инструментах, танцуем, поем, можем поддержать беседу о чем угодно — продолжает рассказывать белая — мы обучены хорошим манерам, и знаем, как держаться за столом в высшем обществе. Мы многое умеем, кроме как…вести домашнее хозяйство. Мы не можем портить кожу рук и фигуру тяжелой работой. Если вы, господин, будете заставлять нас тяжело работать — мы потеряем в цене. А так вы нас можете продать и выручить кучу золота!
— А ничего, что я такой урод? — спрашиваю ухмыляясь и делая как можно более ужасную гримасу.
— Вы не урод — тихо говорит белая — Вам не повезло…но у вас очень красивые глаза! И фигура…вы стройный, у вас красивые тонкие пальцы, гладкая кожа рук…длинные ноги. Уверена, вы великолепны в постели! И мне очень хочется с вами заняться сексом! Очень!
— И мне! — вторит черная, и глаза ее блестят — Мы всегда хотим, господин! Такими нас сделали, такая у нас душа! Мы рождены для секса!
Я встряхнул головой, отгоняя наваждение, и чуть отодвинулся от этих двух…сестричек. Показалось, что они сейчас просто напрыгнут на меня и…изнасилуют. Маньячки, да и только!
Мда…без вмешательства в психику тут не обошлось, и я это вижу совершенно определенно. Впрочем — я ведь читал об этом, точно! Их напаивают снадобьями и вбивают в голову это непреходящее желание. На самом деле — несчастные девочки. Из них сделали дорогих, суперэлитных шлюх. Шлюх, которые всегда довольны и мечтают только лишь о сексе. На самом деле — идеальная работа.
Мне вдруг стало грустно, и я задумался — а надо ли мне это? Не будет ли это чем-то вроде секса с зомби? И тут белая сбросила с себя и набедренную повязку, и тряпочку с груди, и я сразу забыл о своих добропорядочных мыслях — настолько девица была прекрасна! Гормоны заиграли в полную мощь, и я задавил в душе все душеспасительные порывы. Увы, я слаб. Я ведь просто человек, мужчина, который не был с женщиной уже несколько месяцев! Самоудовлетворение — это совсем не то…
***
Ночью я бесшумно поднялся с постели, оделся, и так же бесшумно покинул мои апартаменты. Вечер прошел просто…не знаю, как это назвать. Вот когда я узнал, что такое элитные секс-рабыни, которых готовили с самого детства. Описывать ЭТО глупо, да и неинтересно. Просто не передать словами. Единственная мысль билась в голове и не оставляла меня: «
Впрочем, возможно, что на меня подействовало многомесячное воздержание. После которого даже некрасивая женщина будет казатьсячем-то вроде супермодели. Утрирую, конечно, но смысл понятен. Голодному и корка хлеба будет казаться пирогом, а если уж ему на самом деле дать пирог…
Вошел в тоннель там, где входил долгие годы, когда еще был просто Альгисом — в нише, в которой когда-то хранили тряпки, метлы и швабры. В тоннеле меня никто не встретил, и это немного огорчило. Ужасно хотелось прижать к груди это черное чудовище, погладить его мягкий животик, ткнуться носом во влажный холодный нос. Обожаю чудика! Как хорошо, что я не прошел мимо и не дал его на растерзание тем ублюдкам! Впрочем — я и не мог поступить иначе. Ведь я же человек!
На экипировку не ушло много времени. Метательные звездочки, смазанные парализующим ядом, узкий кинжал — что мне еще надо? Я ведь не собираюсь вести боевые действия. Зарезать спящего — что может быть проще? Единственно что — проверил амулет, который защищал меня от магического воздействия. Все-таки я иду убивать мага, а от него можно и нужно ждать любой гадости. Я ведь не специалист в магии, а люди этому учились долгие годы.
Трубку с усыпляющим порошком брать не стал. Во-первых, долго возиться, снадобье у меня закончилось, во-вторых — чего сложного, войти в комнату и воткнуть кинжал в объект? Чего-чего, а это я делать умею.
Меч не буду брать — неудобно. Зацепишься им за угол, или за мебель — грохот будет, «клиент» проснется. То, что этого колдуна надо валить — никакого сомнения у меня не было. И в первую очередь — его. Вот чую — опасный тип. Как он на меня поглядывал во дворе! Будто что-то чуял!
Дверь открылась бесшумно, как обычно. Умели строить Предтечи! На ногах у меня — мягкие кожаные сапоги. Нарочно такие купил, чтобы шаг как у кота. Эх, где ты, мой Уголек? Где гуляешь? Повадился шастать по подземельям, да ночами на воле бегать. Боюсь за него ужасно. Конечно же он ловкий, сильный, один на один с ним и не справиться даже мечнику, но стрела…как и пуля — она дура. Прилетит, и ага. Нет моего Уголька. И даже косточки похоронить не смогу… Эх, котик мой котик…теплый животик…вот теперь трясись за тебя! Переживай!
Делаю пару шагов по комнате, держа в руке кинжал обратным хватом, и вдруг в мозгу будто красные сигналы зажглись вместе с сиреной! Виу! Виу! Виу!
И я прилип к полу. И не просто прилип, а застыл как статуя, будто муха залитая прозрачной пластмассой!
— Ну наконец-то! — слышу я ехидный голос, и темная фигура поднимается с постели. Колдун одет, будто и не ложился спать — Я уж думал никогда не явишься!
Я молчу, и по одной простой причине — рта не могу раскрыть. Ловушка! Это была ловушка!
— Что, не получается, да? — с деланным сочувствием спрашивает колдун, и подходя, смотрит мне в лицо, потом зажигает магический светляк. Яркий свет заливает комнату, и я вижу перед собой довольное лицо человека лет сорока, который моргая на свету внимательно меня разглядывает.
— Таак… — бормочет он — наведенная маска…подпитывается от амулета. Давай-ка его разрядим…взять я не смогу, пока ты запечатан, а вот разрядить…ага! Готово!
Лицо у меня закололо будто сотнями иголочек, и по коже пошла волна холода. Все. Засветился!
— И кто же у нас тут такой…ох ты ж! Наследничек Клана! Последний Конто! Вот это удача! Вот это я дал! Двух уток одной стрелой! Хе хе хе…
Колдун усаживается на стул задом наперед, кладет руки на спинку и улыбаясь продолжает на меня смотреть. Потом, видимо распираемый желанием унизить, дать мне пендаля, начинает рассказывать:
— Я ведь ни в какую мистику не поверил! Сразу предположил, что убитый наместник и все остальные дело рук местного мстителя. А еще — я уверен был, то в замке есть потайные ходы. Хотел даже приказать, чтобы сломали стену. Но решил пока обождать, присмотреться. Думаю — они сами ко мне придут. Просто обязаны прийти! А еще, мой глупый юный друг, опрометчиво разговаривать даже шепотом, если ты находишься в прямой видимости с магом воздуха. Воздух уносит слова! Если далеко — слова теряются, а на расстоянии нескольких шагов…да плевое дело для любого мага воздуха! Надо быть идиотом, чтобы шептаться рядом с такими как я. Вы с Оугом два идиота. И башки лишитесь вместе. А пока постой статуей. Завтра тобой займусь. Вернее уже сегодня, до рассвета осталось всего ничего…
Глава 8
Он проснулся, потянулся, выгнул спину и с наслаждением подставил черный блестящий живот лучам восходящего солнца. Хорошо! Сыт, выспался, и…нет, надо еще поесть. Остатки пойманного ночью зайца лежат под кустом, и просто-таки просят: «Съешь меня! Съешь!»
Легко, одним текучим движением поднялся на лапы и двинулся к окровавленной кучке того, что ночью бегало кругами, пытаясь обмануть охотника. Но куда там! Чем быстрее бежала жертва, чем больше финтов она делала, тем больше удовольствия вызывала у преследователя, забывшего обо всем, кроме этого скачущего теплого комка плоти. У нее не было никаких шансов, потому что охотник быстрее, ловчее, и самое главное — многократно умнее.
Одним движением могучих челюстей зверь прокусил голову зайца, и потом с наслаждением вылизывал содержимое черепной коробки.
Зверь не знает жалости к дичи. Каким бы он ни был умным — им руководят лишь инстинкты. А инстинкты говорят: «Догони! Убей! Съешь!». Человек, если содрать с него тонкий налет цивилизации — точно такой же. Зверь на двух ногах. Так что нельзя обвинять хищников в том, что они хотят убивать. Иначе они просто не могут.
Легкие, практически неслышные шаги заставили прянуть ушами, и черный, отблескивающий в лучах солнца зверь остановился, повернул голову и взглянул туда, откуда слышались эти самые шаги. Три степных волка — некрупные, поджарые, и опасные, как сама смерть стояли и смотрели на кота, и в их глазах не было ничего, кроме вопроса: «Насколько опасно это существо? Получится ли отнять его добычу?»
Кота молча двинулся в сторону троицы, и сделав пару небольших шагов снова застыл, а потом вдруг взвыл диким голосом так, что у волков поднялась шерсть на загривках. А после выгнул спину, поднял хвост, распушился, сделавшись больше, чем он был (а был размером с этого самого волка), и заскакал на стаю — странно, как-то боком, изогнувшись и хлеща воздух вытянутым хвостом.
Волки такого ужаса не перенесли, тявкнули, попятились, а потом понеслись прочь галопом, летящим над заросшей пожухлой травой степью. Они никогда не встречались с котами-переростками, и потому не знали, насколько те опасны. Но то, что волки увидели, им очень не понравилось, инстинкт им сразу объявил: «
Кот радостно фыркнул и состроил рожу, высунув язык в сторону убежавших грабителей. А потом приступил к утренней трапезе. Есть не очень хотелось, но не оставлять же еду тупым мародерам? Сами пусть попробуют поймать зайца! Нечего отнимать у соседей!
Кости хрустели на зубах, остывшее за ночь мясо приятно холодило пасть и пищевод. Кот доел, оставив только лапы и клочки шерсти, и побрел искать водопой. Впрочем, особо его искать и не приходилось — рядом протекала степная речушка, впадающая в большую реку, так что с водой проблем не было. Главное не попасться речным тварям, которые заходили в речушку из этой самой большой реки. Сунешь нос в воду — тут же без него останешься. Откусят, гады!
Попил из маленькой лужицы-заливчика, где глубина только лапы замочить и все просматривается до дна. Лакал аккуратно, стараясь не поднимать мути. Он не любил пить мутную воду.
Вот теперь можно и поспать! А то ж?! Поел — надо спать! Все порядочные коты спят после еды, а он — самый порядочный из всех порядочных котов!
Место у него для сна есть — то место, где можно особо не заботиться о безопасности, а то приходится спать вполглаза, все время водить ушами. Нет, в этом месте тоже не совсем уж так безопасно, но безопаснее, чем если просто растянуться на песке и заснуть глубоким сном. Заснешь — можешь и не проснуться, вон, три подлеца хотели его добычу сожрать! Эдак и самого сожрут.
Единственное место, где он может безопасно отоспаться — это замок, где живет его брат. И где он сам жил до сих пор. Хотя почему «жил»? Он и сейчас живет. А то, что стал уходить в степь на сутки и больше — так инстинкту не прикажешь! По крайней мере так сказал Брат. Кстати, соскучился по нему. Так приятно, когда его рука гладит голову…чешет брюшко…перебирает лапки… Рука твердая, но такая ласковая! И родная. Нет ближе в мире существа, чем этот человек. Когда кот долго его не видит — очень скучает.
Да, точно! Он ведь всю ночь пробегал, весь день, а потом еще ночь! Никогда еще так надолго не уходил! Брат наверное беспокоится. Он в прошлый раз очень расстроился, когда Уго ушел надолго. Переживал, говорил, что могут подстрелить злые люди, или разорвать злые звери. Мол, пускай Уго не приближается к людям и обходит зверей подальше!
Смешной такой брат…он все считает Уго маленьким котенком. Уго подозревает, что Брат до старости будет считать его котенком. А ведь Уго теперь размером с не очень крупную собаку! И весом с нее! Когти, клыки…а скорость? Да с такой скоростью, с какой движется Уго, ни одна собака не сможет двигаться! Наверное…
Как-то он решил поглядеть на караван, который двигался вдоль реки, и на него набросились собаки. Целая стая — огромные волкодавы, ростом выше степного волка и гораздо массивнее и сильнее. Так он от них попросту убежал! Собаки так старались, так упирались — гнались, а Уго бежал нога за ногу, еле-еле, успевая еще оборачиваться и шипеть им в морду грязные людские ругательства, коих Брат знает превеликое множество. В памяти Уго много чего хранится…
А когда на Уго напал степной шакал? Кстати — на сонного напал, и едва не укусил. Уго его просто разорвал. Драл, бил когтями, душил — шакал был сам не рад, что связался с черным существом. А вот и не надо было лезть! Мы войны не хотим, но и спуску не дадим!
Убил шакала, да. Только Брат потом сильно ругался — говорил, что эти степные твари нередко болеют страшной болезнью, и если больные укусят — можно умереть. Только кто же им даст укусить? Разве какой-то жалкий шакал сумеет соревноваться в скорости с ним, Уго!? Кстати — этот гад оказался еще и невкусным. Противное мясо, вонючее. Лучше ящерку сожрать, или змею. У них мясо как у сырой курицы. Только змее надо сразу голову откусывать — у яда вкус неприятный, кислый.
Да, надо возвращаться домой. Брат заждался!
Уго помчался по степи, все ускоряя и ускоряя бег. Ему нравилось бегать. Вначале было трудно, подушечки лап не привыкли с сухой земле и колючкам (все-таки ходить по тоннелям замка совсем не то, что по открытой степи), а потом лапы загрубели, и колючки сделались не страшны. Теперь бег доставлял только наслаждение.
До места входа в тоннель добрался к полудню, когда солнце уже высоко стояло над головой. Аккуратно приподнял крышку, укрывающую дверь в тоннель, но прежде огляделся по сторонам — вдруг кто-то за ним сейчас наблюдает? Ткнул в дверь в нужном порядке нажимов, и она открылась, пахнув из проема знакомым запахом древних камней и прохлады, которую так трудно найти в дневной горячей степи.
Вперед по коридору! Вперед! «
Зверь несся по переходам черной тенью, и глаза его мерцали во тьме. Лапы ступали абсолютно бесшумно, белые острые клыки прятались под нежными губами, которыми так приятно целовать Брата, вечно смеющегося, когда Уго тычется ему в нос. Хорошо! Брат — это хорошо!
— Брат, откликнись! Брат! Ты где?!
Молчание. И полное отсутствие «запаха» его мыслей. Что случилось?! Где он?!
Зверь тихо зарычал, завыл от разочарования и злости — что-то случилось! Он чувствовал — что-то случилось! Пошарил по замку, пытаясь в мыслях людей уловить то, что ему было нужно узнать, и буквально сразу наткнулся на картинку: Брат, застывший как статуя, погружен в повозку. Вокруг стоят люди, лица их мрачны. Несколько человек двинулись к повозке, но тут же были сбиты с ног и обездвижены. И тоже погружены в повозку. Окруженная редкой цепью стражников, повозка выехала из ворот, и набирая скорость, нещадно пыля, поехала по дороге.
Все, на этом картинка заканчивалась. Последнее, что увидели люди — то, как повозка приближается к переправе.
Да, это было очень плохо. Очень! Брата увезли плохие люди! И ему грозит опасность. Что делать?!
Что делать, что делать…спасать! Спасать Брата! Чего бы это ни стоило. Но вначале его надо найти. Как?
Уго завизжал в бессильной злобе, его когти оставили на камне тоннеля заметные бороздки. Он бесился с минуту, потом пришел в себя и стал думать — как узнать искомое. И понял: надо снова прислушаться к мыслям людей в замке.
Он потратил на это два часа, пока наконец-то не набрел на мысль одного из стражников. И теперь знал, что ему делать.
Снова на свободу, из замка! По берегу, скрываясь за кустами — к переправе. Бежать надо по правому берегу — единственное место, где он, Уго, может пробраться на борт корабля и помочь Брату, это будет ближайший порт. Уго не может вплавь пробраться на корабль — он погибнет в воде, съеденный речными тварями. И тогда Брат точно погибнет. Из мыслей людей в замке Уго узнал, что люди, которые забрали Брата очень неприятные существа. И они сделают с Братом все, что угодно. А потом убьют. Потому Уго должен поспешить.
Ему повезло. Небольшой караван, который вез продукты из близлежащих деревень проехал мимо Уго тогда когда тот сидел в засаде, и коту не составило никакого труда метнуться к последней повозке и забраться под брезент. Там он и оставался до тех пор, пока весь караван не перебрался через реку. Затем — бег по улицам города, уворачиваясь от прохожих, от всадников, от телег и повозок. Вслед кричали, ругались, за Уго погнались две здоровенные собаки, которые копались в помойке возле харчевни, но куда там! Разве могут эти тупые твари догнать Уго?! А если бы и догнали — точно им радости это бы не принесло. Он бы не стал их пугать — просто убил бы на месте, настолько Уго был зол и настроен по-боевому. Сейчас он порвал бы любого, кто встал у него на дороге.
Вот и городу конец. Теперь — бежать вниз по течению реки, пока не сможет уловить мысль Брата! Ну а там уже можно будет подумать — что ему делать. Можно будет посоветоваться с Братом.
Уго бежал и бежал, бежал и бежал…к концу дня лапы устали и начали мелко дрожать. Тогда он прилег отдохнуть, но прежде поймал и съел ящерицу, похрустывая нежным мясом и с интересом наблюдая, как шевелится сброшенный ей длинный хвост. А затем съел и сам хвост.
Отдыхал недолго — снова помчался вперед, уже в ночной темноте. Для него что день, что ночь — все едино, только ночью почему-то всегда прибывало сил и хотелось скакать и радоваться жизни. Брат как-то ему пояснил, что такое происходит потому, что Уго изначально ночной житель, ночной охотник, а значит, его организм требует ночного веселья. То-то Уго днем всегда хочет спать, и нет лучшего удовольствия, чем лечь в теньке и подремать — до вечерней прохлады.
И снова бег, бег, бег! Уже под вечер следующего дня за ним увязался медведь — молодой, шустрый. Бежал, слюнями брызгал. Потом устал, взревел и пошел в кусты. Тогда Уго остановился и демонстративно описал здоровенную сосну со следами когтей зверя. Чтобы неповадно было гоняться!
Хотелось есть, но на охоту не было ни времени, ни сил. Но догадался, что делать. Пошел к реке и опустив лапу в воду побултыхал ей, привлекая внимание обитателей глубин. Само собой — вся речная пакость собралась, чтобы откусить эту самую лапу. Вот только скорость реакции речных тварей была гораздо меньшей, чем у простого колдовского кота. Уго мгновенно уцепил когтями здоровенную зубастую рыбину и выбросил ее на берег! Потом еще одну! Еще!
Поделиться книгой: