Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Айлсфордский череп - Джеймс Блэйлок на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— А он не действует, — разоблачила брата Клео. — У него семь солдатиков погибло во время испытаний.

— Да врет она! Один сломал ногу, и все. Я наложил ему шину…

Мальчик вынужден был прервать свое драматичное повествование, поскольку Клео втихаря опять запустила слона. Поставив удочку в угол веранды, Элис с корзиной в руках вошла в дом и направилась к кухне, но обнаружив по пути, а точнее, в гостиной мужа, задержалась. Сент-Ив сидел на солнышке в большом мягком кресле возле окна, с закинутыми на оттоманку ногами. На коленях у него, как всегда, уютно расположился кот Ходж.

Оба упомянутых предмета — кресло являлось одной из новомодных штучек со спиральными пружинами и богатой набивкой — Элис купила в Лондоне благодаря наследству. Вообще же большая часть расставленной по дому мебели различной степени древности досталась Сент-Ивам от тетушки Агаты, равно как и развешанные на стенах акварели с изображением полевых цветов и рыб. Гостиная, с ее турецкими коврами и панелями из полированного дерева, нынешней моде не отвечала, что Элис как раз и нравилось. Образы прошлого она находила успокаивающими и прекрасными.

Сент-Ив оторвался от томика «Воздушные корабли ВМС Великобритании» Бенсона и поднял глаза на вошедшую жену. Облачен он был в стоптанные тапочки и непотребного вида жилет, расшитый орхидеями и их нераскрывшимися бутонами, сохранившийся у него, очевидно, еще с университетских времен, когда Лэнгдон причислял себя к богеме. За многие годы жилет основательно истрепался, особенно на воротнике, но Сент-Ив часто надевал его по случаю особенно радужного настроения. Ковер вокруг кресла усеивали эскизы, книги и каталоги.

— Одна неделя! — сообщил он радостно.

— До чего?

— До готовности дирижабля к полету! Во всяком случае, так обещает Кибл, — Сент-Ив схватил со столика письмо и возбужденно помахал им. — Пришло с сегодняшней почтой! Кибл приложил подробный отчет — миниатюризация, тяговая мощность. Корабль просто ошеломительный, Элис! Пожалуй, первый в своем роде — жесткий каркас, понимаешь, сделан из гнутого бамбука, и на него натянута оболочка, и в результате форма сохраняется, даже когда корабль не используется. Сначала водородом наполняется его нос, поэтому подниматься он будет почти вертикально, но горизонтальное положение гондолы остается неизменным, поскольку она подвешена на маятниковом механизме. Будем держать его в амбаре. Я как раз разрабатываю способ оперативного смещения крыши, чтобы в случае необходимости быстро взлететь. Я еще не рассказывал об этом?

— Да всего-то раз десять, — весело отозвалась Элис. — Думаю, идея просто замечательная. Семья сможет удрать из страны тотчас, как только Скотланд-Ярд выпишет ордер на наш арест. Я буду держать сумку с вещами наготове.

Сент-Ив от души рассмеялся. Его переполняла радость от новостей о строящемся дирижабле, так что особого повода повеселиться ему и не требовалось.

— А что у тебя в корзине? — поинтересовался он. — Ужин или украшение на стенку?

— Ужин, скорее всего. Денек выдался нелегким.

Элис согнала Ходжа на пол, сняла мужнины ноги с диванчика, собрала разбросанные по ковру бумаги и положила их на оттоманку. Убедившись, что низ корзинки сухой, она поставила ее на бумаги.

— В каком смысле нелегким? — Лэнгдон открыл корзину. — Рыба все-таки тебя перехитрила, да?

— Перехитрила, но я ожидала этого. Старая мудрая рыбина, — и Элис рассказала мужу о незнакомце в лесу, об услышанном крике, о битве в запруде и странном происшествии с потревоженной щукой.

Дверь на кухню распахнулась, и в гостиную со стаканами лимонада на подносе вошел Хасбро, доверенный слуга Сент-Ива. Вместе с Лэнгдоном он пережил столько приключений, что его стоило бы именовать конфидентом, а не слугой, хотя именно с этого Хасбро и начинал. Тем не менее он держался старых привычек, которые отчасти и определяли его как личность. Элис с благодарностью приняла напиток: все-таки рыбалка в солнечный день — занятие довольно изнурительное. Сент-Ив отодвинул и сторонку стоявшую на столике механическую летучую мышь — автомат, созданный мастером Ламбертом из Парижа столь искусно, что он даже походил на чучело. Поставив стакан на освободившееся место, Лэнгдон вернулся к изучению содержимого корзины.

— Так ты говоришь, кто-то не только открыл ее, но и вытаскивал наружу щуку? И не украл ее?

— Да, что очень странно, особенно с учетом того типа в лесу. Пожалуй, мне ничего не угрожало, да и рыба как будто в порядке, но кто-то проявлял весьма нездоровое любопытство к корзине и моей рыбалке. К счастью, все закончилось благополучно, хотя я и оставила на речке свои сапоги.

— Принести сапоги, мэм? — осведомился Хасбро. — Я собираюсь на прогулку, могу пройтись и по речке, определенных планов у меня нет.

— Спасибо, Хасбро, — отозвалась Элис. — Если тебя не затруднит. Хотя искать их вовсе не обязательно.

Сент-Ив тем временем и сунул в плетеный короб голову и понюхал рыбу. Нахмурившись, он протянул корзину с уловом Хасбро и спросил:

— Чувствуешь запах? Не щуки, а какой-то еще. Плесень? На мох совсем не похоже. Но ощущается отчетливо.

Хасбро втянул носом воздух, затем немного подумал и повторил процедуру.

— Вареный пастернак, — вынес он заключение. — Уж точно не мох и не рыба.

— Я решил было, мышиный помет, хотя пастернак воняет похоже.

— Если вы не обидитесь за скоропалительный вывод, сэр, я бы обратил ваше внимание на вонючник.

— Да, и почти наверняка дистиллированный отвар, а не листья, надерганные в ближайшей канаве. Мох им не пропах.

— Вонючник? — переспросила Элис. — Уж не хотите ли вы сказать…

— Да, — прервал жену Сент-Ив, взяв щуку за пасть и хвост. — Несомненно, это болиголов пятнистый. «Сократова смерть», или цикута, дистиллированная до прозрачного состояния. Вот, смотри. Негодяй вспорол щуку чем-то острым — тщательно заточенным ножом или скальпелем — вдоль края спинного плавника, где разрез практически незаметен. Как видишь, он хотел добиться, чтобы яд гарантированно пропитал рыбу. Естественно, мы не знаем, насколько действенен изготовленный препарат и много ли его попало в ткани, — Лэнгдон перевернул рыбину. — Наверняка злодей влил еще и в рану от остроги, чтобы отравить плоть и с этой стороны. Если бы ты отдала ее миссис Лэнгли с просьбой нафаршировать и заварить, к ночи мы все были бы мертвы, в том числе и Эдди с Клео.

— Пожалуй, прихвачу-ка я на прогулку ружье, — рассудил Хасбро.

— Компанию составить? — деловито предложил Лэнгдон.

— Полагаю, ружья будет вполне достаточно. Боюсь только, сейчас отравитель уже далеко отсюда.

— Согласен, — кивнул Сент-Ив. — Готов ручаться, это какой-нибудь беглый сумасшедший. Правда, он вдобавок должен быть и неплохим химиком. Химики, конечно, тоже теряют разум. И пожалуй, даже чаще, чем ученые других специальностей, — Лэнгдон выразительно посмотрел на Элис, не сводившую с него глаз.

Хасбро повернулся к двери.

— Думаю, стоит отдать щуку мистеру Бингеру и попросить его избавиться от рыбины.

— Да, будь так добр, Хасбро. Ее следует искромсать и засыпать негашеной известью. А потом пусть закопает, да поглубже, чтобы Ходж до нее не добрался.

V

ВОЗВРАЩЕНИЕ МЕРТВЕЦОВ

Предположение, что знаток болиголова сбежал из ближайшего бедлама, Элис нисколько не убедило, что ясно читалось по ее лицу, хотя требовать от Сент-Ива объяснений она не стала. Покушение отличалось поразительной изощренностью, продуманностью и злонамеренностью, и Лэнгдону приходил на ум лишь один человек, способный на злодейство подобного рода. Вот только с какой стати этому человеку шататься по лесам и лугам северного Кента? Полнейшая загадка! Злой гений, именующий себя доктором Нарбондо, был хорошо знаком с их прежней резиденцией в Чингфорде. Чуть менее года назад Хасбро изгнал оттуда горбуна, прокравшегося под покровом ночи с намерением выкрасть модифицированный батискаф Сент-Ива — который, надо признать, тот увел у самого Нарбондо. В Айлсфорд они переехали без всякой шумихи, фактически оставаясь владельцами Чингфорд-Тауэра, который просто сдали в аренду Табби Фробишеру, но вовсе не прятались от мифических или реальных врагов, хотя и старались не привлекать к себе внимания.

Прогуливаясь вдоль шпалер с побегами хмеля, уже вымахавшими ростом с взрослого человека, и перебирая в голове различные версии, Лэнгдон поглядывал на растеньица — нет ли на них зловредного долгоносика или прожорливой тли? К счастью, пока хоть эта напасть обходила Айлсфорд стороной. Сент-Ив сорвал листок, размял пальцами и вдохнул чуть горьковатый запах. Затем бросил его на землю и отряхнул руку о брюки. Если бы болиголов просто нарвали да побрызгали его соком на щуку, он, быть может, и убедил бы себя, что происшествие не более чем жестокая шутка. Но куда там. Для имевшей место выходки необходимо было располагать перегнанным зельем из болиголова, что указывало на отравителя-специалиста, а не просто на злобного шутника.

Выйдя к глициниевой аллее, Сент-Ив с воодушевлением оглядел широкую зеленую лужайку, заставленную примерно десятком домиков для сборщиков хмеля. В сентябре, когда настанет пора сбора урожая, в них забурлит жизнь, а во время празднования его окончания угодья превратятся и сущий Зеленый рай[10].

Тут со стороны реки показался Хасбро с винтовкой и резиновыми сапогами. Лэнгдон поспешил к нему навстречу.

— Ничего необычного? — осведомился он.

— Да как сказать! Пожалуй, дело весьма запутанное, — Хасбро извлек из одного сапога заляпанный кровью дубовый сук длиной с предплечье взрослого мужчины. — На тропинке отчетливо видны отпечатки ног двух человек. Полагаю, они по отдельности пришли из деревни и первый спустился к реке — очевидно, туда, где миссис Сент-Ив поставила на отмели корзину со щукой, а второй остановился возле запруды, где и попался на глаза вашей супруге во время рыбалки. Потом, судя по следам, отравитель решил вернуться к деревне, но по пути у него произошла ссора со вторым. Они подрались — рододендрон в том месте буквально втоптан в землю. И один треснул другого по голове вот этой дубиной. Весит она немало, и, судя по количеству крови, жертву — ее крики слышала миссис Сент-Ив — явно не жалели. Однако избитому все-таки удалось удрать и скрыться в лесу. Немного дальше я снова нашел его отпечатки на тропе — после бегства он попетлял среди деревьев, а затем бросился обратно в Айлсфорд.

— Но кто кого избил?

— Полностью уверен, что тот, кого видела ваша жена, хорошенько отделал отравителя.

— Его отпечатки тебе случайно не показались похожими на те, что оставлял Нарбондо?

— Вероятность есть. Хотя определенно можно сказать лишь то, что мерзавец примерно такого же сложения.

Сент-Ив какое-то время молча стоял, рассеянно слушая жужжание кружащей рядом мухи. Со стороны дома донесся смех Эдди.

— Я так понимаю, этот второй с самого начала шпионил за отравителем?

— Скорее всего, они столкнулись случайно, — возразил Хасбро. — Как мне представляется, если бы второй следил за первым с намерением учинить тому насилие, он не стал бы тянуть до запруды. Ведь злодей мог отправиться куда угодно! Скажем, просто пойти по берегу реки. И не получить никаких повреждений.

— И никаких свидетельств, что они были сообщниками?

— Маловероятно, сэр, скорее наоборот. Их следы ведут по раздельности в деревню, и там я определил, что пути их начинались тоже по-разному: первый вышел из корчмы «Шашки», а второй свернул с тропинки, которая ведет на ферму, известную под названием «Грядущее». Во всяком случае, так это поселение мне описал трактирщик из «Шашек».

— Это, часом, не община медиумов?

— Именно так, сэр. Принадлежит женщине по имени Матушка Ласвелл, в округе ее почитают хранительницей страшных тайн. В Айлсфорде она живет вот уже лет сорок, ее там все знают. В первую очередь из-за ее репутации духовидца, хотя она привлекает к себе внимание еще и тем, что активно выступает против отходов производства бумажной фабрики. За ней даже закрепилась репутация «чумы промышленности», как поведал все тот же трактирщик.

— Значит, некий тип с фермы «Грядущее» преследовал нашего отравителя?

— В некотором смысле, — кивнул Хасбро. — Хотя не исключено, он случайно заметил, как тот возится со щукой, и решил принять меры.

— Ну да: огрел злодея по голове, но так и оставил отравленную рыбу в корзине? — хмыкнул Лэнгдон. — Довольно странный ангел-хранитель.

— Пожалуй. Тем не менее мы ничуть не приблизились к разгадке. У нас нет очевидных мотивов: ни отравления, ни избиения самого отравителя.

— И потому я сразу вспоминаю про Нарбондо! — отозвался Сент-Ив. — Но причины обязательно имеются. В должное время мы их узнаем, хотя меня вполне устроило бы, если бы этот прискорбный случай просто истаял в памяти с течением времени. Я устал от суеты, Хасбро. Мне довелось немало побегать и поволноваться. Сейчас я вполне доволен жизнью фермера-джентльмена, и пусть все идет как идет. Именно это я и обещал Элис. Но, естественно, мы будем держать ухо востро.

На этом они и разошлись: Хасбро направился к дому, а Сент-Ив к амбару. Здесь он заметил свежезасыпанную яму, в которой мистер Бингер, смотритель усадьбы, закопал щуку. В земле различались белые вкрапления извести. Мысли Лэнгдона вновь вернулись к отравленной рыбе, и внезапно, вопреки собственным недавним разглагольствованиям о фермере-джентльмене, он ощутил гнев. Лэнгдон подавлял свои истинные чувства при Элис, равно как и пару минут назад беседуя с Хасбро, однако изгнанная злость явилась снова, да еще и с удвоенной силой. Гнев, подумалось Сент-Иву, по природе своей почти всегда тоже ядовит — и его тоже следует закапывать под известью. И все-таки он узнает имя отравителя, прежде чем совсем отойдет от дел. А значит, ему предстоит нанести визит на ферму «Грядущее» и переговорить с Матушкой Ласвелл.

Весьма часто суть вещей открывалась Лэнгдону более ясно, если ум его отвлекался на что-то другое, и потому сейчас он принялся мысленно сооружать затвор на крыше амбара — конструкцию из блоков и троса, предназначенную для сдвигания по намасленным направляющим нескольких секций крыши; если получится, дирижабль сможет подниматься в небо прямо из импровизированного ангара. Для воплощения замысла предстояло потрудиться, хотя Сент-Ив убеждал жену в обратном. Хасбро, впрочем, в молодости служил на флоте и по части такелажа был сущим волшебником. А когда Кибл завершит работу над воздушным судном, можно будет позвать еще и его. Уж втроем-то они точно справятся. Теперь Сент-Ив осознал, что для смещения секций крыши, с учетом предполагаемого размера проема, потребуется весьма значительное усилие. Удачным решением стал бы паровой двигатель, вот только шум и пар ему самому претили, к тому же чадящий агрегат будет отравлять скот в закрытом амбаре. А загадочная Матушка Ласвелл как пить дать вынесет ему публичное порицание.

Может, шпилевая лебедка? Наверняка ведь для смещения секций крыши усилий потребуется не больше, чем для подъема огромного якоря на корабль. Лэнгдону тут же припомнилось осадное орудие Клео, и воображение его нарисовало слона, тянущего рычаги лебедки, в результате чего крыша легко смещается в сторону. Какое-то время он всесторонне обдумывал идею и в итоге, вопреки ее внешней вычурности, нашел весьма привлекательной. Киблу, несомненно, не составит труда создать автомат наподобие гигантской копии слона Клео, вот только его постройка обойдется в стоимость всей фермы. Затем Сент-Ив вспомнил, что Финн Конрад вырос в цирке и как-то раз заявил, будто ему доводилось дрессировать толстокожего гиганта. По правде говоря, паренек много чего утверждал, и иногда верилось в его россказни с трудом. Но с другой стороны, за все время знакомства с Финном Сент-Ив не замечал за мальчишкой какой бы то ни было склонности к преувеличению. Несомненно, ученик садовника будет вне себя от счастья, если ему поручат дрессировать слона. Места в амбаре даже для крупного экземпляра хватит, к тому же многообразные выделения слоновьева тела совершенно безвредны. Навоз, кстати, еще и послужит отличным удобрением. Эдди и Клео будут ездить на слоне в Айлсфорд, как на пони.

Но тут Сент-Ив представил себе вероятную реакцию Элис, и улыбка его угасла. Убедить жену согласиться завести громадное животное, скорее всего, окажется гораздо труднее создания механизма открывания крыши. А что, если помалкивать о слоне до самого окончания работ? Но это будет все равно что соврать. Элис немедленно это поймет, а у нее весьма стойкие принципы относительно честного поведения. И если Лэнгдон не станет с ними считаться, не видать ему слона как собственных ушей, а сам он будет выглядеть полнейшим ничтожеством.

Возможно, проблема существенно упростится, размышлял далее Сент-Ив, если он доверится Финну. Паренька убедить в чем-либо вообще несложно, хотя порой это Лэнгдона настораживало. Однако, в отличие от Элис, уговаривать парнишку не придется — он сам поймет всю пользу от слона. И если затем повернуть дело так, будто идея изначально принадлежала мальчишке…

Перед Сент-Ивом высилась громада амбара. Близился вечер, солнце висело над самым горизонтом, и лучи его падали прямо в проем открытых ворот. Перво-наперво придется его расшить, поскольку дирижабль доставят задолго до того, как он переделает крышу и раздобудет подходящего слона. Завтра, если у Элис не возникнет возражений, он наймет рабочих. Внутри, за исключением освещенного солнцем участка возле самих ворот, было довольно темно. Справа маячил стог сена, а слева стояли повозка и двуконный экипаж. Жить на широкую ногу они начали недавно, исключительно благодаря тетушке Агате — вот уж действительно щедрая душа, коли в своем весьма объемистом завещании озаботилась благосостоянием нескольких племянников и племянниц. Кстати, своей страстью к рыбалке Элис обязана как раз старой леди, претендовавшей на родство с Исааком Уолтоном[11] и исколесившей всю Шотландию и Ирландию, зачастую в одиночку, с целью значительно уменьшить в тамошних речках поголовье лосося и форели.

Вдруг Лэнгдон замер и сощурился на густые тени подле самой стены, напряженно вслушиваясь в вечернюю тишину. Мгновение назад там явственно что-то шевельнулось. Быть может, овца-отступница самовольно вернулась домой? Какое-то время в темноте совсем ничего не различалось, но затем замерцал слабый свет, словно в амбаре появился заблудший светлячок или ведьмин огонек. В следующий миг он, угасая, образовал что-то вроде гало, формой смахивавшее на силуэт человека, которое быстро растворилось во мраке. Потом все повторилось, но свет стал гораздо ярче, а несомненно антропоморфный образ — резче, глубже и явственнее. Его окружало тусклое, но устойчивое сияние. Вытянув шею, Сент-Ив осторожно шагнул вперед. Волосы у него на затылке встали дыбом. В гости к Сент-Ивам пожаловал очень странный неизвестный мальчик — в этом теперь не возникало никаких сомнений. Он сидел на бочонке с уксусом, подавшись вперед, был отчетливо различим и казался вполне вещественным.

Вид мальчика, окруженного аурой призрачного света, совершенно огорошил Сент-Ива. Объяснить подобное зрелище он мог либо проблемами со зрением, либо неким внезапным помешательством. Паренек — точно не Финн Конрад, однако примерно его возраста — держал в руке прутик. Чуть наклонившись вперед, он что-то рисовал на земляном полу амбара. Или прокладывал канавку? Затем Лэнгдон потрясенно осознал, что смотрит сквозь фигуру загадочного гостя. За мальчиком проступала дощатая стена, а под его ногами и попой — бочонок.

Рационального объяснения картине, каковой она прямо сейчас представлялась Сент-Иву, не существовало, а иррациональное он от всей души презирал. «На бочонке с уксусом, допустим, сидит ребенок, — убеждал себя Лэнгдон, — а его прозрачность — очевидно, всего лишь оптическая иллюзия, игра солнечного света и теней». Несомненно, видение легкообъяснимо, достаточно лишь как следует сосредоточиться на проблеме.

— Итак, юный сэр, — начал было Сент-Ив, наконец-то обретя голос, однако мальчик — бог весть, услышал он что-то или нет — стал исчезать, рассеиваясь, словно пар в теплую погоду. Через пару секунд от него осталась только смутное сияние прежней формы. Прутик же сам по себе держался в воздухе, по-прежнему черкая по земле. Наконец полностью исчезла и аура, а палочка упала на землю.

Сент-Ив заморгал, отказываясь признавать подлинность увиденного. Разум его отрицал действительность происшествия. Ему пришло в голову, что, возможно, он все-таки отравился болиголовом, каким-то образом проглотив дозу яда или же вдохнув достаточное количество его паров, и вот теперь пожинает плоды своей беспечности. Какие там дальнейшие симптомы? Паралич, потеря речи и тошнота при сохраняющейся ясности ума. Однако ощущал Лэнгдон только последнее. Он осторожно двинулся вперед, намереваясь осмотреть прутик, который мог еще хранить тепло руки мальчика — если таковой, конечно же, был, а не являлся хитро наведенной иллюзией. Палочка лежала подле основания бочонка и уж точно была весьма материальной. Сент-Ив не без опаски подобрал ее, но каких-либо заключений сделать не смог. Прутик оказался ни теплым, ни холодным. Совершенно обыкновенным. Тогда Лэнгдон снял с крюка на стене фонарь, зажег его, подкрутил фитиль и поднял над бочонком. На утрамбованной грязи проступило еле-еле выцарапанное имя: «Мэри».

Сент-Ив что есть сил зажмурился, лихорадочно выискивая хоть какие-то объяснения феномену. Возможно, в наведенном ядом болиголова безумии он сам, не отдавая себе отчета, взял прутик и вывел на земле имя. Он попытался припомнить всех известных ему женщин по имени Мэри. Таких имелось даже несколько, вот только за последние недели или даже месяцы он не вспоминал ни об одной из них. Почему же тогда он написал именно это имя? Следующий виток безумия?

Неведение наполняло душу Сент-Ива страхом, и внезапно ему остро захотелось, чтобы рядом оказалась Элис. Лэнгдон отвернулся от бочонка и сощурился на яркий свет садящегося солнца, вовсю заливающий проем ворот. Посреди сияния высилась черная как смоль фигура — силуэт высокого худощавого мужчины с разведенными руками. Сент-Ив сдавленно вскрикнул, в ужасе взирая на призрак. К счастью, вскоре закатные лучи светила стали менее яркими, и этот жуткий силуэт превратился в человека во плоти, да еще и в давнего знакомца Лэнгдона. Правда, всем хорошо было известно, что этот самый человек погиб лет восемь назад.

VI

ВОЗВРАЩЕНИЕ БИЛЛА КРАКЕНА

— Я вернулся, — объявил стоявший в воротах амбара визитер вполне живым голосом Билла Кракена, старого друга.

— Из мертвых? — спросил Сент-Ив, у которого голова все еще шла кругом после созерцания призрачной фигуры на бочонке с уксусом. Он отчаянно пытался соотнести феномен прозрачного мальчика с привидением Билла Кракена, однако, увы, безуспешно.

— Вроде того, сэр. Я, поди, раз шесть прощался с жизнью и уж почти потерял надежду попасть домой. Но пути судьбы извилисты, как говорится, даже если она трезва — что, впрочем, бывает нечасто.

Лэнгдон с усилием встряхнулся, кое-как подобрался и со вполне убедительным достоинством шагнул к Биллу с протянутой рукой. И пожатая рука оказалась вполне материальной. Кракен заметно постарел и похудел, зато в его облике появилась некоторая уравновешенность, своего рода степенность. Уж точно сумасшедшинки в его чертах, придававшей ему вид пациента лечебницы для душевнобольных в те дни, когда он торговал на улицах Лондона стручками гороха и носил прозвище Чокнутый Билл, здорово поубавилось.

Впрочем, при ходьбе он по-прежнему сильно заваливался набок, так что даже копну волос откидывало в противоположною сторону.

— Боже мой, Билл, как я рад тебя видеть, — выдавил Сент-Ив. — А мы-то думали, ты сгинул в зыбучих песках Моркама много лет назад. В прошлом году мы с Джеком нашли твою повозку и останки пони на дне залива.

— Старина Стампи! — воскликнул Кракен, очевидно, до сих пор скорбевший по любимцу. Он горестно покачал головой. — И как он выглядел?

— По правде говоря, от него остался лишь скелет. И я был рад, что не нашелся на пару с ним и твой, по-прежнему сжимающий вожжи, только уже на службе у Дейви Джонса[12].

— Еще б чуть-чуть, и так оно и было б, сэр. Я, понимаете, выскочил из повозки на твердый участок, такой галечный островок среди зыбучих песков. И ничегошеньки поделать не мог, только глядел, как бедняга Стампи погружается вместе с аппаратом. Меня б только смерть ждала, как пить дать, бросься я их спасать. Я подвел несчастного Стампи, подвел вас, сэр, и вот теперь пришел просить у вас прощения.

— Полно тебе, Билл! Насчет песков ты прав, тебе точно пришел бы конец, если бы ты рискнул оставить свой клочок тверди. А что до аппарата, как ты его называешь, мы вернули его домой в целости и сохранности, так что меня ты ни в чем не подвел.

Мужчины вышли из сгущающегося мрака амбара в вечерние сумерки. Воздух все еще полнился теплом солнечного дня, и ветерок разносил по окрестностям аромат цветения. Вдруг прямо над ними пролетела сова, сделала круг и, усевшись на ближайшем дубе на толстенный сук, бесцеремонно уставилась на мужчин. Кракен едва заметно кивнул птице, и та словно кивнула в ответ, будто они были старинными друзьями.

— Билл, а как же ты выбрался, когда начался прилив? И где пропадал все эти годы? Мы с Элис частенько вспоминали тебя.

— Да там и сям пропадал, сэр, помотался по свету, как говорится. А тогда-то в Моркамском заливе я ведь почти что сдался. Хоть злыдень-доктор мне и не угрожал, зато кругом только зыбучие пески и раскинулись, так что я даже пошевелиться боялся. А когда старина Стампи утоп, я и вовсе один остался, и уж как мне жалко его было! Ну а потом решил все же выбираться, чего бы там мне ни грозило. Выбора у меня, почитай, и не было — либо спасаться, либо отправляться вслед за беднягой Стампи. И вот как раз тогда прилив и забурлил — сомкнуло вновь свои воды Чермное море, сэр, а Моисея-то рядом и не оказалось. Поток подхватил меня, что твой листочек, и понес куда глаза глядят. В заливе я чуть не утонул аж четыре раза, а потом угодил в течение, в какую-то окаянную реку, и помчало меня от берега вдаль. Я только и мог, что иногда вскидывать голову за глотком воздуха, а потом опять кувыркался под водой. Ну вот, так я и очутился в глубоких водах, за пределами залива. Мне удалось вцепиться в дрейфующее бревно, и я еще полночи болтался во хлябях, пока меня не подобрал тендер в Ирландском море.

Оказалось, что это контрабандисты, да еще с битком набитым трюмом. Они удирали к ирландскому побережью от сторожевика, самого взаправдашнего, с заряженными картечью пушками — так мне сказали, во всяком случае. Капитан их был человеком богобоязненным, а иначе ни за что не лег бы в дрейф и не подобрал меня. В общем, они быстренько подплыли, подцепили меня багром и снова дали деру, а я сидел у них на палубе мокрый и дрожащий, и вода лилась с меня ручьями. Эта вот задержка как раз и стоила им свободы, потому что сторожевой шлюп нагнал нас у самых Морнских гор, как их там называют. До берега оставалось прямо рукой подать. Они пробили нам грот четырехфунтовым ядром, ну мы и встали против ветра — помирать-то никому не хотелось.

— Контрабандисты, конечно же, поручились за тебя?

— Ага, поручились, вот только черта с два мне это помогло — в итоге сослали меня на каторгу. Слава богу, хоть не повесили.

— На каторгу? — поразился Лэнгдон. — Ее же отменили много лет назад!

— Эх, скажите это судье, сэр. Поможет не больше, чем заступничество контрабандистов. Они пытались втолковать, что подобрали меня в море, да судья оказался сущим дьяволом в мантии и парике. Взял и сослал! Нет, сэр, порой «отменить» означает просто «поменять», если вы понимаете, о чем я. Все зависит от судьи да тюрьмы. В общем, я четыре года стриг овец близ Порт-Джексона[13], пока не унес оттуда ноги и не отправился домой.

— И теперь ты живешь где-то поблизости? Значит, мы соседи? Просто невероятно!

— Да, сэр. Пристанище мое на ферме «Грядущее».

На какой-то миг Сент-Ив даже лишился дара речи.

— Это же община медиумов Матушки Ласвелл?

— Совершенно верно, сэр. После побега из Порт-Джексона я нанялся на корабль, чтобы отработать проезд. Вот только уж очень боялся, что меня опять арестуют, и потому однажды ночью в Оллхаллоузе сбежал на берег и какое-то время жил на болотах, пас овец для одного типа по имени Споуд. Однако мы с ним не сошлись во взглядах, ну я и потопал на юг, дошел до Медуэй, где и повстречался с Матушкой Ласвелл. Ее кобыла потеряла подкову, и она сидела возле экипажа, вся из себя расстроенная. С ней вообще-то был мальчик, Симонид, только проку от него не было никакого. Я помог ей, потом проводил до фермы, да так там и остался.

— И все это время ты там и жил?

— Да вот уже почти как три года. На ферме у нее обитали скверные типы — я это сразу просек, — нахлебники, выражаясь начистоту, которые только брали и ничего не давали взамен, да еще вели себя подло по отношению к хозяйке. «Матушка Ласвелл, — сказал я ей, — вам нужны кое-какие новые детали для садового насоса, но еще пуще вам нужен буксир и кормчий». В «Грядущем» дела шли наперекосяк, понимаете, и все из-за ее сердца размером с бочку. Стоило ей кого-то принять, и выгнать его она уже не могла, чем бездельники и пользовались. Зато я мог, потому-то и взялся наводить порядок, вовсю метлой мести, так сказать, им только отплевываться и оставалось[14]. И еще я шестое чувство обрел благодаря Матушке Ласвелл, на которой, кстати, в один прекрасный день намереваюсь жениться, ежели она соблаговолит стать моей супругой.

— Шестое чувство, ты сказал?

— Я знаю, как вы относитесь к подобным вещам, сэр, — к тайнам духов и прочему, но я скажу вам как есть: вы же сами встретили здесь духа, прямо вот в этом амбаре, буквально только что. Или я бесчувственное бревно. Это был мальчик, так ведь? Искал свою Мэри?



Поделиться книгой:

На главную
Назад