Элирм IV

Глава 1

Сумеречные земли. Неподалёку от деревушки Белые Котлы…

(Полторы тысячи километров на северо-запад от кратера Аз-Лаар).

Глухо зарычав, старый пёс подполз чуточку ближе к хозяину и аккуратно потянул его за подол меховой шубы.

В ответ охотник пробурчал нечто нечленораздельное и перевернулся на правый бок, поближе к тлеющему костру. Он ночевал в лесу. И, несмотря на то, что на дворе стояла середина лета, ночи в этих краях все равно оставались холодными и неизменно сопровождались короткими проливными дождями. Уснешь, не озаботившись заранее соорудить себе укрытие и обеспечить запас дров — вмиг околеешь. А до ближайшей точки возрождения топать и топать. Того и гляди попадешь по пути в передрягу и вернешься домой ближе к осени. Да и портальные арки для здешних мест — явление диковинное, виденное лишь на картинках. Ни одной в радиусе тысячи километров.

Впрочем, всё могло измениться. В последние месяцы жители Белых Котлов поговаривали, что на север устремилось множество могущественных кланов, в том числе и из прилегающей к Сумеречным землям Валийской империи, однако охотник пропускал эти слухи мимо ушей. Толку-то? Даже если это и так, их всё равно интересуют сокрытые в глубине неисследованных территорий богатства и ресурсы древних, но никак не забота о благосостоянии местных жителей. Хотя, с другой стороны, как посмотреть. Многие, наоборот, с замиранием сердца ждали их появления, день за днем вглядываясь в горизонт с наблюдательной вышки. Любому из кланов потребуется дополнительная рабочая сила. А там где работа, там и деньги. А также общество, статус, власть и возможность стать чем-то большим, чем обычной деревенщиной, проживающей на границе вечной мерзлоты. И плевать, что это разом разрушит привычный уклад. Самобытность, традиции, изоляция от внешнего мира — для многих это стало синонимом добровольной покинутости, а если говорить простым языком — смертной тоски. Многие готовы пожертвовать этим ради чего-нибудь нового. Лишь бы оно стало поворотным моментом, точкой бифуркации в ничем непримечательной судьбе, что вытащит их из стагнации и уведет по дороге в светлое будущее.

Охотник это понимал и не мог осуждать. В отличие от «старой гвардии», молодые свою судьбу не выбирали. Они тут родились и прожили целую жизнь, поэтому их устремления можно понять. Но сам, при этом, он искренне надеялся, что «призраки цивилизации» проследуют мимо. Лично его всё устраивало. Долгие месяцы промысловой охоты, сбор скудного урожая, ягод, варка мёда и неспешные беседы за трубочкой купленного на Тираксоре южного табака. В общем-то, спокойная и размеренная жизнь. Даже наиболее опасные звери и монстры в последние годы не доставляли серьезных проблем. Видимо устали от бесконечных облав и ловушек, и ушли еще дальше на север.

— Р-р-р… — пёс вновь потянул охотника за подол.

— Оставь меня в покое, трутень… — хрипло отозвался тот, отдернув шубу — Иди, спи. Или поймай парочку зайцев на завтрак. Совсем обленился. Наплодил, главное, щенков и теперь стареешь ни по дням, а по часам.

— Р-р-р…

— И нечего ворчать — охотник придвинулся еще ближе к костру, поплотнее закутавшись в меха — Я тоже, между прочим, расстроен. Пятьдесят лет бродили по этим лесам. Вдвоём. Как друзья и напарники. А затем твоя глупая собачья душа додумалась воззвать к Заранде за благословлением на продолжение рода. И как, доволен теперь? Морда седая, глаза почти не видят, да и клыков всего пара осталась. Нет, я, конечно, понимаю, инстинкты и всё такое. Сам о наследниках думаю… Но рано, очень рано ты решил состариться, друг мой.

— Р-р-р…

— А что мне еще остаётся? — охотник продолжал разговаривать с псом, глядя на покачивающееся языки пламени — Похороню тебя здесь же, у подножия Килгора, и буду ходить на охоту с Маришкой. Из твоего выводка она самая умная. И спокойная. Остальные так вообще, сущие дьяволята. Слишком своенравные, как волки. И лают без конца. А ты и сам прекрасно знаешь, что в нашем деле главное — терпение и выдержка. Эх… — мужчина с грустью покосился на косматого пса — Трутень ты. Ей богу трутень. Мог бы и подождать. Еще хотя бы сотню лет. Затем вместе бы и ушли, как Диглофус и Кальт. Искать себе новые угодья в туманах посмертия. У нас же испокон веков так было заведено. Души охотника и его фамилиара связаны, скреплены невидимой печатью, а ты меня бросаешь…

— Не печалься, дорогой Терек. Всё равно это ложь — прозвучало откуда-то сбоку.

Охотник резко вскочил на ноги и вскинул лук.

Перед ним стоял человек. На вид лет пятидесяти. Усталое лицо, покрасневшие глаза и линии геометрических татуировок на шее, выглядывающие из-под пиджака белоснежного костюма.

— А ты еще кто? — наконечник стрелы нацелился незнакомцу в сердце — Чего надо?

— Р-р-р! — грозно зарычал старый пёс.

— Покой. Принятие. Благоговение. Радушие. Единение. Отзывчивость. Гуманность. Верность…

Мужчина в костюме произносил слова, словно заклинания. И что странно, но они работали. Не прошло и пары секунд, прежде чем морщины на лбу охотника разгладились, и его лицо озарила доброжелательная улыбка.

— Прошу, присаживайся — охотник торопливо снял с себя шубу, сложил её пополам и постелил на землю возле костра — Ты голоден? Я подстрелил вчера тройку рябчиков. Мяса, к сожалению, с гулькин нос, но на завтрак, думаю, хватит. Есть еще краюшка хлеба, пара яиц и с пол фляги мёда.

— Не стоит беспокоиться, добрый путник — улыбнулся Окрус — Меня здесь нет. То, что ты видишь — лишь проекция.

Охотник смутился, застыв с наполовину расстегнутой сумкой.

— Так, где же ты? Настоящий?

— Рядом. Показать?

— Да.

— Тогда пошли.

Окрус развернулся и направился в сторону тропинки, ведущей к отвесному обрыву. Они находились на холме. Чуть выше — статуя гигантского волка Килгора, титана по силе не уступающего самому Аргентавису, а ниже — живописный вид на один из Котлов, в честь которых и назвали деревню.

По сути, это были огромные кратеры. Километров по тридцать в диаметре и целиком поросшие буйной растительностью. В них было тепло. Зачастую, бурлящие под землей горячие источники вырывались из недр на поверхность и, испаряясь, окутывали Котлы облаками густого тумана. Поэтому их и называли «Белыми». Но сейчас тумана не было. Как и зверей. Даже отсюда охотник заметил подозрительное отсутствие жизни, как будто бы все обитатели кратера разом исчезли.

— Хороший… хороший… — остановившись возле края обрыва, Окрус опустился перед псом на колени и принялся ласково чесать его за ушами — Красавец… И никакой ты не трутень. Ты — ветеран. Старый, уставший, но сердце, при этом, как у медведя.

Тёмный бог прислонил ухо к косматому боку. Казалось, его абсолютно не волновало, что изгвазданная в грязи шкура пачкает его белоснежный костюм, а запах намоченной дождем шерсти оставляет желать лучшего.

— Да, его дух силён — улыбнулся Окрус, продолжая поглаживать пса — Ты рано списываешь его со счетов, дорогой Терек. Этот зверь по-прежнему способен на многое.

— Ты сказал, что история про Диглофуса и Кальта ложь?

— Да — кивнул бог — Видишь ли, у животных — свой путь, а у людей — свой. Этот мир — последняя точка, где наши дороги соприкасаются. А затем расходятся навсегда. Поэтому та легенда — всего-лишь красивая сказка, не более. И умерев, Диглофус и Кальт больше никогда не охотились вместе. Грустно, не правда ли?

Охотник тяжело вздохнул.

— Значит, такова воля богов. И не нам их судить.

В ответ Окрус вновь улыбнулся и хитро посмотрел на мужчину.

— Хочешь, открою тебе небольшой секрет? Те, кто много думают о загробной жизни, редко понимают её. Потому как то, что ожидает тебя в посмертии — это не божий промысел, а твой. И любой из нас способен самостоятельно вершить свою судьбу. Поверь, я знаю.

— Откуда?

— Хотя бы оттуда, что Диглофус и Кальт — это вы.

Тёмных бог хлопнул пса по боку и в тот же момент грянул гром. Что-то происходило, и при этом явно нехорошее.

Переведя взгляд с незнакомца на долину, охотник увидел, как многие километры леса и почвы пришли в движение. Поначалу это происходило медленно, едва заметно, но затем всё быстрее и быстрее. Стволы деревьев трещали и лопались, скалы трескались и рассыпались на куски, а падая на землю, превращались в бурлящие потоки щепок и камня. Эти реки сливались воедино и текли от границ Котла к его центру, закручиваясь в виде спирали, как если бы весь кратер превратился в гигантский Мальстрём.

А затем, прямо из-под земли в небо ударили черные молнии, и где-то вдалеке появилась фигура, сотканная из мрака. До неё было километров пятнадцать как минимум, но даже отсюда Терек видел, что она стоит на коленях и будто бы поглаживает невидимого пса.

Окрус блаженно зажмурился и глубоко вздохнул. Так, как если бы это делал впервые.

— Ах-х-х, как долго я этого ждал…

— Боги… — в ужасе прошептал охотник — Планетарный разлом…

— Еще нет. Но скоро.

— Так ты…?

— Покой. Принятие. Благоговение. Радушие. Единение. Отзывчивость. Гуманность. Верность — Тёмный бог на мгновение отвлекся, а затем вновь сконцентрировал внимание на собаке — Тише, тише здоровяк, не ворчи. Всё хорошо. Ты теперь не умрёшь. Скорее наоборот, станешь сильнее, чем когда-либо прежде. Я ведь прав, Килгор?

Окрус коротко взглянул наверх. В ответ статуя на вершине холма медленно кивнула.

— А знаешь — далёкая тень телепортировалась со дна воронки на холм и шагнула в проекцию бога — Пожалуй, я с удовольствием отведаю тех рябчиков. Разумеется, если твое предложение еще в силе.

— Конечно, господин — поклонился охотник.

— Прошу тебя, Кальт, я не твой господин. Я, скорее, друг и соратник, но никак не обличенное властью грозное божество.

* * *

— Ох-х-х… чую жопу.

Я отвлекся от таблицы параметров и покосился на шамана, ковыряющего ногтем кожаную обшивку Вела.

— В смысле? Погоня?

— Нет. В прямом. Вы воняете. Кровью, потом и немытыми задницами. Сил моих больше нет, это терпеть. Предлагаю остановиться у ближайшего водоёма, дабы искупаться и постирать вещи.

— Ой, а сам-то? — поморщился Герман.

— А что я? — возразил Эстир — Я-то хотя бы в Белфаласе помер и возродился чистеньким.

— Ага. Только потом наравне со всеми ползал по канализации Тулианума и стоял под дождем из ошметков взрывающихся трупов. Поверь, от тебя смердит ничуть не меньше, чем ото всех остальных.

— А вот и нет.

— А вот и да.

— Нет.

— Да.

— Трижды нет.

— Пять раз да.

— Ай, всё — шаман махнул на танка рукой и повернул голову в сторону Гундахара — Ваше высочество, а вы чего молчите? Мы уже сутки в пути, но за всё это время ты так и не проронил ни единого слова.

— Отвали — игв отвернулся к окну — Я думаю.

— О чем?

— Ты тупой?

— Ну, некоторые утверждают, что иногда стоит выговориться. Поделиться наболевшим, так сказать. Того и гляди на душе полегчает.

— Усы оторву.

— Ладно, я понял — Эстир принялся искать глазами новую жертву — Влад, как живот?

— Болит — ответил я, чисто машинально прощупав область ранения.

За последние сутки Мозес трижды угощал меня зельями Доса, однако боль при этом так до конца и не прошла. Ощущение было сродни тому, как если бы у меня глубоко в кишках засела пятисантиметровая заноза и раз за разом карябала внутренние органы.

— А пуля вышла?

— Ты уже спрашивал. Да, вышла.

Я вытащил из кармана и продемонстрировал ему кусочек металла. Шершавый и изъеденный, словно его окунали в серную кислоту. Как пояснил Гундахар, это был главный и единственный минус божественной стали. Отбирая чью-то жизнь, самый прочный и убийственный материал во вселенной медленно растворялся и терял свои свойства. Поэтому таким оружием много не навоюешь. И даже полноценный клинок после пары сотен уничтоженных противников превращался в хрупкий огрызок.

— Ясно. А что там с Алексой? Вы общались?

— У тебя деменция? — удивленно переспросил я — Об этом ты тоже спрашивал. Два часа назад.

— Так я жду подробностей. Ты же тогда просто кивнул, а затем полчаса сидел с остекленевшим взглядом, улыбаясь как влюбленный подросток. Сто процентов сюсюкался и выдумывал всякие нежности.

— Не правда. Я ненавижу сюсюканье — покачал головой я — Алекса написала, что есть хорошие новости. С большим трудом, но они пересекли Мидуинскую пустыню и добрались до Усанкана. Это город, отдалённо напоминающий древний Каир. Тоже весь в пирамидах. Так вот местные жители говорят, что видели Заранду, причем совсем недавно. Но не в пещере Дромн, как думалось изначально, а на вершине Юмаройи. Горы, в двухстах километрах южнее.

— Тоже в облике золотого дракона?

— Угу. Так что можно считать, что у нас появились неплохие шансы выполнить квест.

— Ох, какая женщина — мечтательно улыбнулся шаман — В одиночку сделала то, на что оказались не способны шесть здоровых мужиков и одна вечно брюзжащая неупокоенная реликвия.

Игв брезгливо покосился на Гласа, но промолчал. Видимо размышлял о чем-то своём.

— А еще о чем-нибудь говорила? Может, фотки были?

— Были — улыбнулся я — Но тебе я их не покажу. Это личное.

— Восемнадцать плюс?

— Как знать. Быть может и двадцать один.

— Бро, не трави душу — отозвался толстяк, что всю дорогу не выпускал из рук Конденсатор Истока — А то сегодня я тебе позавидую, а уже завтра абсолютно случайно забуду исцелить парочку серьезных ранений.

— Гы-хы-хы… — весело рассмеялся Мистер О — Ох и зря же ему завидуете, господин Мозес. Думаю, вам стоит посетить Урм, Рафач и Марак-Дол. Для жительниц тех городов мужская полнота считается эталоном мужественности и красоты, и чем больше брюхо, тем выше ваши шансы на успех. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Две тысячи отборных красоток прошли через мою постель за последние шестьдесят лет. И это притом, что выбираюсь я туда всего два раза в год. На праздник Жабаркас и чемпионат по Крэг-Хэгу.

— Да? — глаза толстяка заблестели — Что за города?

— Орочьи, чьи же еще? — прогудел Гундахар и вдруг громко заржал — Ха! Видел бы ты сейчас свою рожу! От детского счастья и до мгновенного разочарования.

— А тебе, я смотрю, нравится издеваться?

— Разумеется.

— Не слушайте его, господин Мозес — вмешался Мистер О — Девушки моей расы одни из самых красивых. Гораздо симпатичнее тех же эльфиек. Честно говоря, я вообще не понимаю, как можно родить здорового ребенка, обладая столь узким тазом? Крепкие бёдра и большие задницы — вот, что нужно настоящему мужчине.

— Угу. А еще клыки, руки как у гориллы и отвисшие сиськи.

— Не у всех.