Фигуристы

Диана Королева

Фигуристы

Пролог

Аня поднимается на локтях и в тот же момент обнаруживает, что лежит на снегу, и словно от осознания этого холод тут же пронзает её незащищённые ладони. Она смотрит на Иру и понимает, наконец, что не так. У Иры волосы короче. А у самой Ани — наоборот длиннее. Она прикасается к своим внезапно отросшим волосам, мокрым от снега и замечает на безымянном пальце левой руки тоненькое серебряное колечко. Откуда оно взялось?

Аня снова обращается взглядом к Ире, словно та может прояснить ситуацию. Но та только улыбается, и Аня видит на безымянном пальце её руки такое же кольцо. Ей хочется спросить, откуда это и что значит, но голос не слушается, как это часто бывает во сне.

— И долго ты собираешься тут валяться? — спрашивает Ира и проводит рукой по волосам Ани. — Замерзнешь же, а если заболеешь… что я тогда с тобой делать буду?

— Как «что»? Лечить, конечно, — отвечает Аня против своей воли. — Я знаю один замечательный способ лечения, — её губы словно отвечают заученное стихотворение. Или сценарий. И она сама не понимает, почему говорит именно это. Словно это — и не она вовсе.

На щеки Иры наползает лёгкий румянец. Она наклоняется и целует Аню в губы. Та ещё не успевает сообразить, в чем дело, а сама уже отвечает на поцелуй. И это выходит так естественно, словно они уже делали это много раз.

А потом Ирка помогает ей подняться, и Аня оглядывает место, где они оказались. Это небольшой парк с редкими молодыми деревцами. Они идут по чуть присыпанной снегом тропинке и выходят к набережной. Аня оглядывает здания с незнакомой архитектурой, и ей удается, наконец, спросить то, что она сама хочет спросить:

— Где мы?

— Как это «где»? — Ира усмехается. — Ты случаем не ушиблась головой при падении, моя дорогая? Мы в Стокгольме, разумеется. А это набережная. И мы возвращаемся домой. Ну как, прояснилось немного?

— Кажется…

Часть 1

«Разговоры еле слышны…»

— Ты собрала вещи? — спрашивает папа за завтраком.

В лагерь. На целых три недели! Вместе со льдом и коньками. И теперь меня точно не отправят на каникулах к бабушке в деревню — путевку купили ещё в начале весны.

Я киваю, ставлю на стол чашку, в которой осталось немного кофе, и направляюсь в школу. На улице прохладно. Ноль. В конце апреля. Нет, ладно, Сибирь. Снег на девятое мая иногда выпадает, но все же… Где можно найти человечка, который погоду придумывает? Я бы хотела пожаловаться.

Иду по двору, одновременно пытаясь включить музыку. Наконец, приложение загружается, и я надеваю наушники. Можно идти дальше. Слушая музыку, я представляю себя звездой какого-нибудь клипа, и обязательно кружащейся в ливне.

Поднимаю глаза вверх. Какое удивительное небо! Облака-барашки плывут по нему в поисках счастья. Или дождевика. Они явно не ожидали нулевой температуры. Зато с другой стороны остались тучки, намерения которых понятны всем.

У меня сумасшедший класс! Вот дверь у нас открывается только с ноги, и хорошо, если, зайдя, я не увижу одноклассника с мусоркой на голове. Первоклассники идут, держась за ручки в столовую, а наши несутся наперегонки, чуть ли не перепрыгивая через парты.

— На что гадаете? — подхожу к знакомым из параллельного класса.

— На суженного… или — ную… суженную, м? Тебе погадать? — ехидно улыбается Катя. — Классный лук, кстати. Так что, погадать? На Ирочку, например.

— Стой! Па-да-жди! Какую еще Ирочку? Не надо.

— На ту, в которую ты была влюблена. Давай-давай, надо! — она театрально размахивает колодой над пуфом, а потом швыряет ее. Так же театрально что-то шепчет и начинает вытягивать карты. Раз. Два. Три. Потом возвращает их в колоду. Когда она начинает говорить, я вздрагиваю. — Карта «2 кубка»! Партнерство. Романтические отношения! Или тесный личный союз! Страсть в любовных отношениях! — лозунгами выкрикивает подруга. — Вовлеченность! Ой… подожди… наивный оптимизм, принятие желаемого за действительное… блиин, сочувствую, — это уже медленно и почти шепотом.

— Ну ты ж понимаешь, что все это неправда?

Она вздыхает:

— Какая ты скучная!

— Ну ничего. Скоро уеду.

Катя вопросительно поднимает бровь.

— Куда?

— В лагерь.

— Тем более, скукотища! — вздыхает. — И когда уезжаешь?

— Через три дня. Папа, — (будучи моим же тренером), — сильно настаивал. Доп-тренировки не помешают. Да и соревнование…

— Желаю тебе отсутствия тараканов в комнате!

Я иду на урок биологии, любимый второй этаж пустует. Кажется, в кабинет уже пустили.

Учительница уже что-то говорит классу, хотя ещё идет перемена.

— … На прошлой неделе у вас была контрольная. Сейчас все придут, и я скажу оценки.

Посмотрев на недовольное лицо Елены Александровны, молча направляюсь к своему месту — третьей парте первого ряда. Ее я отметила, как располагающуюся недостаточно далеко от доски, но и не очень близко, так что можно спокойно переговариваться с кем-нибудь на уроках и быть в курсе происходящего в классе.

Рядом садится моя лучшая подруга Алена, которая принимается говорить о любимой корейской группе, которая мне, кстати, не нравится.

Я, прервав ее пламенную речь: «Ой, какой же Чимин милый, я хочу за него замуж!», обещаю посмотреть, послушать и оценить достоинства корейских сенпайев (Вру, конечно, и Алена это знает).

Звонок с урока, мелкие ребята бегут в столовую. Перемена — время, когда в коридор без особой надобности лучше не выходить. Но мы направляемся на третий этаж и занимаем диванчик в своеобразном закутке в самом конце этажа, рядом с лестницей.

— А как ты решила третью задачу по алгебре? — спрашивает Алена. — Свериться хочу… Ань, ты меня слушаешь? — окликает Аленка.

— Прости… задумалась.

— Ну, ты даёшь. Давай просыпайся. Сейчас — история. Проверочная будет, Ленка из «В» сказала. Прикинь, заснёшь, — я представляю себя, мирно спящей в кабинете истории. И учительницу, как дракон пышущую огнем, спрашивающую класс, разбудить меня или нет, будто у нее выбор есть. Жуткое, однако, зрелище. — А как проснёшься, увидишь разгневанное лицо исторички. И скажет она: «Два тебе, Романова… — подруга выдерживает театральную паузу — за год!». И будешь до конца своих дней…

Что я буду делать «до конца своих дней», никогда уже не узнаю. Треклятый звонок ударяет прямо в ухо! Нельзя было нормальную мелодию поставить что ли? Поприятнее.

После этого урока я решаю-таки подойти к человеку, к которому подойти очень боялась. Я точно знаю, что она сидит в своем кабинете, даже проверять не требуется. И самое главное, у нее сейчас окно. Тихонечко скребусь в дверь. Дверь отвечает глухо. Но я уверена, что все она слышит. Раз. Два. Три. Мне Лида говорила, что надо быть решительнее.

— Здравствуйте, — я вдыхаю какую-то особую атмосферу кабинета русского, и дышать становится легче. — Екатерина Владимировна? Можно?

В ответ я слышу глубокомысленное «Уху». Что ж, забавно. Она, наконец, оборачивается.

— Ты как? — интересуется она, заметила, наверное, что не очень.

— Я окончательно рассорилась с Валентиной Игоревной!

Она вздыхает:

— И зачем?

Я всегда считала, что жаловаться ей — гиблое дело. Она ж не подружка мне, чтобы успокаивать, и не мать, чтобы решать мои проблемы. По сути, она мне никто. А я всегда хотела назвать ее подругой. Да и день этот мне не нравится вообще, хочется с кем-нибудь кроме подруг поделиться. И я сама не замечаю, как начинаю рассказывать все ей. Эмоционально и яростно.

— Екатерина Владимировна, я не понимаю, как можно так относиться к работе!

— Тшшш… — успокаивает она. Голос у нее мягкий и нежный, я таю. — Ты права и не права одновременно. По сути, твоя мысль верна. Но ссориться с учителями — плохая идея, вам ещё какое-то время надо будет сосуществовать.

Она улыбается, сердечко мое трепещет. Мне становится тепло и уютно. Как-то магически она умеет на меня влиять.

Екатерина Владимировна обнимает меня, и разум мой от счастья растекается мороженым на летнем солнышке. Но объятья длятся недолго.

— Знаете, я понятия не имею, как проживу без вас все это время!

— Ты ж уезжаешь! — вспоминает она. — Все будет хорошо, я уверена. Пиши мне, если хочешь.

* * *

Следующим вечером мы собрались у Алены. Ее мама уехала на дачу, согласившись оставить свою квартиру на растерзание подружкам, которые решили «вместе делать домашнее задание». Естественно, ничем подобным мы заниматься и не думали. Мне не слишком актуально, а подруги за компанию.

Вечер не задался с самого начала. Мне пришлось остаться после уроков, чтобы сдать работы, которые я делала ради хорошей оценки по физике. А учительница еще и пристала типа почему так мало. Ага, всего-то три листа доклада! И пять решенных задач по пройденным ранее темам.

— «Ладно, поставлю четыре, за старания».

«Какие старания? Вы где-то букву „Д“ потеряли?»

Конечно, вслух я говорю робкое: «Спасибо».

Сразу после я иду к подругам. Поднимаюсь на лифте. Звоню в дверь. Открывает Алена:

— Я уже думала, что ты не придешь. Сдала Леночке доклад?

— Кому? — я аж поперхнулась, нет, я знала, что в нашей параллели физичку стали называть так еще в конце прошлой четверти, но не думала, что это дойдет до нашего класса.

— Ну, физичке.

— Я сдала свой доклад Елене Константиновне, — мрачно говорю я. — Пустишь?

— Ну проходи.

Подруги уже начали смотреть фильм. На диване, удобно устроившись, сидит Лида. Алена садится к ней.

— А как же я? Вы без меня смотрите? — запускаю в нее подушкой, промахиваюсь. Меткостью я, собственно, никогда не славилась.

Аленка смеется, хватает подушку и кидает в меня, но попадает в Лиду. Та уже целится. Мы могли бы играть так долго, но Лидка говорит, что ей надоела и включает фильм.

Она выбрала невероятно странный фильм о любви двух девушек.

* * *

Аксель, вращение, сальхов.

Она идеальна. Девушка с красивой прической в викторианском стиле из темных волос. Девушка с идеальной фигурой, одетая в платье с градиентом от белого к нежно-лавандовому цвету. Да она сама — идеал!

Девушка танцует, делает прыжок… затем — волчок, переходящий в ласточку.

Я иду к ней, прорываясь через толпы поклонников, выхожу на лёд. Но… падаю. Понимая, что на мне нет коньков, продолжаю ползти к ней. К той, которую я так долго искала.

Девушка подъезжает, и я могу различить черты ее лица. Голубые глаза, чуть пухлые губы, обворожительная улыбка. Она смеётся, смеётся надо мной. Ее смех буквально рушит весь представленный образ. Я узнаю ее лицо.

Да это же Ирка! Девушка из моей группы по Фигурному. Была когда-то. Она давно учится, насколько я знаю.

— Ты никогда не выиграешь, даже не пытайся, — глаза ее угрожающе блестят. Ира протягивает мне руку, и когда я поднимаюсь, целует в губы.

Колени мои дрожат, горло будто сжимают чьи-то руки. Все еще смеясь, она уезжает, а я снова падаю, по щекам бегут слезы. Сил возвращаться нет. Меня трясет то ли от холода, то ли от страха.

— Аня!

* * *

— Земля вызывает Аню, — слышу я, но не могу узнать голоса. Алена трясет меня, и я, наконец, открываю глаза.

— Дай поспать! — возмущаюсь я.

— Серьезно? Сама ведь сутками не спишь!

— И что? Это не повод на меня кричать. Лучше бы дома осталась.

— Да вы достали, успокойтесь уже, — пытается завершить конфликт Лида. — Давайте еще что-нибудь посмотрим.

Я понимаю, что фильм уже закончился.

— Она проспала целый час! На общей тусовке!

— Я тогда пойду лучше домой… не хочу портить вам вечер, — говорю подругам.

— Как хочешь. — пожимает плечами Алена.

До чего же она быстро остывает, при этом испортив настроение всем вокруг!