Книга II: Владеющий

Глава 1

Смуглый бородатый мужчина с выбритой до блеска головой сидел в небольшом кабинете и пытался заниматься изучением отчетов и донесений. Однако пронзительный женский крик, то и дело раздающийся из подвала, постоянно мешал ему углубиться в это занятие. Когда нечеловеческий надсадный вопль прервал его раз уже в двадцатый, он не выдержал и стукнул своим пудовым кулаком по столешнице, едва не опрокинув полупустую чернильницу.

— Да сколько можно?! — Злобно процедил смуглокожий сквозь зубы, немного коверкая слова из-за южного акцента, характерного почти для всех выходцев из султаната. — Эй вы, за дверью! Позовите мне Тича!

Единственным знаком того, что команда бородача была услышана, стал громкий и частый топот, словно кто-то бросился в отчаянное бегство. И иной реакции на свои приказы хозяин кабинета не ожидал. Своих людей он привык держать в строгости. Пусть некоторым особенно преданным позволялось несколько больше, чем остальным, но общее правило оставалось неизменным.

— Что такое Зулхар?! — Не успели карманные песочные часы опустошить и трети своей колбы, как дверь кабинета распахнулась без стука. На пороге показался низкорослый плешивый мужчина, облаченный в кожаный мясницкий фартук. — Зачем ты меня дергаешь? Я работаю, вообще-то!

Бритоголовый в ответ на этот демарш лишь тяжко вздохнул и потер двумя пальцами сросшиеся на переносице брови. К сожалению, этот недомерок был как раз одним из тех привилегированных приближенных, кому вообще дозволялось открывать рот в присутствии Зулхара. И, как теперь показалось бородачу, он этим правом стал чрезмерно сильно злоупотреблять.

— Дверь закрой! — Пророкотал смуглокожий, бросая на подчиненного такой взгляд, что у коротышки тут же кровь отлила от лица. — Проходи и садись!

Когда ржавые скрипучие петли снова жалобно простонали, а кривой дощатый щит, по какому-то нелепому недоразумению названный дверью, отделил пространство кабинета от лишних ушей, выражение лица хозяина кабинета сменилось с нарочито гневного на безмерно усталое. Без свидетелей он мог позволить себе демонстрацию слабости. Тич не в счет, этот и не такое видывал…

— Куда задницу тулишь, чучело! — Снова вскинулся Зулхар, едва только завидел, что его заплечных дел мастер вознамерился присесть в дорогое обитое алой парчой кресло. — Если хоть пятнышко на нем появится, ты у меня сидеть вообще никогда больше не сможешь!

Коротышка после гневного окрика тут же кузнечиком перепрыгнул на стоящий рядом колченогий табурет, соседство которого со столь дорогим и изысканным предметом мебели казалось чуть ли не кощунственным. Однако поделать тут было нечего. Полулегальное положение в империи Исхорос не позволяло развернуться на полную.

— Что случилось? — Уже куда менее дерзко и не в пример более тактично поинтересовался Тич, видя, что главарь не спешит начинать разговор.

— А ты как думаешь?! — Ворчливо отозвался Зулхар. — Я пытаюсь работать, а эти проклятые вопли меня отвлекают!

— Кхм… Ну у каждого из нас своя работа, — философски отметил низкорослый. — Я ведь тоже не развлекался там в подвале.

— Разве? — Иронично вздернул брови смуглокожий. — Попробуй повторить это, глядя мне в глаза.

Как и следовало ожидать, Тич сразу же смутился и занервничал.

— Ты что, думаешь я в этом каменном мешке ради своего удовольствия торчу? Если бы я…

— Именно так я и думаю! — Перебил недомерка Зулхар. — Ты уже половину дня там терзаешь несчастную старуху! Весьма голосистую старуху, хочу заметить. Вот скажи, чего такого она может знать, что ты с таким усердием ей занялся?

— Кхе… Зулхар, ну ты же и сам понимаешь, что эта змеюка Силия о чем-то знает! Я просто еще не нащупал ее слабое место. Мне требуется еще немного времени, и эта трактирщица запоет, как утренняя пташка!

— Не мели ерунды, Тич! — Грубо возразил главарь, пытаясь привести куски пергамента на столе в подобие порядка. — Силия это и есть одно большое слабое место. У нее трясутся поджилки от одного только вида кнута. Исш’антала! Да я готов побиться об заклад, что она обделалась, едва увидела твои инструменты!

— Ну-у… почти так оно и было. Эта ведьма действительно обмочила подол, но только когда я «погладил» ее по ляжкам крюком.

— Тогда какого Иблиса я слушаю ее визги так долго?! — Рыкнул Зулхар опять, пристукивая кулаком по столешнице. — Ты уже давно должен был выпытать из Силии все, что ей известно!

— Я стараюсь, босс! — В голосе Тича появились плаксивые нотки, словно он собирался пожаловаться на несговорчивого клиента. — Но в ее рассказе явно не хватает кое-каких деталей!

— Выкладывай, о чем тебе поведала эта скользкая трактирщица? — Приказным тоном распорядился хозяин кабинета, и подчиненный поспешил исполнить повеление. Злить главаря, когда тот находился в столь дрянном расположении духа, было опасно. На пересказ всех деталей ушло совсем немного времени, и мясник уже начал опасаться, как бы бородач снова не разгневался, что за прошедшее время он сумел узнать так мало. Но Зулхар, вопреки ожиданиям, еще глубже погрузился в раздумья.

— Хм-м… значит, кто-то навестил Силию той злосчастной ночью, и используя мое имя напустил на нее страху? Поэтому она сорвалась с насиженного места, искать лучшей доли на границе с Северными Королевствами?

— Получается, что так, — покладисто кивнул мясник. — Именно поэтому мы столь долго не могли отыскать новую норку этой трусливой крысы.

— Знаешь, Тич, меня во всей этой истории кое-что смущает. — Бритоголовый откинулся в кресле и задумчиво заложил руки за голову. — Если к трактирщице вломился человек Хьего, то почему не прирезал ее тотчас же, едва она проговорилась, что связана со мной? Почему он соврал, что его послал я? Откуда он знал, что мои ребята исчезли, когда мы сами еще пребывали в неведении? Исш’антала! Да в этом рассказе неувязок больше, чем в бреднях пьяного матроса!

— Я о том же, Зулхар! — Охотно поддакнул мучитель. — Позволь мне еще немного поработать над старухой, и мы наверняка сумеем…

— Нет. — Коротко бросил бородач, и недоросток тут же осекся на полуслове. — Она уже рассказала тебе все. Уверен, она больше ничего не знает. Можешь забирать ее к себе, как можно дальше от меня.

При этих словах лицо коротышки расплылось в столь мерзкой садисткой улыбке, что хозяин кабинета не сдержался и откровенно поморщился. Эта черта характера больше всего раздражала в подчиненном, но и она же делала его наиболее полезным. Тич умел очень долго развлекаться с пленниками, оставляя их живыми и даже в какой-то степени целыми.

— А что с девчонкой? — Все с тем же животным оскалом поинтересовался мясник, уже предвкушая кровавое веселье. — Я пока еще ее не трогал.

— И не тронешь, — строго пресек его поползновения хозяин кабинета. — У меня на нее другие планы. Я собираюсь отдать ее до следующей зимы в бордель, чтоб тамошние обитательницы обучили всему, что нужно. Эти маленькие хитрости должны поднять ее цену многократно.

— Понимаю… — кисло отозвался Тич, который, судя по всему, и на юную пленницу уже успел построить определенные планы. — Деньги нам сейчас нужны, это верно…

— Даже не упоминай об этом, — грустно вздохнул Зулхар, невольно воскрешая в памяти расходы последнего безумного года. — Для войны требуется очень много золота, даже если она разворачивается не на полях сражений, а в вонючих трущобах Махи…

Смуглокожий с тоской посмотрел на бурдюк с ключевой водой и тоскливо подумал, что сейчас неплохо было бы промочить глотку терпким вином.

— Я волнуюсь, что кто-то водит нас за носы и сталкивает лбами, — поделился переживаниями главарь. — Некто с большой радостью наблюдает за тем, как мы с Хьего грызем друг другу глотки, периодически подливая масла в пламя нашей ненависти, не позволяя ему угаснуть. А началось все с этого проклятого сына кузнеца, на которого дала наводку Силия. Смекаешь, Тич, что я хочу от тебя?

— Видимо, ты хочешь, чтобы я нашел живых свидетелей произошедшего в ту ночь? — Предположил садист, неуловимо изменившись в лице. Теперь он больше не выглядел безумным мясником, алчущим чужой крови. Сейчас в его блеклых невыразительных глазах огонек тупого неуемного изуверства сменился на блеск недюжинного острого ума.

— Все так, Тич, именно это мне и нужно. — Согласно кивнул Зулхар, вовсе не удивляясь, что его собеседник так быстро ухватился за суть. — Найди мне этого Данмара. Интуиция подсказывает мне, что мы упускаем нечто очень важное…

* * *

— Данмар! Данмар! Очнись! — Низкий бас Астала выдернул меня из объятий ночного кошмара, и я встряхнулся, пытаясь расслабить сведенные судорогой пальцы. Преисподняя снова обдала меня во сне своим смрадным дыханием… — С тобой все в порядке?

Тревога в голосе здоровяка звучала искренне и неподдельно. Похоже, он на самом деле перепугался за меня не на шутку. Сегодня была первая ночь, которую мы проводили с ним в одном помещении. Ведь раньше, пока мы жили во втором кольце, у каждого была своя отдельная спальня. А тут, в ученических корпусах Дивинатория, такое было уже настоящей роскошью. Мне и так трехместная комната для нас двоих обошлась почти в полсотни акатов! И все это без каких-либо гарантий со стороны коменданта местного студенческого общежития. Он просто на словах пообещал никого к нам не селить, ссыпая желтые блестящие монеты себе за пазуху. И пусть пока свое слово он сдерживал, я вовсе не был уверен, что его содействие будет длиться вечно.

— Ты что-то кричал во сне, — обеспокоенно продолжал воин, не дождавшись ответа на свою реплику. — Я подумал, что…

— Все в порядке, Астал, — сипло ответил я, когда спазм отпустил голосовые связки. — Привыкай, я часто так беспокойно сплю.

— Беспокойно?! — Немного повысил голос великан и возмущенно округлил глаза. — Дьявол тебя задери, да я подумал, что к нам в комнату кто-то прокрался и напал на тебя!

— Не надо Дьявола… — устало отмахнулся я, — давай лучше просто спать. Завтра с утра нам надо присутствовать на посвящении.

— Ты собираешься на него идти? — Скептически поинтересовался воитель, героически подавляя свой могучий зевок.

— А ты что, устав Дивинатория не читал? — Вернул я ему вопрос. А увидев, что воин пренебрежительно махнул рукой, поспешил разъяснить. — Эта церемония обязательна для всех первогодок. Нам там будут вручать медальоны учащихся, без них мы даже не будем считаться Аколитами. Не прийти на нее, равносильно отказу от дальнейшего обучения.

— Ворган и Небесная Тысяча! — Астал в сердцах сплюнул и со всего размаху рухнул на свою койку, отчего у той едва не сложились ножки. — А я уж размечтался, как высплюсь за все эти нервные дни.

— Ага, значит, все-таки, нервничал перед поединком? — Не упустил я шанса поддеть здоровяка, который наотрез отказывался признавать, что перспектива выхода на арену его сильно беспокоила.

— Я волновался не за себя, — невозмутимо парировал великан, — а за то, что тебя, бездоспешного, прикопают прямо в этом песочке.

— Ах, ну да, — иронично усмехнулся я, — а мне казалось, что ты на пару с Владеющим Кавимом утверждал, будто не можешь вообразить себе экзаменатора, который сумел бы меня одолеть.

— Данмар, я вообще-то спать пытаюсь! — Астал, понимая, что ему нечего возразить на это, сразу же попытался свернуть неудобный для него разговор. — Если завтра нам все-таки предстоит тащиться на эту чертову церемонию, то я бы хотел не засыпать на ходу!

Преувеличенно громко хмыкнув, я не стал ничего отвечать воителю. И тот, пользуясь наступившей паузой, тут же демонстративно отвернулся на бок, показывая, что с разговорами покончено. Не прошло и пары минут, как с другой половины комнаты до меня донеслось его умиротворенное сопение, изредка переходящее в похрапывание. Вот уж воистину, у человека все в порядке с нервной системой…

А вот я еще долго не мог уснуть, потому что в памяти кровавыми реалистичными картинами возникали видения Ада. Стоило мне только провалиться в дрему, как измученный разум тут же воскрешал в мозгу картины когтистых лап и рогатых голов, которые подступают ко мне со всех сторон. Я сразу же вздрагивал и распахивал глаза, судорожно тиская рукоять сая, который всегда держал под подушкой на всякий случай.

Естественно, промаявшись в постели, к наступлению утра я не стал себя ощущать лучше. Поэтому, когда рассвет позолотил своими лучами стену нашей обители, я не стал долго разлеживаться и тут же поднялся с кровати, начиная приготовления. Я собирался нарочито шумно, хлопая дверцами платяного шкафа, топая и спотыкаясь обо все, с мстительной улыбкой наблюдая за тем, как Астал ворочается и бурчит себе что-то под нос от каждого особенно громкого звука.

Видимо, здоровяк действительно плохо высыпался последние недели, потому что ранее, когда он только взялся меня тренировать и обучать воинскому ремеслу, Астал всегда вставал еще засветло. И, конечно же, самым нелицеприятным образом начинал добуживаться и меня. Мол, негоже мальчишке мять лицом подушку, когда его старший товарищ уже на ногах. В те серые утренние часы, когда я спал слишком крепко, особенно часто это происходило после моих ночных полетов, он даже не гнушался потрясти меня за плечо. И вот тогда рефлексы вечно преследуемого грешника брали верх над телом, и я пружиной выпрыгивал из нагретой постели, рыча и скаля зубы словно загнанный зверь.

Великан же наблюдал за моими пируэтами с безопасного расстояния, и всегда с одобрительной улыбкой, отпуская издевательские комментарии о том, что чуткий сон — залог долгой жизни любого воина. Ну и, похоже, сегодня у меня представился отличный шанс отыграться за все эти бестактные побудки. И пусть меня дважды проклянут, если я его упущу!

Схватив свою подушку, я встал в изголовье кровати Астала и принялся ждать, когда тот, потревоженный очередным шорохом, поглубже провалится в сон. Это не заняло много времени, и вскоре напряженные складки на лбу здоровяка разгладились, а лицо приобрело безмятежное выражение. Тогда я поднял подушку над его головой и выкрикнул:

— Астал, берегись! Потолок падает!

Едва воитель распахнул глаза, как я разжал руки, и моя мягкая ноша устремилась прямо на него.

— Ы-ы-ы! — Мужчина что-то успел нечленораздельно промычать, параллельно совершая молниеносный перекат в сторону, спросонья не понимая, что вообще происходит. Однако неожиданной для него проблемой стало то, что его ложе не могло похвастаться большими размерами, а потому здоровяк кувыркнулся с койки на каменный пол, звучно шлепнув по нему враз вспотевшими ладонями.

— Хи-хи, — ехидно выдал я, — видел бы ты свою…

Я прервался на полуслове, потому что мне в следующее мгновение мне пришлось уворачиваться от мощного пинка, который попытался отвесить мне разгневанный здоровяк, моментально вскакивая из положения лежа. Естественно, я довольно проворно избежал столкновения с его сорок последним размером и слинял на противоположную половину нашей комнаты.

— Ты что, малец совсем сдурел?! — Завопил на меня мужчина. Его шрам на лице налился фиолетовым, придавая физиономии донельзя угрожающий вид. Если б я такого образину повстречал в каком-нибудь малолюдном переулке, то точно бы посчитал, что этот головорез хочет меня ограбить.

— Тише, Астал, — примирительно поднял я ладони, — ты же сам мне всегда рассказывал, как чуткий сон важен для всякого воителя. Но сам даже одного глаза не открыл, пока я шумно собирался. Я побоялся, что ты мог позабыть об этом важном правиле…

— Ты чертов маленький демон, Данмар! — Пророкотал рассерженный великан. — Нельзя так над людьми шутить!

В ответ я лишь изобразил пожатие плечами и не стал ничего отвечать. В конце концов, я всего лишь одиннадцатилетний мальчишка. Мне по статусу положено проказничать. И пусть воин об этом помнит.

— Хватит бурчать, лучше давай собираться, а то мы опоздаем на церемонию, — отмахнулся я от всех претензий Астала и с невозмутимым видом продолжил сборы.

Здоровяк, глядя на наглого мальчишку, скрежетнул зубами, но все-таки принялся убирать свою постель, украдкой кося глазами в мою сторону, словно ждал еще одной пакости.

— Знаешь, мне кажется, что у тебя начал портится характер, как у всякого подростка, — поделился наблюдением гигант.

— Глупости, мне еще слишком мало лет.

— Ты так говоришь, будто много знаешь о взрослении! — Не упустил случая козырнуть своим возрастом воитель. — Поживи с мое, сначала, а потом уже будешь выводы делать.

Впрочем, после этого Астал немного помолчал, и совсем иным тоном предположил:

— Я беспокоюсь, что ты где-то глубоко внутри тяжело переживаешь оттого, что твоя Анима Игнис тяготеет к воздушной стихии… Быть может, ты даже сам себе в этом не хочешь признаваться, но эта досада то и дело прорывается наружу. Это может сыграть с тобой злую шутку, Данмар…

Теперь уже я украдкой взглянул на здоровяка. Оценил его напряженную позу, излишне резкие движения, смурное выражение лица… Похоже, виной этому было не только внезапное пробуждение, но еще и искренняя забота обо мне.

— Не волнуйся, Стальной, — добавил я в голос побольше тепла, — я ни о чем не переживаю. Воздух — это лучшее, что со мной когда-либо случалось…

Глава 2

По случаю торжественного вручения медальонов учащихся я приоделся в свой парадный наряд. Впрочем, он от моего повседневного одеяния отличался только ценой, но никак не фасоном. Все такой же темный камзол, всего немного не доходящий мне до середины бедра, а под ним дорогущая шелковая бордовая туника. Ее бесспорная прелесть была в том, что она при всей своей непомерной стоимости выглядела хоть и стильно, но совсем неброско. Так что мой нынешний вид мало чем отличался от того, в котором я прибыл на экзамен.

Единственным отличием, которое отчетливо бросалось в глаза, стал бордовый платок-аскот, повязанный на моей шее элегантным замысловатым узлом. Вообще, я очень долго сомневался, стоит ли мне надевать сей предмет средневекового гардероба. Сам я считал, что оно смотрится на мне крайне необычно и смешно, но местная мода неуклонно диктовала свои правила.

Появление на официальном мероприятии в непотребном виде могло быть расценено не просто как неряшливость и несерьезность одного конкретного индивида. Это уж я бы как-нибудь пережил. Проблема крылась в том, что некоторые особо вспыльчивые личности вполне были способны расценить мой внешний облик, как намеренное оскорбление всем окружающим, и им в том числе. А уж в среде высокородных, где каждый второй крайне болезненно повернут на чести и достоинстве своей фамилии, подобный эпатаж мог произвести и вовсе неприятный для меня эффект. Заполучить во враги пару дюжин чрезвычайно щепетильных аристократов мне не улыбалось.

Единственная вольность, которую я мог себе позволить в своем образе, касалась обуви. В высшем свете у подавляющего большинства франтов пользовались популярностью длинноносые квадратные туфли, украшаемые большой квадратной пряжкой. И чем больше она была, чем вычурней украшена, тем уважаемей выглядел ее хозяин. Порой доходило до того, что на украшение этой детали одежды тратилось поистине неимоверное количество золота, уравнивая пряжку по цене со средним домом во втором кольце.

Я же не захотел идти на поводу глупой на мой взгляд моды, а потому заказал себе у башмачника высокие полусапоги, которые на голени затягивались тремя широкими ремнями. Шнуровка в этом мире хоть и была уже известна, но применялась пока только в доспехах или дамских корсетах, которые на мой взгляд по удобству стояли где-то на одном уровне. До использования ее в обуви местные щеголи еще не додумались, считая малопрактичной.

Сапожник, конечно же, долго со мной спорил и пытался переубедить заказать у него что-нибудь более традиционное, подсовывая то один, то другой эскиз. Но я наотрез отказывался носить на своих ногах эти гробы с пряжками. Ну вот не нравились они мне и все тут! Даже сильнее, чем шейный платок. Так что, в конечном итоге, ремесленник все-таки сдался, махнув на меня рукой, и по моим примерным наброскам принялся шить именно ту обувку, которую я у него просил.

Кстати, на выходе у этого мастера получились замечательные сапоги, которые смотрелись с моим остальным нарядом не только до невозможного гармонично, но еще и в некоторой степени воинственно. В отличие от парадных туфель, они были удобны, красивы (на мой скромный взгляд) и практичны, позволяя отправиться с торжественного приема хоть в лес, хоть в горы. А мне, как обладателю дьявольских крыльев, именно этот факт был принципиально важен в обуви.

Местные, кстати, насколько я уже успел заметить, пока мы с Асталом шли по просторной территории Дивинатория, на такое сочетание реагировали вполне спокойно. Можно сказать, что им в глаза даже не бросалась некоторая экстравагантность моих сапог. И это даже невзирая на то, что из-за теплого климата многие тут предпочитали более легкую обувку.

Астал же, как и всякий раз до этого, проявил недюжинный консерватизм и ослиное упрямство. Он наотрез отказался даже примерять что-нибудь новое, не то что носить. Причем, сделал гигант это с такой категоричностью, будто я пытался впихнуть его в женское платье. Так что на церемонию он топал в том же самом костюме, который мы ему купили, когда впервые пошли с торговым предложением к Флогии.

— Я воин, а не придворный хлыщ, — ворчал здоровяк, отбиваясь от всех моих предложений померить тот или иной предмет одежды, — чтобы на себя цеплять красочные тряпки!

В итоге, я просто махнул на него рукой. Главное, что мой спутник не собирался заявиться к целой толпе благородных в нагруднике и кольчуге, а остальное вторично.

Дойдя до огромного парадного зала, где уже собралась изрядная толпа, мы с гигантом скромно примостились за ближайшей колонной, не примыкая ни к одной из групп, явно сформировавшихся по кастовому признаку. Одной из таких были, конечно же, аристократы. Они стояли особняком, отхапав целую половину зала, и награждали презрительно предостерегающими взглядами каждого, кто смел пересечь невидимую границу их самовольно воздвигнутых владений. В самом дальнем углу с подобием строя кривыми колоннами стояли простолюдины из числа тех, чья Искра Жизни тянется к воде и земле. Рекруты. Они продали свои жизни имперской армии в обмен на возможность обучаться в Дивинатории, и теперь железная дисциплина с первого дня вколачивалась в них тяжелыми палками командиров. Их было не сказать чтоб очень много, едва ли полсотни человек. Но зато презрение, которым их окатывали все присутствующие, можно было черпать чашкой, настолько густо оно повисало в воздухе. Даже остальные присутствующие из числа незнатных, заполонившие остаток свободного пространства многочисленными стайками разной численности, обходили группу этих ребят стороной и брезгливо кривили лица, встречаясь взглядами с рекрутами.

Мне причины этой всеобщей неприязни не были понятны, но поскольку меня это ни в коей мере не касалось, над их истоками я предпочел не думать. Я намеревался держаться в стороне от всех местечковых интриг, скандалов и заговоров, поэтому мы с Асталом демонстративно выбрали места поодаль вообще от всех.

Приготовившись к ожиданию неопределенной длительности, я облокотился на колонну и уже хотел было порасспрашивать моего спутника о таинственном Разломе, который не давал мне покоя. Однако мои планы оказались грубо нарушены появлением одного нового знакомого…

— О, Данмар! — Йеро Эстуан, облаченный в темные одежды, каковые тут носили ученики жрецов, демонстративно громко обратился ко мне едва ли не через треть зала. Его звонкой голос просто не мог не привлечь внимания Аколитов и сопровождающих, с которыми те пришли на церемонию, а потому в нашу сторону тут же обернулось несколько десятков голов. — Самый молодой и самый старший учащиеся в одной компании! Какая удача!

Не совсем понимая, чего своей выходкой пытается добиться юный аристократ, я следил за тем, как он приближается к нам. Приближается, и отвешивает полуофициальный поклон. Мне. Как равному. Под любопытными взглядами множества других благородных…

— Йеро, какого хрена ты делаешь?! — Прошипел я, вынужденный ответить на его приветствие зеркальным наклоном корпуса, дабы никто потом не сказал, что я пренебрег приветствием. — На нас же смотрят!

— Знаю, — таким же шепотом ответил юноша, — поэтому и разыгрываю это представление.

Когда он распрямился, на губах парня играла фальшивая, но зато очень широкая улыбка, которой позавидовали бы иные телевизионные звезды из моей первой жизни.

— Позволь поздравить тебя с блистательной победой на вступительном испытании! — Снова преувеличенно громко объявил он, словно в самом деле работал на публику со сцены. — Одолеть своего экзаменатора, да не кого-то там, а самого Таасима Атерна, это много стоит! В честь твоего великолепного выступления мой отец устраивает небольшой прием. Ну ты знаешь, только для своих, что называется. Ты обязательно должен прийти!

Я стоял, слушал очевидно заранее подготовленную речь юного Эстуана и не верил своим ушам. Он что, под монастырь меня подвести пытается?! Я же четко ему сказал во время нашего знакомства — я не аристократ. Зачем он сейчас исполняет эту клоунаду на виду у всех?!

— Кстати, — как ни в чем не бывало продолжал Йеро, — Арен снова просил показать ему пару твоих фирменных выпадов. Разумеется, не из родовых стилей, а из тех, что попроще! Ты уж не отказывай, ему правда интересно!

На мое лицо слишком упрямо рвались отголоски мыслей, витавших у меня в голове, пока в мозгу не щелкнула одна простая догадка. Таасим Атерна. Весь этот спектакль разыгрывается из-за него одного. Ставлю свои новенькие ботинки, что его имя прозвучало тут совсем не зря. Мальчишка пытается меня о чем-то предупредить, а заодно, быть может, и защитить, демонстрируя всем, что я не просто какой-то безымянный выскочка, а близкий друг рода Эстуан. Каждое слово в его речи было сказано с тем расчетом, чтобы греющие уши аристократы из другой половины зала, нарисовали себе вполне понятную картину. Это и упоминание званного ужина только для своих, и белиберда про родовой стиль, и намек на то, что некий Арен давно уже что-то там от меня ждет.

— Я обещаю подумать над твоим предложением, Йеро, — расплылся я в такой же насквозь фальшивой улыбке. — Мне крайне неудобно будет отказывать твоему отцу, поэтому я постараюсь найти время.