Жизнь

Он открыл передо мной дверь, ведущую в зону для особенных пациентов, желающих уединения. Я вошла внутрь и замерла на пороге. Просторную комнату с белыми креслами и диванами украшали живые цветы в белых фигурных вазах и огромное окно с широким подоконником.

Давид, Ньевес, Адриан и Виктор будто по негласной команде, повернули головы и удивленно уставились на меня. Заплаканная Ньевес сжимала руку мужа, сидя рядом с ним на диване. Адриан – поникший и исхудалый – стоял у стены. Виктор медленно поднялся с кресла, неотрывно глядя мне в глаза.

Себастьяна здесь нет.

Только сейчас мне пришла мысль о том, что он обязан быть рядом со своей семьей в этот тяжелый час.

– Я только что узнала, – без приветствия пробормотала я. – Как они?

– Зоя! – выдохнул Виктор и быстро пошел ко мне.

Я даже попятилась от неожиданности, но далеко отступить не успела и оказалась в крепких объятиях мужчины.

– Ты простила меня! – шептал он, прижимая меня к груди. – Ты простила меня, Зоя!

Я услышала слезы в его голосе и замерла, обескураженная происходящим.

– Виктор, сынок!.. – прозвучал голос Ньевес, и чьи-то шаги приблизились к нам. – Ты пугаешь девочку!

– Они живы, Зоя! – уже громче говорил Виктор, сжимая меня в объятиях. – Они живы благодаря тебе!

Облегчение и счастье нахлынуло расслабляющей волной, избавляя меня от напряжения.

– Виктор, отпусти Зою! – мягко сказал Давид и попытался разжать руки парня.

– Ты простила меня! – счастье, слезы и толика безумия неприкрыто звучали в его голосе над моей головой, пока я пыталась осторожно высвободиться. – Простила меня, жалкого беспринципного подонка! Нашла в себе силы и спасла их!.. Спасибо тебе, Зоя!..

Наконец, он разжал руки. Вернее его оттянули отец с Адрианом.

Я сконфуженно посмотрела на радостного новоиспеченного отца с мокрыми от слез глазами. Он на себя не похож: измученный, усталый, с черной тенью под глазами и впалыми щеками.

– Прости нашего сына, Зоя, – обратилась ко мне Ньевес, пока Давид и Эйд уводили в другую комнату все еще безумно бормочущего Виктора. – Он пережил кошмар: не спал больше четырех суток, отказывался от еды и не выходил из этих стен, пока все не закончилось.

– Понимаю, – кивнула я. – С малышом и Латти все хорошо?

Герцогиня улыбнулась:

– Да. Несколько минут назад Злата подарила Виктору сына, а нам – внука. Слава Святой Деве Марии, они живы! Роды были очень тяжелыми. Сейчас она отдыхает. Бедная девочка так измучена!..

Я сморгнула слезы.

Так хочу их увидеть! Я очень соскучилась. Господи, я действительно их простила?

– Я очень рада, что все обошлось! – облизав губы, заговорила я и, не сдержавшись, обняла Ньевес.

Женщина расплакалась и в ответ заключила меня в объятия:

– Спасибо тебе, милая! – отстранившись, она сжала мои плечи и, не скрывая слез, заговорила: – Я понимаю, как это сложно, но все же, попробуй простить нас. Позволь нам быть для тебя семьей, Зоя! Мы очень дружили с твоими родителями и…

Мое израненное сердце опять стало кровоточить. Я высвободилась и перебила герцогиню:

– Я заеду к Латти. Возможно, завтра. Передавайте ей мои поздравления!

Не дождавшись ответа, я вышла прочь из комнаты. Ждавшие у входа телохранители, вмиг двинулись следом. Даже сидя в автомобиле, я никак не могла перестать плакать. Слезы так и текли по щекам, когда я всматривалась в зелень парка, который окружал клинику. Нет, я не стала жесткой и бесчувственной. Я все такая же слабая и эмоционально зависимая личность.

Выезд из ворот лечебницы на мгновение задержался, пропуская въезжающий автомобиль. Мой взгляд скользнул по черному капоту, который отражал свет фар других машин. Темные стекла окон надежно скрывали важного пассажира и его водителя. Но я знала, кто сидит на заднем сидении. Эта машина одна из очень не многих, которые я узнавала с первой секунды.

«Майбах Ландо» вез Себастьяна Эскаланта к семье.

Слезы высохли мгновенно. Но руки задрожали сильнее при мысли, что мы разминулись с ним. Как же хорошо, что я ушла раньше! Хотя сегодня мука от переживаний и планирования предстоящей встречи могла закончиться.

Глава 4

Кольцо

Мой адрес проживания вновь потерпел изменения. Единственным отличием от всех других переездов было то, что это жилье я смело, могла называть «мое». Двухэтажную квартиру на четырнадцатом этаже с видом на Средиземное море выбрал Ксавьер, А Виктор оборудовал новейшими средствами защиты и безопасности.

Я изнеможенно дожидалась у двери, пока все комнаты осмотрят охранники. В квартиру можно было попасть только с помощью ключ-карты, сделанной в двух экземплярах – для меня и Бенедикта Раблеса.

Наконец, я вошла в новое жилье, напичканное датчиками движения, «умным» видеонаблюдением, кнопками экстренного вызова охраны и средствами прослушивания. Одна из комнат была отведена под охранный пункт, где за мной велось круглосуточное наблюдение. А квартира напротив моей арендовали специально для парней из охраны. В свете последних событий моя личная жизнь накренилась над пропастью безвыходности.

Я неспешно осмотрелась. Пафосный стиль арт-деко будто кричал мне о необходимости привыкнуть к новому окружению. Высоченные потолки, традиционно окна вместо фасадных стен, мраморные полы, мебель подобранная строго под тональность комнат и куча технических и цифровых изобретений последних лет.

Меня робко порадовала студия. Мольберты, живущие в ней, столы, на которых лениво расположились кисти наивысшего качества, палитры, краски, гордые полки на стенах держали полотна и коробки с мелками пастелей от лучших производителей. Все дожидались, когда их хозяйка разложит по местам, оживит и придаст очертания своей души.

Но это не сегодня. Я не готова возвратиться в самый важный мир своей жизни. Однако не устояла от быстрого осмотра приобретений, о которых раньше лишь мечтала. Прошлась пальцами по блестящим щетинкам кисточек, насытилась разнообразием оттенков акварелей и вдохнула запах новых полотен. Хм, интересно, какие именно холсты сжег Себастьян у моего подъезда?

Мой муж – Себастьян Эскалант.

Руки дрогнули, и подставка с кисточками упала на пол.

– Чёрт! – раздраженно пробормотала я и, опустившись на корточки, собрала двадцать две кисти, разлетевшиеся по сторонам.

В последние дни эта мысль как молния пронзала моё сознание. Словно вспышка – яркая и внезапная – освещала меня изнутри, вызывая бурю эмоций невероятной силы, состоящую из предвкушения, волнения, нервного ожидания и томления неизвестности.

Ненавижу это!

Я поднялась на ноги и поставила кисти на место. Мой взгляд упал на внушительную стопку альбомных листов с портретами Эскаланта, словно желая еще сильнее испытать меня на прочность. Но я прошла это испытание и вышла из студии.

Обмотав белое полотенце вокруг головы, я покинула ванную и направилась в гардеробную. Застыв на пороге просторной комнаты, я окинула взглядом огромные шкафы для одежды и обуви, массивное зеркало в центре и туалетный столик с заботливо разложенными предметами, необходимые для макияжа.

Как скоро я к этому привыкну? И почему же я надеюсь, что никогда?..

Я с трудом нашла самую приличную ночную сорочку кремового цвета доходившую до пят.

Ах, Ксав, не надо было тебя подпускать к выбору нижнего белья!

Сокрушенно мотая головой, я надела шелк и подтянула тонкие кружевные бретельки на максимум, чтобы декольте хоть чуточку уменьшилось.

Ох, а разрез-то какой! Почти до самой талии?!

Скептически оглядев себя в зеркале, я сделала следующий вывод: длина этого ночного одеяния никак не компенсирует его порочного стиля. Хорошо, что мне удалось найти пеньюар, который дал надежду скрыть весь этот стыд. Ведь разгуливать в таком ночном наряде перед камерами видеонаблюдения и знать, что по ту сторону постоянно наблюдают несколько пар мужских глаз – совершенно неуместное испытание для меня.

Накинув шелковый халат сверху на сорочку, я завязала пояс и высвободила влажные пряди из-под полотенца. Расчесавшись, я направилась в смежную комнату и оказалась в спальне, оформленной в темно-фиолетовом цвете. Облако из нежно-пастельных до поглощающих свет оттенков, окружали круглую кровать под балдахином, камин в строгом современном стиле, большое окно и несколько кресел.

Расслабленность растеклась по телу мягкой волной, обещая подарить долгожданное забвение сном. Я ощутила острое желание оказаться в постели. Усталость теперь всегда со мной. Не только физическая. Я изнемогала душой...

– Здравствуй, моя красивая жена!

Голос Себастьяна Эскаланта тихо прозвучал за спиной. Машинально подпрыгнув, я резко развернулась, позволив влажным волосам хлестнуть меня по лицу.

Незваный гость восседал в одном из кресел спальни, закинув ногу на ногу и взирая на меня взглядом, горящим золотым пламенем. Черная рубашка с расстегнутым воротом выглядывала из-под темно-серого пиджака. Руки будущего герцога расслабленно лежали на подлокотниках. Золотистый циферблат часов заметно поблескивал возле рукава, словно поддерживая блеск другого украшения аристократа. Тоже из золота, но на безымянном пальце. Слухи подтвердились – он носит обручальное кольцо.

– Полагаю, у тебя привилегии из-за того, что мою охрану нанял Виктор? – чуть задрожал мой голос.

Он наполнил собой эту комнату. Его аромат вытеснял из меня воздух, заставляя хотеть дышать только им. Мои глаза так давно не видели его. Мой слух так и не смог забыть звучание его голоса…

Так, стоп! Бери себя в руки, дуреха!

Хищная улыбка растянула губы Себастьяна Эскаланта:

– Верно, моя малышка!

Мужчина поднялся на ноги и застегнул пуговицу на пиджаке, который удачно подчеркивал его широкоплечую фигуру и узкую талию.

Муж. Мой муж.

Ну, нет! Снимай розовые очки и швыряй их ему в лицо! В это красивое, совершенное лицо…

– Хорошо, что ты здесь, – сказала я, удивив нас обоих.

– Правда? – сомнение просквозило в его голосе, а темные брови скептично изогнулись.

Игнорируя его вопрос, я двинулась в направлении своей сумки, которая лежала на туалетном столике, рядом с Себастьяном.

Я пыталась покорить те штормовые волны импульса, которые накатывали без устали. Они исходили от него. От мужчины, который задел мою гордость – единственное нематериальное сокровище, которое осталось при мне.

– Я хочу покончить со всем этим и как можно быстрее, – достав пластиковый кейс с бумагами, я обернулась к нему. – Ты должен подписать это, Себастьян.

Какой же он высокий!

Мне приходилось закидывать голову, чтобы смотреть на его лицо. Я, босая и без макияжа, стояла перед мужчиной, который внушал власть и силу.

Эх, а ведь я так хотела, чтобы он увидел меня совершенно другой!

Его глаза медленно скользнули по моему лицу, шее, глубоком декольте, которое не спрятал пеньюар и задержались на черной папке. Челюсти Себастьяна сжались, а взор приобрел знакомый блеск нерушимости. Он скрестил руки на широкой груди и вздохнул. Тот самый вдох с приподниманием плеч, который говорил о его внутренней борьбе.

Я почти читала его чувства.

– Я не буду разводиться с тобой, Зоя, – твердо заявил он, пронзая меня властью своего взгляда.

Не. Позволяй. Ему. Покорять. Себя.

– Знаю, – спокойно проговорила я и опустила папку на стол. – Я должна была тебе предложить добровольно расторгнуть наш брак. На этом настояли мои адвокаты.

Его брови взметнулись вверх и он, выпрямив руки, сунул их в карманы брюк.

– Теперь суд заставит тебя подписать развод, Себастьян.

Эскалант опять вздохнул и посмотрел на меня долгим, пронизывающим взглядом.

Нервное напряжение сдавило мое сознание. Слишком мало времени прошло с нашей последней встречи. Возможно, поэтому так трудно дышать и говорить? Все слова вылетели из головы.

Я отвела взгляд от его лица.

Нужно вернуть свою гордость. Срочно. Мигом.

Себастьян достал из кармана левую руку и посмотрел на нее.

– Я не мог представить, что захочу надеть его, – тихо заговорил он. – Только недавно я понял, что готов это сделать.

Да. Вот оно. Говори то, что заставит меня отречься от тебя!

Себастьян нырнул во внутренний карман пиджака, и сделал еще пару шагов ко мне. Стоя напротив на расстоянии вытянутой руки, Эскалант раскрыл футляр, показывая его содержимое. Там на подушечке, в окружении белой ткани, блестело колечко с камнем в центре, который смело подмигивал мне.

Вот и зима вернулась в мое сердце.

– Это кольцо для тебя, малышка, – услышала я голос Себастьяна. – Видишь, как оно идеально дополняет мое? Также безупречно, как и ты меня…

Я дернула головой и снова увидела блестящее обручальное кольцо на его пальце.

Я не признаю такой вид развлечений как спор или пари. Но в этот момент я впервые была готова поспорить, что Себастьян Эскалант сделал самое уверенное предложение выйти замуж на этой планете. И оно настолько безукоризненно уверенное, насколько и унизительное. Для меня.

– Все это время меня мучили мысли о тебе, – вздохнул он и твердо продолжил. – Да, именно мучили. Раньше я наслаждался их запретностью. Как бы это абсурдно не звучало, но мне доставляло удовольствие бредовое желание обладать тобой. Но теперь я знаю, что ты моя и эта жажда стала непреодолимой!

Испытываемая горечь заставила меня усмехнуться.

– Я смешу тебя? – опешил он, опуская руку с кольцом.

Моя гордость – мое спасение, мое лекарство.

Я подняла на него глаза. Он читал меня. Знала это и чувствовала. Так пусть же наслаждается!

Я заговорила, отчетливо слыша, собственный голос пропитанный обидой и презрением к мужчине, которого я когда-то боготворила:

– Благородство. Семейный долг. Обещание отцу. Азарт. Похоть. Жадность. И деньги, деньги, деньги. Вот истинные причины, которые заставляют тебя бороться за наш брак, – гордо глядя на него, объявила я. – Дополнишь? Или я назвала все?

Его глаза превратились в щели. Он смотрел на меня, будто не веря в то, что я его раскусила.