– Потому что оно тобой управляет.
– Мы прекрасно уживаемся с моим либидо, – рассмеялся Схинки. – И если хочешь – можем составить тебе компанию на пару вечеров.
– Я могу идти?
– Возьми с собой четверых операторов с мощными «персами» – им придётся много работать и, возможно, драться. Я сбросил тебе файл со списком необходимого снаряжения. Собери всё, плюс операторы, «персы» и их снаряжение, и распредели по автомобилям. Птица Какнис засветилась вдали от аэропортов, придётся добираться по земле.
– Почему не сделать портал?
– Портал вызовет большой энергетический всплеск и точно напугает птицу. Она скроется, а я не хочу и не могу ждать, когда она объявится в следующий раз, – объяснил Схинки. – Так что едем по земле и до контакта с птицей магией пользуемся минимально, а лучше – вообще не пользуемся. Сформируй сбалансированную колонну и не забудь об охране… Зафрахтуй большой транспортный самолёт…
– Летим в Виндхук?
– Да. Но сначала – в Стамбул.
– На рынок?
– Почти. – Схинки заложил лапы за голову и усмехнулся: – В библиотеку.
* * *Муниципальный жилой дом
Москва, улица Дмитрия Ульянова
– Марина, пожалуйста, скажи этим нелюдям то, что они хотят слышать.
Мама произнесла фразу очень спокойно. На изумление спокойно, учитывая обстоятельства. Впрочем, Бри не ожидала иного – мама всегда, сколько она её помнила, в любых обстоятельствах оставалась спокойной и никогда не повышала голоса.
– Марина?
А вот Бри подобной выдержкой похвастаться не могла и потому ответила не сразу – боролась с волнением, изо всех сил стараясь заставить голос прозвучать твёрдо.
– Марина?
– Я…
– Слушай, что говорит мать, – грубо приказал он.
И случилось невероятное.
Он произнёс короткую фразу предельно жёстко, с отчётливой угрозой. Он хорошо знал, каким тоном следует произносить подобные фразы, научился задолго до того, как стал центуром Внутренней Агемы, он умел нагонять страх и сделал всё как надо, но… Случилось невероятное. Звук его голоса – не истеричный, не визгливо-крикливый, не надрывный, а жутко страшный – звук его голоса привёл девушку в чувство. Позволил собраться.
– Я… – Бри вскинула подбородок. – Чего вы от меня хотите?
– Ты знаешь чего! – продолжил напирать он, однако был остановлен.
– Подожди.
Второй центур уловил перемену в настроении девушки, почувствовал, что жертва пытается трепыхаться, как выброшенная на берег рыба, но ничего не сказал. Прищурился – едва заметно и едва заметно весело – и мягко спросил:
– Где твоя подружка?
К ней пришли центуры. Не рядовые факторы, нет, – старшие маги Внутренней Агемы, а значит, поиск Джиры стал для них приоритетом. И без ответов они не уйдут.
– Отвечай на вопрос! – рявкнул первый.
– Пожалуйста, давайте сохранять спокойствие, – попросила мама.
– Где твоя подружка?
– О ком вы говорите?
– Мы ищем Джиру, – повторил второй центур таким тоном, будто ещё не рассказывал о цели визита.
Он превосходно играл роль «доброго полицейского», но девушка понимала, что его напарник – «злой» – вступит в игру, как только сочтёт нужным. И «добрый» его останавливать не станет.
– Я говорила, что не знаю, где она и… – Бри передохнула. – Мы не подруги.
– Не нужно лгать, Марина… – Голос второго центура стал очень-очень мягким. – Мы не идиоты и не случайно пришли именно к тебе. Вы с Джирой плотно общаетесь в социальной сети, часто встречаетесь в компаниях, а в июне вместе ездили в Санкт-Петербург. Нам даже не нужно было ничего взламывать – мы просто посмотрели твой аккаунт.
И ничего не скажешь. Не соврёшь. Сама… всё сама… Сама рассказала о себе всё, без утайки. Без принуждения и пыток – абсолютно всё. Но разве думаешь об этом, когда радуешься жизни и тому, что твои истории интересны кому-то, кроме тебя? Когда делишься с миром скромными радостями? Когда каждый лайк греет душу и кажется словом поддержки и одобрения? Разве думаешь об этом, когда все вокруг ведут себя точно так же – рассказывают о себе всё или чуть больше, чем всё? Ты рассказываешь и не думаешь, ни о чём не думаешь, и уж тем более не ожидаешь, что однажды твои короткие записи и яркие фотографии превратятся в приговор.
– Нам нужна Джира, – бросил первый центур, вперившись в девушку взглядом. Почти гипнотическим, но именно почти – центур не использовал умения. То ли попросили не действовать жёстко, то ли не посчитал нужным. – Где она?!
Фраза прозвучала совсем резко – центур терял терпение, – но Бри не испугалась, скорее – разозлилась. Начала злиться, и второй поспешил успокоить девушку:
– Марина, ты не представляешь для Альянса никакого интереса.
– А Джира? – вырвалось у Бри против воли.
– Джира – боевой маг, – мягко напомнил центур. – Закон гласит, что она обязана зарегистрироваться и получить лицензию.
– Чей закон?
– Закон Альянса, Марина, а значит – один из законов Города. Быть боевым магом – большая ответственность, тем более – молодым боевым магом. Джира девушка сильная, но при этом – импульсивная, мы не хотим, чтобы она наломала дров и нарушила режим секретности.
– Или вы её боитесь.
Услышав эти слова, мама судорожно вздохнула, но сдержалась, промолчала.
– При всём уважении к твоей подруге, Джира не обладает ни силой, ни опытом, чтобы представить для Альянса хоть какую-то угрозу. Мы просто не хотим, чтобы нарушился давным-давно установленный порядок. Нельзя привлекать внимание челов к Тайному Городу.
Об этом Бри знала. С этим была согласна. Но её сильно смущало, что столь правильные слова произносят центуры Внутренней Агемы. И произносят их для того, чтобы отыскать Джиру.
– Марина?
– Я…
– Говори! – рявкнул первый центур.
Рявкнул так, что девушка вздрогнула, а мама, растеряв привычное хладнокровие, закричала:
– Она всё расскажет!
А «добрый полицейский» сделал шаг назад.
– Говори сейчас!
«Злой полицейский» сделал шаг вперёд.
– Не трогайте её!
Мама бросилась к Марине, но «добрый» перехватил её – мягко, почти нежно, а «злой» вцепился в руку Бри. Не крепко, но ужасно неприятно – рука у «злого» оказалась жгуче холодной, запястье девушки словно ледяное кольцо стиснуло.
– Говори сейчас!
– Не трогайте мою дочь!
Лютый холод сдавил руку, но не остановился – стал расползаться от запястья вверх, к плечу, нацеливаясь на шею. И глаза «злого» центура – совсем рядом… в дюймах… глаза злые, без кавычек злые, глаза требующие… Кажется, он всё-таки решил воспользоваться умением брать жертву под ментальный контроль.
– Где Джира?
– Я не знаю!
– Говори сейчас!
Руку девушка не чувствует, плечо онемело, а холод уже рядом с шеей… совсем рядом… готовится лизнуть в сонную артерию – холод тянется к яростно горячей крови… холод ищет тепла… холод хочет…
И Бри не выдерживает.
– Мама! – кричит отчаянно, с надрывом. Едва появившаяся уверенность исчезает, растворяется в лютом холоде. – Мама!
– Марина! – Женщина рвётся к дочери, но «добрый» центур держит крепко. Мягко, но крепко. – Марина!
– Где Джира?
– Мама!
– Марина!
«Добрый» центур тащит женщину в коридор, «злой» орёт:
– Пусть смотрит!
Но «добрый» не соглашается:
– Не сходи с ума!
– Она должна ответить на вопрос!
– Мама!
Холод режет горло, и Бри заходится в кашле. И почему-то кажется, что кашляет она кровью. Заходится в кашле так, как заходилась в крике – с надрывом. А «злой» орёт:
– Где Джира?
И холод во всём теле.
– Мама… – едва шепчет девушка.
И понимает, что не слышит ответа. Тишина.
И понимает, что случилось страшное…
– Мама?
«Добрый» центур абсолютно растерян. Смотрит на обмякшую на его руках женщину и явно не понимает, что делать.
А женщине… А маме плохо.
Нет.
Не стало плохо, а не стало. Её не стало. Так бывает – вдруг. Настолько неожиданно и сразу сильно, что спасти ушедшую жизнь не успеет никто, даже лучший на планете врач, даже волшебник. А эти двое врачами не были. И они растерялись, растеряв последние, возможно, самые важные секунды. «Злой» усмехнулся, а «добрый», опомнившись, попытался запустить сердце матери армейским стимулятором, но «злой» качнул головой:
– Поздно.
И отпустил Бри.
– Мама! – Девушка бросилась к матери, которую «добрый» уложил на диван. – Мама!
– Проклятие! – «Добрый» мрачно посмотрел на напарника.
– Бывает, – пожал плечами тот.
– Мама! Мама!! Мама!!!
Бри громко рыдала, обнимая холодеющее тело, а они стояли рядом…
///Они.
В снах центуры всегда были «ими» – безликими образами. Голосами и жестами, приведшими мать к смерти. Образами с невнятными отличиями: один – условно «добрый», другой – условно «злой», но оба – центуры, а значит – Зло. Одно из его воплощений.
Два его воплощения.
Бри прекрасно запомнила центуров – на всю жизнь, – но в снах никогда не видела их лиц – только мать. Зато маму – отчётливо, хотя во время допроса смотрела на неё редко, а когда рыдала над телом – сквозь слёзы, с трудом понимая происходящее… сходя с ума от происходящего… теряя происходящее… Ничего не видя тогда, но отчётливо – в снах. Видела любимое лицо… закрытые глаза… видела, что нет жизни, и шептала:
