Пират

На входе в комплекс я заказал себе баню, а на входе в бордель — женщину. Куда делись спецы я не уследил, а для бойцов Крайм снял большой зал с двумя рядами столов друг напротив друга. Прямо голышом мы расселись, и Крайм начал хвалебную речь, растекаясь мыслию по древу, он рассказывал какие мы молодцы и какой молодец он лично, что всех нас организовал. В это время появились проститутки, и не все они были женщинами. Быстро разобравшись под столами они начали нас отвлекать-развлекать.

— Что задёргались? Сидите смирно и не отвлекайтесь! Я важные вещи говорю! — Прикрикнул Крайм. — Мы все большая боевая семья…

Пришлось сделать покерфейс. Дама у меня оказалась опытной и умелой. Она ласкала и возбуждала меня, растягивая удовольствие и не переходя той грани, которая предшествует финалу. Мне тоже досталась минута славы:

— Казак молодец! Какого кабана угомонил!

Я, соблюдая субординацию, сделал попытку встать, но Крайм её пресёк:

— Сиди-сиди. Лучше подумай, что в качестве поощрения хочешь?

— Надо бы боёвку подтянуть…

— Хорошее решение, скинь мне, что у тебя изучено.

Я скинул.

— Что-то новое — извини. Дорого получается. Если за свои брать будешь — скидку организую. Могу тренажёры оплатить для освежения баз.

— Спасибо. — Согласился я.

Всё когда-то заканчивается. Закончилась и раздача слонов. Напутствовав нас командирским: «Развлекайтесь!» — Крайм нас оставил.

— Ты хотел сходить в термы? Пойдём, я тебя отведу. — Голос у моей дамы оказался глубоким и бархатистым. Зовут её Нини, я про себя хихикнул. Смотрелась она взрослой и зрелой женщиной, двигалась пластично и сексуально. Она взяла меня под руку и препроводила. Не заходя в предбанник мы прошли в тёплый зал.

— Где можно уединиться?

— Если под уединением ты понимаешь тесное общение, то в любом месте, хоть прямо здесь.

— Всё-таки уединиться.

— Какой ты стеснительный. Пойдём.

Мы устроились в нише, дроид притащил и поставил лёгкую ширму. Я завалил Нини на спину, устроился поудобнее на ней на локтях. Всем своим видом Нини подо мной выражала предвкушение и желание, но в глазах её я увидел равнодушие и скуку. Они так резко контрастировали со всем остальным, что я прямо замер.

— Что-то случилось? — Спросила она своим бархатным голосом.

Я переставил её собачкой, а сам изобразил озабоченного кобеля. «А что я собственно хотел от проститутки?» — Думал я. — «Для неё это просто работа». Неожиданно вспомнилась девица-галифатка, что так удачно попалась мне в алатезском борделе, у неё ещё кулон-сердечко был. Вспомнилась Люмила, что просила меня поймать маньяка на Марсалле. Она ведь тоже собой расплатилась, хотя зря я Люмилу в проститутки записал. Вспомнилась Хурия, свободная — так переводится её имя, да — свободная от предрассудков. Несчастная женщина, пытающаяся стать женщиной; вруша, она и то была честнее. Хотя могу ли я упрекать проститутку в нечестности? Ей ведь заплатили за тело. Я выкинул из головы лишние мысли. Формы у моей дамы достойные, груди её величаво покачиваются в такт движениям, она старается мне угодить, прогибает спинку и в ложбинке позвоночника у неё заблестели бисеринки пота…

Я удовлетворился, мы перешли на большой очень тёплый камень, и я лежал на нём мордой вниз.

— Тебе что-то не понравилось? — Спросила меня Нини. Она сидела рядом скрестив ноги и приятно-мягко водила кончиками пальцев по моей спине. Я её не видел, но почувствовал, что она встревожена.

— Нет. Просто старые воспоминания и ненужные мысли.

— Если я тебе не подхожу, можешь попросить замену. Или с кем-нибудь поменяться…

Похоже, что вариант с заменой её не прельщает — это будет значить что мне она не угодила, а вариант с обменом для неё вполне приемлем. — Почувствовал я.

— Нини, если ты не против и у тебя нет срочных дел, то твоя компания меня вполне устраивает.

— Нет-нет, что ты, что ты…

Я почувствовал вспыхнувшую у Нини обиду, но обида её быстро прошла и осталось облегчение. Я лежал и лениво думал. Думал я, что мои постоянные тренировки пси дали такой неожиданный и в тоже время вполне закономерный результат — иногда я начинаю неплохо чувствовать других людей. Какого-то практического смысла в этом пока нет. Подумал я, что же такое могло вызвать обиду. Сообразил — языковые нюансы, я ведь фактически указал ей её место.

— Где здесь горячая комната?

Горячая комната оказалась не слишком горячей. Струя пара била в потолок, и вода каплями оседала на теле. Нини притащила опахало и обмахивала меня, помогая пропотеть и прогреться. Потом ждала меня у холодного бассейна, пока я в нём отмокал. Потом ловко орудовала жёсткой мочалкой, снимая с меня въевшуюся грязь с верхним слоем кожи. Потом мы снова уединились, и Нини поиграла в наездницу, а нейросеть помогла мне не расстраивать её «невыполненной миссией».

Когда часов так через пять я лежал на горячем камне и подумывал, не пора ли мне пора, появился Руф. Как и следовало ожидать из его имени, он был рыжим. Сопровождал его юноша.

— Казак! Очень удачно, что я тебя встретил! Не хочешь поиграть в паровозик? Первой поставим твою бабу, последним — моего мальца, мы с тобой в середине — выбирай ты в меня, или я в тебя?

— Не, Руф, я пас.

— Если устал, то можно не торопиться, поваляемся, отдохнём.

— Не, я вообще пас. Я по женщинам.

— Казак, ты что, полулюб? Ты просто не представляешь, что ты теряешь отказываясь от мужской любви! Настоящая любовь не ограничивается только женщинами. Никакая женщина никогда не сможет так удовлетворить мужчину, как это сделает любовник. А знаешь почему? Да просто женщины по другому устроены и не понимают как нужно доставлять настоящее наслаждение. Просто попробуй!

Сначала я лениво отнекивался, потом отнекивался с видом «надоел». Пока я не рассердился, Руф от меня не отстал:

— Всё, Казак, всё, успокойся. Не хочешь, так не хочешь. Извини, погорячился, ты просто симпатичный и мне нравишься.

— Вот ведь! Значит ты мне не товарищ, задницей к тебе не повернуться, с тобой не напиваться.

— Нет, Казак, нет. Ты всё не так понял. Любовь — это любовь, а не насилие и не обман!

— Ладно. Пойду я.

— Казак! Прости дурака…

Руф поклялся всеми страшными клятвами, что мне с его стороны ничего не угрожает, «и без моего на то разрешения…» И так далее, и тому подобное. Я попрощался, и, когда собрался объявить «завершение обслуживания» Нини, она попросила переключить её на Руфа, так что свой паровозик он получил.

На выходе из борделя я увидел пару крупных объявлений: «Лучшая благодарность это чаевые!» и «Спасибо чаевыми не является!» Кинул Нини на учётку десяток кредитов и отправился отсыпаться. Следующую неделю не вылезал из тренажёров в Нейросети — к концу ремонта еашего приватира боёвку повторил и закрепил.

Следующий выход оказался спокойным. Мы охраняли основную трассу Раус-Аратан. Какой-то наглый аварец умудрился напасть на этой трассе на транспортник. Подбить подбил, а утащить не успел. Но всё равно все стояли на ушах. Почти пятнадцать дней мы провисели в одной из промежуточных систем. Прятались не слишком далеко от обычного входа в систему. Все, свободные от вахт, занимались кто-чем, а я всё время читал и читал.

Мы вернулись на Раус и строем пошли в бордель. В борделе «блюдом недели» оказалась акция «Аварки собирают деньги на билет домой. Помоги им вернуться с сюрпризом!» В главном зале борделя шла извилистая стенка с воткнутыми в неё аварками. Верхняя часть туловищ начиная от живота была по ту сторону стенки, а по эту — раздвинутые чёрные ножки и лобки с модельными прическами.

— Чего-то меня это не прикалывает… — Подумал я. Оказалось, что я не просто это подумал, а произнёс вслух.

— Что ты там сказал? — Вскинулся Крайм.

— Чего-то меня это не прикалывает. — Спокойно и твёрдо произнёс я, глядя Крайму в глаза. Извиняться или говорить что «ничего не говорил» было поздно — Крайм всё расслышал с первого раза. Так что оставалось только стоять на своём.

— Я трачу деньги, выбираю самое лучшее, а тебя это не прикалывает! Всех устраивает, а ты особенный. Как же аристократ [вшивый]. Буду я ещё думать, как угодить вашему [чесоточному] сиятельству! Неженка! Это лучший бордель для настоящих бойцов! Лишенец! И если тебя что не устраивает, шагай в бар и жди там, пока настоящие мужчины сделают свои мужские дела! Или…

Вообще моё участие в диалоге не подразумевалось, ибо Крайм считал это монологом и все свои вопросы — риторическими. Но я успел вставить:

— Есть ждать в баре! — Развернулся и отправился в бар.

Крайм охренел, замолчал, потом что-то негромко забурчал себе под нос, скорее всего свои традиционные ругательства, но команды вернуться мне не поступило.

В баре дроид на входе выдал мне стакан с планетаркой, и я пошёл выбирать себе место куда можно приткнуться. В одном из углов обнаружился столик с галифаткой. Нейросеть мне подсказала, что зовут её Умида и она с корабля «Благочестивый Шакирамр».

— О прекраснейшая из прекраснейших, — обратился я к ней на галифатском, — не разрешишь ли усталому путнику остановиться на своём пути и полюбоваться чудесным цветком над чистейшим источником живительной влаги?

— Не плохо для аратанца, — подняла на меня глаза Умида и произнесла на едином. — Казак, Гордость Алтинии, 5-ое отделение. Хочешь совет?

— Кто же откажется услышать песнь райской птицы? — Продолжил я упражняться в галифатских комплиментах.

— Совет: не теряй времени — бордель там.

— Чудный голос приятно слышать, но не несёт он мне утешения. Нет там того, к чему стремится моё сердце. — Махнул я рукой в сторону борделя.

— Эй, парень, если девушку обидишь — пожалеешь! — Услышал я, и на плечо мне опустилась огромная лапа. Я оглянулся и увидел гиганта-гролха. Примерно такого когда-то давно, ещё в Аваре под командой Млита, упокоила Лора-креатка. Пока я его рассматривал, пауза затянулась.

— Парень! Ты меня услышал? Понял?

— Понял. — Наконец очнулся я.

— Вот и хорошо. Умида, я рядом. — Высказал гролх и отошёл. Говорил он на общем с оригинальным акцентом.

— Извини, я отвлёкся. — Снова обратился я к Умиде.

— Ничего, я повторю: бордель там. — Повторила Умида.

— Я в курсе где бордель. Если разрешишь я присяду…

— Эй, парень, — на этот раз на плечо мне опустилась человеческая рука, — хочешь с нашей девочкой говорить, нужно команду задобрить угощением.

Я снова обернулся на голос и увидел мужичка. Не такой большой как гролх, Арибли показался мне очень опасным. Квартирмейстер или квартердек-мастер перевелась у меня его должность — зам-капитана и командир абордажной команды. Интересно, что в переводе вылез у меня англицизм. Должность — как у Джона Сильвера из Острова Сокровищ.

— Конечно угощу, не вопрос, заказывайте. — Откликнулся я.

— И смотри, если девочку обидишь, я гролха останавливать не буду.

— Угу. — Откликнулся я, заказывая и оплачивая десяток литров планетарки.

— Извини, я снова отвлёкся.

— Если думаешь, что купил меня, то дёшево меня ценишь!

— Нет, что-ты, разрешишь ли…

— Эй, парень, кажется ты девочке нашей мешаешь! — На плечо мне снова опустилась рука.

— А это уже не тебе решать! — Стряхнул я руку.

— Оп-па, зубки показать решил? А пойдём-ка на ринге разомнёмся.

— Ну, пойдём, разомнёмся. — Откликнулся я. — Пусть немного постоит. — Сказал я Умиде, поставив стаканчик на её стол. Умида промолчала, и я пошёл за вызвавшим меня абордажником с корабля Умиды.

Площадка оказалась свободна. Противник мой вышел в круг, развернулся, и не тратя зря время постарался меня ударить. Класс рукопашника у него был невысокий, да и спиртное сделало своё дело, притупив его реакцию. Я, сместившись и пробив в корпус, сразу его и уронил. Прозвучал гонг, отмечая конец боя. Парень пытался встать, но его утащил меддроид. Я достаивал последние секунды, когда в круг вылез боец посерьёзнее:

— Чего это ты моего бойца бьёшь? — Высказал он мне претензию. Понятно, это его комод — командир отделения.

— А я что, я ничего, он первый начал… — Решил разыграть я дурачка, и зрители обидно засмеялись.

— Не аргумент. — Заявил комод и изобразил стойку. Он тоже был пьян настолько, чтобы море было по колено и хотелось подвигов. Пьяный то пьяный, но шустрый. На размен ударами я старался не нарываться, не торопился. Получив пару раз по касательной, наконец я удачно попал и пробил серию.

Гонг прозвучал сразу, комод не успел ещё толком упасть. Я потёр рёбра — по касательной-то по касательной, а синяк скорее всего будет.

— Наглый ты, человечишка! — Озвучил претензию гролх, вылезая в круг. — Стакан свой без спроса поставил, товарищей моих бьёшь, я тебя проучу.

— Большой шкаф громко падает. — Откликнулся я, и гролх медленно двинулся на меня.

Он изображал из себя медлительного громилу, но я не повёлся. От его удара я уклонился, зацепив его по голени. Гролх рассердился, его фальшивая неуклюжесть с него слетела, и я только успевал уворачиваться от этой мельницы. Руками я до него не дотягивался. А ногой ещё раз достал под коленку.

Мы разлетелись в разные части круга.

— Вёрткий, букашка, и кусучий. — Гролх почесал ногу. — Вот ужо я тебя!

Он снова пошёл на меня. Сначала мне везло, я ещё раз по ноге его достал, но потом не успел увернуться, и удар меня с ринга просто выкинул. Гонг прекратил схватку, а я упал, перекатился и встал. Меддроид, направлявшийся ко мне, с полдороги развернулся и отправился восвояси.

— Что получил? — Обратился ко мне гролх.

— Есть такое дело. — Не стал отрицать я, да и конфликтовать мне с гролхом не слишком хотелось.

— Хочешь ещё?

— Не особенно.

— Будешь теперь знать, как со мной связываться!

— А как же. — Откликнулся я.

Меня никто не держал, и я отправился назад. Мой стаканчик стоял на столе, Умида сидела и, когда я подошёл, посмотрела на меня:

— Опять ты.

— Увы, прекраснейшая…

— Тебе ничего не обломится!

— Ну, значит не обломится, разрешишь присесть?