Помоги проекту - поделись книгой:
Я видел, что дело клонится к полюбовному разрешению конфликта, обещающего при этом обернуться жуткой гибелью девушек. И хотя пленницы на самом деле ненастоящие — просто игровые боты! — но поступить иначе я не смог. Просто не смог… И потом, ведь ускользал мой, возможно, единственный шанс избавиться от рабства! Так что видя, что Ратибор вот-вот примет предложение Сверкера, я что есть силы бешено закричал:
— Свеи напали на вендов! Вся добыча — с вендского селения!!!
Услышав мой вопль, ко мне стремительно (и неожиданно для его грузной фигуры!) развернулся сам ярл, стоящий всего в трех шагах справа. Лицо его перекосилось от ярости, а секира взлетела в воздух, грозясь расколоть и простенький деревянный щит, и мою голову…
Но я ждал этого мгновения, как только открыл рот для крика.
Резкий разворот викинга послужил для меня сигналом. Сгруппировавшись, словно пружина, я прыгнул вперед в момент замаха секирой, от души зарядив кромкой щита по открытому паху Сверкера! Тот оглушительно заорал от боли, а топор, описав широкую дугу, вонзился в деревянный борт корабля. Ярл стал рефлекторно сгибаться — и в этот же миг я выпрямился, одновременно от души зарядив стальным умбоном по челюсти противника!
Сверкер безмолвно рухнул на днище драккара, а в мою сторону развернулась едва не половина хирдманов, буквально зарычавших от ярости и ненависти… Но именно в этот миг они сломали практически монолитную до того стену щитов, и с драккара Ратибора тут же раздалось зычное:
— Бей!!!
А в следующую секунду в ближних ко мне викингов ударил рой стрел, выпущенных с близкого, всего полтора десятка метров, расстояния… А потом еще один.
И еще.
Карлы ответили варягам броском сулиц, нацеленных по большей части в лучников, и первые крики боли послышались уже с ладьи руян. Но братья-славяне не остались в долгу, их дротики густо ударили в нестройную «черепаху», одновременно ломая щиты, а в воздух взвились абордажные «кошки» — мне почему-то проще называть их именно так. Сразу несколько крючьев вцепились в борт драккара — и свеи тут же стали рубить прицепленные к ним канаты.
А еще смутно знакомый викинг бросился ко мне с копьем наперевес… Кажется тот самый, кого я не успел добить в Выше!
Стуре!!!
Я как раз стоял на коленях, отбросив щит и перерезая путы лезвием секиры Сверкера. Но те оказались слишком толстыми и слишком крепкими — потому, не успев освободиться, я вскочил на ноги, одновременно вырвав секиру из дерева и готовый в очередной раз парировать вражеский укол.
И Стуре действительно ударил копьем. А я, как и в прошлый раз, махнул топором навстречу, стремясь отвести в сторону смертельный стальной наконечник… Вот только секира рубанула по воздуху, меня по инерции развернуло следом, открыв левый бок — а викинг, сбив с толку ложным выпадом, уже бросил вперед руку, сжимающей древко копья…
И в глазах врага я прочел собственную скорую смерть.
Глава 4
Но неожиданно драккар ощутимо дернуло, и от мощного толчка я банально рухнул на бок. А вот более ловкий и привычный к морской качке Стуре лишь оступился, оперевшись на колено и тут же выпрямившись. Его смертельная для меня атака не нашла цели из-за рывка варягов, подтягивающих ладью к свейскому кораблю. Но во второй раз викинг ударил точно, сверху вниз, пришпиливая мое тело к днищу, словно муравья иголкой…
Точнее собираясь пришпилить.
Это все уже было в моем прошлом «погружении», и приобретенные ранее рефлексы, как и обещал Саша, никуда не делись. Я сумел резко скрутиться набок, уходя от укола, и стальной наконечник впился в дерево — а сила удара была такова, что он в нем застрял. И прежде, чем Стуре сумел бы освободить оружие, я буквально прыгнул на древко корпусом, выбивая копье из рук свея!
В следующую секунду лезвие секиры пропороло плоть моего врага под левым коленом. Викинг отчаянно заорал, рухнув рядом со мной… Но крик шведа был недолог — его оборвал рухнувший на шею топор.
Очередной толчок вновь бросил меня на колени. А затем люди на обоих судах бешено взревели — и тут же раздался грохот столкнувшихся щитов, звон стали и треск дерева. Оба хирда, и викингский, и варяжский, сцепились по линии бортов, стараясь потеснить врага и бешено молотя топорами по щитам, стремительно коля копьями в открывшиеся бреши.
Вскоре даже мне, человеку незнакомому со средневековыми битвами стало понятно, что равновесие в схватке будет недолгим, что одна из сторон вскоре потеснит противника. И тут на драккар принялись перепрыгивать лучники руян, обтекая сражающихся свеев. Не обращая на меня внимания, они стали быстро, фактически в упор стрелять в открытые левые бока викингов, участвующих в схватке. И прежде, чем очередная жертва разглядела опасность и перекрылась щитом, отступив назад, пало три карла. Поредевший хирд свеев тут же начали окружать варяги, заходя справа, а лучники принялись бить в спины карлов Эрика, сражающихся на втором корабле. До противника всего десять метров, и хирдманы развернуты к стрелкам незащищенной спиной! На этой дистанции не спасает даже кольчуга — и вражеский строй буквально лопнул, потеряв разом пятерых бойцов.
Бой на втором драккаре викингов в считанные мгновения принял вид хаотичной свалки — а сзади раздался отчаянный девичий вскрик. То и дело бросая взгляды в сторону разворачивающегося на моих глазах сражения и исступленно перепиливая путы окровавленным лезвием топора, я и забыл, что Сверкер был лишь оглушен. А сейчас кожу на спине обдало конкретным холодом! Я развернулся насколько смог быстро, подхватив секиру — и вовремя: вставший на ноги ярл бешено зарычал и бросился ко мне, выхватив из ножен меч.
Первый же рубящий сверху удар старого, матерого викинга был столь стремителен, а сам вид озверевшего, обезумевшего от ярости Сверкера столь страшен, что я невольно попятился, рефлекторно выставив перед собой древко секиры. Меч разрубил ее, не дотянувшись до моей плоти считанного вершка! А я, оступившись, благополучно рухнул вниз, пребольно ударившись от днище корабля задницей, одновременно мертвея от первобытного ужаса перед скорым и неизбежнным концом…
Но вместо того, чтобы добить меня, Сверкер стремительно ринулся к лучникам. Первый стрелок успел развернуться к опасности и вскинуть лук — но в следующую секунду клинок ярла разрубил его, заодно пропахав незащищенную грудь руянца. Тот с отчаянным криком упал, а свей уже рванулся ко второму противнику, вонзив меч в живот несчастного. Ударом ноги викинг отбросил пронзенное насквозь тело венда, поймал в упор стрелу, пробившую кольчугу и погрузившуюся в грудь… И взревев пуще прежнего, бросился на шарахнувшегося в сторону от него лучника.
Все это время я лежал на палубе, ошеломленный увиденным, а мои руки тщетно шарили в поисках выпавшей во время падения секиры — словно бы и без моего участия. Я будто забыл, что топорище ее перерублено, и что вряд ли мне удастся воспользоваться бродексом (название само собой всплыло в голове) без надежной, крепкой рукояти.
Но внезапно пальцы нащупали древко, крепко ухватили его — и, скосив глаза на находку, я с удивлением и одновременно нарастающим восторгом уставился на копье Стуре. А секундой спустя вскочил на ноги — и звериная, первобытная ненависть, пришедшая на смену столь же первобытному страху смерти, затопило сознание. Я увидел спину ярла, напавшего на третьего лучника — и Сверкер, до того бывший источником охватившего меня ужаса, превратился в цель.
В жертву.
В добычу.
Наверное, я закричал. Нет, я наверняка закричал, только не услышал собственного крика. Но это и не важно — важно, что разделяющие нас с ярлом четыре метра я пролетел едва ли не за секунду.
А после широколезвийный стальной наконечник в форме листа вонзился в спину Сверкера, пробив кольчужные кольца. Древко ощутимо дернуло в руках, а викинг, оглушительно заорав от боли и ярости, резво развернулся, рубанув мечом по воздуху. И вновь я едва успел отшатнуться от сверкнувшего на солнце клинка, едва ли не дотянувшегося до моей шеи! Правда, при этом выпустил оружие из рук — и рыжебородый, свирепо ухмыльнувшись, сделал шаг ко мне. И ещё один нетвердый шаг, и третий… После чего глаза его вдруг закатились, и свей тяжело рухнул на живот. Только задрожало древко копья, торчащего из его спины…
— Отец!!!
Рев Эрика раздался устрашающе близко — оказалось, сын ярла уже спешил на помощь отцу, но путь ему преградили сразу двое руян. Я не знаю, как складывалась схватка до смерти Сверкера — но при виде родительской гибели такой же рыжебородый, но еще более крупный, молодой и сильный викинг буквально взорвался серией тяжелейших и стремительных ударов секиры! Рубанув наотмашь, он рассек древко топора варяга, атаковавшего его справа — и одновременно с этим от души врезал кромкой щита по щиту второго, напавшего слева противника, заставив его отшатнуться. В следующую секунду бродекс Эрика упал на него сверху вниз — и хотя славянин успел перекрыться щитом, но секира буквально отрубила с него край досок, ранив правую руку венда. И тут же сын ярла (хотя теперь он уже и сам ярл!) стремительно крутанулся — и, набрав в этом движение инерции, ударом щит в щит опрокинул выхватившего длинный нож варяга!
А после стремительно прыгнул на палубу нашего драккара, оказавшись всего в метре от меня…
Но путь свею преградил Ратибор.
Удар двуручной секиры вожака варягов расколол щит викинга пополам — и тот резво отпрыгнул назад, одновременно перекинув бродекс в левую руку, а правой выхватив меч. И вот удивительное дело: кипящая до того схватка стала вдруг сбавлять обороты, а некоторые руяне и свеи и вовсе опустили оружие, принявшись неотрывно смотреть на поединок вожаков. И с каждой секундой прекративших сражаться становиться все больше.
А вожди отчего-то не спешат продолжить бой. Обменявшись парой ударов, они замерли друг напротив друга, пока Эрик не обратился к Ратибору:
— Пусть это будет хольмганг! Победишь ты, и мои хирдманы сложат оружие, став твоими пленниками, ярл руян! Кровь твоих воинов больше не прольется! Но выиграю я — и мы все уйдем!
Немного поразмыслив, Ратибор ответил:
— Выиграешь ты — вы уйдете. Но добыча ваша достанется моим людям, как и пленники.
Свей нашел меня глазами и, обжигая бешеным взглядом, ответил:
— Все, кроме убийцы моего отца и обманщика, столкнувшего нас в бою! Он отправиться со мной и понесет заслуженное наказание! Я хочу, чтобы ты знал, ярл: мы взяли добычу не в землях вендов, а в Гардарике, в окрестностях Альдейгьборга!
На минуту взгляды всех присутствующих на борту воинов скрестились на мне — и стремительно побледнев, я попытался оправдаться:
— Я ромей из Константинополя! Я думал, что венды-варяги, служащие в гвардии базилевса, и венды Гардарики — это родственные народы, лишь разделенные морем!
Ратибор лишь скупо ухмыльнулся в ответ, после чего развернулся к Эрику:
— Я принимаю твои условия. Выиграешь, забирай ромея и один из драккаров, и уходи домой со своими людьми.
А после секундной паузы добавил:
— Но ты проиграешь, ярл.
Викинг обжег яростным взглядом уже варяга, после чего коротко рыкнул:
— Посмотрим.
А в следующую секунду одним рысьим прыжком дотянулся до Ратибора, одновременно обрушив сверху и меч, и топор…
Но вожак вендов каким-то чудом сумел отскочить вправо, уходя от удара и одновременно швырнув в лицо рыжебородого секиру, бесполезную в ближнем бою. Тот принял ее на клинок — а Ратибор уже выхватил меч из ножен и, продолжая движение, полосонул им по незащищенным бедрам свея. Ярл зашипел от боли в длинном порезе на левой ноге, рефлекторно отступив назад — а варяг быстрым, ловким движением перехватил щит из-за спины. Закрывшись им, он одновременно несильно ударил клинком по умбону, словно приглашая викинга атаковать — и Эрик, яростно закричав, атаковал, практически не потеряв в скорости! Он подскочил к противнику, рубанув топором по подставленному щиту — и тут же присел, ударив мечом ниже защиты Ратибора.
Но, кажется, венд сумел угадать атаку врага, неожиданно высоко подпрыгнув и пропуская сверкнувшую молнией полоску стали под собой. А когда ярл выпрямился (лицо его исказилось от резкой боли) и вновь широко рубанул мечом сверху вниз, варяг принял атаку на плоскость своего клинка, одновременно резко ударив умбоном по вооруженной кисти Эрика. Каролингский меч ярла вылетел из его руки и упал под ноги воинов…
Викинг вновь закричал, хотя теперь в его крике явственно зазвучало отчаяние. Однако перехватив рукоять секиры обеими руками, он в очередной раз размашисто и с дикой силой рубанул ей, целя в голову врага… Но вожак руян даже не подставил под удар щит, который свей обязательно бы расколол — нет. Он просто резко нырнул вниз, пропуская лезвие бродекса над головой, и от души полосонул мечом по открытому боку ярла. Кольчужные кольца не выдержали встречи со сталью клинка, разошлись под ними — разошлась и плоть… Эрик рефлекторно зажал левой рукой кровоточащую рану, но правой вновь атаковал, стремительно обрушив топор на щит врага. А потом еще раз, и еще, вкладывая в каждый удар всю силу, всю гнев и боль! Он бешено бил, пока отскочивший назад Ратибор не стряхнул с руки остатки расколотого щита и, взревев, не ударил навстречу летящей в его голову секире, разрубив древко и отделив ее верхнюю, стальную часть. Она отскочила куда-то в сторону…
Выпустив из рук бесполезную рукоять, Эрик схватился за нож и уже потянул его из ножен. Но в следующий миг его голова подлетела вверх, отделенная от тела клинком Ратибора, и щедро орошая все вокруг себя брызгами крови… Лишь спустя пару секунд отчаянный девичий визг пронзил повисшую над кораблями тишину — даже пленницы неотрывно следили за хольмгангом! Я и вовсе, как кажется, задержал дыхание…
А в следующий миг о днища драккаров застучали падающие на них топоры, копья, мечи — свеи сложили оружие, выполняя условия поединка.
Я осторожно выдохнул, в душе радуясь тому, как все сложилось, но тут в мою сторону развернулся Ратибор — и, смерив подозрительным взглядом с головы до ног, властно приказал:
— Подойди.
О, каких усилий мне стоило сделать первый, нетвердый шаг вперед под насмешливыми взорами окружающих! Но именно ирония в глазах руян вкупе с раздавшимися тихими насмешками (которые я, кстати, отлично понял!), заставили меня выпрямить спину, поднять голову и второй шаг сделать гораздо более уверенно. Будь что будет! Но показывать окружающим слабость, нерешительность и страх однозначно нельзя.
Когда до вожака варягов мне осталось всего пару шагов, я остановился, внимательно и спокойно смотря ему в лицо. Ну, по крайней мере, я очень стараюсь выглядеть спокойным! Между тем Ратибор коротко усмехнулся и вопросил:
— Ну, скажи нам, кто ты и откуда, «ромей». Хочу узнать, из-за кого случился этот бой, стоивший стольких жизней моих воинов!
Из толпы обступивших нас руян сразу послышался грозный рокот — а я только что обратил внимание, что победитель хольмганга говорит со мной не на свейском, а на языке похожем на речь моих спутниц. Более-менее успокоившись (чему быть, как говорится), я посмотрел прямо в глаза вожаку славян:
— Этот бой случился потому, что вы вышли в море за добычей и решили, что свеи могут ею стать. Однако, сойдясь с викингами, поняли, что добыча это очень зубастая, и не стоит будущих потерь. Но когда Сверкер напал на меня, а хирдманы отвлеклись, сломав стену щитов и открыв щели для стрел, ты сам ярл, отдал приказ ударить. Ты увидел возможность начать бой удачно, ты получил повод атаковать — так не все ли равно, поселение каких вендов разорили свеи? На востоке, в Гардарике, или в землях бодричей?
По окончанию моих слов повисла напряженная тишина. Честно сказать, у меня самого перехватило дыхание — и не отпускало, пока Ратибор не рассмеялся. Оглушительно так, резко, заставив меня вздрогнуть всем телом — а следом за вожаком засмеялись остальные воины.
— Да ты не трус, ромей, совсем не трус! Значит, умеешь говорить правду… — отсмеявшись, варяг сам посмотрел мне прямо в глаза, и теперь взгляд его стал давящим, тяжелым, а тон следующего вопроса прозвучал чуть ли не угрожающе, — И что же нам с тобой, таким честным, делать?
Я пусть и с трудом, но выдержал взгляд венда, а после спокойно ответил, прикладывая просто титанические усилия для того, чтобы голос не задрожал:
— Ты ведь сам сказал, ярл, что твоя дружина понесла потери. А значит, тебе нужны воины и гребцы на ладьях. Я сражался вместе с вами, убил в бою двух свеев — так почему бы тебе не взять меня в дружину, дав право и дальше драться бок о бок с твоими славными воинами!
Замолчав на крошечное мгновение, и переведя дух, я продолжил уже гораздо громче, стараясь, чтобы концовка моей речи произвела наилучшее впечатление:
— Никогда еще я не видел столь славных воинов, никогда не слышал, чтобы викингов громили в открытом море равными силами! Стоять плечом к плечу с вами — это уже честь!!!
А вот сейчас меня поддержали уже одобрительным гулом — и вдохновленный, я закончил, вновь обратившись к Ратибору:
— Так не откажи же мне в этой чести, конунг!
Я сознательно исказил статус варяга, прировняв по сути бандитского атамана как минимум к княжескому достоинству — и тот не смог не обратить на это внимание:
— Ты видно еще плохо знаешь наш язык. Конунг — это вождь, у которого гораздо больше кораблей и воинов.
В этот раз я позволил себе небольшую улыбку:
— Я знаю, кто такие конунги — и вижу конунга в тебе! Столь славный витязь, ведущий в бой столь славных воев, обязательно станет конунгом, иначе я просто слеп!
Варяги поддержали мой крик оглушительным ревом, а Ратибор вновь зычно захохотал:
— Теперь я вижу, что ты действительно сладкоречивый ромей, способный хитростью своей добиться большего, чем иные вои своим ратным искусством! Хорошо, я сохраню тебе свободу и приму в дружину, пока мы держим путь в Ругард. А покуда посмотрим, чего ты действительно стоишь — и на Руяне решим, достоин ли ты и дальше быть в моей дружине или нет.
А в ответ на мой немой вопрос в голове тут же всплыло:
— Благодарю, конунг!
Однако Ратибор уже не слышит моих слов, обернувшись к свеям:
— Снимайте с себя брони, отдайте все оружие, и берите одну из ладей. Поместитесь.
Викинги, итак уже сложившие топоры и копья, принялись неохотно стягивать с себя кольчуги — а вожак варягов словно впервые посмотрел на девушек-пленниц:
— Что, действительно христианки? Тогда стоит исполнить пожелание ярла Сверкера и отдать их жрецам Световита…
— Нет!!!
Венд вновь вынужденно посмотрел в мою сторону:
— Кто это подал глас? Неужто мой новый дружинник? Я ведь могу и передумать, отправив тебя в дорогу вместе со свеями. Они, как кажется, очень хотят с тобой что-то обсудить…
Случайно поймав полный лютой ненависти взгляд уцелевшего в бою Хакана, я внутренне содрогнулся, но все же сумел ответить твердо:
— Не верю, что славный Ратибор, конунг руян, изменит данному им слову! Ведь ты уже принял меня в дружину, как можно теперь сказать, что это не так? А раз я твой воин — то имею право взять свою добычу с боя. От моей руки пал ярл Сверкер и еще один воин, а значит, кольчуга и два шлема мои. Но я хочу обменять броню и один из шлемов на девушек, выкупить их из полона. За время неволи у свеев они стали мне названными сёстрами! А разве я могу отдать сестер жрецам Арконы, что принесут их в жертву чужому для нас богу?!
Вожак вендов посмотрел на меня холодно, но без особой злобы:
— Я уже пожалел, что взял тебя в дружину, ромей. Помни, что ты мой воин только до Ругарда. Что же до сестер… Хорошо, я возьму кольчугу, шлем и меч ярла Сверкера за девок. Тебе же еще рано владеть мечом…
Глава 5
— Паруса! Паруса на горизонте!
Поделиться книгой: