Сборник рассказов

Ева вцепилась в подлокотники кресла.

Все прежние имена казались пафосной фальшивкой, потому что маленькая Ева так и не угадала.

— Ева, ты чего? — обеспокоенно спросил Кевин.

Дрожащими руками она нацепила клипсу, вызвала Искин «Девятки» и запросила медицинскую карту пилота.

— Ты забыла самое себя? — поинтересовался проснувшийся Искин.

Тот, кто писал программы общения для бортовых компьютеров эвакуаторов, должен за это поплатиться.

— Сбрось мне ее, живо!

Пикнул браслет управления. Ева раскрыла файл со своими данными.

Прививки… заболевания… Травмы… Травмы! «Рваная рана области правого коленного сустава. Разрыв передней крестообразной связки. Не госпитализировалась. Не относится к разряду противопоказаний». Дату можно было не смотреть.

14 июня 2503.

Она бы закричала, если б не боялась спугнуть Кевина.

— Спасибо, Кев, ты мне очень помог, — ровным голосом сказала она.

— Э-э… Приняла решение? — растерянно уточнил Кевин.

— Да.

— Платонова, где ты пропадаешь? — спросил Поремов в инком. — Транспортник в одном гипер-прыжке от нас. Почему тебя нет в стыковочной зоне?

— Буду на месте через пять минут, — Ева встала и развернулась к поднявшемуся с места парню. — Кевин, передай Вязигину, что Лариса не сошла с ума. Ваш Объект — ребенок. Зародыш галактики или даже целой новой Вселенной. Он играет во «взрослый» космос: осваивает пространство и время, хватает все, до чего может дотянуться, впитывает информацию… потом ломает, бросает или отдает то, к чему потерял интерес. До людей он тоже дотянулся, взаимодействовал с Ларисиными детьми. Детская модель поведения для него более понятна, а для них практически безопасна, потому что они воспринимают ментальное воздействие не как угрозу, а как игру. Обязательно скажи Ларисе, что с ее детьми все в порядке. Разве что вырастут с мечтой о космосе.

— Ева…

— Извини, мне пора. Объект развивается, он переходит на следующий уровень. Уводите Станцию!

— Что-о?!

— Ты будешь не один, — ободряюще улыбнулась Ева, — как отстыкуюсь, я сброшу запись нашего разговора Поремову, иначе, боюсь, меня не выпустят без медицинского освидетельствования. А у него почти не осталось времени.

— У кого?! Ева, что все это значит?!

— У Даррела. Найди Вязигина! Сейчас же.

Она порывисто обняла сбитого с толку парня, горячо и искренне чмокнула в щеку и помчалась в стыковочную зону станции, на бегу крикнув Искину.

— Разводи котлы, Девятый! Через пять минут стартуем.

Груз, предназначавшийся мобильной станции «Звездная-8», кувыркаясь, улетел в пустоту. Ева отключила связь с диспетчерской и перевела корабль на ручное управление, оставив Искину вспомогательные функции и лишив его голоса. Это космос для двоих.

Она взялась за штурвал и нырнула в «Колодец» сквозь первое пылевое кольцо, прошив его на форсаже. Завыли от натуги маневровые двигатели, передавая вибрацию на корпус. Ныряя по узким просветам между спиралями, Ева рвалась в квадрат, где нашла аварийный эвакуатор. Потерявшийся разведчик Даррела где-то рядом. Лариса видела его звездолет, если не объективами камер, то ближней локацией. Иначе Лариса Вязигина, целью которой был потерявшийся зонд, просто не придала бы значения еще одной отметке на дисплее — здесь полно обломков, в том числе и рукотворных. За годы исследований здесь что только не пропадало. Радар тревожно пищал, поисковые дроны дезориентировались. Искин захлебывался информацией, «Девятка» просаживала энергию, едва удерживая щиты.

— Время! — воскликнула Ева.

Время должно остановиться. Она росла, а Даррел не менялся, всегда оставался парнем с той фотографии в возрасте чуть за тридцать. Ева в отчаянии бросила взгляд на цифры часов, мигающие у нижнего среза консоли управления. Нет, эти хронометры не остановятся, даже если все вокруг полетит в тартарары. Пока жив Искин «Девятки», он будет их перезапускать, цифры будут прыгать и врать, но не замрут.

Ева протянула руку к пульту, отключила гравитацию в кабине, почувствовала, как приподнимается над креслом и подтянула ремни страховки.

— Отключить вентиляционные системы! — скомандовала она.

Ток воздуха прекратился. Замигала красная лампочка под решеткой воздушного фильтра.

«Девятка» превратилась в мертвую железяку, беспрекословно выполнявшую приказы. По-другому нельзя. Искин посчитает действия пилота безумием и перехватит управление. Ева достала пластиковую бутылку с водой, хорошенько взболтала и вытряхнула содержимое. Полностью лишенный голоса и наполовину — личности, Искин, наверное, сходил с ума, наблюдая за действиями пилота.

Еще один квадрат — пусто. Не выпуская штурвал, Ева помахала одной рукой в воздухе, разогнав летавшие вокруг шарики воды, и опустила забрало шлема, чтобы не расходовать кислород кабины.

Обломки астероидов кончились. Она провалилась в зону ослепительного сияния, состоявшую из острых пучков света, уходящих в бесконечность. Объект-18 нашел себе занятие по возрасту — звезды. Он касался их, тянул их излучение на себя и, кажется, всерьез ими увлекся. Щиты «Девятки» плавились под потоками частиц. Датчики показывали нагрев обшивки.

— Здорово, — хрипло одобрила Ева. — Классная игрушка.

Голос словно растворился в вакууме. Что-то вокруг неуловимо изменилось. На панели застыли мигающие датчики и сводки параметров. От рева двигателей осталось густое эхо, звучавшее на одной изматывающей ноте. Затаив дыхание, Ева разжала пальцы, отпустила штурвал и оглянулась на импровизированный индикатор. В воздухе недвижно висели водяные шарики, до того беспорядочно летавшие по кабине. Все замерло, кроме тени чужого звездолета, которая наползала на дисплей, перекрывая световую завесу.

Вот он!

Ева отключила консоль управления маршевыми двигателями. Эхо гудящих маневровых стало чуть громче. «Девятка» поплыла по вогнутой поверхности лучевого зеркала, приближаясь к цели. Разведчик Даррела выглядел мертвым. Корма всмятку. Радиомаяки молчали, ходовые огни отключились. Пятнадцать лет… Ева посмотрела на свои руки, сжимавшие штурвал и упрямо качнула головой. Даррел Менсон не был мертв все это время. Нет! Каким-то непостижимым образом они общались… Он гонял от нее вполне себе реальных парней, которые не выдерживали сравнения. Пусть только попробует теперь оказаться покойником!

Скользя по застывшим лучам, она аккуратно подвела эвакуатор к разведчику. На буксировку отсюда не хватит энергии десяти эвакуаторов. Не вытащить. Ева вернула из небытия Искин «Девятки».

— У нас аварийная стыковка. Управление по-прежнему на мне до выхода из аномальной зоны. Проконтролируй герметичность шлюзов. Приберись здесь: включи гравитацию и вентиляцию. Запитай приемный отсек и откачай оттуда воздух. Не подведи меня, Девятый! — крикнула она на бегу, как будто электронный напарник оставался в кабине и мог ее не услышать.

Единственный шанс Даррела Менсона — анабиозная камера. Пилоты звездолетов разведчиков лезут в такие дебри, где не спасет никакая спасательная капсула, хоть трижды в ней отстрелись. В аварийных ситуациях их единственная надежда — мощный маяк и пришедший по нему эвакуатор. Или следующая экспедиция, которая идет за первопроходцами. С развитием технологии гипер-прыжков анабиозные камеры превратились в средства спасения тех, кто работает в дальнем космосе, решив проблему мучительной смерти от голода, обезвоживания и нехватки кислорода. Сон, даже вечный, выглядел куда предпочтительнее.

Индикатор батареи на камере Менсона горел красным. Сколько он тлел на этой отметке, если учесть нулевой энергоресурс разбитого звездолета …

— Время, — напомнила себе похолодевшая Ева, неосознанным движением смахнув иней с массивной крышки. — Здесь нет времени.

Она погрузила камеру на роботизированную тележку, протащила через шлюз, подключила к бортовой сети «Девятки», ворвалась в кабину и прыгнула в пилотское кресло. Изогнутое зеркало света, во внутренней кривизне которого увяз эвакуатор, присосавшийся к мертвому кораблю, истончилось до прозрачности.

— Девятый, не смей анализировать аномалию. Ты нужен для пилотирования! Весь! Справишься?

— Сделаю все, что смогу.

— Отстыковываемся и двигаем!

Ева вспомнила, что отключила связь, только выскочив в «Колодец». На ее частоте орал Поремов. Рвал, метал и грозился сделать с человеком, пустившим баб в космос нечто чрезвычайно неприличное. Это было слишком даже для сурового командира летного подразделения. Что-то не так…

Она вдруг поняла, что не слышит маяков мобильной станции «Звездная-8».

— Что у тебя с энергией, герметичностью и ходовой? Повреждения? — спросил Поремов.

— Герметичность и ходовая в норме. Энергия… Ох… Десять процентов! Повреждения…

— Повреждений нет, — подсказал Искин.

— Понятно. Цепляйся, некогда тебя заправлять. Шевелись, Ева! Что ты там копаешься. Почему я тебя до сих пор не вижу?!

Просадив еще два драгоценных процента, она вырвалась из пылевого кольца Объекта, которое сжирало «Колодец». В пустом космосе висел эвакуатор со «Звездной-8», нетерпеливо мигая проблесковыми маячками.

— Спасибо, Валентин Николаевич, — сдавленно сказала Ева. Ей перехватило горло. — Вы давно ждете?

— Вторые сутки, — мрачно буркнул Поремов. — Цепляйся. Объект нестабилен. У нас эвакуация.

Гул механизмов захвата. Толчок. Подтверждение срабатывания на пульте. Подтверждение от Поремова. Ева заглушила двигатели и сняла гермошлем.

Значит, Вязигин поверил Кевину и своей жене, которую едва не потерял. Руководство «Звездной-8» и Центра Изучения Аномалий прислушалось к его мнению. К тому же активность Объекта так заметно изменилась, что это было бессмысленно отрицать. Разведчиков и автопилотируемые аппараты отозвали. Станция ушла. То есть врубила все двигатели на торможение, отпустив Объект. Поремов убедился, что со станцией и с его людьми все в порядке, взял Ларисину машину и в одиночку рванул за Евой. Геройский у них командир… Вокруг вообще одни герои.

— Девятый… — позвала Ева. — Он… Ты… Не посмотришь, как он?

— Системы жизнеобеспечения анабиозной камеры не пострадали. Функционируют.

— Хорошо, — почему-то шепотом сказал Ева. — Кажется, у меня недопустимый уровень стресса… Чего ты молчишь, Девятый?

— Согласен с оценкой ситуации.

— Тебе, наверное, тоже досталось. Ничего, устроим тебе полную диагностику, как приедем.

— Равно как и пилоту разведчика, чье состояние тебя так волнует, — полувопросительно сказал Искин.

— Э, да ты ревнуешь, парень, — улыбнулась Ева, подождала, пока звездолеты выйдут из гипер-прыжка, собралась с духом, проскользнула в приемный отсек и заглянула в узкое смотровое окно анабиозной камеры…

* * *

— Ева, ты же об этом так мечтала!

Она молча закрыла лицо руками и уткнулась Даррелу в плечо, сраженная Вселенской несправедливостью.

— Не хочу расставаться. Не могу!

— Э-э, нет, так не пойдет. Ты же не думала, что я как раньше, буду являться тебе по щелчку пальцев?

— Даррел! Мне так тяжело. Зачем ты…

— Извини, хотел пошутить.

— Чувство юмора у тебя примерно как у моего бывшего Искина!

Ева отстранилась, но Даррел удержал, привлек ее к себе, обнимая за талию и чуть ниже лопаток.

— Это краткосрочный проект. Наберешься опыта. Тем временем, я покончу с формальностями… Мне тоже совсем не сладко от всего, что происходит в последнее время.

Ева в который раз постаралась представить, каково это: все вокруг постарели на пятнадцать лет. Отец умер. Сослуживцы разлетелись, кто куда или выбрали Землю. Кто-то погиб. Кто-то женился на твоей бывшей девушке. С тебя не слезают репортеры и медики, все документы, включая лицензию пилота, потеряли силу. Единственный плюс от ситуации заключался в том, что кое-кто из знакомых, сделав карьеру, остался верен старой дружбе. Даррел подергал за ниточки, и Еву без всяких проволочек включили в международный экипаж. Сегодня она прошла тесты, получила зеленый штамп «Зачислена» на анкету, посидела в кресле пилота своего звездолета-разведчика и познакомилась с его Искином. А теперь ее сердечко разрывалось на части, от того, что она улетала без Даррела, которого до сих пор таскали по комиссиям. Только он мог выдержать аварию, анабиоз, пятнадцать лет забвения и вот это вот все. Ева на его месте давно слетела бы с катушек.

Их первая встреча состоялась в ЦИА по просьбе Даррела Менсона, пожелавшего лично поблагодарить пилота техподдержки, отыскавшего его разбитую машину в аномалии.

Еву трясло как в лихорадке.

Даррел потом признался, что тоже волновался. А по нему не скажешь. Впрочем, он всегда был таким…

Выслушав дежурные слова благодарности, Ева пересказывала версию, которую сто раз озвучивала для руководства ЦИА:

— Пилот Лариса Вязигина во время эвакуации зонда заметила еще один звездолет, но не смогла оказать помощь, так как попала под психогенное воздействие Объекта-18. После того, как она пришла в себя и рассказала мне о второй аварийной машине в том же секторе, я приняла решение о вылете…

— Да, я смотрел отчет, — перебил ее Даррел Менсон. — Отличная работа. Не то что тренировочный старт с палубы флагмана…

Они встретились взглядом. Момент узнавания в серо-зеленых глазах Даррела. Ева решила, что сходит с ума, еще не осознав в полной мере, что происходит.

— Надо было дать тебе время на адаптацию. Мне не следовало вмешиваться, подсказывать и давить на тебя. Ты бы сама справилась, — сказал он, понизив голос.

— Так ты меня… тоже…

У нее первый раз в жизни закружилась голова.

— Тише, тише. Все хорошо, Ева, — Даррел поддержал ее за локоть. — Я никому об этом не говорил, чтобы из спасительницы и легенды мы не превратились в двух списанных пилотов. Пойдем посидим где-нибудь. Здесь слишком много глаз и ушей.

Они так и не смогли расстаться в тот вечер.

Шрам, кстати, у не призрачного капитана обнаружился не только на щеке, но и на шее — с этой же стороны сползал по ключице на грудь. На старом фото его прикрывал стоячий воротник кителя. В детстве Ева смаковала бы эту деталь как символ мужества, но сейчас рубцы Даррела вызывали у нее щемящее чувство, хотелось стереть их с кожи, изменить ту реальность, в которой ему было больно. Увы, больше она не могла менять реальность Даррела.

За ним, кажется, таскались все девицы мира, причем начали они это делать еще когда его мутило от слабости после анабиоза. Ева оказалась к этому не готова. Даррел оказался не готов к тому, что она больше не девочка. Они знали друг друга как облупленные, в то же время не знали совсем, и при всем том соврать или что-то скрыть можно было даже не пытаться.

Оба понимали, что будет непросто и уже дважды ссорились. Мирились бурно и страстно — долго валялись потом в постели, вполне довольные друг другом. Делились воспоминаниями, выясняли кто что помнит. Гадали, куда подевался Объект-18, развивший сверхсветовую скорость.

А теперь впервые в жизни им предстояло испытание расставанием.

— Я не останусь, — устало сказала Ева, положив ему голову на плечо.

— Я знаю, — сказал Даррел. — Ничего. В следующий раз полетим вместе.

Гуманоид

Для служебного пользования.

Аудиозапись допроса.

Приведена с сокращениями.

Подозреваемый — гуманоид ралианского происхождения.