Не по совести

— Мы знаем, что ты занимаешься проституцией, — продолжал, между тем, неожиданный посетитель, придавая себе наставительный вид, — эта «профессия» очень опасна и сопряжена с постоянным риском и возможным обманом…

Азмира начала понимать, чем вызвано к ней такое внимание, невольно усмехнувшись, она продолжала слушать, что будет говорить дальше ее собеседник. Он же, не обратив никакого внимания на ее презрительную ухмылку, заложив руки за спину и выпятив вперед нижнюю челюсть, упиваясь своим голосом, продолжал:

— Поэтому, ты нуждаешься в постоянной поддержке и сильной защите, — заметив на лице у той, которую «разводил», огромное недоверие, поспешил его тут же рассеять, — не сомневайся, нуждаешься. Именно потому, чтобы избавить себя от таких неприятных тебе посещений, ты просто обязана обеспечить себе охрану такими людьми, какими являемся мы. Заметь, что у нас это абсолютно не дорого.

— А, если я наберусь наглости и отвечу отказом? — не смола молодая путана оставить этот вопрос без внимания.

— Как я уже сказал несколько ранее, — скривил злобой лицо невольный «докладчик», — мало того, что мы можем тебя попросту изнасиловать, мы еще организуем тебе страшнейшие пытки, — и, кивнув в сторону большого верзилы, промолвил, — вон «Слон» очень любит мучить молоденьких девушек. Ты же ведь любишь? А, «Слон»?

— Даже не сомневайся, — подтвердил не больно умный детина слова своего «боевого» товарища, — больше всего на свете.

Угроза была довольно реальной, поэтому Азмира невольно задумалась о последствиях. Делиться своей выручкой ей ни с кем, конечно же, не хотелось, но и подвергаться мучительным пыткам, также желания не было. Однако, сдаваться так просто и отдавать часть заработанных ею денег, не известно кому, было попросту глупо, поэтому она решила еще раз проверить серьезность представляемой ими опасности.

— А, если я обращусь в нашу милицию? — сузив прекрасные глазки и сведя к переносице брови, придавая себе большей уверенности, спросила Тагиева, — Ведь там, думаю, с такими, как вы, смогут справиться совершенно свободно. В этом случае, как вы поступите?

— Мы тебя просто убьем, — без обиняков отвечал «Костя-киллер», — нравится тебе подобная перспектива, тогда, пожалуйста, обращайся. Доказать все равно ничего ты не сможешь, а ходить ночью одной тебе все же придется, глядишь, еще встретимся на узкой дорожке, и вот тогда…

В этот момент к дому подкатил милицейский «уазик» из которого выбежали вооруженные автоматами и одетые в бронежилеты сотрудники и, прямиком, бросились к их квартире. Дежурный, принявший вызов престарелой старушки, оказался опытным в своем деле сотрудником и, поняв по взволнованной речи звонившей, что дело совершенно нешуточно, отнесся к нему абсолютно серьезно, но не успев выведать адрес, по упомянутым выше причинам, смог все же установить его по фамилии бабушки. Он тут же набрал по телефону миграционную службу, где ему выдали трех человек с похожими данными. Безошибочно, по интонации голоса, определив, что говорил со старенькой бабушкой, офицер, находящийся в чине майора, «отбросил» в сторону двоих молодых и направил группу захвата на интересующий адрес.

Без церемоний ворвавшись в квартиру, полицейские сразу определили, кто здесь являлся чужим, взяли их на прицел своих автоматов и очень невежливо попросили их упасть в положение — лежа. В этот момент из комнаты выходил поправивший здоровье хозяин квартиры, внешний вид которого внес смятение в мысли сотрудников правоохранительных органов, и они, не желая слушать его разъяснения, также посчитали возможным уложить его рядом с остальными преступниками. Тот, за последнее время, переживший нападение неизвестных, страшный припадок и появление людей в форме с автоматическим оружием наперевес, безропотно согласился.

«Виновница» этого внезапного появления вооруженных людей, состоящих на службе закона, сидела спокойно в своей самой маленькой комнате, делая вид, что она не имеет к происходящему никакого своего отношения. Когда к ней в комнатушку ворвался один их группы захвата, она, искренне испугавшись такого нежданного появления, осеняя себя крестным знаменьем, невольно запричитала:

— Свят-свят. Что же, Господи, такое творится? Совсем никакого не стало житья.

— Не беспокойтесь, — ответил вошедший, — мы из полиции. Что у вас происходит?

Далее, выслушав жалобы старенькой женщины (Азмира умышлено обвинение выдвигать отказалась) было принято решение забрать нежданных гостей в полицейский участок. Когда «Костя-киллер» поднялся, то удерживаемый за руки одним из сотрудников, он умудрился приблизить лицо к стоявшей рядом «шалаве» и, придавая голосу злобных оттенков, полушепотом произнес:

— Мы еще не закончили, мерзкая «шлюха»!

Глава III

Костя-киллер выходит на дело

Прошло два дня со времени того странного происшествия. Тагиева, не переставая переживать о последствиях и отчетливо помня последние слова Константина, думала, как же поставить в курс своих «коллег» по опасному бизнесу так, чтобы вызвать их понимание и сочувствие, а главное, адекватное, в таких случаях, восприятие. Наконец, она все же не выдержала и, «отработав» положенные ей шесть часов в длящихся сутках, решила посоветоваться со своей чередующей «сменщицей».

Гордеева Анжелика Сергеевна была самой старшей среди всей четверки, квартировавшей «апартаменты». Ее возраст перевалил за двадцать пять лет, и она даже пользовалась некоторым уважением среди остальных более молодых проституток. Для представительниц слабого пола она была довольно высокого роста, доходившего до ста семидесяти пяти сантиметров, поэтому, редкий случай, когда бы она отважилась надеть туфли на каблуках, предпочитая носить остроносые балетки-лодочки. Ее фигура была сложена несколько хуже, чем у уже известной нам героини, не имела таких четко-очерченных форм и была, как это принято говорить: «более плоской». Ее грудь едва ли доходила до второго размера, а талия, хоть и была, но она практически не выделялась. Единственное, что действительно отличалось у нее сексуальностью, так это длинные прямые и очень красивые ноги. Они росли словно бы из ушей, останавливая на себе взгляд любого мужчины, умеющего ценить все прекрасное. Но не это одно являлось ее внешним достоинством. Невероятно восхитительное лицо затмевало своей миловидностью даже прекраснейшие очертания у Тагиевой. Великолепно сложенная идеальная без каких-либо изъянов чуть продолговатая форма украшалась большими голубыми глазами, увенчанными длинными накладными ресницами с нанесенной на них черной тушью, выходящей загнутой линией далеко за разрезы; веки имели макияж, сравнимый разве-что с бабочкой, столько на нем было разных оттенков; белая кожа являлась настолько гладкой, что возникали сомнения: есть ли на ней вообще какие-то поры; носик небольшой, с чуть заметной горбинкой, придавал лицу еще большую миловидность; припухлые губки обильно напомажены в коричневый цвет и очерчены яркой обводкой; подбородок слегка выпирает, но это ничуть не портит общего впечатления; ослепительные длинные волосы жгучей блондинки распущены пышной прической и опускаются вниз за плечи. Одежда ее, в этот раз, состояла из разноцветной футболки, кожаной очень короткой юбки и сетчатых с рисунком колготок. Вот в таком виде она предстала перед Азмирой, приведя с собой очередного клиента.

Пока девушка, закончив «смену» снимала с себя эротическое белье, загружая его сразу стираться и переодеваясь, тут же, в обыкновенные «шмотки», та располагалась в их единственной комнате, ублажая приведенного с собою мужчину. Приняв на кухне квартиры обычный обывательский вид, облачившись в уже знакомые джинсы и клетчатую рубашку, Тагиева, не переставая терзаться в страшных сомнениях, не удержалась и вежливо постучала в комнату, где «развлекалась» подруга:

— Анжелика, можно тебя на минутку. Есть дело очень серьезное, не терпящее никаких отлагательств.

Изнутри, где до этого слышался непринужденный наполненный веселостью смех, послышалось с недовольным оттенком ворчание.

— Ну, что еще? — спросила Гордеева, выходя в прихожую, разделявшую кухню и комнату, и накидывая на себя атласный халат, перетягивая его, в то же самое время, тоненьким пояском, — Что могло случиться такого, что ты отрываешь меня от клиента?

— Понимаешь, какое дело, — не уверенно начала Азмира, увлекая за собой подругу на кухню, — позавчера у меня были два отвратительных типа, которые имеют прямое намеренье взять под контроль наш, итак, не отличающийся большими доходами бизнес и требуют делиться деньгами.

Более старшая девушка, в принципе, отличавшаяся несколько большим умом и, наверное, какой-то даже сообразительностью, на этот раз, совершенно не думая, резко «бросила»:

— Пошли они на «хер». Если это все, что тебя беспокоит, тогда я пошла дальше «работать», а то, извини, просто-так никто не заплатит, надо денежки отработать. Сама, небось, на «херню-то» не отвлекалась: «трудилась» полную смену. Так чем я от тебя отличаюсь?

Она повернулась, чтобы отправиться с кухни, но вдруг остановилась и, вернувшись назад, положила Азмире на плечо свою руку и уже более мягко добавила:

— Не переживай, подруга, прорвемся. Если «наедут», тогда будем думать, а пока не бери себе в голову.

Тагиева хотела возразить и сказать, что на них уже определенно «наехали», но сделать этого не успела, так как Гордеева дольше не задержалась, а, быстро повернувшись, побежала обратно в комнату, откуда сразу же послышалось ее веселое «щебетание». Нисколько не успокоенная девушка все же решила больше не отрывать ее от «работы» и с тяжелым вздохом отправилась вон из квартиры.

Если остановиться на том, как было устроено чередование «сменщиц», то следует обратить внимание, что, как ни крути, но приходящиеся на различное время суток часы отличаются по своей определенной нагрузке. К примеру, поздним вечером наплыв клиентов гораздо больше, чем, скажем в ранее утро. Поэтому, чтобы избежать дискриминации и присущего ей неравноправия, было решено чередоваться, установив каждую смену сроком на одну неделю. Получалось, что каждый использует «апартаменты», как по самой большей загруженности, так и по меньшей, предоставляя возможность каждой «девочке», как отдохнуть, так, в точности, и заработать.

В ту неделю, когда происходит описание этих событий, Анжелика «работала» в самую что ни наесть «горячую» пору. После того, как Азмира ушла, у нее начал клиент сменяться клиентом, заполнив все причитающиеся ей шесть часов «рабочего» вечера. Закончив «смену» в двенадцать часов вступившей в свои права полноценной ночи, она была «выжата» словно лимон. Уставшая, она оставила квартиру третьей путане, сама же, получив приличные деньги, не спешной походкой вышла на улицу.

Так сложилась практика, что ко времени каждой их «пересменки», чтобы не рисковать и не ходить до дома пешком, возле этого дома, как по заказу, находилась машина такси, ожидавшая непременно выхода той, которая уже «отстрелялась». Таксисты, в основном, были одни и те же и менялись только согласно установленного у них сменного графика. Так же было в тот день, без каких-либо существенных изменений, единственное, за рулем сидел не знакомый ей человек.

— А, где сейчас Саша? — невольно зевая, поинтересовалась «отработавшая» свой день проститутка, несколько удивившись этой неожиданной «рокировке», — Сегодня, вроде бы, его смена?

— Он заболел очень тяжелой болезнью и не смог прийти на работу, — однозначно заметил новый водитель, — но Вы не переживайте: он посвятил меня во все небольшие нюансы, я даже знаю, куда Вас нужно вести.

— Да? — машинально удивилась Гордеева, поразившись взаимовыручке существующей у шоферов, — Вот молодец, — и тут же поняла, что должна обязательно посочувствовать, — а чем он болен? Это опасно?

— Нет, — усмехнулся таксист, включив передачу и трогаясь с места, — но какое-то время его не будет: он сломал ногу и, наверное, руку, другие подробности мне пока не известны.

Мужчина не врал. Как нетрудно догадаться, это был «Костя-киллер». С водителем он поменялся с полной его неохотой, доходчиво, при том, объяснив, что мера эта является вынужденной и ему самому страсть, как не хочется, так поступать. Но делать нечего, ведь от этого напрямую зависит здоровье, а может и сама жизнь несговорчивого, вначале, владельца машины. Именно сейчас его небезызвестный «коллега», носящий псевдоним «Слон», проводил с ним беседу о том, что тот поступил, как нельзя более верно, что ограничился только переломом ноги, большой гематомой под левым глазом, да еще несколькими синяками и ссадинами по всему телу с возможным «травмированием» правой руки.

— Не повезло, — с грустью промолвила Анжелика, искренне переживая за давно знакомого ей человека. — А, как это случилось?

— Чисто, случайно, — пустился Беркутов в рассуждения, продолжая мастерски управляться с машиной, разгоняя ее до порядочной скорости, — выбрал не ту работу и связался с плохой компанией — вот здоровьем и поплатился.

— Даже так? — невольно занервничала Гордеева, заерзав на своем месте и вспоминая недавней разговор со своей прежней «сменщицей», тем более, обратив внимание, что автомобиль свернул не в ту сторону.

— Там перекрыто движение, — небрежно бросил шофер, словно прочитав мысли своей пассажирки, — необходимо ехать в объезд.

— Остановите, я выйду, — вдруг почувствовав исходившую от мужчины опасность, дрожащим голосом проговорила молодая путана, — я передумала ехать домой: мне нужно зайти еще в одно место, которое располагается в этом квартале.

— Из этой машины можно выйти только, когда я этого захочу, — резко «отрезал» водитель, осознав, что его раскусили, хотя он сильно и не старался скрывать свою личность, — меня зовут «Костя-киллер», надеюсь, понимаешь, что это значит.

От охватившего изнутри жгучего «холода» у девушки сжалось в комок ее сердце и ей даже показалось, что на какое-то мгновение этот орган остановился. Душа «ушла» в пятки, и она сидела, будучи ни жива не мертва. Теперь она очень сильно переживала, что не прислушалась к страхам Азмиры, когда та пыталась ей рассказать про что-то такое. Теперь изменить что-либо было нельзя: оставалось только «плыть» по течению, доверившись злодейке-судьбе. Ни одна из будораживших ее воспаленный ум мыслей: выпрыгнуть на ходу; огреть водителя дамской сумочкой; вцепиться ему ногтями в глаза; укусить его за руку, не находили своего понимания и осознания из-за их полной абсурдности.

Беркутов гнал, превышая все допустимые скорости, чтобы таким образом не дать возможность своей спутнице осуществить ненужную глупость. Расчет его оказался верным и девушке на таком быстром ходу не пришла даже мысль выкинуть что-то такое, что шло бы вразрез с его первоначальными планами. Так, в общем, принужденной к спокойствию обстановке, с учетом внутренних переживаний и сильнейших эмоций, душивших Гордееву изнутри, они смогли покинуть пределы города и, направляясь в сторону Ярославля, достигли деревни Буньково, где располагался питомник декоративных растений. Недалеко от него находилось небольшое строение, больше похожее на сарай. Оно отстояло чуть в стороне, и к нему вела проселочная дорога. Поблизости не было никакого жилья. Если здесь закричать, то вряд ли бы тебя кто-то услышал, единственное, можно было рассчитывать на охранника, дежурившего в месте разведения саженцев.

Словно прочитав мысли сидящей с ним в авто проститутки, Беркутов резко повернул к ней свою голову (она сидела, как везде принято, на заднем сидении) и, напитав глаза безграничным гневом и «наполнив» их кровью, полу-шипящим голосом произнес:

— Даже не думай. Это будет последний вскрик в твоей жизни. Поверь, мне бы очень этого не хотелось. Поэтому сиди тихо, не подводи ни себя ни того мужика, что сидит на охране.

Остановив машину возле небольшой деревянной постройки, Константин грозно рыкнул, одарив девушку взглядом, внушающим ужас:

— Остановка конечная. Приготовьте к проверке карманчики.

— Шучу, — тут же сказал он, невольно улыбнувшись своей плоской шутке, — можно «вылазить» — приехали.

— Нет, — возразила испуганным голосом молодая путана, словно вжавшись в сиденье, — я никуда не пойду.

— Не глупи, — промолвил преступник, напуская на себя вид человека, не склонного к долгим разговорам и сопровождающим их убеждениям, — а то будет хуже.

Гордеева обхватила свое тело руками, словно это могло спасти ее от жестокой расправы, готовая утонуть в мягкой обивке, выказывая, таким образом, свою непокорность. Оглядев ее гневным взглядом, Беркутов сразу же оценил обстановку и, выйдя наружу, негромко воскликнул:

— «Слон», иди на подмогу! Тут «шалава» одна упирается, и без тебя никак не возможно с ней справиться.

На его властный призыв дверь сарая открылась и оттуда вышел горилла-подобный молодой человек огромного роста. Не требуя больше никаких разъяснений, он твердой походкой направился прямо к машине и, оказавшись возле нее, не спуская с лица звериного выражения, открыл заднюю дверцу, засунув в салон свои огромные руки. Анжелика от него, как маленький писклявый крысенок, кинулась к противоположному выходу, но не тут-то ей было: он в нее, словно безжалостный коршун, вцепился обхватив грубо за плечи, не давая не единого шанса освободиться от своих цепких объятий.

— Ты чего трепыхаешься, «шлюха»? — молвил он между делом, — Гляди, поломаю.

Гордеева, не смотря на сделанное ей чуть раньше предупреждение, попыталась громко кричать, призывая на помощь.

— Помогите! Спасите! — вопила она истошно, надеясь привлечь хоть чье-то внимание, — Кто-нибудь… Убивают!

Не смотря на ее призывные крики, «Слон» ее отпускать нисколько не собирался, напротив, резко тряхнув, пытаясь сбить ей дыхание, одним сильным движением «вырвал» молодую девицу наружу, больно ударив красивой головкой о верхний край дверного проема. От такого воздействия девушка замолчала, потеряв одновременно сознание. Ее тело обмякло, продолжая оставаться в цепких руках большого мужчины.

Увидев такой неожиданный поворот, Беркутов нервно сплюнул и не смог удержаться, чтобы не сделать «напарнику» строгое замечание:

— Гляди аккуратней, не убей ее раньше времени. На ком тогда заработаем и будем строить свой бизнес. Сам пойдешь на панель.

— А, чего я? — незадачливо промолвил огромный детина, виновато склонив голову перед более хрупким товарищем, — Это не специально… Просто она так стала орать, что я невольно не удержался.

— Ладно, — махнул рукой предводитель, повернувшись к сараю, — тащи ее внутрь, а то кто-то идет, и, очевидно, придется ему разъяснять, что он здесь является лишним. Как закончишь с ней и, как следует, свяжешь, выходи на улицу поддержать нашу беседу.

Константин имел в виду человека, приближавшегося со стороны посадочного питомника, который был явно привлечен громкими криками и желавший выяснить, что же случилось.

Глава IV

Признание

Азмира, закончив свою вечернюю «смену» в восемнадцать часов, быстро направилась к дому, чтобы там переодеться в вечернее платье и подготовиться к назначенному ей свиданию. Она очень спешила, не желая ни в коем случае опоздать, понимая, что Судьба предоставляет ей шанс в виде молодого и подающего большие надежды безраздельно-любящего ее человека. Молодая путана беззастенчиво понимала, что «работать» всю жизнь проституткой у нее попросту не получиться, поэтому она непременно намеревалась устроить свою личную жизнь, обеспечив ее достатком и процветанием. Для этого нужно было, при отсутствии достаточных навыков и хоть-какого образования, просто выйти удачно замуж за перспективного и непременно обаятельного мужчину.

Девушке очень повезло в этом плане, ведь на нее еще со школьной скамьи обращал внимание Холод Андрей Вячеславович, учившийся на один год старше ее. Он был сыном состоявшихся в этой жизни родителей и всегда выделялся самыми модными «шмотками» и дорогими аксессуарами. Еще с девятого класса он бросал на девушку томные взгляды, когда та училась в восьмом. Однако, молодой и прекрасной ученице в то время было не до любви, так как из-за тяжелых материальных условий, ей уже тогда приходилось «подрабатывать» проституцией, чтобы хоть как-то закончить девятый класс и получить первое свидетельство о неполном среднем образовании. Поэтому, она мало уделяла внимания ненастойчивому молодому юнцу, не пытавшемуся с ней даже заговорить, а только безнадежно грезившему об их отношениях.

От внимания Азмиры не ускользнул столь пристальный интерес старшеклассника, но не видя с его стороны никаких шагов к их сближению, не зацикливала на этом внимания, переживая только за то, как прокормить себя и семью. Его она про себя называла: «недостойным молокососом и отчаянным трусом», не смевшим «разорвать» их разницу в общественном статусе. Она не понимала, что парень, охваченный страшным смущением, сам, видя, как возле девушки «вьются» самые красивые и состоятельные мальчики школы, не смел к ней приблизиться, сокрушенно переживая, что она на него даже не взглянет. Так и тянулись для него унылые дни старших классов, пока, наконец, девушка после девятилетнего выпуска не забросила окончательно школу. Одиннадцатый год Холод заканчивал при полном отсутствии в образовательном учреждении «объекта» своего воздыхания, на долгое время потеряв ее след.

Встретились они лишь спустя долгое время, когда Андрей уже поступил в Нижегородскую академию МВД России, где проходил обучение на первом курсе по специальности: «оперативно-розыскная деятельность ОВД». Тагиева тогда уже была профессиональной путаной, не имея других навыков зарабатывать деньги. Случайно повстречав на улице давнего воздыхателя, она хотела было пройти мимо, совершенно его не заметив, но к тому времени уже достаточно осмелев, парень сам окрикнул прекрасную девушку:

— Азмира, постой. Я давно пытаюсь тебя разыскать: мне очень нужно сказать тебе что-то важное.

Проститутка, тогда, очень спешила на встречу к очередному клиенту, поэтому не могла терять времени, но ошарашенная такой смелостью недавнего застенчивого юнца, невольно остановилась.

— Чего тебе надо? — произнесла она, запыхаясь от быстрого шага, — Давай, только быстрее: я очень спешу.

— Как бы нам с тобой встретиться в более спокойной располагающей к общению обстановке? — спросил в тот день юноша, пытаясь завязать с ней контакт, — Может оставишь мне свой телефончик?

— Записывай, — «брякнула» недовольно Тагиева и продиктовала молодому курсанту (одетому, кстати, в полицейскую форму) свой сотовый номер.

В тот день Холод уехал обратно учиться и смог вернуться в родное Иваново только-лишь через месяц. Когда, в один прекрасный момент, у Азмиры зазвонил телефон, почему-то в тот самый момент, когда она ублажала очередного клиента, девушка сначала не поняла, кто с ней сейчас разговаривает.

— Мира (так ее звали друзья и знакомые), привет — это я.

— Кто такой — я? — недовольно «бросила» она в свой мобильник.

— Холод Андрей, — немного смутившись от тона своей собеседницы, промолвил звонивший, — помнишь такого?

— Чего тебе надо? — не меняя своих интонаций, грубила Азмира, — Я сейчас занята.

— Ты обещала, что позволишь пригласить тебя в ресторан, — настойчиво продолжал юный влюбленный.

— Что-то я такого не помню, — усмехнулась молодая путана и тут же, почувствовав, что это именно то, о чем она беспрестанно мечтала, ухватилась за эту возможность, как рыбак подсекает пойманную им только-что рыбу, — хотя ладно, давай приглашай.

В тот день они сговорились на встречу и с тех пор между ними установилась прочная платоническая любовная связь, в которой девушка не спешила переходить к более близкому отношению. Она не торопилась посвящать дорогого возлюбленного в теневую сторону своей жизни и раскрывать перед ним сразу все свои «карты», интуитивно понимая, что «рыба» еще не до конца заглотила «крючок».

С тех самых пор, появляясь в Иваново, Андрей сразу же назначал свиданье любимой им девушке и вел ее в полюбившийся им ресторан с красивым названием: «Чайхана», располагавшийся на площади Пушкина.

Вот и сейчас Тагиева согласилась на встречу, обозначив время в девятнадцать часов на их старом месте. Поэтому она и спешила, ведь ей, поскольку она приняла уже ванну после последнего в этот вечер клиента, нужно было нанести скромный не вызывающий макияж и нарядиться соответственно случая. Заскочив по пути в магазин, чтобы купить родителю водки, Тагиева забежала в квартиру, где, одарив «любимого» папочку, проследовала в свой будуар и принялась там активно изменять свою внешность.

Она слегка подвела тушью ресницы, нанесла на веки легкие тени, «набросала» на щеки пудры, после чего облачилась в красивое чуть выше колен укороченное темно-синее платье, сплошь покрытое яркими блестками. Она купила его, на днях, специально для этого случая, и еще ни разу до этого времени не надевала. Оно так было ей к лицу, что Азмира непременно намеревалась сразить своим видом и так бывшего в ее полной власти возлюбленного. Поскольку, был уже июнь месяц, колготок она одевать не стала, облачив и без того прекрасные ноги в остроносые черные туфли на завышенном каблуке. Ее нынешний туалет заканчивался, в тон обуви, дамской сумочкой.

Когда она выходила из отгороженной от основных помещений каморки, ее отец уже «принял на грудь» не меньше четверки и чувствовал себя превосходно, наслаждаясь, как он считал, вполне удавшейся жизнью.

— Куда расфуфырилась, «шлюха»? — не смог он сдержать замечания, поразившись красотой своей дочери, — Опять пошла позорить родителя?

— Позорить!? — с негодованием воскликнула девушка, никак не желающая привыкнуть к такому хамскому обращению, — А, где Вы, папенька, были, когда мне в пятнадцать лет пришлось идти на панель? Водочку кушали? Вот так и кушайте, а то договоритесь и больше ее не увидите. Обижусь — уйду, тогда поглядите: самому придется идти зарабатывать.

Так сложилось, что девушка обращалась к отцу на «Вы» не потому, что его уважала, а, напротив, хотела так показать до какой степени тот ей безразличен. Мужчину сначала такое отношение к нему раздражало, но потом совершенно утратив чувство хоть какого-то там достоинства, он стал воспринимать это абсолютно естественно.

Азмира, еще раз одарив родителя взглядом, полным презрения, недовольно фыркнула и, словно легкий ветерок, выпорхнула на улицу. На дворе было еще светло, одета она была довольно прилично, поэтому такси вызывать не стала, а отправилась на площадь Пушкина на маршрутке. Как и положено девушке, она опоздала на пятнадцать минут.

Ее преданный кавалер уже находился на месте, где в томном ожидании ерзал на стуле. Он собирался в этот день сказать своей девушке нечто самое важное, поэтому никак не мог собраться с мыслями с чего же стоит начать этот, как он считал, судьбоносный для него разговор. Что же такое могло так тяготить душу этого юного еще человека? Подходил к концу первый семестр первого курса его обучения. Готовясь к экзаменам, он имел свободное время и имел возможность покидать учебное заведение. Эту небольшую отсрочку парень решил использовать для того, чтобы съездить в родное Иваново, где собирался сделать Тагиевой предложение выйти за него замуж. Для этой цели он, тайком от родителей, долго экономил выдаваемые ему капиталы и смог приобрести для любимой дорогое кольцо, пусть и с небольшим, но очень красивым бриллиантом. Именно его он собирался преподнести сегодня милой Азмире, вместе со своей рукой и, конечно же, сердцем. Вот такое серьезное обстоятельство и явилось причиной его крайнего возбуждения.

Когда прекраснейшая из всех молодых девушек легкой походкой вошла в помещение ресторана, «плывя» по паркету грациозно, словно бы лебедь по играющей глади спокойного озера, ей сразу же бросилось в глаза не обычное для нее состояние любимого человека. Нежно поцеловав его в щеку (дальше у них пока дело не заходило), она уселась на удобном стуле прямо напротив своего ухажера. Глядя на то, как его лицо меняется в красках, становясь — то бледным, то красным, а то бело-красным одновременно — она, изобразив крайнюю заинтересованность, уставилась юноше прямо в глаза, желая поскорее узнать, что явилось поводом такого его необычного, для нее, поведения. «Поедая» кавалера вопросительным взглядом, Тагиева его только больше смущала, заставив отвести в сторону взволнованный взгляд.

— У нас что-то случилось? — не желая оставаться больше в неведении, настойчивым тоном спросила Азмира, — Что, Андрюша, тебя беспокоит? Расскажи, я послушаю, и если это в моих, скажем, силах, то обязательно помогу.

Холод от этих слов засмущался еще только больше. Его карман жгла небольшая малиновая коробочка, в которой находился бриллиант, с помощью которого этот застенчивый парень собирался добиться согласия на совместную жизнь от этой уверенной в себе восхитительной девушки. Однако, его горло, словно сковало каким-то спазмом, и юный влюбленный никак не мог выдавить из себя те самые несколько слов, которыми принято решать судьбу двух влюбленных друг в друга людей. Видя его нерешительность, совершенно не закомплексованная молодая особа, решила помощь своему намного более порядочному кавалеру.

— Ты собираешься поведать мне что-то важное? — «прожигая» юношу взглядом, беззастенчиво спросила девица легкого поведения, — Это как-то касается наших с тобой отношений?

— Определенно, — скрипящим срывающимся голосом отвечал юный парень, — от того, что я собираюсь сказать действительно зависит дальнейшая жизнь, как моя, так, в том числе, и твоя.

— Интересно, что бы это могло быть такое? — состроив кокетливо прекрасные глазки, подталкивала Азмира нерешительного возлюбленного к отважному шагу, — Я прямо истомилась вся в ожидании?

Не имея еще подобного опыта, парень не знал с чего следует начинать такие признания, боясь сказать или сделать что-то такое, от чего ему непременно ответят отказом. Не следует думать, что он не репетировал этот самый момент, многократно проговаривая перед зеркалом в ванной: как он смело будет вести себя в этой важной для себя ситуации; как уверенно будет признавать в любви и произносить ту самую фразу, после которой в романах все девушки непременно бросаются в объятья любимых ими мужчин; как будет, привстав на колено левой ноги, протягивать ей небольшой сувенир, приоткрывая одновременно его красивую крышку; как покажет ей дорогое кольцо, хранящееся внутри; как «загорятся» ее глаза от долгожданного наполнившего ей душу огромного счастья. Все это он отчетливо видел, но только в своих наполнявших взволнованный разум фантазиях. На деле же он никак не мог собрать воедино «разбежавшиеся» в лихорадочной спешке мысли и не мог подобрать тех самых несколько слов, после которых уже ничто не сможет разлучить его с прекраснейшей на всем белом свете возлюбленной.

От тягостных размышлений его оторвал подошедший официант, который заученной фразой поинтересовался о готовности посетителей сделать заказ. Это явилась небольшой передышкой в том безумном волнении, охватившим взбудораженный мозг этого «чистого» «невинного» еще юноши.

Десять минут потребовалось на то, чтобы удержать возле себя работника пищепрома, но, наконец, все блюда были заказаны и задерживать постороннего возле себя и дальше было бы глупо и просто смешно. Азмира, не переставая, все это время, «сверлить» собеседника взглядом, решила сама предоставить ему передышку, чтобы дать возможность собрать воедино свои мысли и заручиться в непринужденном общении хоть какой-то маломальской решимостью. Поэтому она, резко поменяв выражение своего распрекрасного личика на веселое беззастенчивое, мастерски увела разговор на отвлеченную тему.