Резидент

Объяснив бывшему оперативнику, что дальше собираюсь идти пешком, я двинулся в путь. Он же, если через час не услышит никакой стрельбы или не увидит меня возвращающимся, пусть подъезжает на место, так как в этом случае опасность исключается. Я даже мысль не допускал, что меня собираются брать голыми руками, не производя, при этом, никакого шума.

Как и полагается в таких случаях, я не стал искать для себя легких путей и не пошел к сараю спереди: не стоит забывать, что в армии я был не только снайпером, но еще и разведчиком. Поэтому я бесшумно подобрался к ветхому деревянному строению сзади и, подойдя с боковой части, аккуратно заглянул внутрь через не содержащее стекол окно. «Угар» нервно ходил по помещению, ожидая моего прибытия. Сарайчик был не большой, имеющий площадь четыре на пять метров. Предполагаемый противник был совершенно один, что несколько смутило меня. Изначально я предполагал, что меня будут ждать несколько боеспособных неприятелей. Однако, невдалеке перед входом стояла только его машина, и, поверьте опытному глазу, никого больше вокруг не было. Я начал сомневаться в правильности своих суждений относительно Дмитрия, но вспоминая, как плохо в последнее время люди идут на контакт, решил дождаться прибытия Джонса, и точно установить наличие или отсутствие оснований не доверять помогавшему мне во стольких операциях преданному оперативнику.

До назначенного времени оставалось еще минут пятнадцать, и я, спрятавшись в высокой траве, принялся ожидать прибытия своего помощника. Точный, как швейцарские часы, Джонс прибыл к определенному мною сроку. Когда его машина подъезжала, «Угар» выхватил из-за пояса пистолет и, передернув затвор, встав с боку входного отверстия, приподнял согнутую в локтевом суставе руку таким образом, что оружие оказалось на уровне его головы, принялся ждать. Россиянин не сомневался, что это приехала жертва. Он готовился приятно меня удивить, приготовив такой печальный и предательский сюрприз.

Я занял позицию у окошка сбоку с наружной части строения, ни на секунду не упуская соперника из виду. Ждать пришлось недолго. Как только Питер показался в проеме, Дмитрий стал выпрямлять руку с пистолетом по направлению выбранной им цели. Сомнений не оставалось, он решил сократить время моего пребывания на этой прекрасной планете. Опережающим выстрелом я бессовестно разрушил планы своего бывшего приятеля. Пуля попала ему в грудь, чуть выше сердца. Он сделал изумленные глаза и посмотрел в мою сторону. В этот момент Джонс выхватил пистолет из его руки. Тоцкий стал опускаться, присев на пол сарая.

Прятаться больше не было смысла, и я зашел во внутренние помещения. Пока еще в предателе теплилась жизнь, я задал ему естественный при подобных обстоятельствах вопрос:

— «Угар», почему?

— Мы строим капитализм, а они хорошо платят, вот и я попался на эту удочку жизненного благополучия, а кто к ним попадает — дороги назад уже нет.

Это было совершеннейшей правдой и возразить на это было нечем: раз переступив черту, обратно уже не вернешься.

— А, зачем ты убил «Борзого»? — поинтересовался я, решив для себя внести ясность и в этом вопросе.

— Ты и об этом знаешь. Ну, здесь вообще все просто. В последнее время парень стал сильно «зарываться», и его все равно хотели «убрать», но он обладал определенной поддержкой и сделать это без последствий вряд ли бы получилось, а тут такая возможность.

— То есть, — начинал понимать я, — Груздев убивает меня, а ты его?

— Вот именно, — начиная отхаркивать кровью, продолжал Тоцкий, — а самое главное, одним выстрелом убиваем двух зайцев. «Борзый» отправляет к праотцам тебя, беспрепятственно подпускает меня к себе, я стреляю в него, вкладываю пистолет в твою руку и все — преступление раскрыто. Для всех будет очевидно, что вы погибли в ходе взаимной перестрелки.

Умирающий не смог сдержать харкающего кровью смеха, так он радовался своей гениальности.

— Умно, — продолжил я развивать свою мысль, — значит когда ты зашел в тоннель…

— Я увидел: «Борзый» стоит с пистолетом в руке, а тебя нигде нет. А ты бы что подумал? Естественно, я предположил, что он уже нашпиговал тебя свинцом. Пистолет у него был с глушителем и это нормально, что никто не слышал выстрелов. Подумав, что ты уже лежишь на рельсах, тем более, что Николай пытался там что-то разглядывать, я беспрепятственно к нему приблизился.

— И не убедившись, что он сделал свою работу, — выдал я осенившую меня мысль, — ты, применив такое же бесшумное оружие, отправил Груздева отдыхать на рельсы, предварительно, без его разрешения, напичкав тело свинцовыми шариками до такой степени, что тот отяжелев, в силу естественного притяжения, навсегда принял лежачее положение?

— Да, — скорбно отвечал «Угар», теряя силы, — когда я понял, что совершил ошибку, то немедленно бросился в ресторан «Дворянское гнездо», где у Вас с «Алмазом» была назначена встреча.

— А, как вы просчитали Карелина? — не удержался я от такого вопроса, — Ведь его не знал даже ты.

— Честно не знаю. Это надо спрашивать у Туркаева, — все более затихающим голосом сказал Тоцкий.

— Придет время, и «Олежек» разговорится, — не преминул я заметить.

— Увидев, что ты появился в назначенном для вашей встречи месте, — продолжил «Угар», — я перезвонил Олегу и, рассказав о своем провале, спросил, что делать дальше. Он велел мне ждать и попробовать оттянуть время, чтобы «Алмаз» не передал тебе информацию. Потом он сбросил мне на пейджер, чтобы я «сваливал». Я сослался на убийство «Борзого», про которое, я уверен, тебе было уже известно, после чего, как если ты помнишь, вовремя удалился.

Вот теперь с убийством Груздева Николая Сергеевича мне все было понятно. Другие подробности меня не очень интересовали, кроме одной. Видя, что бывший напарник, в один миг ставший предателем, готовится испустить дух, я задал более всего волновавший меня вопрос:

— А теперь, стоя на пороге в чистилище, облегчи душу, скажи, где сейчас находится Туркаев со своей бандой?

— Да, катись ты…

Этими словами, так и не успев выразить свою мысль до конца, Тоцкий Дмитрий Станиславович закончил на земле свое бренное существование. Горлом у него обильно пошла кровь. Задыхаясь, он несколько раз дернулся в конвульсиях. Веки его, постепенно тяжелея, опускались на глаза. Вот так неумолимо уходила жизнь из этого некогда славного и так печально закончившего свой путь смелого человека.

Глава XX

И снова таинственный незнакомец

Глядя на мертвое тело «Угара», я размышлял о том, что вот неожиданно стала известна причина преждевременной кончины бандита — Груздева Николая Сергеевича, по прозвищу «Борзый». В предыдущих убийствах, конечно же, также, как и в этом, не обошлось без участия Туркаева «Олежека», но я определенно полагал, что хоть он и застрелил Карелина лично, отправить в мир иной своего водителя Караваева «Гошу» он вряд ли смог бы, потому что вспоминая картину произошедшего, я отчетливо понимал, что «Игорек» вышел из здания на моих глазах. Всю дорогу я следовал за ним, и, поверьте, мне на слово, больше нас никто не сопровождал. Хотя с другой стороны, я ведь не знаю, с кем общался водитель в автосалоне, и кто вынудил его выбежать в таком крайне возбужденном состоянии. Поручение убить меня ему мог отдать кто-нибудь из приближенных Туркаева, сам же «Олежек», догадываясь, что тот может отказаться, вполне мог проехать к нему домой и ждать его там. Эта мысль показалась мне глупой, и я тут же «откинул» ее в сторону.

Из задумчивости меня вывел мой приятель Джонс, произнеся замечательную фразу:

— Американские власти будут очень недовольны, когда обнаружат здесь труп, да еще и русского.

От удивления сказанному, я выпучил глаза и взглянул на Питера, пытаясь понять, серьезно ли он говорит. Мне кажется, что ни одни защитники права, какие бы они ни были, никогда не испытывали удовольствия при виде чьего-либо мертвого тела. Предположив, что понял слова полицейского в отставке неправильно, я аккуратно спросил:

— Недовольны чем, и какие именно власти?

— В нашей стране очень не любят бесхозные трупы, — глубокомысленно отвечал Джонс, — тем более, расставшиеся с жизнью, не совсем по своей воле, да еще и иностранцы. Это грозит международным скандалом. Ведь, как я понимаю, распространяться о причинах, приведших к столь печальным событиям мы не будем.

Такому доводу возразить было нечего. Отдав должное юмору своего коллеги и вспоминая фразу шифровки: «на свой страх и риск», я, начиная понимать, к чему он клонит, спросил:

— И, что в таких случаях в Америке принято делать?

— Нужно его схоронить, — был совершенно серьезный ответ.

У меня совершено не возникало желания транспортировать Тоцкого на Родину каким-нибудь «грузом двести», как погибшего при исполнении опасного и особо важного государственного задания, где ему непременно окажут все соответствующие в таких случаях почести. Поэтому я, ни секунды не сомневаясь, согласился с таким, как мне показалось, мудрым и своевременным решением и принял на себя обязанность поработать немного могильщиком. Не особо зная технику этого для меня нового и необычного дела, я осторожно спросил:

— И, как следует организовать это столь ответственное и торжественное мероприятие?

— Никакого торжества не будет. По-тихому, без шума, закопаем его за сараем и забудем, — было мне абсолютно лаконичным ответом.

Внимательно обследовав помещение, мы нашли только ржавую штыковую лопату. Выбор был невелик, поэтому пришлось довольствоваться этим орудием, предназначенным для перекапывания земли. С помощью Питера я перетащил бездыханное тело Тоцкого в поле, на расстояние полукилометра от казавшегося ветхим строения. Далее, сменяясь по очереди (Джонс почему-то решил, что обязан мне жизнью), мы выкопали небольшую яму, имеющей размеры: два метра в длину, один в ширину и метр в глубину. Затем поднесли к углублению тело усопшего. Перед погребением, я внимательно обследовал карманы скончавшегося и нашел только документы на его имя и деньги чуть менее двух тысяч долларов. Удостоверяющие его личность бумаги я бросил в яму, а деньги мы разделили с напарником. Салют устраивать не стали, ограничились краткой поминальной панихидой. Теплых и дружественных слов для бывшего соратника не нашлось, поэтому после перечисления его былых заслуг, покойный был предан земле. Памятник решили не устанавливать, пометив место захоронения обычным камнем.

Без происшествий закончив такое важное мероприятие, я, на всякий случай, спросил:

— А что будет, если его вдруг раскопают?

— В розыск не объявят — не раскопают, — уверенно ответил Джонс, — у нас очень не любят «грязной» работы.

С такой железной логикой не согласится было ни возможно, и мы закончив все погребальные мероприятия отправились назад к машинам. Первым делом я решил осмотреть автомобиль, на котором приехал «Угар». Внимательно обследуя салон, в бардачке я нашел документы на принадлежность транспортного средства прокатной фирме с названием: «Renting a Car» — штат — Техас. Мне стало очевидно, что тот взял машину в аренду и приехал на ней сюда. Осталось обнаружить только квитанцию об оплате за прокат автомобиля, но такого необходимого в подобных случаях чека нигде не было видно. Из этого могло следовать только одно — Тоцкий взял машину бесплатно, так как прокатная фирма принадлежит американским подельникам Туркаева.

Это было вполне очевидно, поэтому невольно предположив, что Дмитрий возражать не будет, я решил использовать его транспорт, как средство передвижения в штат Техас. Мне предстояло проехать чуть более двух тысяч километров. При средней скорости такой путь можно преодолеть менее, чем за сутки, и я решил незамедлительно отправиться в путь. Трогательно попрощавшись с Джонсом, я двинулся к своей цели.

В пути мне совсем некогда было любоваться красотами американской природы, я жал в пол педаль акселератора старенького «кадиллака» почти до упора, стараясь по возможности сократить время своего пребывания в пути. Очевидно, «Угар» также не щадил автомобиля, когда ехал на встречу со мной. Через какой-то час такого сумасшедшего движения, меня снова стало посещать ощущение, что я не один. Не прекращая бешеной гонки, я стал пытаться определить, с чем бы это могло быть связано?

Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы вычислить двигающийся за мной серенький «Buick». Он умело держался на почтительном расстоянии, не приближаясь и не теряя меня. Решив все-таки проверить, за мной он направляется или нет, я немного отклонился от курса и съехал на проселочную дорогу. Тот последовал за мной. Чтобы окончательно убедится, что меня преследуют, я круто развернулся и вернулся на трассу. Через какое-то время я снова обнаружил за собой «Бьюик». Этот автомобиль был более позднего выпуска и уверенно держал скорость. Я же мог выжимать чуть более ста американских миль в час.

Все знают мою привычку выяснять, какой же я мог совершить не желательный для других поступок, вызывающий к моей персоне столь пристальный интерес. Поэтому я, выбрав по пути удобное место парковки, оставил на нем машину так, будто она брошена, сам же углубился в лес.

Местность была не знакомая, и не хватало мне только сейчас заблудиться. Поэтому, в самом начале вступив на тропку, я стал ее придерживаться, не отклоняясь от пути ни на шаг. Я уверенно продвигался вперед и, преодолев около полутора километра, оказался перед довольно приличным строением, одиноко стоящим на залитой солнцем поляне. По всему было видно, что это охотничий домик, и определенного хозяина он не имеет.

Сам дом был сложен из деревянных сосновых стволов, аккуратно зачищенных, зашкуренных и подогнанных друг с другом в «чаши». Крыша представляла собой выложенную друг за другом черепицу. По своему периметру он был небольших размеров, примерно четыре на шесть метров. Зайдя внутрь, я быстро его осмотрел. В нем имелись установленные по бокам самодельные деревянные двухъярусные нары. Посередине был прикручен к полу изготовленный из того же материала стол, вокруг которого имелись такие же табуретки. В правом углу, напротив, из кирпича был сложен довольно красивый камин.

Выяснив, что в помещении дома спрятаться будет негде, я вышел на улицу, решив подождать своего преследователя, спрятавшись в кустах. Тот незамедлительно появился. Увидев пришедшего «по мою душу» человека, я чуть не вскрикнул от удивления: «Ба, да это наш знаменитый любитель грузовых отсеков». Видно ему очень понравилось наше знакомство, и он непременно намеревался его продолжить. Ну, что ж, я совсем был не против удовлетворить такое желание. Только мне бросилась в глаза одна особенность, что он был с оружием.

Держа перед собой револьвер непонятной системы — толи наган, толи еще какой, — но несомненно представлявший собой достаточно грозное оружие. Озираясь по сторонам, он зашел в дом и закрыл за собой дверь. Я легко мог сразить его выстрелом на подходе к строению. Однако, мне все же, вдохновленному такой настырностью, нестерпимо захотелось послушать, какие же преследователь будет «петь» серенады.

Движимый таким естественным для моей работы желанием я потихоньку стал продвигаться к дому. Оказавшись поблизости, все еще не замеченный я встал возле входа, ожидая, когда желание наслаждаться внутренним пейзажем у «полюбившего» общение со мной бандита, наконец-то, закончится. Все-таки голова у него была не совсем костяная, и он пусть и не сразу, но все-таки понял, что дом пустой и заторопился на выход.

Когда открылась дверь, то наружу показалась сначала рука, удерживающая пистолет. Это было вполне ожидаемо, поэтому я прихваченной мною заранее палкой, довольно внушительных размеров, размахнувшись ею как можно шире, нанес мощнейший удар по конечности, держащей оружие, совершенно не задумываясь, как такое обращение отразится на моральном, да и физическом состоянии моего преследователя.

Как и следовало ожидать, хватательное движение его кисти было нарушено, и, разжавшись, она выронила оружие. Не желая дать сопернику опомниться, я сделал прыжок, оказавшись с ним лицом к лицу, одновременно выхватывая «Тульский Токарев», я почти в упор выстрелил ему в правую ногу, чуть повыше колена. Тот все-таки показал, что и он чувствителен к боли и, дико взвыв так, что ему позавидовал бы вожак волчьей стаи, небрежно опустился на свою пятую точку.

Для уверенности я добавил ему болевых ощущений, нанеся ногой такой «пришедшийся ему по вкусу» удар в пах. Предоставив противнику возможность корчится на пороге, предварительно — от греха подальше — прихватив его пистолет, я прошел в дом, где ранее заметил хорошую витую веревку. Предоставив до сих пор не представившемуся мне человеку, корчится от боли в положении лежа — лицом вниз, я, оседлав его сверху, провел уже знакомый прием. Заведя ему за спину сначала правую руку, я надавил на нее коленом, наполнив его организм дополнительными страданиями. Потом также присоединил к ней и левую конечность. Соединив запястья, я надежно прикрепил их друг к другу веревкой.

Оставив его сидеть на полу, прислонив спиной к стене, я немного насладившись своей работой, занял удобную позицию и, усевшись на табурет, принялся раздумывать, как бы ему по возможности побыстрей «развязать язык».

Глава XXI

Чистиков Федор Анатольевич

Ничего более или менее удачного мне в голову не приходило, а почему-то вспоминалась и прочно «укоренялась» детская поговорка: «Дети в подвале играли в гестапо, зверски замучен сантехник Потапов». Постепенно «проигрывая» это присловье, я убежденно приходил к мысли, что с таким упертым другом нужно сыграть роль жестокого мучителя. Поэтому свой разговор я начал следующим образом:

— Ну, что ж, «Биба», я прекрасно помню, что ты по-человечески общаться не имеешь никакого желания. Тогда я готов тебе предложить другую перспективу — немножко поиграть в одну очень интересную игру. Можешь не сомневаться, что к концу этого увеселительного мероприятия в груди у тебя будет пожар, в туалет по-маленькому ты будешь ходить только с кровью, а мозги твои, вдруг если окажется, что они есть, медленно начнут вытекать через уши. Ты можешь потом всю свою оставшуюся никчемную жизнь доказывать, что это сделано мною.

Парень, съежившись, поморщился, однако, отчаянно продолжал делать вид, что не понимает к чему я клоню. Тогда я, чтобы избавить своего нового «друга» от терзающих его сомнений и укрепить таким образом его уверенность, что шутки кончились, произвел еще один выстрел, поразив его на этот раз уже в левую ногу — ее бедренную часть.

И, на этот раз, такой стойкий в своем молчании противник показал, что ничто человеческое ему не чуждо, и жалобно застонал, превозмогая боль.

— Тебе бы в разведке работать, — сделал я свое заключение. — В твоем лице, наша любимая Родина потеряла стойкого храбреца. Однако, ты свой выбор сделал совсем не в ту сторону. Как это не прискорбно, но мы оказались с тобой в противоположных противоборствующих друг другу лагерях. Потому, раз уж ты побежден, то я тебе, еще раз нормально, предлагаю откровенно со мной побеседовать.

Видя, что недруг не понимает, что его ожидает, или же, напротив, смирился со своей участью, я решил попробовать того разжалобить и заговорил по другому:

— На что тебе этот Туркаев сдался? Оставайся в Америке, устроишься тут в полицию или в Федеральное бюро расследований. Можешь не сомневаться, когда узнают какими талантами ты обладаешь, тебя обязательно примут. Каким бы «Олежек» не был супер прославленным бандитом, здесь, поверь, он тебя не достанет. И потом, лично мне кажется, умереть защищая интересы справедливости гораздо почетнее, чем сдохнуть здесь — в этой берлоге, из-за каких-то там «пацанских» понятий.

Видно я говорил на каком-то иностранном языке. Враг стонал, шипел, скрежетал зубами, продолжая, при этом, упорно игнорировать мои вопросы. Пришлось перейти к старому испытанному способу. Я поочередно стал загибать ему в обратную сторону пальцы. На седьмом противник сдался, сделав мне одолжение, изъявляя желание со мной побеседовать. Я же уже готов был вынести на рассмотрение вопрос о внесении его в книгу рекордов Гиннеса по терпеливости, таким не на шутку стойким оказался соперник. Причем, я уже начинал предполагать, что придется это делать посмертно.

— Перестань, — начал он, — я готов говорить.

— Вот и замечательно, — не без облегчения выдохнул я, — давай начнем с того, как же все-таки тебя зовут?

— Зовут меня Чистиков Федор Анатольевич, — начал он, — я бывший десантник, да еще и сверхсрочник. В настоящее время действительно работаю на Олега Туркаева.

— Ну, вот видишь, как все теперь просто, — успокаивая собеседника, я пытался вызвать к себе доверие, — стоило упираться, доводить до членовредительства.

— Ты его не знаешь. Он все равно не простит. Хотя я уже понимаю, что все равно не жилец. Либо меня ты замучаешь, либо тот потом «шлепнет».

— Что же за мысль склонила тебя начать беседу? — задал я вполне уместный вопрос.

— Так хоть я поживу чуть подольше.

— Тоже верно, — вставил я, начиная понимать, что Федор Анатольевич не совсем уж лишен мозгов и рассудка и, очевидно, голова его состоит не из одной сплошной кости. — И, раз ты это осознал, тогда скажи, что же ты делал в самолете? И, какова была твоя цель? А самое главное, как ты туда попал?

— Все очень просто. Ночью мне позвонил Олег, — начал свой чистосердечный рассказ Чистиков, — срочно велел собираться и ехать к отелю на проспект Энергетиков, сообщив, что вот-вот оттуда выйдет мужик, собирающийся лететь в Америку, за которым необходимо проследовать и, любыми путями, не дать ему возможности там приземлиться. Он дал твоё описание, так что сам понимаешь, ошибиться было бы трудно.

— Интересно, а как он узнал отель, в котором я проживаю?

— Эти вопросы уже не ко мне.

— Ладно, продолжим, — возвращаясь к сути, вымолвил я, — допустим ты меня выследил, а как ты попал в самолет?

— Очень просто. Следуя за тобой, я прибыл в аэропорт. Там у нас работает свой человек, который помог узнать твой рейс и достал мне билет на него.

— А у вас серьезная организация! — не без восхищения констатировал я, подметив при этом, что действительно очень устал в тот день и, потеряв чувство самосохранения, не заметил за собой слежку, что само по себе могло стать роковым. — И, что дальше? Как ты собирался нейтрализовать меня в самолете?

— Вот эта самая мысль больше всего не давала покоя и мне, — начал откровенничать Федор, — ведь с оружием в салон не пускают, а я сразу определил, что с виду ты парень крепкий и без боя вряд ли мне сдашься. Затевать драку у всех на виду совершеннейшим образом не хотелось, так как я прекрасно понимал, что толку из этого все равно не выйдет.

— А ты не совсем лишен ума, хотя извини, если честно, производишь впечатление не совсем умного человека, — сделал я свое заключение и продолжил свое «дознание», — И, как же все-таки ты планировал выполнить поставленную тебе задачу?

— Я хотел как-нибудь заманить тебя в какое-нибудь укромное место под каким-нибудь самым благовидным предлогом, а там, будучи полностью уверенный в своей силе и армейской подготовке, я, не сомневаясь, думал, что сумею без труда тебя одолеть. Хотя теперь понимаю, что здорово ошибался, ты, наверное, прошел подготовку покруче?

— Можешь в этом не сомневаться, — улыбаясь его искренней похвале, я продолжал, — но как же все-таки ты рассчитывал меня заманить в это укромное место? И где, позволь поинтересоваться, оно располагается в пассажирских летальных лайнерах?

— Вот этот же самый вопрос задавал себе я и никак не мог определить, где же все-таки находится это место в самолете?

— Ну, ладно, допустим, ты его определил, — не уставал интересоваться я, — А, как ты собирался меня туда заманить?

— Э-э, за этим бы дело не стало, — уверенно сказал Чистиков, — я предложил бы тебе спрятаться и потихоньку выпить за воздушно-десантные войска.

— А если бы я отказался? — искренне удивился я, — ты не рассматривал такую возможность?

— Я еще не видел ни одного человека, который бы отказался выпить со мной — за ВДВ, — простодушно ответил Федор.

Такую наивность мне действительно приходилось видеть не часто, поэтому я не нашелся, что ему возразить, и продолжил:

— Ну, а как же, в таком случае, ты оказался в грузовом отсеке? — намекая на его образ мышления, поинтересовался я.

— Увидев, что ты стал ходить по салону, я предположил, что ты и сам хочешь выпить и ищешь то место, где можно уединиться, чтобы, втайне от стюардесс и других пассажиров, «приложиться к стаканчику».

— Но это же можно было сделать сидя в своем кресле? — не переставал удивляться я такому образу мыслей, — к примеру, спросить у бортпроводницы или же достать и спокойно пригубить свое.

— А вот и нет, — уверенно заявил собеседник, — свое спиртное проносить нельзя, а дать его могут только сто грамм. А разве десантники пьют по сто грамм?

С такой железной логикой спорить было бы бесполезно, и я решил продолжить дальше, а то на улице уже вечерело, мне же необходимо было отправляться в дорогу.

— Вернемся к тому, как же все-таки ты меня нашел?

— Очень просто, — без тени подвоха ответил Чистиков, — увидев, что тебя долго нет, я пошел тебя искать, увидел открытую дверь и решил зайти внутрь. Что было дальше, ты знаешь не хуже меня.

— Правильно, — констатировал я и продолжил — но мне не известно, как ты снова напал на мой след? И главное, как ты попал в страну без оформленной визы?

— Здесь еще проще, когда меня нашли связанным в грузовом отсеке, то долго пытали, как я туда попал. Я им наплел какую-то историю, в которую они естественно не поверили, но у них есть правило предоставить человеку один телефонный звонок. Вот это и стало их ошибкой.

— В смысле? — не понял я.

— Я позвонил Туркаеву, тем более, что он непременно велел мне рассказать, как все прошло, и дал номер своего телефона. Я сказал ему правду. Через час он прислал какого-то человека, и тот все устроил. Кроме того, он передал мне адрес заброшенного сарая на пустыре, посоветовал взять напрокат машину и немедленно ехать к тому строению, чтобы помочь там некоему «Угару» тебя ликвидировать, если вдруг у того, что не заладится.