Двойной сюрприз для блудного папочки

Я удивлена. Удивлена тем, что, кажется, ревную Егора. Конечно, я знаю, что такое ревность, в школьные и студенческие годы я чувствовала её, когда у меня были отношения. И я только сейчас понимаю, что за эти полгода, что кажутся мне целой жизнью, ни разу не ревновала Пашу. Мне просто не было дела до него и того, чем он занимается вне стен нашей квартиры.

Сейчас же ревность жжётся изнутри, словно кто-то бросил в мои лёгкие колючие горячие шарики.

И это всё мешается внутри, мысли крутятся в голове и вызывают лишь удивление.

Я понимаю, что прослушала какую-то часть разговора, когда из раздумий выдёргивает резкий голос Егора. Он всё ещё там, за дверью, стоит и даже не подозревает, что я слышу каждое его слово.

Он всё ещё разговаривает с этой Таней. И этот разговор явно попадёт в рейтинг «самые неприятные разговоры».

–Послушай, – повышает он голос и обрывает сам себя, а затем говорит тихо, но быстро и с холодом, способным замораживать воду. – это не мои проблемы. Мне нет до этого никакого дела. Советую тебе больше сюда не звонить.

Разговор закончен, Егор сказал всё, что считал нужным, и на несколько мгновений задерживается в коридоре. А потом тихо возвращается, толкает незапертую дверь и по одному взгляду на меня понимает:

–Ты слышала.

Это не вопрос, а я не вижу причин скрывать. И раньше, чем Егор начнёт оправдываться, торопливо выпаливаю то, о чём говорит мой голос разума:

–Это твоя жизнь, Егор, я всё понимаю. Не нужно оправдываться, правда. В конце концов, у меня у самой жених...

Я чувствую себя глупо от всех этих слов, что тихой рекой льются из меня. И это чувство собственной глупости лишь усиливается, когда Минин тихо смеётся, качает головой и проходит в палату.

–Моя маленькая глупенькая Варюшка, – с неожиданной нежностью зовёт он и шутливо щёлкает удивлённую его поведением меня по носу.

Маленький росток понимания пробивается сквозь почву сомнений, я внимательно оглядываю спокойного, насмешливо улыбающегося Егора и озвучиваю появившуюся мысль вслух:

–Таня – не твоя девушка?

Минин жмурится от удовольствия, улыбается шире и отрицательно качает головой.

Глава семнадцатая. Егор

Удивительно, но я благодарен этой женщине за глупый ночной звонок, потому что только благодаря ему я могу увидеть, как моя девочка борется с собственной ревностью.

Хочу улыбаться, как кретин, потому что она ревнует меня.

Но благоразумно этого не делаю, понимая неприятное: нужно всё это безумие как-то максимально понятно объяснить Варе так, чтобы она и успокоилась, и не испугалась, и всё поняла.

Я думаю долго, всё пытаюсь подобрать слова, а потом вижу, что Варюша от непонимания и любопытства уже места себе не находит. И не придумываю ничего умнее, кроме как выпалить всё одним махом.

–Это женщина моего отца. У них с мамой долгое время был сложный период, теперь они снова вместе, а Таня, как ты понимаешь, этому совершенно не рада. Там совершенно глупая история, но, уверяю тебя, переживать не о чем. А теперь давай-ка спать, очаровашка, нас с тобой ждёт сложный день.

Маленькая уловочка всегда срабатывает безотказно, действует и сейчас. Варя чуть хмурится и смотрит с непониманием, а потом задаёт закономерный вопрос:

–А что будет днём?

Хочешь избежать неприятного разговора – отвлеки женщину чем-то более весомым. Эти любопытные создания гарантированно клюнут, подарив тебе небольшую фору.

–Днём у нас твой переезд, устройство на работу в издательство, если ты, конечно, хочешь этого, большой поход по магазинам и твоя за него расплата – ужин при свечах.

Я готов к очередному испуганному удивлению, но Варюшка радует неожиданной переменой в настроении: хитро улыбается мне и с коварными нотками решает:

–С тебя ужин, с меня свечи.

Вообще-то я говорил про ужин вне стен дома, но её вариант нравится мне куда больше. Как и этот хитрый огонёк в глазах. И проснувшаяся в моей очаровашке смелость тоже не оставляет равнодушным.

Однако считаю своим долгом предупредить сразу:

–Я ужасный кулинар.

Её не смущают мои слова. Варя возится, сползает по койке ниже, с трудом переворачивается на бок и уже с закрытыми глазами улыбается:

–А у меня нет свечей.

И самым бессовестным образом показывает, что на этом разговор окончен, и теперь она будет честно спать.

Правда, через пару минут, когда я снова сижу с ноутом на коленях, слышу её тихий голос.

–А ты спать не собираешься?

Вообще надо бы, иначе весь день будут ходить сонным даже с убойной дозой кофеина, но оставлять Варю тут одну я точно не намерен. Её койка маленькая даже для неё, вчетвером мы там точно не поместимся, из остальной мебели только неудобное кресло, так что ответ очевиден.

–Не волнуйся обо мне, малыш, – бросаю на неё взгляд поверх крышки ноутбука, но почти не вижу лица в темноте комнаты. – Просто спи.

Варя не спорит, хотя, уверен, хочет. Только сопит ещё какое-то время, а потом успокаивается и замолкает. И засыпает.

А минут через тридцать я и сам начинаю откровенно «клевать» носом, но продолжаю упрямо сопротивляться сонливости и скользить взглядом по строчкам, значение которых едва ли понимаю.

Пока не торможу на досье Вариной мамы, Ястребовой Надежды Викторовны. Точнее, на одной-единственной фразе, что выплывает из озера скучных фактов.

Год назад Надежда Викторовна проводила летний отпуск в Праге, где была замечена в обществе какого-то левого мужика. У меня даже есть пара случайных любительских фотографий, на которых не очень чётко, но узнаваемо проявляется щетинистое лицо.

Я бы вряд ли обратил на это внимание, если бы перед этим не листал биографию на Пашу и всю его семью.

Кто бы только мог подумать: у Варюшкиной мамочки был роман с Пашиным папочкой? На фото именно он.

И, в принципе, у меня только что появился ответ на множество вопросов.

Утром мы с Варюшкой честно ждём прихода Вити. Моя девочка умудряется даже что-то пошутить и развести его на смех, к моему искреннему неудовольствию. Её шутки только для меня. Вся она только для меня, как бы по-детски и эгоистично это ни звучало.

Почти в девять утра мне всё же удаётся утащить её из больницы, посадить в машину и увезти к нам домой. Правда, по дороге поговорить так и не получается, потому что я перескакиваю с одного звонка на другой. Кажется, мир сегодня решил сойти с ума.

Мне удаётся поймать свободную минутку только на пороге нашей квартиры. Я чувствую себя полным кретином, потому что только сейчас замечаю Варино взвинченное состояние. Она переступает с ноги на ногу и мнёт шерстяные варежки в руках, а ещё постоянно оглядывается на лифт, из которого мы только что вышли.

–Трусишь? – Пытаюсь подбодрить её своим оптимизмом, открывая входную дверь.

–Опасаюсь, – осторожно исправляет Варя после небольшой паузы.

И сглатывает, когда я бросаю на неё насмешливый взгляд через плечо. А потом старается выглядеть смелой и после моего приглашающего жеста первой входит в нашу квартиру.

Ну... да, холостяцкое жилище в чистом виде. Как мамин дизайнер тут всё сделал больше года назад, так всё и осталось. Я даже диван в гостиной не двигал, незачем было, да и наплевать, если честно.

Почему-то я вспоминаю об этом именно сейчас и запоздало думаю, что надо было прикупить какой-нибудь ненужной мишуры и вещей для Вари, хоть каких-нибудь.

В свете того, что я планировал оставить её здесь, а сам уехать на работу, это становится проблемой.

–Ты чего? – Замечает Варя мой ступор и удивлённо выгибает брови.

Свои аккуратные светлые брови. Люблю девочек, который остаются красивыми и по-своему очаровательными даже без косметики. Тем более без косметики. Я вообще не фанат всего этого дерьма, хоть и понимаю, что косметика помогает женщинам быть более уверенными в себе.

Я машинально поднимаю взгляд выше, скольжу по её волосам и не пытаюсь сопротивляться, когда рука тянется и касается собранных в низкий небрежный хвост локонов.

–Я идиот, – и мне за это впервые в жизни стыдно.

–Бывает, – приподнимает Варюша уголок губ в улыбке и даже не пытается отстраниться или как-то иначе избавиться от моих касаний.

Плюсик мне в карму, однозначно.

–У меня пустой дом. Холодильник, наверно, тоже. А мне на работу надо, – выпаливаю всё одним махом и жду её реакцию.

Не потому, что я такое говно и решил женушку протестировать, а просто реально интересно, что она предложит.

–Давай я в магазин схожу? – Варя проблемы явно не видит.

Неужели она действительно всегда сама в магазин ходит? Не знаю, как у всех остальных, но в моей семье это обязанность отца. Будь ты хоть трижды бизнесмен и миллионер, по дороге домой не забудь купить молока. А если покупка предстоит масштабная, они с мамой ходят вместе: она озвучивает список продуктов, отец несёт всё это домой. Не успевает сам, поручает это дело охране или водителю.

Но суть вот в чём: моя мама никогда не носила тяжестей. Даже когда они с папой поругались и он на четыре месяца ушёл веселиться.

И я всегда знал: это правило перейдёт и в мою семью тоже.

–Так, малыш, – говорю серьёзно, намереваясь сразу прояснить этот момент, чтобы больше у нас не было недопониманий, – давай договоримся сразу: за покупками ходим вместе. Даже если это простой пакет сахара или многочасовой шоппинг.

Хоть от последнего мне и самому страшно становится. Так бессмысленно потратить несколько часов своей жизни...

–Я не люблю шоппинг, – словно читает мои мысли, кривится Варя и выразительно произносит последнее слово.

Я не знаю, кого мне благодарить за эту идеальную женщину.

Глава восемнадцатая. Варя

Меня немного удивляет условие Минина, но я ничего не имею против совместного похода по магазинам. В конце концов, это элементарно интереснее. Но мне всё равно неуютно от мысли, что я буду тратить его деньги. Как? Просто брать и тратить? Я так не могу. Они же не мои.

Успокаивает только то, что нам не нужно идти в магазин вот прямо сейчас.

–Так что мы делаем? – Напоминает Егор о своём вопросе.

Он стоит в своей небольшой и совершенно неуютной прихожей, где вся мебель почему-то чёрная и блестящая. Этот цвет мне совершенно не нравится, он строгий и будто бы даже немного злой. Егор у самой двери, на нём ботинки и расстёгнутое пальто, и он не спешит раздеваться, чем только подтверждает необходимость своего ухода.

Я стою напротив и почему-то тоже не стягиваю куртку, цепляясь за то, что Егор и не заставляет. Значит ли это, что он хочет, чтобы я поехала с ним? Получается немного глупо: мы приехали в его квартиру, постояли на пороге и уехали. Глупость же?

–Ты что-то говорил про мою работу в издательстве, – мне даже об этом ему напоминать не очень удобно, как же мы вместе жить собрались?

Егор раздумывает над моими словами несколько секунд, за которые успевает взъерошить свои волосы пятернёй, а потом решает:

–Давай так: сейчас я пулей смотаюсь на объект, тут недалеко, а ты пока осмотришь дом и решишь, что нужно купить. Записывай всё, что в голову придёт, серьёзно. Я вернусь где-то через час и мы с тобой поедем в издательство, а потом по магазинам, идёт?

–Чего ты со мной так носишься? – Не могу я удержаться от вопроса и неловко улыбаюсь, пытаясь скрыть собственное смущение.

Егор тяжело и громко вздыхает, делает один широкий шаг и вдруг оказывается практически впритык ко мне. Но и на этом Минин не ограничивается, обхватывает ладонями моё лицо, которое в них буквально почти тонет, смотрит мне в глаза и очень серьёзно говорит:

–Потому что вы мои, все трое, и я обязан заботиться о вашей безопасности и комфорте.

–Разве не женщина заботиться о комфорте? – С зажатым лицом я говорю довольно странно, но Егору это нравится. Он улыбается, а потом заразительно смеётся, вызывая и у меня невольную ответную улыбку.

Наклоняется, звонко чмокает меня в кончик носа и отвечает:

–Именно. Поэтому ты решаешь, что нам нужно для комфорта и уюта, а потом мы вместе едем это покупать. Вопросы, очаровашка?

Какие могут быть вопросы? Тут и так всё предельно ясно.

Кроме, разве что, одного.

–Почему очаровашка?

Егор в ответ корчит умилительную морду и насмешливо интересуется:

–Мне правда надо это объяснять?

Он мнётся ещё какое-то время, я потом делает кое-что такое, от чего у меня разъезжаются ноги и внизу живота устраивают бунт бабочки.

Минин наклоняется, продолжая держать моё лицо в своих ладонях, медленно приближается, не сводя взгляда с моих глаз, а затем целует.

И будто не было этих шести месяцев и нашего расставания, каждая клеточка моего организма дрожит, ярко вспоминая этот поцелуй. Именно этот. Нежный, в каком-то роде невинный, но вместе с тем головокружительный и практически безумный.

Этот поцелуй нужно запретить во всех странах. Он безупречный настолько, что просто негуманный. Кажется, если Егор отстранится сейчас, я просто задохнусь, а всё моё существо растворится в воздухе, как сахар в воде.

Меня очень радует наличие стены за спиной и тот факт, что из нас троих она самая надёжная опора. У меня дрожат мышцы в подкашивающихся ногах, а щёки ощутимо покалывает от прикосновений Егора.

Это самое неприличное, что я делала за последние полгода. И самое приятное.

Наверно, это могло бы закончиться так же, как и в ту ночь. У меня голова кругом, но я знаю точно, что согласилась бы на повторение.

Если бы не мой живот, что ощутимой преградой стоит между нами.

И не громкий требовательный звонок телефона в кармане пальто Егора.

Мой протестующий стон тонет в его недовольном выдохе.

Реальность опять разбивает нашу сказку на маленькие острые осколки.