Гиганты

— Шимп, есть ли другие подобные феномены на поверхности?

— Да. — говорит Шимп и обогащает дисплей информацией.

Яркие сетки роятся по камню и стали. Скопления шаровых молний, гуляющих на зазубренных ходулях электричества. Какая-то плоская сверкающая плазма, скользящая по коре Эри, словно скат.

— Чёрт-т-т-т-т, — шипит Хаким. — Откуда они взялись?

Наш составной глаз теряет ещё одну фасетку.

— Они целятся в сенсоры. — лицо Хакима становится пепельным.

— Они?

Похоже просто электричество змеится дугами по металлу..

— Они ослепляют нас. Ёб…нь Иисусова, быть в ловушке внутри звезды не так уж и плохо, ведь в сделке должны участвовать враждебные пришельцы.

Мои глаза лихорадочно мечутся, глядя на потолочный датчик.

— Шимп, что это за штуки?

— Я не знаю. Это может быть что-то вроде огней Святого Эльма или чрезмерно плавучей плазмы. Я также не могу исключить какой-либо мазерный эффект, но я не обнаруживаю значительных микроволновых излучений.

Очередная камера отключается.

— Молниеносные жуки! — истерически хихикает Хаким.

— Они живые? — удивляюсь я.

— Неорганические, — говорит мне Шимп — Я не знаю, соответствуют ли они определениям, основанным на ограничении энтропии.

У них нет обычной морфологии. Естественно у них нет ног, это — дуги переходов напряжений. И форма тела, если уж термин «тело» применим, похоже необязательна и текуча. Полярные сияния кучкуются в искрящиеся шары, шары прорастают петлями или ветвящимися конечностями или просто уносятся на скорости 2 Маха, исчезая в шторме.

Я вызываю композитное тактическое изображение. Ха, да там целое кластерное распределение. Их стая собралась у скелетных остатков давно умершего сопла движка, ещё один промелькнул, пересекая эвакуационный люк на полпути вниз по боковой линии правого борта. Целая вечеринка в устье ротового кратера Эри, роящаяся вокруг нашего невидимого бутстрапа, словно вода, кружащаяся в сливе.

— Дыры. — тихо говорит Хаким. — Вдавленности. Люки.

Но что-то попалось мне на глаза, что-то не включающее в себя ничего из этого, что-то разворачивающееся над головой, пока другие наши глаза устремлены на землю.

— Они пытаются войти. Вот что они делают.

Внезапное яркое пятно размазывается в небе. В слезу… дыру… распахивающийся зрачок какого-то громадного демонического глаза. Тусклый кровавый свет заливает потрёпанный ландшафт, когда над нашими головами открывается циклон, вплетённый в воспламенённые молнии.

Палец Суртра вытягивается вниз от этого Аида, наконец видимый невооружённым глазом.

— Срань господня… — шепчет Хаким.

Это раскалённый торнадо, огромнейший столб огня. Он за пределами нашего постижения, и если что-то, кроме магии, может объяснить его существование, то это не известно ни мне, ни Шимпу, ни накопленной мудрости всех астрофизиков, вложенной в наши архивы. Он тянется вниз и касается нашей червоточины. Он словно воспалён от осколков… Набухший кончик на мгновение абсурдно качается, затем взрывается…

… И огонь льётся с небес жидким каскадом. Всё под ним молниеносно рассыпается, будто уносится ветвящимися молниями. Здесь, на мостике, обзор искрится и умирает. С дюжины других точек зрения я вижу языки мягкой красной плазмы, плещущейся по коре Эриофоры.

Тревога грубо нашёптывала прямо в линк: бл… бл… бл…, пока Эри скармливала мне сведения: в боковом шлюзе снова что-то происходит. Там выключились все камеры, но во внешнем люке наблюдается скачок давления, и в интеркоме потрескивает ритмичное шипение.

Хаким исчез с мостика. Я слышу тихое подвывание его таракана, отступающего на полном газу. Я выхожу в коридор, вытаскиваю своего собственного таракана из сокета и следую за Хакимом. У меня нет сомнений, куда он направляется. Я знаю это, даже если Шимп ещё не выложил карту в моей голове.

Сзади по нашему правому борту что-то стучит в люк.

* * *

К тому времени, когда я его догоняю, он уже в подготовительном отсеке, влезает в ЭВА скафандр, словно какое-то запаниковавшее насекомое, пытающееся забраться обратно в кокон.

Всего в нескольких метрах отсюда. Там где стеллажи и ниши для костюмов. На другой стороне массивного подъёмного моста что-то с той стороны ищет вход. Оно тоже может найти его — я вижу жаркое мерцание у шлюза. Слышу хлопки и треск электрических дуг с другой стороны, слабый вой далёких ураганов.

— Нет оружия! — Хаким шарит вокруг перчатками. — Миссия до конца времён, и они даже не дали нам оружие.

Это не совсем верно. Они, безусловно, дали нам средства для создания оружия. Я не знаю, пользовался ли когда-нибудь Хаким этим вариантом. Но я помню его друзей, не так уж далеко от этого места. Я помню, как они направили своё оружие на меня.

— Что мы здесь делаем? — я указываю на шлюз.

Это игра моего воображения, или люк действительно немного посветлел в центре?.

Хаким трясёт головой, его дыхание учащённое и поверхностное.

— Я собирался, знаешь… Сварочные горелки… Лазеры. Думаю, мы сможем их удержать.

Всё это хранится на другой стороне палубы..

Он упакован по шею. Его шлем висит на крюке в пределах досягаемости: захват и поворот, и он снова будет самодостаточным. На какое-то время.

Что-то сильно стучит в люк.

— Вот дерьмо… — слабо говорит Хаким.

Я сдерживаюсь чтобы голос не дрогнул.

— Каков план?

Он вздыхает, успокаивая себя.

— Мы… мы отступаем. Пройдём мимо ближайшего шлюза.

Шимп выдаёт подсказку и накладывает оверлей на мою внутреннюю карту: обратно в коридор и пятнадцать метров вперёд.

— Если что-нибудь прорвётся, ворота опустятся. Он кивает в нишу. — Просто захвати костюм.

— А когда они прорвутся сквозь шлюз? — интересуюсь я.

Биосталь определённо светится там, в центре.

— Следующая секция выйдет из строя. Господи Иисусе, ты знаешь как нагнать страху.

— Это твой план? Отказаться от Эри поэтапно?

— Маленькими шагами. — Он кивает и переглатывает. — Выиграть себе время. Выяснить их слабое место. Он хватает шлем и поворачивается к коридору.

Я кладу руку на его плечо, сдерживаю. — Как мы это сделаем, только точно?

Он сбрасывает её с плеча. — Раскрылатим всё к чёрту! Заставь Шимпа настроить несколько дронов, чтобы они могли входить и заземлять их или типа того. Он направляется к двери.

На этот раз рука, которую я возлагаю на него — больше, чем просто внушение. На этот раз она прижимает его, разворачивает, толкает к переборке. Его упавший шлем прыгает по палубе. Неуклюжие руки в перчатках поднимаются, чтобы отбить меня, но в них нет сил. Его глаза пляшут сумасшедшую джигу на лице.

— Ты подумал как следует? предельно спокойно говорю я ему.

— Нет времени думать! Они могут даже не пройти сквозь ворота, может быть, они даже не пытаются, я имею в виду…

Его глаза светятся от слабой и нелепой надежды.

— Может это даже не атака, спорим…, они просто… они умирают.

— Это конец света, их дом в огне, и они просто ищут место, чтобы спрятаться, они не ищут вход, они ищут выход.

— И что заставляет тебя думать, что внутри для них будет менее смертельно, чем снаружи для нас?

— Они не должны быть умными! — выкрикивает он. — Они просто напуганы!

Пальцы слабого электричества вспыхивают и потрескивают по краям люка: возможно, тепловая молния. Или, может быть, что-то более цепкое.

Я держу Хакима пришпиленным. — Что если они умные? Что если они не просто инстинктивно прячутся? Что если у них есть план, а?

Он разводит руками. — А что ещё мы можем сделать? Только не дать им шанса нас взломать. Мы валим отсюда сейчас!

— Да хватит уже! — ору я на него. — Забей на ледяного гиганта. Наш шанс — это звезда.

Он перестаёт бороться и замирает, уставившись на меня и ожидая подвоха. — Ты — ненормальное, — шепчет он, когда от попыток достучаться до него осталось лишь отчаяние.

— Почему? Шимп говорит, что мы всё равно почти закончили.

— Он сказал это полчаса назад! И нам уже тогда нужен был час на то чтобы пройти!

— Шимп? — Я говорю не ради пользы ИИ, а ради Хакима.

— Я здесь.

— Скажи: мы максимизируем червоточину. Выбрось как можно больше массы, кратчайший путь наружу по огибающей.

— Приливное напряжение разрывает Эриофору на два облака из обломков примерно одинаковой массы, каждое из которых сосредоточено на…

— Измени это. Скажи: мы оптимизируем расстояние и смещение, чтобы максимизировать скорость без потери конструктивной целостности.

По ожиданию я могу сказать, что к ответу будут приложены серьёзные доверительные пределы.

— Эриофора напрямую подвергнется воздействию звёздной оболочки в течение 1300 корсек — наконец говорит он. — Плюс-минус 450.

2300 кельвинов. Базальт плавится при 1724.

Но Шимп ещё не закончил. — Мы также рискуем получить существенный структурный ущерб из-за миграции вторичных центров масс за пределы жёстких каналов смещения Эриофоры.

— Скажи: мы это сделаем?

— Мне это неизвестно, нужен консенсус — отвечает Шимп.

Хаким вскидывает руки. — Да почему же, бл., нет? Это же то, что ты уже делаешь!

— Мои модели не могут учитывать плазменную инвагинацию или электрические события на корпусе, — сообщает Шимп. — Поэтому они упускают как минимум одну важную переменную. Ты не можешь доверять моим предсказаниям.

Внизу в конце отсека люк светится красным, как небо. Электричество шипит, трещит и хватается.

— Сделай это. — внезапно говорит Хаким.

— Мне нужен консенсус. — повторяет Шимп.

Конечно. Шимп отдаёт руководство собой нам, мешкам с мясом, когда он теряется. Но обращаясь к нам за мудростью, он не знает за кем следовать, если мы не единодушны в решении.

Хаким маниакально ждёт, его взгляд мечется между мной и люком. — Хорошо? — через мгновение говорит он.

Всё сводится ко мне. Я могу отменить его решение.

— Чего ты ждёшь? Это была твоя чертова идея!

Я чувствую еле преодолимое желание наклониться и прошептать ему на ухо: «Теперь я не просто марионетка из носков Шимпа, да?!» Я сопротивляюсь этому.

— Конечно. — вместо этого говорю я. — Дадим ему шанс.

* * *

Колёса пришли в движение. Эриофора дрожит и стонет, сжимаясь векторами, для которых она никогда не была создана. Незнакомые ощущения щекочут мой задний мозг, двигаются вперёд, укореняются в моих кишках: невозможное, неописуемое ощущение низа сразу в двух местах одновременно. Одно из этих мест безопасно и знакомо, под моими ногами, под палубами, лесами и скалой в самом сердце корабля, но вот другое становится всё сильнее, и оно движется…

Я слышу крик далёкого металла, лязг незакрепленных предметов, врезающихся в стены. Эриофора кренится, шатнувшись на левый борт, тяжеловато поворачивается по какой-то оси, разбросанной по множеству отвратительных измерений. Что-то движется за стеной, глубоко в скалах. Я не вижу его, но чувствую его притяжение, слышу треск новых линий разломов, раскалывающих древний камень. Дюжина малиновых пиктограмм расцветает, как опухоли в моем мозгу: Сбой подсистемы, Критическая температура хладагента, Прерывание основного канала.

Полупустая сжатая лампочка, выброшенная десятилетия, столетия или тысячелетия назад, колеблется, наполовину поднимаясь в углу обзора. Она падает вбок и скользит вдоль переборки, попав в ловушку пробуждающегося монструозного прилива.

Я стою на палубе под углом в сорок пять градусов. И мне кажется, что могу блевануть.

Падение под моими ногами — на пределе чувствительности. Я молча благодарю сверхпроводящую керамику, пьезоэлектрические стропильные фермы, всю армировку. Всё то, что удерживает этот маленький мирлет от разрушения в пыль, пока Шимп играет в этом хаосе с законами физики. Я рассеяно и отчаянно молюсь физическим законам, чтобы они выполнили свою задачу. Затем падаю вперёд, вверх, наружу. Мы с Хакимом врезаемся в переднюю переборку как в резиновую ленту, натянутую до предела, высвобождаемся, и нас бросает вперёд.

* * *

Суртр триумфально взревел, вцепившись в нас, когда мы появились. Мы для него — неожиданный крохотный приз, оторванный от большего. Жгучие пауки прыгают и исчезают в слепящем тумане. Каркасные вихри магнитных сил, извивающиеся в нестерпимой жаре, вращаются динамо-машиной внизу, в гелиевом сердце гиганта. Или, может быть, это просто Шимп питает меня своими моделями и фантазиями.