Помоги проекту - поделись книгой:
— А зачем тебе свидетель? И какие у тебя могут быть дела с мадам Менкевич? Где ты пряталась в закусочной?
— Я не понимаю, о чем ты тут плетешь!..
— Сильвия, я же тебе говорил, что я не дурак! У тебя всего пять патронов раз. Если бы тебя с оружием отправлял шериф, он бы дал тебе как минимум ещё одну обойму. Пистолет у тебя не вычищен — два. Шериф умеет обращаться с оружием, и он бы почистил пистолет. Машина же все-таки была вымыта. Кстати, расскажи мне, кого ты грохнула перед нашим ралли?
— У тебя бред, Чарли! Ты слишком устал…
— А ну-ка раздевайся!
— Что!?
— Раздевайся! Я хочу осмотреть твою одежду, а то в твоей сумке только тушь, помада и салфетки. Где твои документы?
Сильвия попыталась улыбнуться, на её заплаканном и злом лице улыбка выглядела жалкой.
— Чарли, может быть, ты хочешь меня?
— Неплохая мысль, но меня больше всего сейчас интересует гарантия моей безопасности. Раздевайся, белье можешь не снимать. И не сопротивляйся, я могу тебя просто пристрелить и уехать на твоем автомобиле. Ты же понимаешь, что в штате Невада меня никто не найдет. А тебя обнаружат только утром. Звук выстрела заглушит подушка.
Боксон поднял с кровати подушку и продемонстрировал, как с её помощью заглушается выстрел из пистолета.
Сильвия сняла джинсы и свитер, завернулась в одеяло.
В заднем кармане джинсов Боксон нашел водительские права на имя Сильвии Маннерман, город Вашингтон, округ Колумбия. Тут же была карточка социального страхования. Из другого кармана Боксон вынул несколько денежных купюр — всего тридцать долларов. И ещё в одном кармане обнаружилась упаковка жевательной резинки. Все.
— А где документы мистера Джерри Маннермана? — спросил Боксон.
— Нет никаких документов, — ответила Сильвия, и спросила обреченным тоном. — Ты хочешь ограбить меня?
— Нет, дорогая, я просто хочу выпутаться из этой передряги. Объясняю: ты, возможно, совершила преступление и скрываешься от правосудия. Я, сидя за рулем твоего автомобиля, помогал тебе в этом. Следовательно, невольно стал соучастником твоего преступления. И если ты скажешь на суде, что я с самого начала знал все подробности, то господа присяжные с превеликим удовольствием признают меня виновным. Не исключено, что мое наказание будет строже, чем твое. Ты уже прониклась моим беспокойством?
— Не бойся, никто тебя ни в чем не обвинит…
— Сильвия, я не верю женщинам, стреляющим из пистолета. Кстати, в кого ты разрядила три патрона из обоймы?
— Не твое дело!..
— Дорогая, неужели ты еще не поняла, что с этого момента в этой комнате нет твоих и моих дел? Есть только одно наше общее дело! Рассказывай, соучастница, а то до утра мы можем не дожить. Да, оденься, пожалуйста, а то силуэт твоих бедер отвлекает меня от размышлений…
Разговаривая так с Сильвией, Боксон носовым платком стирал с пистолета свои отпечатки пальцев. Потом завернул пистолет в платок и держал этот сверток в руке. Сильвия рассказывала.
— Джерри до свадьбы был таким милым, а потом оказался грубым ревнивым животным… Однажды мы ехали в машине, какие-то проезжающие мимо парни крикнули мне: «Эй, красотка!»… Джерри вдруг разозлился, закричал, что я шлюха, и начал бить меня… Наотмашь, по груди… Это очень больно, когда бьют по груди… Я знала, что в перчаточном ящике он хранит пистолет… Так, на всякий случай… Джерри как-то показал, как нужно передвигать предохранитель, чтобы стрелять… Я достала пистолет и выстрелила ему в лицо… Три раза… Все в салоне было забрызгано кровью… И моя одежда…
Сильвия сдвинула чашечку бюстгальтера вверх, и Боксон увидел вокруг соска большое черно-багровое пятно. Сразу подумал: «Она умрет от рака груди…» А вслух сказал:
— Да, сестренка, теперь-то я точно твой сообщник. И что же полагается за укрывательство убийцы по закону твоего штата?
Сильвия пожала плечами. Она уже не плакала, весь её облик говорил о нервном напряжении, разрядившемся так внезапно.
— Ну, хорошо, — продолжил Боксон. — Куда ты дела труп?
— Мы с Анной закопали его в лесу…
— Кто такая Анна?
— Анна Менкевич, хозяйка закусочной. Она моя старшая сестра.
— Вы хорошо спрятали труп?
— Пара миль от дороги, люди там не ходят.
— А охотники? Собаки запросто учуют мертвое тело под землей.
— Я не знаю…
— Вы все вынули из карманов трупа?
— Он был весь в крови, к нему было страшно прикасаться…
— То есть какие-то бумаги, личные вещи могли остаться?
— Документы я достала и сожгла…
— Тогда зачем тебе понадобилось, чтобы я называл себя Джерри Маннерманом?
— Меньше платить за остановки в мотелях. И мне не хотелось, что бы кто-нибудь приставал ко мне по дороге…
— Весьма тронут твоей высокой оценкой. Впрочем, объяснение меня не удовлетворило. А теперь расскажи, какие конверты с деньгами ты перепутала?
— У Джерри был сейф в банке. Но я тоже имела к нему доступ. Когда мы с Анной похоронили труп, я пошла в банк и открыла сейф. Там лежало два запечатанных конверта. На одном было написано: «Две тысячи долларов». На другом — «Триста долларов». Я взяла тот, в котором должно было быть две тысячи. А другой отдала Анне. В благодарность… Пока я тратила те деньги, которые были у меня раньше. А конверт открыла только сейчас. А в нем только двести!..
Она снова заплакала.
— Ох, и в дерьмо же я вляпался! — констатировал факт Боксон. — И самое трагическое в этом то, что я по-прежнему тебе не верю. Хотя синяк на твоей груди не позволяет мне немедленно бежать в полицию. Да лучше б я ничего не знал!
— Но теперь ведь знаешь…
— Исключительно с твоих слов. А теперь расскажи, как ты бросила свой дом, что сказала соседям, на работе? Ты действительно работаешь парикмахером?
— Да, я действительно парикмахер. У меня сейчас отпуск. Наша квартира в Вашингтоне — это квартира Джерри. Я не могу просто так туда вернуться — меня сразу спросят, где муж. Я пока не знаю, как быть…
— А твой друг в Лас-Вегасе? Он на самом деле существует?
— Это подруга… Она тоже парикмахер. Я планировала какое-то время пожить у неё, осмотреться, решить, что делать дальше… Ты же понимаешь, что дороги назад у меня нет!
— Не уверен в том… При хорошем адвокате можно доказать факт жестокого обращения, состояние аффекта…
— А Анна? Она же стала моей сообщницей! Её ведь тоже будут судить, за соучастие! Я запуталась…
— Короче, — Боксон начал рассуждать, как на экзамене при малознакомом вопросе, — тебе нужно начинать новую жизнь. Желательно, с новыми документами. Пока я не знаю, как это возможно. Следует разобраться в ситуации, найти укрытие хотя бы на некоторое время. Не уверен, что с двумя сотнями долларов ты долго протянешь. Предполагаемый план действий на ближайшие сутки: первое спокойно переночевать, второе — в течение дня найти твою подругу. И третье немедленно обеспечить себя работой. Иногда ночевать можно в автомобиле. А сегодня в автомобиле буду ночевать я. Обещаю, что не сбегу и доставлю тебя завтра в Лас-Вегас.
Боксон забрал завернутый в платок пистолет и пошел на стоянку к кофейного цвета «шевроле».
«Ха! Она застрелила своего мужа! И закопала в лесу! Но синяк-то у неё на груди — настоящий… И били ее по груди очень сильно, такой кровоподтек страшное дело…
И вытащила пистолет из перчаточного ящика… А муж не смог просто прихлопнуть её руку крышкой… Нет, дорогая, мистера Маннермана ты шлепнула уже потом, когда он успокоился и отвернулся. А пистолет-то прятала под подушку зачем? По глупости? Или все-таки мы от кого-то убегали? А может быть, мистер Маннерман вовсе и не убит, а ты выбросила его, раненого, на дорогу?..»
Боксон лежал на разложенных сиденьях автомобиля, и, несмотря на тринадцать часов за рулем, не мог уснуть — новости прошедшего часа были чересчур возбуждающими.
«А может быть, нужно немедленно бежать от этой „импалы“? Впрочем, куда можно бежать на ночь глядя в полсотне километров юго-восточнее Лас-Вегаса?..»
Профессор Маршан говорил: «При расследовании старайтесь не делать опрометчивых шагов. Иногда требуется торопиться, но спешка никогда не была оправданием осуществленной глупости… Как можно чаще подводите итоги — и вы увидите реальную картину…»
«Итак, подведем итоги, — размышлял Боксон. — Когда Сильвия подобрала меня на дороге, она точно знала, кто я. По её словам, про меня ей рассказала Анна Менкевич, её сестра. Они непохожи, но это — ерунда, я тоже непохож на своих сестер. Сильвии был нужен попутчик. Я показался ей подходящей кандидатурой. Под подушку она кладет пистолет. Допустим, она опасается меня. Но в первую ночь я спал в машине. Значит, она боится кого-то другого. Машину мыли не зря видимо, все-таки пятна крови имелись. При экспертизе криминалисты обнаружат следы крови, как бы тщательно их не замывали… Стоп! Мадам Менкевич знала, что я закончил юридический факультет. И, тем не менее, Сильвия рискнула путешествовать именно со мной… А если у неё просто не было выбора? Если её нужно было бежать без оглядки, ведь в той глуши другого подходящего попутчика можно было и не дождаться? Итак: мы убегаем. Так как её документы очень похожи на настоящие, мы почти не скрываемся, но убегаем. И спать в этом кофейном „шевроле“ опасно для здоровья…»
Боксон выбрался из автомобиля, огляделся.
Во всех окнах мотеля было темно, постояльцы набирались сил перед броском в Лас-Вегас.
На земле спать не рекомендуется — в Неваде тьма гремучих змей, и мало ли что там ещё ползает по земле. И ни одной скамейки у мотеля…
Накопившаяся за день усталость требовала вернуться на мягкие кресла автомобиля, и Боксон, начавший ругать себя за временную панику, уже почти решился спать в машине, но вдруг дверь номера открылась, на улицу вышла Сильвия, со всеми сумками, побежала к автостоянке. Боксон шагнул ей навстречу.
— Едем! — скомандовала Сильвия.
— Дорогая, ты с ума сошла! — возмутился Боксон. — Я засыпаю прямо на ходу!
— Тогда я сяду за руль!.. — настаивала Сильвия.
— И мы оба проснемся в кювете! — разумно предсказал Боксон. Он обнял её за плечи, и она не пыталась вырваться.
— Девочка моя, — успокаивающим тоном заговорил Боксон, — мы сейчас очень далеко от штата Висконсин. Если за нами гонятся, то им трудно будет догнать нас — мы ехали очень быстро. Тем более, они не знают нашего маршрута… Успокойся, а то ты напряженная, как струна на бас-гитаре…
— Чарли… — шепотом выдохнула она. — Мне страшно, Чарли…
(Парижские подруги Боксона произносили его имя на французский манер Шарли, с ударением на последнем слоге. Иногда это звучало забавно.)
Боксон осторожно поцеловал её. Она прильнула к нему, как бы пытаясь укрыться от опасности, и тогда он поднял её на руки. Сумки упали на землю.
— Чарли… — снова прошептала она, пытаясь отстраниться. — Не надо, Чарли…
— Ты маленькая глупая женщина, — ответил Боксон. — Я, конечно, тоже дурак, но какое-то время мы ещё продержимся…
И подумал: «Пока нас не убили…». И вспомнил, что пистолет остался в машине.
Не выпуская из рук Сильвию, он сумел поднять сумки, занес весь груз в комнату (оказалось тяжело, но на силовых тренировках случались и не такие нагрузки), сумки шлепнулись на пол, а женщину он осторожно положил на кровать.
Раздевая её, он увидел, что багровые пятна кровоподтеков покрывают обе груди, и старался не касаться их.
— Как же тебе больно, милая моя…
Из её закрытых глаз снова потекли слезы. Раздеваясь, Боксон продолжал свои осторожные поцелуи. Постепенно нервное напряжение её тела стало сменяться упругостью сексуального возбуждения. А потом им стало наплевать на все опасности…
— Какой ты нежный, Чарли… И такой сильный…
…Они уехали из мотеля ещё в утренних сумерках, оставив пятна на постели и мокрые полотенца в душевой. И запись в книге регистрации: «Мистер и миссис Маннерман»…
…Лас-Вегас не знает времени суток. В бесконечный поток прибывающих автомобилей влился кофейный «шевроле-импала»; некоторое время курсировал по центральным улицам; свернул за фасады; наконец, остановился возле небольшого парикмахерского салона.
— Мою подругу зовут Патрисия Эддис, — сказала Сильвия.
Боксон зашел в салон, Сильвия осталась в машине.
Страдающая от жары тучная хозяйка салона сообщила Боксону, что эта шлюха Эддис уже полгода здесь не работает и адреса её никто не знает. Когда Боксон вернулся к «шевроле» и рассказал про вновь открывшиеся обстоятельства, Сильвия протянула ему рюкзак:
— Я не могу больше задерживать тебя, Чарли. И всю сумму заплатить тебе не смогу. Предлагаю только пятьдесят баксов.
— Да, тебе удается выглядеть сильной и независимой, — ответил Боксон. — Да, мне лучше всего, наверное, бежать от твоей проблемы. Я беру деньги, но если завтра тебя пристрелят на улице, мне будет грустно…
Чарли ошибся. Еще в полдень, сидя в тени у придорожного «макдоналдса» на окраине, он услышал по радио, которое громко говорило в одном из припаркованных грузовиков: «Полчаса назад у служебного входа в казино „Самбрерос“ взорвался и сгорел автомобиль „шевроле-импала“. Приехавшие пожарные обнаружили в автомобиле сильно обгоревший труп женщины, а под сиденьем автомобиля — пистолет немецкой системы „Вальтер ППК“ с пятью патронами в обойме…»
Боксон не стал слушать продолжения репортажа. Он сразу встал и зашагал по дороге на запад — в Калифорнию. В Лас-Вегасе ему уже целых полчаса делать было нечего…
…Антонио Лумис, сын мексиканца и американки, пятнадцать лет назад вернувшись с корейской войны, сел на большегрузный грузовик и с тех пор мотался по Штатам от океана к океану. Одним из достоинств своей работы он считал возможность постоянно общаться с новыми и невероятно разнообразными людьми. Буквально накануне он подбросил до Пич-Спрингс, штат Аризона, бродячего исполнителя песен кантри, а от Пич-Спрингс до Лас-Вегаса его попутчиком был разорившийся биржевой маклер. И когда Лумис увидел на дороге этого высокого парня в армейских ботинках, он, естественно, притормозил:
— Садись, подброшу до Пасадены! Меня зовут Антонио Лумис.
— Благодарю, сэр, я спрыгну в Барстоу! Меня зовут Чарли Боксон.
— Какого черта ты забыл посреди пустыни? — изобразил удивление Лумис, хотя ему, в общем-то, было все равно.
— Мне надо севернее, в Сан-Франциско, — уточнил Боксон.
— Решил податься в хиппи?
— Не совсем. Ищу одного парня. И ещё одну девчонку, — Боксон достал из кармана фотографию Стеллы Менкевич. — Вам такая на дороге не попадалась?
Лумис взял фотографию, внимательно посмотрел, вернул назад:
— Нет, парень, такая не попадалась. Твоя сестра?
— Нет, по дороге встретил её родителей, они попросили, если увижу, дать знать…
— Сейчас много молодых сбегает из дому… Ты-то сам откуда?
Поделиться книгой: