Кончики перепончатых крыльев были проколоты и притянуты к седлу системой цепей и крюков — видимо, для того, чтобы птицезвери не улетели без всадников.
Лал-Вак издал странный звук — низкую вибрирующую трель. Тотчас оба крылатых скакуна ответили хриплыми пронзительными воплями и, выбравшись из воды, зашлепали к людям. Один из них, подойдя к Торну, выгнул шею, опустил голову и сильно ткнул землянина плоским клювом.
— Почеши ему морду, — посоветовал Лал-Вак, явно развлекаясь. — Борген баловал его, а ты теперь для этого летуна — Борген.
Получив еще один увесистый тычок, Торн поспешно почесал морду птицезверя, и тот застыл, блаженно жмурясь и гортанно курлыкая. Торн заметил, что шею летуна обвивает светлая полоска скрученной кожи, прикрепленная к концу гибкого жезла, который в свою очередь прикреплялся к кольцеобразной луке седла.
— Это для управления полетом?
— Ты угадал, друг мой, — ответил Лал-Вак. — Если дернуть жезл вверх, гор взлетит, если дернуть вниз — опустится. Дернуть вправо или влево — и он побежит, полетит, поплывет в нужном направлении, в зависимости от того, где он будет — на земле, в небе или в воде. Чтобы гор остановился, нужно резко дернуть жезл назад.
— Дело, судя по всему, нехитрое.
— Да, простое. Но прежде, чем мы поднимемся в воздух, я должен предостеречь тебя: не разговаривай ни с кем, даже если к тебе будут обращаться. Тем, кто будет тебя приветствовать, отвечай салютом. — Он поднял руку ко лбу ладонью внутрь. — Я должен как можно скорее доставить тебя в твои покои. Там ты будешь притворяться больным, а я за это время обучу тебя нашему языку.
— Но как же я могу помнить всех друзей и знакомых этого Борга… Боргена Таккора — Боже, что за имечко! Вдруг я столкнусь с кем-нибудь…
— Я предвидел и это. Из-за мнимой болезни ты потеряешь память. Это даст тебе время многое узнать, и ты получишь право скорее задавать вопросы, чем отвечать на них. Однако поспешим, становится поздно. Смотри на меня внимательно и поступай, как я.
Лал-Вак дернул за сложенное крыло, и его летун опустился на колени. Марсианин забрался в седло, высвободил крылья гора и прикрепил цепи с крючьями к кольцам на своем поясе. Торн старался повторять каждое его движение и скоро тоже очутился в седле.
— Теперь, — сказал Лал-Вак, — шлепни своего гора по шее и дерни жезл вверх. Гор сделает остальное.
Торн так и поступил, и летун с готовностью подчинился его жесту. Пробежав около пятидесяти футов, он захлопал перепончатыми крыльями и взвился в воздух так стремительно, что землянину пришлось вцепиться в луку седла, чтобы не свалиться.
Поднявшись на две тысячи футов, Лал-Вак перевел жезл в положение «полет прямо», Торн последовал его примеру и полетел, стараясь не отставать от него.
По расчетам Торна, они преодолели около двадцати пяти миль, когда впереди под ними показалось небольшое озеро, вернее, лагуна, по берегам которой стояли круглые строения разных размеров, но все с совершенно плоскими крышами. Оазис, в котором располагался этот город, был явно искусственного происхождения — и лагуна, и сам оазис были идеально квадратной формы. Круглые здания и стена, окружавшая их, сверкали на солнце, как полированная сталь.
С берегов лагуны то взлетали, то опускались многочисленные горы со всадниками. Подлетев ближе, Лал-Вак и его спутник увидели, как с огражденного поля взлетает большой воздушный корабль. Его пассажиров видно не было, но круглые окошки по борту говорили о том, что они там должны быть.
Летун Лал-Вака описал круг и, плавно снижаясь, направился к краю лагуны. Гор Торна последовал за ним. Когда они приземлились — толчок был едва ощутимым, — к ним подбежал слуга, отсалютовал Торну, приложив ладонь ко лбу, и принял его летуна, дернув зверя за крыло и вынудив опуститься на колени.
Торн ответил на приветствие и, увидев, что Лал-Вак спешился, последовал его примеру. Спрыгнув на землю, он вдруг ощутил головокружение. Усилием воли Торн взял себя в руки и как ни в чем не бывало зашагал за Лал-Ваком.
Ученый вел его к одному из зданий поменьше, сложенному, как и все строения в марсианском городе, из полупрозрачных, как замутненный янтарь, блоков, скрепленных каким-то веществом, тоже прозрачным.
Они уже собирались войти в округлый дверной проем здания, когда оттуда торопливо вышли двое людей, и один из выходивших со всей силы толкнул Торна. Землянин едва подавил стон — локоть невежи ткнул прямо в рану.
В тот же миг человек, который толкнул его — дюжий верзила с приплюснутым носом, нависшими бровями и выпяченной нижней челюстью, — обернулся и что-то быстро заговорил, положив руку на эфес меча.
— Увы, — прошептал Лал-Вак на ухо Торну. — Этот человек говорит, что ты нарочно толкнул его, и вызывает тебя на поединок.
— И я должен драться прямо сейчас?
— Прямо сейчас. Доктор Морган говорил, что ты опытный фехтовальщик, и это хорошо, потому что твой противник _ известный бретер.
Дуэлянты обнажили мечи одновременно. Торн хотел вскинуть свой клинок, чтобы встретить удар противника, но вдруг обнаружил, что силы покинули его. Меч вывернулся из бесчувственных пальцев и зазвенел по плитам двора.
Противник Торна презрительно фыркнул. Затем он небрежным жестом поднял свой клинок, и острое зазубренное лезвие полоснуло по щеке землянина.
Мгновение Торн еще чувствовал эту жгучую боль, а затем рухнул ничком, и мир исчез.
Глава 3
Торн пришел в себя и увидел колдовское и прекрасное зрелище: две полные луны сияли в черном небе, усыпанном алмазами звезд. Он лежал на кровати, подвешенной на четырех цепях к длинному гибкому тросу, который крепился к потолку, и смотрел на небо в большое круглое окно.
Он повернулся на бок, чтобы оглядеться, и увидел Лал-Вака — марсианин сидел в кресле без ножек, подвешенном точно так же, как и его кровать.
— Привет, Лал-Вак, — пробормотал Торн. — Что случилось?
— Я должен с сожалением сообщить, что ты запятнан бесчестьем. Если бы ты еще до поединка сказал мне, что ослабел от потери крови, я бы мог отложить поединок. Только после того, как я доставил тебя сюда, я обнаружил твою рану. К тому времени уже распространился слух, что ты испугался и бросил оружие перед Сель-ханом.
— Сель-ханом? Но ведь это же тот самый человек, которого доктор Морган приказал мне убить!
— Тот самый. На Земле, как сообщил мне доктор Морган, он грабил золотоискателей и захватывал чужие участки.
— Как только я выздоровею и осмотрюсь, сразу же брошу вызов Сель-хану. Это расставит все по местам, и если я одолею его, то выполню свою главную миссию.
— К несчастью, — отвечал ученый, — это невозможно. Согласно марсианскому кодексу чести, ты ни при каких обстоятельствах не можешь спровоцировать Сель-хана на поединок. Он же, со своей стороны, может всячески оскорблять и унижать тебя, не боясь вызова, ибо формально — он победитель.
— Что же мне тогда делать?
— Это зависит от Шеба Таккора. Ты — Борген Таккор, сын Шеба Таккора, нынешнего
— Рой?
Лал-Вак кивнул.
— Я не нашел английского эквивалента понятию «
Последователей он собрал немного, но те, кто стал под его знамена, были горласты и мстительны. В конце концов они вознамерились силой установить новый порядок правления. Узнав об этом, Мирадон, наш тогдашний вил, предпочел лучше отречься, чем вовлечь свой народ в гражданскую войну. Он, конечно, мог бы уничтожить наглого выскочку, но при этом погибло бы слишком много людей, и он предпочел более мирный путь. Едва Мирадон ушел, власть в Дукоре, столице Ксансибара, захватили Иринц-Тел и его пособники. Пролив изрядное количество крови, они создали Камуд, которому теперь принадлежит вся земля, строения, каналы, копи и коммерческие предприятия в нашей стране. Иринц-Тел обещал нам ежегодные выборы, но как только утвердился в должности
— А что обо всем этом думают люди? — спросил Торн. — Неужели они подчиняются тирании?
— У них нет выбора, — отвечал Лал-Вак. — Иринц-Тел правит железной рукой. Его шпионы кишат повсюду. И от тех, кто выступает против его режима, очень быстро избавляются. Одних казнят по какому-нибудь надуманному обвинению — обычно это бывает измена Камуду. Высокопоставленных граждан вызывают на поединок и убивают наемные бретеры Иринц-Тела. Других посылают в копи, а это означает, что долго они не протянут. А теперь я покину тебя. Тебе нужно заснуть.
— Мои раны… Я и позабыл о них. — Торн прикоснулся к той щеке, по которой его полоснул меч Сель-хана, но даже не почувствовал боли — только нащупал пористый, как пемза, узкий струп. Такой же струп оказался и на ране на боку.
— Я обработал твои раны сразу же, как доставил тебя сюда, — сказал ученый. — Теперь они не должны болеть.
— Они и не болят. Что это за странное снадобье?
— Это
На следующий день Торна разбудили рано утром. Над ним стоял, улыбаясь, седовласый Лал-Вак, а из-за его спины выглядывал слуга с большой миской в руках. Поставив миску на треножник у кровати, слуга отсалютовал и удалился.
Миска оказалась поделенной на секции, точно половинка грейпфрута — на дольки. В одной секции лежали поджаренные ломтики, в другой — огромный пурпурный плод, в третьей стояла чаша кубической формы с розовым ароматным напитком.
Торн проглотил жареный ломтик. Вкус озадачил его — это не было ни мясом, ни овощем. Доев ломтики, они пригубил розовый напиток. Слегка горьковатый на вкус, он был кисло-сладким, как спелый апельсин, и от одного глотка Торн ощутил, как его кровь быстрее побежала по жилам.
— Что это? — спросил он.
—
Торн осушил кубическую чашу, и Лал-Вак принялся обучать его тому, что он должен был знать как Борген Таккор.
Хотя раны Торна зажили всего за несколько дней, Лал-Вак использовал их как повод, чтобы продержать его в комнате дней двадцать. Землянин быстро выучил язык, потому что в клеточках марсианского мозга, которым он отныне обладал, содержалась память обо всех словах местного языка и их значениях.
Однажды явился слуга и сообщил, что внизу ждет человек по имени Йирл Ду, который хочет видеть Шеба Таккора.
— Пусть поднимется, — сказал Лал-Вак. Когда слуга ушел, ученый повернулся к Торну: — Ты слышал, что он сказал? Этот человек спросил Шеба Таккора.
— Ну да. И что же это значит?
— Что Шеб Таккор, отец Боргена Таккора, умер. Отныне ты — Шеб Таккор. Этот человек — один из слуг рода Таккор, он знает тебя, так что назови его по имени, когда он появится.
Через минуту в комнату вошел невысокий, крепко сложенный человек с грубым, но добродушным лицом. Подняв в салюте могучую руку, он произнес:
— Прикрываю глаза перед господином моим, Шебом, радом таккорским.
Торн улыбнулся и ответил на его салют.
— Привет тебе, Йирл Ду. Это мой наставник Лал-Вак.
— Прикрываю глаза перед вашей светлостью.
— Ты забыл, что перед Камудом все равны, — заметил Лал-Вак, отвечая на его салют, — и больше никто не говорит: «ваша светлость», «прикрываю глаза» или «господин мой».
— Я всегда помню, что я наследственный
— Полагаю, ты приехал, чтобы сопровождать нового рада в Таккор?
— Именно так, ваша светлость.
— В таком случае не позаботишься ли ты о горах, пока мы подготовимся к путешествию? Я отправлюсь вместе с твоим радом и проведу с ним несколько дней.
— Иду, ваша светлость. — Йирл Ду отсалютовал и вышел.
— Странно, — сказал Торн, когда они остались одни, — он ни слова не сказал о смерти Шеба Таккора-старшего.
— Сами его слова содержали известие, — сказал Лал-Вак. — Друзья и родственники умершего не должны говорить вслух о нем самом или о его смерти, пока его пепел не будет развеян в погребальной церемонии.
— И когда состоится церемония?
— Как только ты прибудешь в Таккор. Как его сын и наследник, ты должен на ней присутствовать. После церемонии можно будет говорить об этом без помех.
Они надели пояса с оружием и покровы. Спустившись во двор, Торн и Лал-Вак приблизились к лагуне, где их ожидал Йирл Ду, а слуги держали троих горов.
Лал-Вак вплотную подошел к Торну.
— Следи за мной и Йирлом Ду и лети туда, куда направимся мы, — прошептал он. — Ты должен будешь возглавлять полет, но, поскольку ты еще не знаешь дороги, положись на одного из нас.
Через две минуты все было готово. Нескладные летуны затрусили вперед, разогнались и, расправив перепончатые крылья, взмыли в воздух.
Поглядывая на своих спутников, летевших справа и слева, Торн легко угадывал, куда они полетят, и соответственно направлял своего гора. По его наблюдениям, летели они прямо на запад.
Затем далеко впереди Торн увидел высокую стену, которая тянулась, насколько хватало глаз, с севера на юг. Стена была сложена из черного камня, и над ней с интервалами в полмили высились башни из того же камня. Акведук, вдоль которого они летели, вел прямо к этой стене и вливался в нее. Когда подлетели ближе, на стене стали видны фигурки вооруженных людей.
Скоро Торн увидел, что находится за этой стеной. Сперва блеснула вода в широком канале. Затем потянулась пышная зелень густых зарослей, в которой тут и там поблескивали прозрачные крупные здания — все это огромными террасами спускалось под уклон к новому каналу, еще более широкому. За ним в туманной дымке тянулись вверх уступы таких же террас, примыкающих к новому каналу, тоже огражденному высокой стеной.
За второй стеной начиналась пустыня и тянулась несколько часов, пока трое путников все летели и летели на запад. И вдруг рельеф проплывавшей под ними местности разительно изменился — словно они попали на берег огромного океана, из которого разом испарилась вся вода. Они летели над острыми скалами, затем над покатым пляжем, усыпанным песком и галькой. Пляж резко оборвался, исчезая в болотистой низине — гигантском мелководье, там и сям покрытом зелеными пятнами растительности.
Торн был так поглощен марсианскими видами, что не сразу заметил приближавшуюся опасность. Лал-Вак что-то крикнул и указал назад — и Торн, резко обернувшись, увидел, что прямо на него стремглав летит гор и всадник уже замахнулся, готовясь метнуть в него дротик. За этим всадником мелькнули еще четверо. Торн успел пригнуться, и зазубренный дротик пролетел мимо, а землянин рывком развернул могучего гора и, выхватив дротик, метнул его в неведомого врага.
Тот легко увернулся и мгновение спустя оказался с обнаженным мечом в руке над Торном. Торн выхватил меч, отбил сильный удар, нацеленный в его голову, и тем же замахом рубанул по шее противника. Удар был верным, и клинок почти начисто снес с плеч голову нападавшего.
Между тем Лал-Вак и Йирл Ду уже ввязались в ожесточенную схватку. Торн увидел, как могучий йен вольных мечников с такой силой метнул дротик, что насквозь пробил тело ближайшего противника. Лал-Вак сражался на мечах с другим из нападавших. Двое оставшихся сами выбрали себе противников — один схватился с Йирлом Ду, другой набросился на Торна.
Он метнул в землянина дротик, но промахнулся. Тогда он потянулся за другим, но едва успел занести руку для броска, как дротик Торна опередил его. Враг попытался бросить дротик и одновременно увернуться, однако он пригнулся недостаточно низко. Дротик Торна пробил ему глаз. Но брошенный противником дротик, хотя и не попал в Торна, воткнулся в крыло его гора.
В ту же секунду Торн вывалился из седла и повис на страховочных цепях, а искалеченный гор, судорожно взмахивая здоровым крылом, закувыркался в пустоте, неумолимо падая с высоты в две тысячи футов в самое сердце болот.
Глава 4
Несчастный летун кувыркался в пустоте, увлекая за собой седока, и Торн, болтаясь на страховочных цепях, видел, что с угрожающей быстротой падает прямиком в середину озерца, окруженного болотами. Совсем близко от воды искалеченный гор героически попытался выправиться в воздухе, последние несколько футов пролетел почти горизонтально — и упал.
Они ударились о поверхность озерца с такой силой, что Торн едва не потерял сознание. Смутно понимая, что гор своей тяжестью увлекает его в глубину, он задержал дыхание, отцепил страховочные цепи, расстегнул и без сожаления бросил пояс с оружием, а затем принялся отчаянно грести, выбираясь на поверхность.
Он вынырнул, но был слишком занят восстановлением дыхания, чтобы озираться по сторонам. Отдышавшись, Торн огляделся в поисках своего гора и увидел, что летун быстро плывет прочь от него. Хотя Торн понимал, что за зверем ему вряд ли угнаться, он уже готов был броситься в бесплодную погоню, когда между ним и гором вдруг вынырнула из воды чешуйчатая серебристо-серая голова огромной рептилии. Голова была на длинной шипастой шее. Чудовище глянуло сперва на удирающего гора, затем на человека и стремительно заскользило к Торну.
С самого начала было ясно, что землянину не удастся уйти от водоплавающего противника. Он греб изо всей силы, то и дело оглядывался через плечо и видел, что чудовище легко нагоняет его. До берега оставалось лишь футов двести, когда Торн почувствовал, что последние силы оставляют его. И вдруг прямо перед ним на воде вскипела мелкая рябь, и на поверхности возникла разинутая зубастая пасть размером побольше, чем у любого земного крокодила. За пастью показалась широкая плоская голова и мощная шея, покрытые лоснящейся шерстью — на голове шерсть была черной, а по шее проходила ярко-желтая полоса.
Попав в тиски между водяными монстрами, Торн нырнул, решив проплыть под этой черно-желтой зубастой тварью. Он держался под водой, пока в легких совсем не кончился воздух.
Вынырнув и протерев залитые водой глаза, Торн увидел, что два чудовища столкнулись и между ними завязалась жаркая схватка. Серебристо-серая чешуя огромного ящера так и полыхала на солнце, когда он пытался стряхнуть с себя противника, вцепившегося ему в нижнюю губу.
Вдруг чешуйчатый монстр резко вздернул морду и полностью вытащил из воды своего мохнатого черного врага. Торн увидел животное размером со взрослого земного льва, с короткими перепончатыми лапами и кожистым, плоским, как ласта, хвостом, усаженным по краям острыми шипами. Все тело зверя, кроме хвоста и когтей, покрывала густая шерсть.
Торн думал, что этого хищника вот-вот прикончат на месте, но тот, извернувшись с такой быстротой, что человеческий глаз не мог уследить за его движениями, вцепился в чешуйчатую, тощую, как шест, шею врага и надежно сомкнул на ней огромные челюсти. Что-то громко хрустнуло, и битва была окончена.
Торн был так захвачен этим удивительным зрелищем, что на миг напрочь позабыл об опасности, грозящей ему самому. Когда черный победитель, бросив труп поверженного врага, повернул к землянину, тот из последних сил бросился к берегу, разрезая воду привычными мощными гребками, но, увы, его уставшие мышцы достигли предела своей выносливости. Лучше утонуть, чем найти свой конец в этой жуткой пасти! Торн глубоко вдохнул и нырнул. На глубине футов в пятнадцать он увидел могучий стебель какого-то водяного растения и вцепился в него, собрав остатки сил.
Похоже было, однако, что ему не дано даже выбрать свою смерть. Черная огромная тень мелькнула в зелени воды за его спиной, и мощные челюсти, сомкнувшись вокруг его талии, одним рывком оторвали от стебля. Мгновение спустя он оказался на поверхности.
Зверь стремительно плыл вместе с ним к берегу. Торн решил было, что тварь хочет утащить его в логово, но, поглядев вверх, увидел, что зверь направляется прямиком к устью узкого заболоченного рукава. Там, к изумлению Торна, в небольшой плоской лодке стояла гибкая стройная девушка.
— Молодец, Теззу! — кричала она. — Осторожней! Держи его осторожней!