Иллюстрированная русская история

Василий Ключевский

ИЛЛЮСТРИРОВАННАЯ РУССКАЯ ИСТОРИЯ

Изучение истории России

а научном языке слово история употребляется в двояком смысле: 1) как движение во времени, процесс и 2) как познание процесса. Поэтому все, что совершается во времени, имеет свою историю. Содержанием истории как отдельной науки, специальной отрасли научного знания служит (является) исторический процесс, т. е. ход, условия и успехи человеческого общежития или жизнь человечества в ее развитии и результатах.

Тайна исторического процесса, собственно, не в странах и народах, по крайней мере не исключительно в них самих, в их внутренних, постоянных, данных раз навсегда особенностях, а в тех многообразных и изменчивых счастливых или неудачных сочетаниях внешних и внутренних условий развития, какие складываются в известных странах для того или другого народа на более или менее продолжительное время.

Научное значение истории известного народа по отношению к общему историческому изучению человечества может быть двоякое: с одной стороны, оно определяется энергией развития народа и в связи с этим степенью его влияния на другие народы, а через них на общее культурное движение человечества; с другой стороны, отдельная история известного народа может быть важна своеобразностью своих явлений независимо от их культурного значения, когда представляет изучающему возможность наблюдать такие процессы, которые особенно явственно вскрывают механику исторической жизни, в которых исторические силы являются в условиях действия, редко повторявшихся или нигде более не наблюдаемых, хотя бы эти процессы и не оказали значительного влияния на общее историческое движение.

История России представляет некоторые методологические удобства для отдельного социологического изучения. Эти удобства состоят: 1) в сравнительной простоте господствующих в ней процессов, помогающей достаточно отчетливо разглядеть работу исторических сил, действие и значение различных пружин, входивших в сравнительно несложный состав нашего общежития; 2) в своеобразном сочетании действовавших в нашей истории условий народной жизни. Сравнительная простота строя нашей исторической жизни не мешала своеобразности ее строения. В ней наблюдаем действие тех же исторических сил и элементов общежития, что и в других европейских обществах; но у нас эти силы действуют с неодинаковой напряженностью, эти элементы являются в ином подборе, принимают иные размеры, обнаруживают свойства, незаметные в других странах. Благодаря всему этому общество получает своеобразный состав и характер, народная жизнь усвояет особый темп движения, попадает в необычные положения и комбинации условий.

С первобытным культурным запасом, принадлежавшим всем арийским племенам и едва ли значительно умноженным в эпоху переселения народов, восточные славяне с первых своих шагов в пределах России очутились в географической и международной обстановке, совсем не похожей на ту, в какую несколько раньше попали их арийские родичи — германские племена, начавшие новую историю Западной Европы. Там бродячий германец усаживался среди развалин, которые прямо ставили его вынесенные из лесов привычки и представления под влияние мощной культуры, в среду покоренных ими римлян или романизованных провинциалов павшей империи, становившихся для него живыми проводниками и истолкователями этой культуры. Восточные славяне, напротив, увидели себя на бесконечной равнине, своими реками мешавшей им плотно усесться, своими лесами и болотами затруднявшей им хозяйственное обзаведение на новоселье, среди соседей, чуждых по происхождению и низших по развитию, у которых нечем было позаимствоваться и с которыми приходилось постоянно бороться, в стране ненасиженной и нетронутой, прошлое которой не оставило пришельцам никаких житейских приспособлений и культурных преданий, не оставило даже развалин, а только одни бесчисленные могилы в виде курганов, которыми усеяна степная и лесная Россия. Этими первичными условиями жизни русских славян определилась и сравнительная медленность их развития и сравнительная простота их общественного состава, а равно и значительная своеобразность и этого развития, и этого состава.

Колонизация России и связанные с ней периоды истории страны

К. Лебедев. Поход Ермака. Из издания И. Н. Кнебеля «Картины по русской истории», 1908–1913.

сновная задача изучения местной истории — познание природы и действия исторических сил в местных сочетаниях общественных элементов.

Обширная Восточно-Европейская равнина, на которой образовалось русское государство, в начале нашей истории не является на всем своем пространстве заселенной тем народом, который доселе делает ее историю. Наша история открывается тем явлением, что восточная ветвь славянства, потом разросшаяся в русский народ, вступает на русскую равнину из одного ее угла, с юго-запада, со склонов Карпат. Притом по условиям своей исторической жизни и географической обстановки оно распространялось по равнине не постепенно путем нарождения, не расселяясь, а переселяясь. При каждом таком передвижении оно становилось под действие новых условий, вытекавших как из физических особенностей новозанятого края, так и из новых внешних отношений, какие завязывались на новых местах. История России есть история страны, которая колонизуется. Область колонизации в ней расширялась вместе с государственной ее территорией. То падая, то поднимаясь, это вековое движение продолжается до наших дней.

Я делю нашу историю на отделы или периоды по наблюдаемым в ней народным передвижениям. Перечислю эти периоды, указывая в каждом из них господствующие факты, из коих один — политический, другой — экономический, и обозначая при этом ту область равнины, на которой в данный период сосредоточивалась масса русского населения, делавшая историю.

Итак, с VIII до XIII в. основная масса русского населения сосредоточивалась на среднем и верхнем Днепре с его притоками и его историческим водным продолжением — линией Ловать — Волхов. Господствующий политический факт периода — политическое дробление земли под руководством городов. Господствующим фактом экономической жизни в этот период является внешняя торговля с вызванными ею лесными промыслами, звероловством и бортничеством (лесным пчеловодством). Это Русь Днепровская, городовая, торговая.

С XIII до середины XV в. среди общего разброда и разрыва народности основная масса русского населения является на верхней Волге с ее притоками. Господствующий политический факт периода — удельное дробление Верхневолжской Руси под властью князей. Господствующим фактом экономической жизни является сельскохозяйственная, т. е. земледельческая эксплуатация алаунского суглинка посредством вольного крестьянского труда. Это Русь Верхневолжская, удельно-княжеская, вольно-земледельческая.

С половины XV до второго десятилетия XVII в. большая часть русского населения из области Верхней Волги растекается на юг и восток по донскому и средневолжскому чернозему, образуя особую ветвь народа — Великороссию, которая вместе с населением расширяется за пределы Верхнего Поволжья. Господствующий политический факт периода — государственное объединение Великороссии. Господствующим фактом жизни экономической остается сельскохозяйственная разработка старого верхневолжского суглинка и новозанятого средневолжского и донского чернозёма посредством вольного крестьянского труда. Это Русь Великая, Московская, царско-боярская, военно-землевладельческая.

С начала XVII до половины XIX в. русский народ распространяется по всей равнине от морей Балтийского и Белого до Черного, до Кавказского хребта, Каспия и Урала и даже проникает на юг и восток далеко за Кавказ, Каспий и Урал. Политически все почти части русской народности соединяются под одной властью, образуя Всероссийскую империю. Основным фактом экономической жизни остается земледельческий труд, окончательно ставший крепостным, к которому присоединяется обрабатывающая промышленность, фабричная и заводская. Это период всероссийский, императорско-дворянский.

Вековыми усилиями и жертвами Россия образовала государство, подобного которому по составу, размерам и мировому положению не видим со времени падения Римской империи. Достигнутый уровень народных сил, накопленный запас народных средств — это плоды многовекового труда наших предков, результаты того, что они успели сделать.

Влияние природы на историю народа

ачиная изучение истории какого-либо народа, встречаем силу, которая держит в своих руках колыбель каждого народа, — природу его страны.

Две географические особенности отличают Европу от других частей света: это, во-первых, разнообразие форм поверхности, и, во-вторых, чрезвычайно извилистое очертание морских берегов. Россия — я говорю только о Европейской России — не разделяет этих выгодных природных особенностей Европы. Море образует лишь малую долю ее границ, береговая линия ее морей незначительна сравнительно с ее материковым пространством. Однообразие — отличительная черта ее поверхности; одна форма господствует почти на всем ее протяжении: эта форма — равнина, очень невысоко приподнятая над уровнем моря.

От однообразия формы поверхности в значительной мере зависит и климат страны, распределение тепла и влаги в воздухе и частью — направление ветров. По особенностям климата нашу равнину делят на четыре климатических пояса: арктический, северный, или холодный, средний, или умеренный, и южный, теплый, или степной.

В связи с геологическим строением Европейской России можно различить в ней две основные почвенные области, особенно важные исторически: северную область супеси и суглинка с большей или меньшей примесью подзола и область южного чернозема. Этим почвенным областям соответствуют, впрочем, не совпадая с ними, два ботанических пояса, лесной и степной, которые имели сильное влияние на историю нашего народа.

Степь можно разделить на две полосы, северную, луговую, и южную, дерновую. В первой — дерновой покров, луг сплошь покрывает почву и чернозем отличается наибольшей тучностью; во второй среди дерна остаются обнаженные прогалины и чернозем к югу становится все тоньше и скуднее перегноем. Можно предполагать раннее и значительное развитие хлебопашества на открытом черноземе, скотоводства, особенно табунного, на травянистых степных пастбищах.

К степной области с севера и северо-запада примыкает широкий пояс леса. До второй половины XVIII в. жизнь наибольшей части русского народа шла в лесной полосе нашей равнины. Степь вторгалась в эту жизнь только злыми эпизодами, татарскими нашествиями да казацкими бунтами. Лес оказывал русскому человеку разнообразные услуги — хозяйственные, политические и даже нравственные: обстраивал его сосной и дубом, отапливал березой и осиной, освещал его избу березовой лучиной, обувал его лыковыми лаптями, обзаводил домашней посудой и мочалом, питал народное хозяйство пушным зверем и лесной пчелой.

Никакая другая особенность нашей страны не оказала такого разностороннего, глубокого и вместе столь заметного действия на жизнь нашего народа, как речная сеть Европейской России. У подножия валдайских возвышений из болот и озер, залегающих между холмами и обильно питаемых осадками, берут начало главные реки Европейской России, текущие в разные стороны по равнине: Волга, Днепр, Западная Двина. Вдоль больших рек как главных торговых путей сгущалось население, принимавшее наиболее деятельное участие в торговом движении, рано здесь завязавшемся; на них возникали торговые средоточия, древнейшие русские города; население, от них удаленное, оставалось при хлебопашестве и лесных промыслах, доставлявших вывозные статьи приречным торговцам, мед, воск, меха. Взаимная близость главных речных бассейнов равнины при содействии однообразной формы поверхности не позволяла размещавшимся по ним частям населения обособляться друг от друга, подготовляла народное единство и содействовала государственному объединению страны.

Отметим в заключение еще две особенности русской гидрографии, также не лишенные исторического значения. Одна из них — это полноводные весенние разливы наших рек, столь благотворные для судоходства и луговодства. Другая особенность принадлежит рекам, текущим в более или менее меридиональном направлении: правый берегу них высок; левый низок. Эта особенность оказала действие на систему обороны страны: по высоким берегам рек возводились укрепления.

Мы окончили предварительные работы, которые пригодятся нам при изучении русской истории. Теперь можем начать самый курс.

Летописное дело в Древней Руси

Радзивилловская летопись, XIV в.

бращаясь к изучению первого периода нашей истории, нельзя не исполнить еще одного подготовительного дела: необходимо рассмотреть состав и характер Начальной летописи, основного источника наших сведений об этом периоде. Повествование о том, что случилось в нашей земле в IX, X, XI и в начале XII в. по 1110 г. включительно, сохранившееся в старинных летописных сводах, прежде было принято называть Летописью Нестора, а теперь чаще называют Начальной летописью.

Кто был этот летописец? Уже в начале XIII в. существовало предание в Киево-Печерском монастыре, что это был инок того же монастыря Нестор. Однако нашлись противоречия, которые подали повод некоторым ученым сомневаться в принадлежности Начальной летописи Нестору, тем более что за рассказом о событиях 1110 г. в Лаврентьевском ее списке следует такая неожиданная приписка: «Игумен Силивестр святого Михаила написах книгы си летописец, надеяся от бога милость прияти, при князи Володимере, княжащю ему Кыеве, а мне в то время игуменящю у святого Михаила, в 6624». Разбирая состав Начальной летописи, мы, кажется, можем угадать отношение к ней этого Сильвестра. Эта летопись есть сборник очень разнообразного исторического материала, нечто вроде исторической хрестоматии. В основание свода легли как главные его составные части три особые цельные повествования.

1. Повесть временных лет. Эта Повесть носит в своде такое заглавие: «Се повести временных лет, откуду есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Русская земля стала есть». Рассказывая об утверждении Олега в Киеве в 882 г., повествователь замечает: «…беша у него варязи и словени и прочи, прозвашася Русью». Вот и начало Руси, Русской земли.

2. Сказание о крещении Руси при Владимире. Оно разбито на три года: 986, 987 и 988. Отличается полемической окраской, желанием охулить все веры, кроме православной. И это сказание, очевидно, не принадлежит начальному летописцу, а вставлено в свод его составителем. Основным источником Сказания о крещении Руси и о христианской деятельности князя Владимира служило рядом с не успевшим еще завянуть народным преданием древнее житие святого князя, написанное неизвестно кем немного лет спустя после его смерти.

3. Киево-Печерская летопись. Ее писал в конце XI и в начале XII в. монах Печерского монастыря Нестор. Печерский монастырь был собирательным фокусом, объединявшим рассеянные лучи русской жизни, и при этом сосредоточенном освещении наблюдательный инок мог видеть тогдашний русский мир многостороннее, чем кто-либо из мирян. Летопись прервалась на 1110 г.

Начальная летопись есть летописный свод, а не подлинная летопись киево-печерского инока. Нестор был составителем древнейшей киевской летописи, не дошедшей до нас в подлинном виде, а Сильвестр — составителем начального летописного свода, который не есть древнейшая киевская летопись; он был и редактором вошедших в состав свода устных народных преданий и письменных повествований, в том числе и самой Нестеровой летописи.

К Начальной летописи непосредственно примыкают ее продолжения, повествующие о событиях в Русской земле XII в. до конца первого периода нашей истории. Под пером летописца XII в. все дышит и живет, все безустанно движется и без умолку говорит; он не просто описывает события, а драматизирует их, разыгрывает перед глазами читателя. Несмотря на разноголосицу чувств и интересов, на шум и толкотню описываемых событий, в летописном рассказе нет хаоса: все события, мелкие и крупные, стройно укладываются под один взгляд, которым летописец смотрит на мировые явления.

Всего важнее в своде — идея славянского единства. Составитель хочет собрать все части славянства, указать их настоящее международное место и найти связи, их соединяющие. Описав расселение славян, он замечает: «тако разыдеся словеньский язык; тем же и грамота прозвася словеньская». Она и была одной из таких связей.

Познакомив вас с основным источником для изучения древнейшего периода нашей истории, перейду к изложению фактов этого периода.

Начало истории русского народа

С. В. Иванов. Жилье восточных славян. Из издания И. Н. Кнебеля «Картины по русской истории», 1908–1913.

о нашей эры разные кочевые народы, приходившие из Азии, господствовали здесь один за другим, некогда киммериане, потом при Геродоте скифы, позднее, во времена римского владычества, сарматы. Около начала нашей эры смена пришельцев учащается, номенклатура варваров в древней Скифии становится сложнее, запутаннее. Сарматов сменили или из них выделились геты, языги, роксаланы, аланы, бастарны, даки. Присутствия славян среди этих древних народов незаметно. Южная Россия служила для этих азиатских проходцев временной стоянкой, на которой они готовились сыграть ту или другую европейскую роль, пробравшись к нижнему Дунаю или перевалив за Карпаты.

Начало истории народа должно обозначаться какими-либо явственными, уловимыми признаками. Их надобно искать прежде всего в памяти самого народа. Начальная летопись не помнит времени прихода славян из Азии в Европу. В ученом этнографическом очерке, поставленном во главе Повести временных лет, она застает славян уже на Дунае. Летопись рассказывает, что, когда волхи напали на славян дунайских, сели среди них и начали их угнетать, одни славяне ушли и сели по Висле, прозвавшись ляхами, другие пришли на Днепр и прозвались полянами, а поселившиеся в лесах — древлянами и т. д. Волхи или волохи — это, по мнению исследователей, римляне. Речь идет о разрушении императором Траяном царства даков в начале II в. Но его нельзя принять за начало нашей истории: оно касалось не одних восточных славян и притом говорит о разброде славянства, а не о сформировании среди него какого-либо союза.

В III в. по р. х. наша страна подверглась нашествию из Европы, с Балтийского моря: это были отважные мореходы-готы, которые по рекам нашей равнины проникали в Черное море и громили Восточную империю. В IV в. их вождь Германарих завоеваниями образовал из обитателей нашей страны обширное царство. Это было первое исторически известное государство, основанное европейским народом в пределах нынешней России. Историк готов Иорнанд говорит, что по северным склонам высоких гор от истоков Вислы на обширных пространствах сидит многолюдный народ венетов. Хотя они зовутся различными именами по разности родов и мест поселения, но главные их названия — склавены и анты. Первые обитают на север до Вислы, а на восток до Днестра; леса и болота заменяют им города. Вторые, самые сильные из венетов, расселились по изогнутому побережью Черного моря от Днестра до Днепра. Итак, прежде чем восточные славяне с Дуная попали на Днепр, они долго оставались на карпатских склонах; здесь была промежуточная их стоянка.

Карпатские славяне вторгались в пределы Восточной империи вооруженными ватагами, или дружинами, выделявшимися из разных племен. В памяти киевского повествователя XI в. уцелело от тех далеких времен предание только об одном восточном славянском племени: Повесть рассказывает о нашествии аваров на дулебов (в VI–VII вв.). В сороковых годах X в., лет за сто до составления Повести временных лет, писал о восточных славянах араб Масуди в своем географическом сочинении Золотые луга. Здесь он рассказывает, что одно из славянских племен, коренное между ними, некогда господствовало над прочими. Это племя Масуди называет валинана (волыняне), а из нашей Повести мы знаем, что волыняне — те же дулебы и жили по Западному Бугу.

Итак, мы застаем у восточных славян на Карпатах в VI в. большой военный союз под предводительством князя дулебов. Этот военный союз и есть факт, который можно поставить в самом начале нашей истории.

Отсюда восточные славяне в VII в. постепенно расселялись по равнине. Это расселение можно признать вторым начальным фактом нашей истории. Наша Повесть временных лет отчетливо отличает западных славян, мораву, чехов, ляхов, поморян, от восточных — хорватов, сербов и хорутан. Славян, расселившихся по Днепру и другим рекам нашей равнины, она ведет от восточной ветви. С этого века они вступают под действие особых местных условий, сопровождающих и направляющих их жизнь на протяжении многих дальнейших столетий.

Родовой быт восточных славян

С. В. Иванов. Торг в стране восточных славян. Из издания И. Н. Кнебеля «Картины по русской истории», 1908–1913.

о-видимому, в эпоху расселения родовой союз оставался господствующей формой быта у восточных славян. Это значит, что родственники жили особыми поселками, не вперемежку с чужеродцами. Но это едва ли были первобытные цельные родовые союзы: ход расселения должен был разбивать такое общежитие. Расселяясь по равнине, восточные славяне заняли преимущественно лесную ее полосу. Самый Киев возник на южной опушке этого громадного леса. В пределах древней Киевской Руси до сих пор уцелели остатки старинных укрепленных селений, так называемые городища. Это обыкновенно округлые, реже — угловатые пространства, очерченные иногда чуть заметным валом. Я думаю, что это остатки одиноких укрепленных дворов, какими расселялись некогда восточные славяне. Из таких дворов вырос и самый город Киев. Он возник из трех однодворных деревень с общим укрепленным убежищем, которые поставлены были тремя звероловами, когда-то поселившимися на берегу Днепра. Как старший брат, Кий был князем в первоначальном смысле родового старейшины.

Но власть старшины не могла с одинаковой силой простираться на все родственные дворы, разбросанные на обширном пространстве среди лесов и болот. Место родовладыки в каждом дворе должен был заступить домовладыка, хозяин двора, глава семейства.

В сохраненных древними и позднейшими памятниками скудных чертах мифологии восточных славян можно различить два порядка верований. Одни из них можно признать остатками почитания видимой природы. В русских памятниках уцелели следы поклонения небу под именем Сварога, солнцу под именами Дажбога, Хорса, Велеса, грому и молнии под именем Перуна, богу ветров Стрибогу, огню и другим силам и явлениям природы. Уже в VI в. славяне признавали повелителем вселенной одного бога-громовержца, т. е. Перуна. Общественное богослужение еще не установилось, и даже в последние времена язычества видим только слабые его зачатки. Не заметно ни храмов, ни жреческого класса; но были отдельные волхвы, кудесники, к которым обращались за гаданиями и которые имели большое влияние на народ. На открытых местах, преимущественно на холмах, ставились изображения богов, пред которыми совершались некоторые обряды и приносились требы, жертвы, даже человеческие.

По-видимому, большее развитие получил и крепче держался другой ряд верований, культ предков. В старинных русских памятниках средоточием этого культа является со значением охранителя родичей род со своими рожаницами, т. е. дед с бабушками, — намек на господствовавшее некогда между славянами многоженство. Тот же обоготворенный предок чествовался под именем чура. Охраняя родичей от всякого лиха, чур оберегал и их родовое достояние. Таким образом, не колебля народных верований и преданий, связанных с первобытным родовым союзом, расселение должно было разрушать юридическую связь рода, заменяя родство соседством.

Это делало возможным взаимное сближение родов, одним из средств которого служил брак. Для сел, состоявших из одних родственников, важным делом было добывание невест. При господстве многоженства своих недоставало, а чужих не уступала их родня добровольно и даром. Отсюда необходимость похищений. Вражда между родами, вызывавшаяся умычкою чужеродных невест, устранялась веном, отступным, выкупом похищенной невесты у ее родственников.

Дальнейший момент сближения родов летопись отметила у полян, уже вышедших, по ее изображению, из дикого состояния, в каком оставались другие племена. Она замечает, что у полян хождение жениха за невестой, заменившее умычку, в свою очередь сменилось приводом невесты к жениху с получением вена или с выдачей приданого. Родственники жениха и невесты становились своими людьми друг для друга, свояками; свойство сделалось видом родства.

Приданое служило основой отдельного имущества жены; появлением приданого началось юридическое определение положения дочери или сестры в семье, ее правового отношения к семейному имуществу. По Русской Правде сестра при братьях не наследница; но братья обязаны устроить ее судьбу, выдать замуж, «како си могут», с посильным приданым.

Появление русских торговых городов

Путь из варяг в греки.

ще важнее ряд экономических последствий, которыми сопровождалось расселение восточных славян. Припомнив, как Повесть о начале Русской земли размещает славянские племена по нашей равнине, легко заметить, что масса славянского населения занимала западную ее половину. Хозяйственная жизнь населения в этом краю направлялась одним могучим потоком, Днепром, который прорезывает его с севера на юг. Благодаря тому по Днепру с незапамятных времен шло оживленное торговое движение, толчок которому был дан греками.

Северные берега Черного моря и восточные Азовского задолго до нашей эры были усеяны греческими колониями. Благодаря их промышленной деятельности Днепр еще до р. х. сделался большой торговой дорогой. Сев по Днепру, восточные славяне очутились на самой этой круговой водной дороге, опоясывавшей всю Европу. Своим низовым течением и левыми притоками Днепр потянул славянских поселенцев к черноморским и каспийским рынкам. Это торговое движение вызнало разработку естественных богатств занятой поселенцами страны. С тех пор меха, мед, воск стали главными статьями русского вывоза; с тех пор при хлебопашестве для себя или с незначительным вывозом началась усиленная эксплуатация леса, продолжавшаяся целые века и наложившая глубокий отпечаток на хозяйственный и общественный быт и даже национальный характер русского народа.

Одно внешнее обстоятельство особенно содействовало успехам этой торговли. Случилось так, что около того времени, когда восточные славяне с запада вступили в пределы нашей равнины, расселяясь по ее лесам, с противоположной восточной стороны, из-за Волги и Дона, по южнорусским степям распространялась новая азиатская орда, хазары, давно блуждавшие между Черным и Каспийским морями. Они начали утверждаться на северных берегах Понта и в степях между Доном и Днепром именно с VII в. Хазары скоро стали покидать кочевой быт с его хищничеством и обращаться к мирным промыслам. У них были города, куда они на зиму перебирались с летних степных кочевий. Раскинувшись на привольных степях по берегам Волги и Дона, хазары основали средоточие своего государства в низовьях Волги. Здесь столица их Итиль скоро стала огромным разноязычным торжищем, где рядом жили магометане, евреи, христиане и язычники. В VIII в. хазары покорили племена восточных славян, жившие близко к степям, полян, северян, вятичей. С тех пор для днепровцев, послушных данников хазар, были открыты степные речные дороги, которые вели к черноморским и каспийским рынкам. Под покровительством хазар по этим рекам и пошла бойкая торговля из Днепровья.

Следствием успехов восточной торговли славян, завязавшейся в VIII в., было возникновение древнейших торговых городов на Руси. Повесть о начале Русской земли не помнит, когда возникли эти города: Киев, Переяславль, Чернигов, Смоленск, Любеч, Новгород, Ростов, Полоцк. В ту минуту, с которой она начинает свой рассказ о Руси, большинство этих городов, если не все они, по-видимому, были уже значительными поселениями. Довольно беглого взгляда на географическое размещение этих городов, чтобы видеть, что они были созданы успехами внешней торговли Руси. Большинство их вытянулось длинной цепью по главному речному пути «из варяг в греки», по линии Днепра — Волхова. Возникновение этих больших торговых городов было завершением сложного экономического процесса, завязавшегося среди славян на новых местах жительства. Мы видели, что восточные славяне расселялись по Днепру и его притокам одинокими укрепленными дворами. С развитием торговли среди этих однодворок возникли сборные торговые пункты, места промышленного обмена, куда звероловы и бортники сходились для торговли, для гостьбы, как говорили в старину. Такие сборные пункты получили название погостов. Мелкие сельские рынки тянули к более крупным, возникавшим на особенно бойких торговых путях. Из этих крупных рынков, служивших посредниками между туземными промышленниками и иностранными рынками, и выросли наши древнейшие торговые города по греко-варяжскому торговому пути.

Варяжские княжества

По иллюстрации Ф. А. Бруни «Призвание варягов». Из издания «Очерки событий из российской истории, сочиненные и гравированные профессором живописи Ф. А. Бруни», 1839.

зложенными экономическими последствиями расселения восточных славян по русской равнине были подготовлены и последствия политические, которые становятся заметны несколько позднее, с начала IX в. С этого времени хазарское владычество начало колебаться. На востоке, в тылу у хазар, появились новые орды печенегов и следовавших за ними узов-торков. В первой половине IX в. варвары прорвались сквозь хазарские поселения на запад за Дон и засорили дотоле чистые степные дороги днепровских славян. Другим врагом Киевской Руси были тогда черные болгары, бродившие по приморским степям между Доном и Днепром. Хазарская власть, очевидно, уже была не в состоянии оберегать русских купцов на востоке.

Главные торговые города Руси должны были сами взять на себя защиту своей торговли и торговых путей. С этой минуты они начали вооружаться, опоясываться стенами, вводить у себя военное устройство, запасаться ратными людьми. Так промышленные центры, склады товаров превращались в укрепленные пункты, вооруженные убежища.

Около этого же времени и на речных путях нашей равнины стали появляться заморские пришельцы с Балтийского моря, получившие здесь название варягов. В X и XI вв. эти варяги постоянно приходили на Русь или с торговыми целями, или по зову наших князей, набиравших из них свои военные дружины. Особенно людно скоплялись они в Киевской земле. По летописному преданию, Киев даже был основан варягами.

Наша Повесть временных лет признает термин «варяги» общим названием разных германских народов, обитавших в Северной Европе, преимущественно по Варяжскому (Балтийскому) морю, каковы шведы, норвежцы, готы, англы. Что касается Руси, то арабские и византийские писатели X в. отличают ее как особое племя от славян, над которыми она господствовала.

Эти варяги-скандинавы и вошли в состав военно-промышленного класса, который стал складываться в IX в. по большим торговым городам Руси под влиянием внешних опасностей: нанимались за хороший корм оберегать русские торговые пути и торговых людей.

Когда стало колебаться хазарское иго, города у племен, плативших дань хазарам, сделались независимыми. Взявши в свои руки защиту торгового движения, они скоро подчинили себе свои торговые округа. В неясных известиях нашей Повести обозначается первая местная политическая форма, образовавшаяся на Руси около половины IX в. Это городовая область, т. е. торговый округ, управляемый укрепленным городом, который вместе с тем служил и промышленным средоточием для этого округа. Эти области звались по именам городов. Когда образовалось княжество Киевское, вобравшее в себя племена восточных славян, эти древние городовые области — Киевская, Черниговская, Смоленская и другие, прежде независимые, вошли в его состав как административные округа, послужили готовыми единицами областного деления, установившегося на Руси при первых киевских князьях к половине XI в.

Образование этой первой политической формы на Руси сопровождалось в иных местах появлением другой, вторичной и тоже местной формы — варяжского княжества. В тех промышленных пунктах, куда с особенной силой приливали вооруженные пришельцы из-за моря, они легко покидали статус торговых товарищей или наемных охранителей торговых путей и превращались во властителей. Во главе этих заморских пришельцев становились вожди, получавшие при таком перевороте значение военных начальников охраняемых ими городов. Такие вожди в скандинавских сагах называются копытами или викингами. Оба этих термина перешли и в наш язык, получив славяно-русские формы князь и витязь.

Таких варяжских княжеств мы встречаем на Руси несколько в IX и X вв. Так, являются во второй половине IX в. на севере княжества Рюрика в Новгороде, Синеусово на Белом озере, Труворочо в Изборске, Аскольдово в Киеве. В X в. становятся известны два других княжества такого же происхождения, Рогволодово в Полоцке и Турово в Турове на Припяти. Подобное явление совершалось в то время и среди славян южно-балтийского побережья, куда также проникали варяги из Скандинавии.

Появлением этих варяжских княжеств вполне объясняется и занесенное в нашу Повесть о начале Руси сказание о призвании князей из-за моря. По этому сказанию, еще до Рюрика варяги как-то водворились среди новгородцев и соседних с ними племен славянских и финских, кривичей, чуди, мери, веси и брали с них дань. Потом данники отказались ее платить и прогнали варягов назад за море. Оставшись без пришлых властителей, туземцы перессорились между собою; не было между ними правды, один род восстал на другой и пошли между ними усобицы. Утомленные этими ссорами, туземцы собрались и сказали: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил нас по праву». Порешив так, они отправили послов за море к знакомым варягам, к Руси, приглашая желающих из них прийти владеть пространной и обильной, но лишенной наряда землей. Три родных брата откликнулись на зов. Предание говорит, что князья-братья, как только уселись на своих местах, начали «города рубить и воевать всюду». Значит, они призваны были оборонять туземцев от каких-то внешних врагов как защитники населения и охранители границ. Далее князья-братья, по-видимому, не совсем охотно, а с раздумьем приняли предложение славяно-финских послов.

С этим согласно и уцелевшее известие, что Рюрик не прямо уселся в Новгороде, но сперва предпочел остановиться вдали от него, при самом входе в страну, в городе Ладоге, как будто с расчетом быть поближе к родине, куда можно было бы укрыться в случае нужды. Водворившись в Новгороде, Рюрик скоро возбудил против себя недовольство в туземцах. Чрез несколько лет множество новгородских мужей бежало от Рюрика в Киев к Аскольду. Все эти черты говорят не о благодушном приглашении чужаков властвовать над безнарядными туземцами, а скорее о военном найме. Почувствовав свою силу, наемники превратились во властителей, а свое наемное жалованье превратили в обязательную дань с возвышением оклада. Вот простой прозаический факт, по-видимому, скрывающийся в поэтической легенде о призвании князей: область вольного Новгорода стала варяжским княжеством.

Образование Великого княжества Киевского