Сладкий Сентябрь

— Что? — не сразу спросил, а с приличной паузой, я даже подумала, что он уснул мгновенно, а нет, просто завис.

— Как мы с тобой на корпоративе снюхались. Как это было? Я ничего не помню. — я гладила медленно его живот, а сама не сводила взгляда с его лица.

Пока оно было расслабленным.

— Расскажи мне сама, как ты думаешь. Представляла себе уже? — уголки его губ выдали чёткую улыбку, но глаз он так и не открыл.

Казалось, что он представляет, вспоминает, как всё было тогда, прямо сейчас, больно уж довольный вид у него.

— Смотрел фильм Мистер и миссис Смит? — он, едва кивнув, улыбнулся, — Вот когда они убить друг друга хотели. Примерно так. Хотя, это не единственный вариант. — призналась честно, чего уж тут скрывать, нужно как-то искать точки соприкосновений, помимо моего залёта.

— Какой ещё? — с интересом спросил Андрей, приоткрыв глаза.

Совсем неожиданно его рука опустилась на моё бедро, которое едва прикрывала его футболка. Он подтолкнул подушку под голову, чтоб быть повыше и ждал моего ответа.

— Возможно, спор. — и такое могло быть.

— Даже так? Рагозина, и часто ты споришь на разовый секс с мужчинами? А если спор удаётся, то какой выигрыш? — он отстранил руку и аккуратно скинул меня с себя, перекатываясь чётко на половину кровати.

Не зло, но с нескрываемой волной негатива в мой адрес.

— Один раз спорила. На тысячу долларов. — призналась со стыдом.

— Выиграла? — строго спросил, но я должна была рассказать, а то мало ли.

Вдруг всё повторится?

— И да, и нет. — сердце сначала пропустило удар, а потом пустилось в бой быстрей, чем билось до этого.

Признаваться, что ты реально тупая дура, было сложней, чем пытаться доказать, что не дура.

— Как это? — в голосе Андрея не было удивления, просто наводящий вопрос, в ожидании подробностей.

— Я влюбилась. Но всё тайное становится явным.

— Он узнал про спор. — огласил Андрей, как факт.

— Узнал. — почти прошептала.

Ведь не один год прошёл, а всё равно горько, оттого что узнал.

Лучше бы просто разошлись, не сошлись характерами, чем так.

— Нет Рагозина, это точно был не спор. Вариант со Смитами очень близок. Не помнишь, чем там закончилось у них? — со смехом спросил Андрей, вновь становясь более мягким.

— Какая разница? У них другой случай.

— А у нас какой случай? — с интересом спросил Бычок, явно повеселев, по какой причине только я не понимала.

Неужели он радуется том, что уличил меня в моей глупости?

— А у нас будет ребёнок. — я перестала разглядывать потолок, и перекатилась на живот, прям под бок к Андрею, — Мы должны полюбить друг друга, иначе ребёнку нашему сложно придётся. Я тебе хоть нравлюсь? — я даже прикусила губу, в ожидании его ответа, сейчас даже не понимая, почему он меня всё время так бесил?

Или это любовь к малышу так влияет? Автоматически распространяясь симпатией и на отца.

Андрей недолго раздумывал над вопросом Виктории, потому что ответу на этот вопрос уже и так целых шесть недель. Чего тут, собственно, ещё раздумывать? Но для Виктории ответил ни сразу простое да или нет. Его настораживало сейчас всё. Милая вдруг Виктория, ужин, его футболка на ней и эти признания про прошлое нехорошее со спором. Он уже давно перестал быть открытым и счастливым парнем, каким был пять лет назад и не собирался вскрывать сейчас свой окаменевший панцирь, пусть и для беременной его ребёнком Виктории.

— Даже кобели с кем попало не случаются. — выдал Андрей, тут же задав вопрос, который не давал ему покоя, но задать его он не решался.

А сейчас вроде как момент подходящий, разговор начистоту, даже недовольного фырканья Вики на его уклончивый ответ не заметил.

— Почему ты аборт не сделала, раз не знала, от кого ребёнок? — пристально посмотрел ей в глаза, чтоб уловить в них даже граммульку лжи и сделать правильные выводы, которые уберегут от ошибок в будущем.

Вопрос Виктория трактовала по-своему, но ответила ровно, поднимаясь с кровати, чтоб уйти из спальни. Резко пропало всякое желание искать эти дурацкие точки соприкосновений. Обида встала на первое место, выпнув здравый смысл и желание наладить с Бычком отношения.

— Я знала. — пожав плечами, призналась Вика, но не в том, о чём подумал Андрей.

— То есть как это знала?! — возмутился он, поспешно посчитав, что из него делают дурака.

— Это мой ребёнок. Мне этого достаточно, чтоб не бежать на аборт. — равнодушно произнесла Виктория, подход к двери.

Равнодушие было напускным, внутри же всё кипело негодования и этим было всё сказано. Она вышла из спальни в полном разочаровании своим Бычком, а он остался лежать на кровати, осознавая, что чертовски ошибался в отношении Вики, считая её избалованной дурой, столичной штучкой, каких по всей Москве миллиона два, а то и три найдётся.

Андрей спустился на первый этаж чуть позже, всё же захотелось есть. Но журнальный столик был пуст, а из ванной комнаты доносились жуткие вопли. Даже представить не успел варианты их происхождения, просто не раздумывая, распахнул дверь в ванную комнату, вырвав при этом дверную ручку вместе с замком.

Виктория этого не услышала, потому как глаза её были закрыты, а в ушах наушники, и те самые вопли, что напугали Андрея — это она так подпевала песни, которая играла на полной громкости, заглушая даже шум льющейся воды. Сама же Вика лежала в полной ванне с огромной шапкой пены. Андрей аккуратно вышел, прикрыв за собой сломанную дверь, сердце шло на износ. Он за неё испугался и это грозило паранойей.

Свой ужин он нашёл в холодильнике.

Вот же вредная, просил же не убирать со стола! — подумал Андрей, разогревая курицу в микроволновке.

Глянул на часы, время было уже позднее, а спать он обычно ложился рано, да и беременной Виктории не полезно колобродить по ночам, поэтому он всё же вернулся в ванную комнату, дабы сказать своё последнее суровое слово.

— Закругляйся малыш! Поздно уже, в люлю пора. — ехидно произнёс, обнаружив себя тем, что выдернул один наушник из Викиного ушка.

— Ещё только десять часов! — возмутилась Виктория, она спать обычно ложилась не раньше полуночи, а то и позже трёх часов ночи.

— Ничего не знаю. Чтоб через десять минут уже зайца своего обнимала, иначе я тебя сам вытащу из воды и в койку унесу. — строго и безапелляционно произнёс и вышел.

Сам за десять минут умял вкуснейший ужин, даже тарелку облизал, и довольный таким поворотом событий заглянул в ванную комнату. Виктории тут уже не было, Андрей тоже быстро принял душ и поднялся в спальню.

Вика, как и было ей велено, лежала под одеялом, обнимая своего зайца, его ей привёз Андрей, прихватив того с её кровати.

— Спокойной ночи. — произнёс, забравшись под одеяло, скромно ложась на самый край, и уже жалея, что не выделил для Виктории отдельную комнату, уж больно сложно лежать с ней рядом и не вспоминать двадцать восьмое декабря.

— Эй! А супружеский долг?! — раздалось в кромешной темноте неподдельное Викино возмущение, и одеяло сползло с Андрея, упав куда-то в район ног.

Глава 4

Я, после его вопроса про аборт и краткой лекции о размножении собак, не очень то хотела с него долг спрашивать, но этот его строгий тон, когда погнал меня из пенной воды в койку…Да и к тому же я отлично знала, что так рано не усну, а супружеский долг всяко-разно интересней, чем в потолок глядеть с кучей мыслей, насилующих мозг, пока рядом Бычок сопит. Он ещё так лёг по-свински с края, словно я заразная, коснётся меня и тоже забеременеет несчастный, а рожать-то ему нечем. Вот и спросила, стягивая с его могучего тела одеяло, он правда в пижаме спать лёг, прям как в детском садике, едва смех сдержала.

— Так…мы ещё не супруги с тобой. — начал Андрей искать отмазки, — Это, во-первых. Во-вторых, я устал. А, в-третьих, знаешь что? — он недоговорил, включил светильник над кроватью и увидел меня.

Без пижамы. Люблю спать голышом. Но Андрей быстро отвёл взгляд и поднялся с кровати, прихватив при этом подушку.

— Что? — нет, я уже поняла, он меня отшивает, но голос у него звучал неуверенно, поэтому я хотела услышать это «что».

— Я, пожалуй, в гостиной на диване посплю, чтоб тебе не мешать. Ты хорошо должна высыпаться. Не забывай, что ты в положении. — вот это мне уже надоело порядком, и уже, кажется, в третий раз в меня моей беременностью тыкает.

— Беременность не болезнь, вообще-то! — вспылив, отвернулась прикрываясь одеялом, и улеглась на подушку, хорошенько её взбив перед этим.

Подушка — Андрюшка сейчас в моих фантазиях и лупила я её знатно, был бы галстук под рукой, я бы и галстуком придушила её.

— Сладких снов. — ехидно произнёс Андрей, шаркая своими ножищами к выходу из спальни.

— И тебе! — это я громко с чувством произнесла, — Импотент несчастный… — это уже шёпотом, но так, чтоб он как будто случайно услышал.

— Что ты сейчас сказала? Повтори. — эффект оказался самый что ни на есть нужный, Бычка развернуло на сто восемьдесят градусов.

— Ещё и глухой… — буркнула себе под нос с обидой, и тут же повернулась к нему с вопросом, — А точно у нас с тобой три раза было? Или это ты толчки посчитал? — Андрея от моего вопроса так перекосило, что стало страшно, глаза сузились до двух полосок, чёрных, за счёт ресниц.

Он замер лишь на секунду о чём-то быстро соображая, потом шагнул в мою сторону, стаскивая с себя футболку и штаны сразу вместе с боксерами.

А голенький он ещё красивей. Не думала только что такого, как Корнилов, так легко на слабо развести.

— Рагозина! Ты просто…я с тебя хуею короче. Иди сюда чучундра! — сбросил с меня одеяло и подтянул под себя, устраиваясь между моих ног.

Ну ясно же что не импотент, стоит прям с треском, и чего кочевряжился тогда? Тут уже даже и его чучундра в мой адрес пролетела незамеченной. Какие обидки, когда тут такой Аполлон под себя загребает? Вот именно, что никаких.

— Тебе не тяжело? — поинтересовался, всё ещё притормаживая от неловкости, хотя он очень хотел перейти к делу.

— Тяжело. С тобой очень тяжело Корнилов, ты такой тормоз. И как у нас ребёнок то с тобой получился? — негромко так спросила, задумываясь на полном серьёзе, может, после него был ещё один? Или до?

— Рот закрой! — сорвался Бычок, довела бедного мужика, но мне было мало.

— Надо сделать экспертизу ДНК. — я подавила смешок, но не смогла подавить улыбку, ох, нравилось мне его цеплять.

— Дура! — рявкнул Андрей злясь.

Судя по этой злости, ребёнок уже в его собственности, как и я и отказываться он от нас не собирается. Уже даже в теории мысли не допускает, что малыш не от него, как ещё везя меня сюда допустил, и даже обрадовался услышав про восемь недель.

Он резко двинулся выше, одновременно входя в меня, и накрывая мой рот требовательным и грубым поцелуем, чтоб не вякала. Поцелуй жёсткий, будоражит, и руками так крепко держит, одной впился пальцами в бедро, другую под голову завёл, утопил пальцы в волосах, но толчки и не толчки вовсе. Водит аккуратно, нежно, бережно. Это противоречие только распаляло, поддалась вперёд, крепче обхватила его тело ногами, прикусил губу наказывая за инициативу, отстранился опаляя шею шумным, горячим дыханием. Затуманенным взглядом по моему телу и вдохнул жадно воздуха, которого не хватало.

— Давай ты ляжешь набок. — потребовал, но сам же меня и уложил так, как считал нужным.

Лёг позади, прижимая мою спину к своей горячей груди. Секундная заминка и снова жаром внутри обожгло оттого, что он во мне. И на ухо что-то невероятное звучит из уст Андрея.

— Малыш тебе хорошо? — без ехидства и издёвки, а от этого реально стало очень хорошо…

— Да-а…да-а…

И по всему телу пробежал ток этого «очень хорошо», так, что даже непроизвольно дёрнулась несколько раз в руках Андрея. И ещё несколько жарких толчков, до приглушённого стона в мою шею, прижался пахом, впервые так сильно, заполняя полностью.

Андрей ногой подтянул одеяло, хотел нас накрыть, но я запротестовала.

— Жарко. — выдохнула.

Жарко и хорошо. Чертовски хорошо. Жаль, что я не помню наших первых трёх раз, ведь по идее первые разы самые жаркие и страстные.

— Я принесу воды. — Андрей отстранился, коротко поцеловав в плечо, и пошёл за водой прям голышом.

Попка у него такая аппетитная, жаль сил не было встать и шлёпнуть, только глазеть оставалось и облизываться.

Утро для Андрея началось так же необычно, как и вчерашний день закончился. На мгновение после пробуждения даже показалось что всё вчерашнее, Вика, ребёнок, скорая свадьба, жаркая ночь — это всё лишь сон. Самому страшно было признать, но сон больше приятный, нежели идиотский, особенно, жаркая ночь. Половину, из которой, не спали вовсе, повторяя то безумие, что творилось в машине. В зимнюю ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое декабря. Но мысль о том, что это был сон быстро развеялась, сначала Андрей зайца Викиного увидел на кровати, потом уловил аромат блинчиков.

После душа, он, не одеваясь как обычно, быстро спустился на кухню. Любопытство брало верх, какая одежда? Шорты чистые натянул на голый зад и скорей на кухню.

Вика опять истошно выла, заткнув уши наушниками. Она в такт музыке крутилась у плиты, в невероятно сексуальном, на взгляд Андрея, одеянии. На этот раз на ней была его синяя рубашка. Рукава закатаны выше локтей, сама же сатиновая ткань прикрывала Викину попку, и Андрей не мог понять, есть на ней сейчас трусики или нет. Домашние шорты заметно оттопырились, выдавая его желание скорей это проверить, но он сдержался, усаживаясь на высокий стул за барную стойку. Отмотал кусок бумажного полотенца, скатал плотный шарик и запустил его в Вику, та резко замолчала и обернулась, выдёргивая наушники.

— Почему вытяжку не включила? — спросил беззлобно, ожидая услышать, что-то вроде «забыла».

— И тебе доброго утра. Милый. — фыркнув, Вика отвернулась и ловко перевернула блинчик, включив тут же вытяжку.

— Доброе утро. — исправился, расстроившись, что в принципе облажался и не с того начал, — Не знал, что ты готовить умеешь. — попытался наладить общение, хотя тут же понял, разговор не клеится.

Вика ему на это ничего не ответила, только подала тарелку с горячими блинами и вазочку со сметаной. Именно так он всегда и ел блины у них дома, запомнила. Со сметаной. И эти блины ему были знакомы. И на вкус, и на вид, и на запах. Ел он их уже не один раз в доме Рагозиных, только вот всегда думал, что печёт их Галина Эдуардовна, Викина мама и хвалил только её.

— Спасибо. Мама научила? — решил проверить, вдруг правильно хвалил, ведь могут блины получаться и у матери и дочери одинаковыми.

— Моя мама знает, где делают отличный маникюр и эту как её… — Вика задумалась, но не вспомнила. — С лицом короче процедура, чтоб лицо как яйцо. Где какие скидки расскажет тебе, может назвать топ десять самых модных брендов, и поделится с тобой свежайшими сплетнями об элите. А вот блинчиков от неё ты не дождёшься, меня учила их печь наша повариха тётя Катя. Чай или кофе? — Вика заметно повеселела, предлагая Андрею напиток.

— Садись-ка, с тебя блинчики, с меня чай и кофе. Чай или кофе? Ах да, тебе только чай. — Андрей усадил Вику на своё место и принялся готовить чай.

Сам он по утрам пил кофе, но решил Вику не дразнить ароматным напитком, потому что ей его пить нельзя. Он это помнил ещё со времён Лилиной беременности.

— Почему это мне кофе нельзя? — спросила Вика, макая в сметанку блинчик, свернув его перед этим в плотную трубочку.

— Потому что это вредно. На нервную систему влияет, ещё кальций вымывает. Кстати, я могу сделать тебе молочный коктейль, у меня есть мороженое. Это полезно, в мороженом есть кальций. — заявил Андрей, ставя на стойку две чашки со слабо заваренным чаем.

— Кто тебя покусал? Мери Поппинс? — смеясь, спросила Виктория, не замечая при этом, как Андрей изменился в лице.

Он резко стал серьёзным и за весь завтрак так и не проронил больше ни слова. Вика не обратила на это никакого внимания, поедая блинчики, она просматривала соцсети. Андрей тоже уминал блины, сметана кончилась, он налил ещё. Нервы натянулись как струны на гитаре. Нужно было срочно уехать. Побыть одному, подумать и успокоиться.

— Я съезжу по делам и вернусь. Тебе что-нибудь купить? — спросил Андрей, быстро собравшись в город, сразу же после завтрака.

— Купи мне редиски, яблоки белый налив, селёдки купи обязательно и ещё свёкла нужна, майонез…