Помоги проекту - поделись книгой:
Один из самых обычных обитателей пустырей и прочих нарушенных территорий на окраинах городов — иван-чай, образующий заросли высоких побегов с яркими, малиновыми цветками
Условия для жизни растений здесь нелегкие. Очень часто удален (или сильно нарушен) не только естественный растительный покров, но и верхний почвенный слой. Нередко растениям приходится довольствоваться и такими, малопригодными субстратами, как строительный мусор, бытовые и промышленные отходы и т. д. А если и сохраняется естественный почвенный слой, то он нередко загрязнен различного рода примесями. К неблагоприятным почвенным условиям добавляются все невзгоды открытых пространств — сильное нагревание и иссушение, ветер, а зимой и промерзание почвы.
И все же пустыри отнюдь не совсем "пустые места". Здесь находят приют разнообразные травы, растущие порой в виде буйных зарослей и получившие в просторечии наименование "бурьян" (с несколько пренебрежительным оттенком). Иногда их именуют растениями-"пустырниками" (хотя, строго говоря, название "пустырник" относится лишь к растениям из одного рода — Leonurus). Встречаются на пустырях и кустарники, а также всходы и подрост некоторых древесных пород.
Среди рудеральной флоры южноевропейских городов есть своего рода знаменитость — это акант, увековеченный в капителях коринфских колонн и в других лепных украшениях. Любимец архитекторов и объект учебных работ художников, акант по предпочитаемым местообитаниям и ряду биологических особенностей мало чем отличается от нашего лопуха
Флора пустырей очень разнообразна по составу и происхождению. Наряду с обычными видами — спутниками жилья человека здесь можно найти и одичавших беглецов из культуры (таких, как подсолнечник, укроп, из декоративных культур — космея, ноготки), и сельскохозяйственные сорняки, и некоторые луговые травы: к примеру, на московских пустырях растут чина луговая, лапчатка-калган, вязель и др. Иногда бывают и совсем экзотические находки. Так, среди пестрого набора растений, встречавшихся в послевоенные годы на щебнистых пустырях Вены, было отмечено деревцо инжира в рост человека.
Среди травянистой флоры пустырей много видов — обычных поселенцев "мусорных" местообитаний вблизи человеческого жилья (например, хорошо знакомые всем лопух, крапива, лебеда и др.). Ботаники называют их рудеральными растениями, или рудералами, рудеральной флорой (от лат. rudus — мусор, щебень).
Многие рудералы первыми поселяются на нарушенных участках и "новых" субстратах — это так называемые растения-пионеры, или первопоселенцы. Некоторые из них (в частности, мелколепестник, кипрей и др.) принадлежат к анемохорным видам, семена которых разносятся ветром; неудивительно, что они оказываются столь вездесущими. Пионерные растения отличаются способностью к быстрому разрастанию, но не выносят конкуренции — для них губительны затенение, задернение почвы и иные влияния со стороны растений-соседей. Поэтому они сравнительно недолго удерживаются на занятых местах — пока не произойдет заселение территории другими видами. Самый обычный пионер на пустырях, как уже отмечалось, мать-и-мачеха. Это благодаря ей первые весенние дикие цветы в городе появляются именно на пустырях, свалках, откосах.
Рудеральные растения обладают целым рядом особенностей, которые дают им возможность "постоять за себя". Они выносливы к нелегким условиям среды — жаре, засухе, холоду. Стоит отметить, что многие рудеральные виды и сорняки без особого труда переносят индустриальные загрязнения воздуха и почвы. Вместе с тем некоторые рудералы довольно требовательны к содержанию в почве азота, поэтому охотно поселяются на участках, где в почве много органических остатков. Среди таких нитрофилов (азотолюбов) — крапива, чистотел, лебеда и др.
От поедания животными рудеральные виды защищают ядовитые вещества, жгучие волоски, шипы, колючки. Эти же приспособления удерживают от слишком близких контактов с ними и человека, да и внешней облик рудералов для людей мало привлекателен. Английский поэт П. Шелли со свойственной романтикам безудержностью эпитетов пишет о них:
(Как непохоже на те нежные краски, которыми в том же стихотворении "Росток Мимозы" нарисованы портреты фиалки, нарцисса и лилии!..)
Иногда понятие "рудералы" трактуют шире, обозначая им не только предпочитаемые растениями местообитания, но и определенную "стратегию жизни" вида. Английский ботаник Дж. Грайм наряду с выносливостью к суровым условиям среды подчеркивает такие черты рудералов, как способность производить огромное количество семян и агрессивность — быстрое разрастание и занятие территории. Еще раньше советский геоботаник Л. Г. Раменский называл растения с этой стратегией "шакалами", отводя им в фитоценозах роль видов, быстро заполняющих те или иные прорехи в растительном покрове. Но если в естественных сообществах, где все давно сложилось и хорошо подогнано, возможности поселения и процветания рудералов ограничены, то на пустырях для них простор, здесь их не сдерживают никакие конкуренты, а трудные экологические условия не останавливают.
Черты поведения, свойственные рудералам, обнаруживают не только травы, но и некоторые деревья и кустарники. Мы уже упоминали о быстрой натурализации клена американского и той агрессивности, которую этот вид проявляет в ряде районов нашей страны. А вот еще один пример. В конце прошлого века во Францию была интродуцирована из Китая буддлея изменчивая — небольшое деревцо с кистями сиреневых цветов. Уже к 30-м годам нашего столетия она натурализовалась в окрестностях Парижа и стала заселять городские пустыри, места разрушенных построек и другие бросовые земли. Неудивительно, что это растение привлекло внимание ученых, которые на его примере постарались выяснить, с какими чертами образа жизни связаны в растительном мире быстрое расселение и агрессивный характер. Оказалось, что одна из таких черт — первоочередное и максимальное обеспечение размножения. В отличие от других деревьев буддлея не тратит много биомассы на образование настоящего ствола, а дает множество мелких ветвей, которые быстро переходят к цветению. На формирование органов размножения она расходует до 20% всей биомассы (необычно много для дерева!), и потому даже на 3-4-летних экземплярах образуется огромное количество семян — до 10 млн. Семена очень мелкие, летучие, могут долго сохраняться. Немудрено, что всходы буддлеи можно найти повсюду, даже в трещинах камней и цемента. Это теперь уже не столько пионер, сколько основательно устроившийся пришелец: заросли буддлеи — почти непременная стадия развития растительности городских пустырей вокруг Парижа.
На пустырях можно встретить не только цветковые растения, но и некоторые мхи. Правда, их здесь совсем немного, так как мхи очень чувствительны к сухости и загрязнению почвы, Попадаются здесь лишь те виды, которые и за пределами города селятся на довольно своеобразных субстратах. Это так называемые "пожарные" мхи из родов цератодон и фунария, в изобилии растущие на бывших гарях и кострищах. Вероятно, многие обращали внимание на рыжие "проплешины", встречающиеся иногда среди травяного или мохового покрова в пригородных лесах — места бывших костров, сплошь заросшие этими мхами. Эти-то виды и селятся на пустырях, свалках и прочих территориях, неблагоприятных для роста мхов, более требовательных к влаге и почвенному питанию.
Даже опытному ботанику нелегко разобраться во всем разнообразии зарослей "пустырников". К растительному покрову пустырей и других бросовых земель трудно подходить с теми же мерками, что и к естественным растительным сообществам. По сравнению с последними здесь все: и набор видов, и их сочетания, и распределение по территории — представляется на первый взгляд хаотичным или, по крайней мере, слабо организованным и непостоянным. Однако при внимательном изучении и на пустырях можно различить определенные растительные группировки, а при длительном наблюдении за ними — уловить закономерности смены одних видов и группировок другими.
Бельгийские экологи хорошо изучили многолетние изменения растительности пустырей вокруг Брюсселя — так называемый сукцессионный ряд (от лат. successio — преемственность, наследование). На первых порах недавно освободившиеся участки в изобилии заселяют мелкие однолетники, а из многолетников — уже описанные выше растения-пионеры с легко распространяющимися анемохорными семенами. Через несколько лет картина меняется: начинают господствовать группировки, составленные многолетним бурьянным высокотравьем (полынь-чернобыльник, пижма, виды осота) и различными синантропными сорняками (льнянка, ромашка непахучая, недавние американские пришельцы — мелколепестник канадский, золотарник, или золотая розга). Но в отличие от луговых и степных травянистых сообществ заросли бурьянных трав — образования недолговечные. Проходит еще несколько лет — и среди трав поселяются ивы и березы, достигающие высоты 4-8 м, а под ними появляются тенелюбивые травы и мхи. По предположению бельгийских ученых, развитие этих, пока еще робких, зачатков леса со временем могло бы привести к восстановлению кленовых лесов, характерных для растительности данного района. Однако в окрестностях крупных городов восстановительные сукцессии растительности вряд ли могут дойти до столь благополучного конца, ибо различные нарушения продолжаются постоянно или нарастают в более стремительном темпе, чем идет восстановление растительного покрова. Обычно из-за непрерывных антропогенных вмешательств сукцессия задерживается на той или иной стадии неопределенно долго. И для нас привычными становятся и буйные заросли высокого бурьяна на пустырях, и мелкие перелески из ивы и ольхи вблизи границ большого города.
Каковы роль и место "пустырной" растительности в живом мире города? На первый взгляд, это что-то вроде неизбежных издержек урбанизации, не заслуживающих внимания любителей природы, "отходы" городской жизни, воплощенные в малопривлекательных, но агрессивных растительных формах. Долгое время даже ботаники пренебрегали исследованием пустырей, свалок, обочин дорог и т. д., считая их "испорченными" участками растительного мира. Ю. Д. Гусев, один из первых флористов, всерьез занявшийся рудеральными растениями, как-то заметил, что среди причин их малой изученности, может быть, не последнее место занимает их внешняя непривлекательность, а также убеждение в их бесполезности для человека и незначительной роли в природном растительном покрове. Между тем такое отношение к растительному миру городских окраин отнюдь нельзя считать справедливым.
Во-первых, он вносит свою долю в поддержание состава воздушной среды. По оценкам бельгийских экологов, растительность пустырей и других "неопределенных земель" Брюсселя выделяет в атмосферу за год почти столько же кислорода, сколько все парки и древесные посадки бельгийской столицы (вот вам и "бросовые земли"!). Во-вторых, среди зеленого населения городских окраин немало видов растений, заслуживающих внимания: это и лекарственные виды — вспомним хотя бы пустырник, подорожник, ромашку; и съедобные — любители витаминных салатов высоко ценят такие растения, как сныть, крапива, одуванчик и др. (Правда, справедливости ради стоит сказать, что здесь же мы встречаем и нежелательные виды, в том числе ядовитые и сорные, вплоть до опасных карантинных сорняков.)
Наконец, зачастую окраинные городские территории служат своего рода резервациями, где сохраняются редкие и исчезающие виды растений. Например, на пустырях Западного Берлина насчитывали около 150 таких видов. Недаром в последние годы в природоохранных изданиях то и дело появляются призывы к охране отдельных участков пустырей или целых зон рудеральной растительности вокруг крупных городов. Так, в Австрии, ФРГ и других европейских странах ставится вопрос об охране таких антропогенных форм растительности вокруг городов, как пустоши, вторичные луга (например, в Венском лесу), заросли сорняков. Некоторые участки, имеющие особую экологическую ценность, даже рекомендуется сохранять нетронутыми при застройке. На фоне наступающей урбанизации уже и эти "испорченные" разновидности растительного покрова начинают цениться как места сохранения генофонда растений и среды обитания для животных, объекты для экскурсий школьников и отдушина для любителей природы. А порой возникают ситуации, когда и "пустырная" растительность помогает бороться с последствиями урбанизации. Недавно в литературе обсуждалась возможность создания "биотопов полугородского типа" (близких к ландшафтам пустырей) на техногенных территориях в пределах Большого Манчестера — золоотвалах электростанций, отходах рудных шахт, карьеров и т. д. Как видим, есть случаи, когда и презираемые П. Шелли рудералы — "растенья, что гадко в стихах назвать" — оказываются желательными поселенцами...
Многие "бросовые земли" вокруг городов рассматриваются архитекторами-градостроителями как резерв увеличения озелененной площади. Примером успешной реализации такого резерва может служить создание ленинградских парков на берегах Финского залива — Приморского парка Победы и Южно-Приморского парка им. Ленина. Воспользуемся для иллюстрации стихотворением А. Ахматовой "Приморский парк Победы":
Растения в жилых и рабочих помещениях
В обращении со своими комнатными растениями я стараюсь (...) быть заботливым и обходительным и, поливая их, подсыпая им перегноя, торфа, суперфосфата, взрыхляя землю в горшках, моя и опрыскивая их листья водою, а то иногда просто так стоя рядом руки в карманы, веду с ними нехитрые доброжелательные беседы, порой даже ищу в них понимания и сочувствия... И нужно сказать, такое мое отношение к ним — к цитрусовым и прочим моим комнатным растениям — временами неплохо сказывается не только на их состоянии, самочувствии, но, как ни странно, и на моем собственном...
Горожанин сравнительно редко выбирается за город, скорее всего, не каждый день проходит по озелененной улице, зимой же и тем более не видит зелени, даже в ее скудных формах среди каменных стен и асфальта. Казалось бы, только жителям тропических стран доступна возможность в любое время года, ежедневно любоваться зеленью, разнообразием ее оттенков, форм листьев, окраска цветков. Однако и в умеренном климате, в условиях обычного города, мы не лишены такой возможности даже зимой, сюит лишь повернуть голову к окну, где на подоконнике непременно найдется хоть один цветочный горшок. Наши зеленые "соседи" по квартире — комнатные растения — составляют наиболее близкое и повседневное "растительное" микроокружение горожан. Все эти герани, бегонии, традесканции, аспарагусы и другие обычные в комнатах виды стали настолько привычными сообитателями, что мы уже относимся к ним, скорее, как к предметам интерьера, чем как к живым существам (и лишь когда они засыхают от недостатка внимания, вспоминаем, что они "тоже живые"...).
Можно много говорить о том, насколько украшают комнатные растения наш быт — помогают оживить интерьер, улучшают гигиеническую обстановку, способствуют психофизиологическому комфорту и т. д. (Недаром комнатным растениям уделяют внимание архитектурные и медицинские журналы, не говоря уже о прессе для любителей природы.) Но сойдем на время с привычной позиции если и не "царей природы", то потребителей, постараемся взглянуть на условия обитания в комнатах "с точки зрения" растений и понять: как им живется в наших жилищах?
В чужом доме
По мнению экологов, закрытые помещения (жилые, рабочие, общественные, салоны транспортных средств) — это особая экологическая ниша в городской экосистеме, со своим комплексом условий — "криптоклиматом" (от греч. kryptos — скрытый). Поскольку эти условия человек создает и поддерживает для себя, то они, естественно, соответствуют режимам температуры, влажности, состава воздуха и других факторов, оптимальным для человеческого организма. Растения же в закрытых помещениях попадают в обстановку "чужого" экологического оптимума, который далеко не всегда совпадает с их собственным; человек диктует для них условия, в которых им приходится жить и расти.
Это хорошо видно на примере одного из наиболее важных для растения экологических факторов — света. Для человека условия освещенности в квартире прежде всего вопрос комфорта и благоустройства, для растений же, как уже упоминалось, в буквальном смысле "вопрос жизни и смерти", поскольку отсутствие или недостаток света делают невозможным основной жизненный процесс — фотосинтез.
Свет, который получают комнатные растения, имеет несколько измененный состав лучей (так, оконные стекла не пропускают ультрафиолетовую часть спектра) и очень Ослаблен (рис. 14). Если на открытом месте в ясный день освещенность в средних широтах составляет 70-80 тыс. люкс, то даже наиболее благоприятные комнатные условия (на подоконниках окон, обращенных к югу) по освещенности соответствуют лесным опушкам (10-30 тыс. люкс), а обычные — затенению под пологом густых лесов, например темных ельников (1-2 тыс. люкс). Ну, а в глубине комнаты освещенность сравнима с густой тенью где-нибудь под нависающей скалой или у входа в пещеру (50- 200 люкс). Недостаток света особенно ощутим в зимнее время. Естественная растительность "не замечает" зимнего снижения освещенности, поскольку находится в эту пору в состоянии покоя; комнатные же растения зимой испытывают настоящий световой голод. (Даже в оранжереях со стеклянной крышей зимой в Ленинграде освещенность всего 300-600 люкс.)
Рис. 14. Там, где живут комнатные растения, совсем иной уровень освещенности и температуры воздуха, чем в естественных условиях (по U. Kändler, 1963 г.). Условия: 1 — на улице; 2 — на подоконнике; 3 — в глубине комнаты
Из-за неблагоприятных световых условий фотосинтез у комнатных растений обычно очень слабый, а в плохо освещенных местах газообмен идет с отрицательным балансом, т. е. поглощение углекислоты ниже, чем выделение ее при дыхании. При этом, естественно, количество создаваемого органического вещества столь невелико, что не покрывает расходов его на дыхание, и потому рост замедляется или вовсе прекращается, растения перестают цвести и чахнут. Еще одно досадное следствие недостатка света: виды с яркоокрашенными листьями или пестролистные, на декоративность которых мы особенно рассчитываем, теряют окраску, приобретают тусклую и невыразительную внешность. Впрочем, у разных видов комнатных растений реакция на световой режим в помещениях неодинакова, поскольку среди них, как и среди растений природной флоры, есть виды светолюбивые (например, кактусы, алоэ и другие суккуленты, пеларгония, пассифлора и проч.) и теневыносливые (плющ, многие папоротники, аспидистра, фикусы и проч.), неплохо чувствующие себя и в темных комнатах. Для последних достаточно освещенности всего в 30-100 люкс, чтобы поглощение углекислоты при фотосинтезе уравновесило выделение ее при дыхании, или, как говорят физиологи растений, наступила "точка компенсации". Светолюбивым видам для этого нужно не менее 1-2 тыс. люкс.
В отличие от большинства естественных местообитаний, в комнатах растения получают одностороннее освещение. В этом отношении они напоминают травы, растущие на лесной опушке: замечали ли вы, что у самого края леса листья всех растений "смотрят" в одну сторону — повернуты к освещенной поляне? Такие же явления фототропизма — изгибание побегов и поворот листьев к свету — мы часто видим и у комнатных растений. Приходится время от времени поворачивать их, чтобы восстановить нормальную форму роста. (Правда, есть виды, которые плохо реагируют на такое обращение.)
Еще одна особенность световых условий в помещениях — своеобразный фотопериодический режим. Известно, что соотношение светлой и темной частей суток — фотопериод — небезразлично для живых существ. Среди растений есть виды "длиннодневные", которым для перехода к цветению требуется не менее 16 ч светлого времени в сутки, и "короткодневные" — они, наоборот, цветут лишь при длине дня не более 8 ч; есть и немногие виды, нейтральные к фотопериоду. В комнатных условиях фотопериодический режим далеко не всегда благоприятен для растений. Летом продолжительность естественного освещения может оказаться неподходящей для выходцев из других географических широт (например, ленинградский длинный день и "белые ночи" — для пришельцев из тропических стран с относительно коротким днем). В осенне-зимние месяцы комнатные растения живут не при естественном фотопериоде, а "по чужому расписанию" дня и ночи: в жилых помещениях — при продленном световом дне, в рабочих — напротив, нередко при сравнительно коротком, соответственно длине рабочего дня. А неподходящий фотопериод может вызвать у растений и задержку цветения, и различные нарушения роста и развития.
Температурные условия в помещениях, казалось бы, вполне комфортны не только для человека, но и для растений. Однако как раз на примере этого экологического фактора наиболее заметно неудобство жизни в условиях "чужого" оптимума. Обычная температура в наших комнатах слишком прохладна для теплолюбивых видов тропического происхождения, которые лучше всего растут при температуре около 30°С. Особенно вредны для них холодные потоки воздуха от окон и форточек, а при продолжительном охлаждении возможна даже "простуда" — подвядание листьев, появление на них темных пятен и т. д. И наоборот, есть комнатные растения, для которых благоприятны пониженные температуры, порядка 12-14°С (например, цикламены). Добавим также, что пониженные температуры нужны многим видам зимой, когда приостанавливается рост или наступает период покоя.
И еще одно "нарушение" теплового режима с точки зрения растений — равномерная температура в комнатах в течение суток (см. рис. 14), в то время как в естественных условиях нормальны дневные повышения и ночные понижения температуры. Насколько они необходимы для растений, видно из такого любопытного примера. В Нидерландах, где томаты часто выращивают в закрытом грунте, было замечено, что у хозяев, которые старались поддерживать в теплице постоянную температуру, урожаи оказывались ниже, чем у более беспечных хозяев, ленившихся топить свои теплицы по ночам. Дело в том, что в теплые ночи у растений усиливается дыхание и растет расход органических веществ, а это приводит к общему снижению продуктивности фотосинтеза и замедлению роста.
Из всех экологических условий, необходимых для жизни растений, пожалуй, наиболее благополучно в помещениях обстоит дело с воздушной средой. В комнатах нет недостатка ни в углекислом газе — главном субстрате "воздушного питания" (фотосинтеза), ни в кислороде, обязательном для дыхания. (Впрочем, для усиления фотосинтеза растения наверняка "не отказались бы" от 3-5-кратного увеличения содержания углекислоты, но хозяева комнат этого не допустят...) Вредными для растений могут быть лишь различные газовые примеси, например кухонный газ, некоторые аэрозоли "бытовой химии". Папоротники, растения из семейства геснериевых (сенполия, глоксиния и др.) плохо переносят табачный дым.
Раз уж зашла речь на тему "комнатные растения — комнатный воздух", затронем вопрос, который нередко случается слышать: не вредно ли для людей присутствие растений в жилых помещениях? Ведь растения, как и все живые существа, постоянно выделяют при дыхании углекислоту, а если комната небольшая и растений много? Можно с уверенностью сказать, что такие опасения неосновательны. В течение всего светлого периода суток — "светового дня" — в листьях растений идет не только выделение углекислого газа, но и поглощение его при фотосинтезе, причем второй процесс по скорости значительно превосходит первый. Поэтому конечный результат дневного газообмена комнатных растений не обогащение, а, напротив, обеднение воздуха помещений углекислотой и увеличение содержания в нем кислорода, выделяемого при фотосинтезе. (Правда, как уже говорилось выше, нередко фотосинтез в комнатах из-за недостатка света еле теплится, а при сильном затенении может оказаться слабее, чем дыхание.)
Что касается ночных часов, когда действительно идет лишь выделение углекислоты растениями, то для иллюстрации его возможного влияния на состав комнатного воздуха полезно произвести небольшой расчет. Сколько "дышащей массы" растений должно быть в комнате кубатурой 50 м3 (20 м2 при высоте 2,5 м), чтобы за восемь ночных часов содержание углекислоты возросло вдвое — с 0,03 до 0,06% (это уже ощутимая духота)? Если 1 дм2 листьев при дыхании выделяет 300 мм3 CO2 в час (примерно таков уровень дыхания у тенелюбивых растений в естественных условиях при температуре 15-20°С), несложно рассчитать, что для выделения заданного — сравнительно небольшого — количества углекислоты понадобится иметь в комнате растения с общей площадью листьев... примерно 50 м2! (это около 3 тыс. экземпляров герани или 15-20 крупных пальм). Вряд ли удастся разместить в комнате такое количество растений, даже если выселить из нее всех жильцов и вынести всю мебель... Реально же наши скромные обитатели подоконников и настенных полочек выделяют CO2 в столь малых дозах, что для людей такая добавка практически неощутима. Об этом же говорят и результаты специальных экспериментов, проведенных Ленинградским санитарно-гигиеническим НИИ совместно с Ботаническим институтом АН СССР. Оказалось, что одно комнатное растение средних размеров за ночь выделяет углекислоты примерно в 600 раз меньше, чем один человек.
Но вернемся снова к "точке зрения" растений и попробуем оценить, насколько для них в комнатных условиях обеспечена потребность в воде? В природной среде водоснабжение растений подчиняется определенным закономерностям в связи с климатом местности, положением растений в рельефе, растительном покрове и т. д. Для комнатных растении этот экологический фактор полностью зависит от произвола хозяев и их опытности. Мы то забываем поливать наших питомцев, то беспощадно заливаем их, то не можем преодолеть недоумения — поливать или не поливать, когда и сколько (недаром это наиболее популярный сюжет среди всевозможных советов по уходу за комнатными растениями). Очевидно, здесь встречаются все случаи — от резкого пересыхания почвы до излишнего заливания, с благополучным водным режимом посередине, и трудно определить какую-либо закономерность, связанную именно со спецификой условий в помещениях (скорее, с характером хозяина...).
Нужно помнить, что по отношению к воде комнатные растения не менее разнообразны, чем по требовательности к свету. Среди них есть ксерофиты-"сухотерпцы", способные долго жить при скудном поливе (например, мало испаряющие растения с кожистыми листьями; суккуленты — кактусы, молочаи и др.). А есть и чрезвычайно влаголюбивые виды — гигрофиты, такие, как папирусы, у которых постоянно должна быть вода в поддоне. Специальные исследования физиологов растений показали, что многие комнатные растения лишь в малой степени способны регулировать испарение воды листьями с помощью обычного механизма — изменения ширины устьичных щелей. Такие виды завядают уже при совсем небольшой потере своего запаса воды (5-15%), тогда как в естественных условиях травянистые растения обычно без труда выдерживают потерю 20-40% запаса (а особо засухоустойчивые и до 70-75%).
Очень трудно комнатным растениям преодолеть повышенную сухость воздуха в помещениях, особенно в комнатах с центральным отоплением. Это одна из наиболее обычных причин засыхания и опадения листьев.
Почвенное питание принадлежит к числу самых "узких мест" в жизни комнатных растений. При горшечной культуре корни вынуждены довольствоваться весьма ограниченным объемом почвы, притом часто неподходящего состава. К тому же комнатное растение, "вырванное" из растительного сообщества с естественным биологическим круговоротом, лишено постоянного притока питательных веществ, поэтому почва быстро истощается. И требуется ее обновление и искусственная подкормка, а с ростом растения — и увеличение объема почвы. На ее состоянии отражается и неправильный полив. Так, при неумеренном заливании нарушается доступ воздуха к корням, происходит "закисание" почвы (развитие анаэробных процессов, увеличение кислотности), к которому многие растения очень чувствительны.
Если теперь, после разбора отдельных экологических факторов, оценить весь комплекс условий в целом, то можно сказать, что мы создаем комнатным растениям условия, нелегкие для жизни и весьма своеобразные. Им трудно найти аналог во всем разнообразии природных местообитаний. В самом деле, с таким обычным для комнатных растений сочетанием, как недостаток света и большая сухость воздуха (нередко также и почвы), растения в природе не встречаются. Сильно затененные местообитания — это прежде всего напочвенный покров тенистых лесов, где растения живут под защитой верхних ярусов деревьев, в условиях смягченного лесного фитоклимата и высокой влажности воздуха. И напротив, обилие солнечного света (например, в степях и пустынях) всегда связано с большой сухостью воздуха. Такие сочетания экологических факторов естественны для растений, именно на них "нацелены" разнообразные приспособления в природной обстановке. В помещениях же приходится помогать растениям обрести привычную среду, насыщая влагой воздух в оранжереях и комнатных тепличках для тенелюбов, а для сухолюбивых видов создавая искусственную подсветку (особенно в зимнее время).
Соседи-чужестранцы
Какие же растения оказались способными жить рядом с нами — не только выдерживать условия закрытых помещений, но и радовать глаз здоровым, благополучным обликом, расти, цвести и размножаться? Не беремся перечислять все виды комнатных растений, ибо даже самых обычных наберется несколько десятков; читатель найдет их перечни в специальных руководствах и справочниках. Упомянем лишь об основных группах комнатных растений, которые можно выделить по географическому происхождению и экологическим требованиям.
Большую группу составляют выходцы из тропических районов Африки, Азии, Центральной и Южной Америки, Северной Австралии, где климат теплый и влажный, с равномерной в течение года температурой и обильными осадками. Это хорошо знакомые всем бегония реке и другие пестролистные бегонии, монстера, фикус эластика, маранта, ирезине, пилея, колеус, некоторые папоротники и прочие виды — обитатели влажных тропических лесов. Среди них есть и травы, живущие в напочвенном покрове, и эпифиты, поселяющиеся на других растениях, используя их как "квартиру", и лианы, обвивающие стволы деревьев, вынося листья поближе к свету. Чтобы представить себе естественную для них экологическую обстановку, обратимся к описаниям тропических лесов ботаниками и путешественниками:
"...Здесь царил глубокий мрак, ни один луч солнца не достигал земли (...) Человека со всех сторон теснила плотная и упругая живая ткань (...) Основой этой ткани служили свисающие с ветвей до самой земли натянутые, как провода, корни, в которые вплелись лианы и вросли кустарники. Оставшиеся кое-где небольшие просветы были заполнены листьями пальм и всепроникающими лианами. А под ногами — топь и горы гниющих листьев".
"Особенно много эпифитов. Они одевают стволы крупных деревьев сплошным слоем, гнездятся у основания ветвей и повисают на листьях, увеличивая и без того необычную насыщенность пространства растительной массой (...) Известный нам как комнатное растение филодендрон. (Monstera deliciosa, семейство аронниковых) разрастается здесь так пышно, что сплошным чехлом одевает ствол пальмы или с большой высоты ветвистого дерева спускает огромный пук своих воздушных корней".
Неправда ли, как непохожа эта лесная среда на те условия, в которых мы заставляем жить выходцев из тропиков в наших комнатах?
Вторая группа комнатных растений происходит из тропических районов также с достаточно обильными осадками, но имеющих хорошо выраженный сухой сезон. Соответственно этой климатической ритмике растения имеют в годичном цикле период покоя, когда они сбрасывают листья и сохраняют лишь подземные органы. Таковы многие виды из родов глоксиния, ахименес и др. семейства геснериевых.
Особенно много красивоцветущих растений с ярко выраженной периодичностью цветения дал район, расположенный на крайнем юге Африки. Эта сравнительно небольшая территория в ботанико-географическом районировании земного шара получила высокий ранг "Капского флористического царства" (наряду с такими обширными "царствами", как Голарктика или Палеотропическая область) по причине большого своеобразия флоры. Из пустынь Капской области происходят такие любимцы комнатного цветоводства, как амариллис, кливия, гемантус, стрептокарпус, разные виды рода крассула, алоэ. Из этой же области вывезены герань (пеларгония), аспарагус, хлорофитум, гастерия и др.
Еще одна группа растений — обитатели субтропиков обоих полушарий; например, олеандр, фуксия, азалея, аралия, лавр и др. Они более устойчивы к сухости комнатного воздуха, но, как правило, в соответствии со средиземноморским типом климата требуют зимой пониженных температур, порядка 10-12°С.
Есть в нашей комнатной флоре и настоящие пустынные растения: кактусы, происходящие в основном из пустынь Мексики и горных пустынь в Андах (кроме некоторых эпифитных видов из тропических лесов), суккуленты из семейства молочайных и аизооновых ("цветущие камни"). Эта группа растений отличается крайней нетребовательностью к влаге и высоким светолюбием.
Этот очень краткий обзор говорит о тех прочных позициях, которые заняли в наших квартирах зеленые чужеземцы. Нельзя не подивиться одной из насмешливых улыбок урбанизации: имея в комнате растения — выходцев из чуждых краев, мы каждый день общаемся с флорой дальних стран и даже других континентов, а свою природную флору видим в основном лишь на рисунках или на экранах телевизора... Наверняка многим горожанам бразильские бегонии и южноафриканские герани знакомы гораздо ближе, чем, скажем, самые обычные обитатели тенистых ельников — майник, грушанка, седмичник — или жительница сырых лугов — калужница.
Немного истории
Стремление человека внести в свое жилище частицу окружающего зеленого мира восходит к незапамятной древности. На первых порах это, вероятно, были в основном срезанные растения. Во многих европейских странах в средние века существовал обычай покрывать полы жилых комнат летом зелеными листьями и цветами, зимой — соломой (например, во Франции такие "покрытия" полов были и в аудиториях Сорбонны, и в королевских покоях). Врачи рекомендовали устилать полы пахучими целебными травами. Но, конечно, хотелось постоянно иметь рядом с собой и живые растения.
Возможность культивирования растений в комнатах долгое время определялась чисто техническими условиями — самим характером жилых помещений, а точнее, размерами окон, впускающих свет. Вероятно, недаром не известны исторические свидетельства о внутреннем озеленении домов и даже дворцов на Руси в допетровскую эпоху — слишком мало света пропускали узкие и низкие оконца белокаменных палат и тем более бревенчатых срубов. Вспомним, что и в странах Западной Европы окна в домах были небольшими, с частыми переплетами и мелкими толстыми стеклами, оправленными в свинец (такие окна мы видим на полотнах старых мастеров). Только в XVI в. появилось по-настоящему прозрачное стекло, но еще долго использовалась и промасленная бумага, и бычьи пузыри. Лишь в XVIII в. в России и других странах стало обычным (по крайней мере, у зажиточных горожан) большое стекло. Как отмечают искусствоведы, в строительстве дворцов и богатых домов с XVIII в. возникла новая тенденция: наряду с увеличением размеров внутренних помещений расширить проемы, сделать здание более легким, впустить во дворцы и дома дневной свет. Недаром в украшениях интерьеров стали охотно использовать блеск хрусталя, стекла, зеркал. Появилась и возможность поселить в комнатах растения.
Комнатная флора складывалась и отбиралась в течение нескольких веков. По мере того как Великие географические открытия раздвигали земные горизонты, из дальних стран вместе с другими заморскими товарами стали привозить и диковинные чужеземные растения, а торговля ими превратилась в весьма прибыльное дело. Вот что пишет, например, Майн-Рид:
"Вы, конечно, удивитесь, услыхав, что рядовой торговец семенами, продающий вам корневища, луковицы и рассаду, содержит целый штат охотников за растениями — опытных ботаников, рыскающих по земному шару в поисках новых растений и цветов, которые могли бы порадовать взор любителя (...) Охотник за растениями — это человек, посвятивший все свое время и силы собиранию редкостных растений и цветов — словом, тот, кто сделал это занятие своей профессией".
Кстати, роман Майн-Рида, созданный в 1857 г., цитату из которого мы привели, так и называется — "Охотники за растениями". Один из таких охотников, ботаник Традескант, оставил свое имя широко известному ныне роду комнатных растений.
Разведением комнатных растений для продажи занимались крупные и мелкие "садовые заведения", а торговля их продукцией была одним из видов популярной городской торговли вразнос, о чем можно судить по старинным гравюрам и картинам. Так, типичной фигурой на улицах старого Петербурга был разносчик горшечных цветов. Это о нем мы читаем у Ф. Достоевского в "Белых ночах":
"Отворялось (...) окно (...) и высовывалась головка хорошенькой девушки, подзывавшей, разносчика с горшками цветов..."
О широком распространении комнатных растений свидетельствуют и многочисленные их изображения в интерьерах, и упоминания в литературных произведениях.
Вот как выглядит комната квартирохозяина в доходном доме на Выборгской стороне в Петербурге:
"Комната ничего, на стенах картинки висят, все генералов каких-то портреты, диван стоит, стол круглый, резеда, бальзаминчики (...)".
А вот помещик рассказывает провинциальным соседям о своих петербургских апартаментах:
"У меня латании (род растений из семейства пальмовых. — Т. Г.) вот с ту вашу березку. Цветы пустяков стоят; вот такая горка гиацинтов. (...) Анна Васильевна (...) опять обратилась к Атласову:
— Вы говорили о цветах. Скажите, извините мое любопытство: правда ли, что в Петербурге камелии в рост человеческий?
— Есть-с, — ответил Атласов, усмехнувшись.
— Говорят, целые рощи? Но это с ума сойти, когда зацветут! Уж, конечно, царские?
— Нет-с, и у частных людей".
И еще один интерьер, уже начала нынешнего века:
"...уютная барская квартирка (...) уставленная развесистыми пальмами, меж которых с ловкостью золотых рыбок сновали сочные, неслышные горничные".
Примечательно, что набор комнатных растений, их устройство и размещение в прошлые века довольно точно отражали социальное положение владельца — происходила своеобразная "классовая дифференциация" комнатной флоры. Пышное убранство дворцов и богатых дворянских особняков непременно, включало комнатную зелень в виде целых деревьев и кустов в кадках, специальных трельяжей, жардиньерок и ширм, увитых плющом и другими лианами. Оранжереи, в которых выращивались редкие растения и такие диковинные фрукты, как персики и ананасы, были довольно обычной принадлежностью загородных и городских дворянских усадеб. Недаром некоторые старинные руководства так и назывались (к примеру, "Комнатная культура плодовых деревьев и ягодных кустарников", "Лиственные деревья и кустарники для теплых комнат"), а в петербургских газетах прошлого века можно было прочитать объявление о том, что "в оранжереях Его Сиятельства гр. Орлова на бывшем Елагином острове продается зрелый виноград". Богатые вельможи устраивали во дворцах зимние сады. Вот как описывал Г. Р. Державин в 1791 г. такой сад Г. Потемкина в Таврическом дворце:
"С первого взгляда усомнишься и помыслишь, что сие есть действие очарования или, по крайней мере, живописи и оптики; но, приступив ближе, увидишь живые лавры, мирты и другие благорастворенных климатов дерева, другие плодами обремененные. Под мирною тению их инде как бархат стелется дерн зеленый, там цветы пестреют, здесь излучистые песчаные дороги пролегают (...) Плавает дух в удовольствии".[11]
Особенно изощрялся в устройстве "райских кущей" царский двор. При Александре II, по воспоминаниям графа Д. И. Толстого (директора Эрмитажа до революции):
"Двор давал блестящие балы (...) Ужин подавала рядом, в Николаевском зале, где ставили в кадках, замаскированных растениями и цветами, громадные пальмы чуть ли не до потолка двусветной залы; из них то устраивались аллеи посреди залы, то они расставлялись среди окружающих их лавровых деревьев и других декоративных растений, причем их ствол возвышался над столом, за которым ужинали, как бы вырастая из него и осеняя своими кудрявыми листьями сидящих под ними разодетых гостей..."
В то же время в скромных чиновничьих и мещанских домиках и квартирах комнатная флора была совсем другой. Фикус в кадке считался уже целым деревом, а наибольшей любовью пользовались скромные и неприхотливые обитатели подоконников. Помните, какие растения посылает Макар Девушкин Вареньке?
"Я там купил парочку горшков с бальзаминчиком и гераньку — недорого. А вы, может быть, и резеду любите? Так и резеда есть (...)".
И Варенька отвечает, благодаря за герань: "Что за прелесть на ней цветы! (:..) у нас теперь словно рай в комнате (...)".
По-видимому, пользовались популярностью и кактусы. Так, в сборнике очерков "Физиология Петербурга" (1845 г.) их разведение упоминается среди занятий, приносивших побочные доходы мелким чиновникам.
Еще более скудным был набор комнатных растений в домах рабочих окраин и (если такое вообще случалось) в крестьянском быту — в тесных, полутемных избах с крохотными окошками было не до цветов...
На изображениях интерьеров прошлого века можно, видеть, как охотно использовались для украшения комнатные растения (иногда в виде стенок, трельяжей, ширм) и в парадных гостиных, и в более скромных жилых помещениях. П. Шестаков. Гостиная губернаторского дома в Вятке. 1859 г.
Нельзя не заметить, что набор растений, культивируемых в помещениях, меняется со временем. Это хорошо видно, если сравнить современную комнатную флору с той, что рекомендуется авторами руководств столетней давности (например, известным М. Гесдёрфером в 1889 г.). Есть, правда, стойкая группа постоянных "любимцев" — герань (пеларгония), бегония, колокольчик, примула, бальзамин, амариллис, фуксия и др. Но в целом состав комнатных растений заметно изменился. Одни виды совсем вышли из употребления. Это, главным образом, своего рода предметы роскоши — трудоемкие при выращивании крупномерные кадочные деревья и кустарники, некоторые выгоночные культуры, требующие специальной обработки для зимнего цветения. Вероятно, утеряны и многие навыки их культивирования, составлявшие "производственные секреты" частных садоводческих фирм. (Есть, правда, среди незаслуженно забытых видов и более простые в культуре — барвинок розовый, лакфиоль, сольданелла, или "альпийский колокольчик", хмель японский и проч.)
Другая группа некогда популярных видов — крупные раскидистые растения — заняла ныне более скромное место, ибо в современных квартирах для них мало простора: кто же отважится отвести полкомнаты под пальмы, монстеры, драцены! Стали редкостью даже некогда обычные гибискусы (китайские розы) и олеандры, не говоря уж о фикусах, которые к тому же и "морально устарели", будучи несправедливо объявлены "мещанскими" растениями (это за свою-то неприхотливость и способность жить чуть ли не в подвалах!). Все эти крупномерные растения перекочевали из квартир в общественные интерьеры. Зато появились, широко распространились и стали любимыми многие новые виды, не знакомые по старинным руководствам; например, ирезине, колеус, колумнея, стрептокарпус, литопс, а также другие "цветущие камни" и, конечно же, в первую очередь сенполия, или "узамбарская фиалка", победное шествие которой сейчас в самом разгаре (в частности, в Москве есть клуб любителей "Сенполия"). Среди новых любимцев — виды, в основном малорослые и компактные, много ампельных (висячих). Есть и красивоцветущие, и с декоративной пестрой листвой. Стойко держится мода на кактусы и другие суккуленты. Интересно, что обновление комнатной флоры идет довольно быстрыми темпами. Так, в Москве набор комнатных видов сильно изменился всего за 10 лет, как показало сравнение ассортимента цветочных выставок 1970 и 1980 гг. в журнале "Цветоводство".
На изображениях интерьеров прошлого века можно, видеть, как охотно использовались для украшения комнатные растения (иногда в виде стенок, трельяжей, ширм) и в парадных гостиных, и в более скромных жилых помещениях. И. Хруцкий. В комнате (мальчики, рассматривающие альбом с картинками). 1854 г.
Можно ожидать, что состав комнатных растений и дальше будет обновляться, будут вводиться в обиход новые декоративные и выносливые виды. Большую роль в отборе и испытании пока еще мало известных чужеземцев играют крупные ботанические сады, накопившие огромные фонды видов, перспективных для интерьерного озеленения. Например, в Главном Ботаническом саду АН СССР постоянно изучаются с этой целью сотни видов. При подборе растений для культуры учитывают и степень сходства природных условий района-"донора" с условиями конкретных помещений, и результаты своего рода "экзаменов", которые растения-чужеземцы держат при экспериментальном выращивании в интерьерах. Более двухсот видов испытал и рекомендовал для различных помещений Киевский Ботанический сад АН УССР.
Таким образом, комнатная флора (если рассматривать ее в целом как разновидность городской флоры) столь же непостоянна по составу видов и соотношению их разных групп, как и другие синантропные флоры (о чем речь шла в разделе "Городская флора"). Социальные факторы, в том числе изменение жилищных условий, вкусов и пристрастий, играют в формировании комнатной флоры еще большую роль, чем для других групп городских растений.
Оазисы дома и на работе
Современные формы использования и размещения растений в комнатах необычайно разнообразны. Хотя чаще всего мы ограничиваемся незамысловатой расстановкой горшков на подоконниках или настенных полочках, это, конечно, для растений не самые лучшие варианты. Гораздо эффективнее специальные композиции и устройства, продуманные как с эстетической, так и с экологической точек зрения, — раз мы не можем воссоздать для растения среду естественного сообщества, то, по крайней мере, необходимо избавить его от наиболее сильных экологических стрессов. Описание различных комнатных тепличек (в том числе с искусственным досвечиванием), оконных витрин, "микросадов" в бутылях и стеклянных шарах, передвижных "зеленых островков" и витрин-флорариумов с подсветкой, "цветущих стенок" и прочих устройств читатель найдет в специальной литературе по комнатному растениеводству. Интересно, что один из основных принципов такого организованного размещения комнатных растений — создание миниатюрных ландшафтов. Это позволяет горожанам иметь у себя дома и на работе хоть небольшой "кусочек природы". Самый яркий пример такого рода — карликовые композиции "бонсаи". Вот одно из их описаний:
"Причудливой формы сосна, крепко цепляющаяся своими мощными корнями за уступы отвесной скалы; белоснежная благоухающая слива; окрашенная багрянцем осени кленовая роща; сгибающаяся под тяжестью плодов яблоня... И все это не выше полуметра. Перед нами один из древнейших видов восточного искусства — бонсаи (карликовые деревья в горшках)".
Возможен и более утилитарный взгляд на комнатную зелень: некоторые современные архитекторы — специалисты по интерьеру рассматривают ее как своего рода отделочный материал, помогающий создать выразительный облик жилого помещения. Например, предлагаются "растительные" карнизы и плинтусы, занавесы и целые стены. Пожалуй, наиболее экзотическим представляется разработанный московскими архитекторами И. Лучковой и А. Сикачевым интерьер спальни "Райские кущи", в котором спальное место со всех сторон окружено растительностью (даже с потолка свисают зеленые плети). Правда, такие замыслы еще требуют подбора соответствующих растений, и сами авторы проектов пока рассматривают их как "архитектурный заказ" специалистам по комнатному растениеводству.
Комнатные растения давно уже стали полноправными поселенцами не только в жилых, но и в общественных и производственных помещениях. О широком спектре использования растений в интерьерах говорят, в частности, заголовки статей, опубликованных в журнале "Цветоводство" в 80-х годах. Вот некоторые из них: "Цветы рядом с ЭВМ", "Бегония в заводской теплице", "Зимний сад в интерьере лечебного учреждения", "Зеленая гостиная дворца культуры", "Цветы в интерьере книжного магазина", "Цветы в кинотеатрах Ленинграда", "Озеленение цехов текстильных фабрик", "Растения для зимнего сада промышленного предприятия".
Поделиться книгой: