Теперь такие юбки были запрещены, и Нил, конечно, выглядел совсем иначе. Хотя его одежда загрязнилась в пути, Джэнет сразу отметила, что она дорогая и хорошего покроя. На нем был темно-синий дорожный сюртук, белая полотняная рубашка и синие панталоны, заправленные в пыльные сапоги. В отличие от других дворян он парика не носил, и волосы у него растрепались, а выражение лица оставалось суровым, как прежде, несмотря на его добрые слова.
«Нет, я не должна видеться с ним, — твердо решила Джэнет. — Впрочем, он и сам не задержится. У него с собой почти нет багажа».
Джэнет бережно освободилась из детских объятий. — Я скоро вернусь, — пообещала она и спустилась вниз. Все слуги были в зале, усердно обнося гостей едой и напитками. «Ну а Молли сейчас, наверное, тоже обслуживает в амбаре какого-нибудь лорда или его слугу, — подумала Джэнет. — И это обстоятельство тоже не в ее пользу».
В зале было очень шумно, но, прежде чем пройти на кухню, Джэнет поискала глазами одного из приезжих. Маркиз Брэмур разговаривал с Марджери и как раз поднял глаза, словно ожидал увидеть Джэнет. Взгляды их встретились, и у нее едва не подкосились ноги — таким пристальным и цепким был этот взгляд. А гул голосов между тем несколько стих. Интересно, ей это показалось или так повлияло на присутствующих ее появление?..
Джэнет направилась в кухню, теряясь в догадках, что рассказывала маркизу Марджери и о чем судачили подвыпившие гости. Наверное, о том, что она была плохой женой. Что брак ее с Аласдэром оказался неудачным. И про отраву говорили — она почти явственно слышала резкий голос свекрови.
Ну почему ей не все равно, что подумает Нил?! Он отказался жениться на ней и разбил ее сердце. Теперь он очень богат и, кажется, любимец Камберленда, который вообще-то ни во что не ставит шотландцев. Сама она Камберленда презирала, так тем более незачем обо всем этом думать! Однако Джэнет не ожидала, что Нил Форбс так участливо к ней отнесется. Увы, одному богу известно, как давно она не слышала ни одного приветливого слова.
В кухне было полно поваров и подсобных работников, нанятых только на этот день. «Поминки обойдутся в такую сумму, что мне придется экономить до конца года», — подумала Джэнет. Она еще не видела расходных книг, но подозревала, что Аласдэр тратил больше, чем получал.
Из духовки как раз достали пироги. Она взяла три штуки, а потом положила на тарелку еще один. Ей тоже надо поесть: ни крошки во рту целый день, хотя голода она совсем не ощущала.
Поставив на поднос тарелку и кувшин молока, Джэнет спустилась вниз. К ее удивлению, у лестницы стоял маркиз Брэмур и, по-видимому, поджидал ее.
— Могу я помочь вам?
«Нет!» — захотелось ей крикнуть.
— Да, — ответила Джэнет, спрятав самолюбие в карман. — Возьмите, пожалуйста, кувшин. — И пошла вперед, показывая дорогу.
На неровном каменном полу она споткнулась и сразу почувствовала его сильную руку, не давшую ей упасть. «Сегодня хоронят твоего мужа», — твердила она про себя, но это не помогало.
Они поднялись на второй этаж и направились в детскую. Свободной рукой Нил открыл для Джэнет дверь.
— Ма…
Возглас замер на губах Аннабеллы, а три пары голубых глаз уставились на маркиза Брэмура. Он был выше Аласдэра и шире в плечах. В следующую секунду Аннабелла спряталась за комод, а Рэйчел выбежала в смежную комнату. Грэйс осталась стоять у кровати, но сильно побледнела. Только Колин никак не давал о себе знать — он безмятежно спал.
Джэнет взглянула на Нила, который, похоже, тоже запаниковал, поставила поднос на стол и обняла Грэйс.
— Познакомься. Это маркиз Брэмур.
Грэйс сделала несколько неуверенных шажков навстречу.
— Да не съест он тебя, дорогая!
Но Грэйс в этом, по-видимому, сомневалась. Тогда маркиз наклонился к девочке и протянул руку:
— Меня зовут Нил.
Грэйс присела в реверансе, однако соблюдала дистанцию. Нил выпрямился, вид у него был смущенный.
— Пожалуй, я лучше пойду.
— Спасибо, что помогли, — поблагодарила Джэнет.
— Какой он большой, — сказала Грэйс, когда Нил вышел из комнаты.
— Да, дорогая, но… — Джэнет немного поколебалась. — Он не такой, как твой папа.
Однако откуда у нее такая уверенность? Ведь этот человек ее когда-то предал. И муж ее тоже оказался потом совсем другим. Разве может она снова повторять одни и те же ошибки? Наверное, все дело просто в его неожиданном появлении… Но он так добр, как никто другой очень давно не был с ней добрым. Ну что ж, он и до своего предательства был добрым. И это ничего не значило. Ничего.
А Нил чувствовал себя просто чудовищем. Он с самого детства не был в окружении малышей. Да и сам он вряд ли когда-то был ребенком и знал, что такое настоящее детство. Однако Нил никогда не считал, что его можно испугаться, что дети станут прятаться при виде его. Почувствовав, что девочки его боятся, он поспешил уйти, однако успел увидеть, как по лицу Джэнет скользнула тень сочувствия.
Черт побери, не надо было ему сюда приезжать! Он это знал с самого начала, но что-то непреодолимо влекло его сюда, и, только увидев Джэнет на фоне серых каменных стен Лохэ-на, он понял, что именно.
Она похудела и выглядела усталой, под глазами залегли темные круги. И все же держалась она со свойственным ей изяществом и достоинством, которые ему так хорошо запомнились. В темно-голубых глазах при виде его вспыхнул огонек, но сразу погас, и взгляд стал непроницаемым. В нем не было ни лукавства, ни искры нежности. Правда, лицо ее с высокими скулами и тонкими чертами было красиво по-прежнему. Это одно из тех лиц, которые с годами становятся только лучше и выразительнее.
А потом в ее взгляде промелькнул гнев. Если бы не законы гостеприимства, Джэнет, несомненно, попросила бы его удалиться, но она только гордо выпрямилась и посмотрела на него с вызовом. Однако потом ему показалось, что на глаза у нее навернулись слезы, и это едва его не сокрушило.
Нил когда-то надеялся, что она все-таки будет счастлива, полюбит другого. В тот вечер, когда он узнал, что Джэнет вышла замуж, он напился до бесчувствия, но все же искренно пожелал ей благополучия. Потом он слышал, что рассказывали о ее муже, и слухи были неприятные. Но все же он надеялся на лучшее — до того момента, пока не увидел ее. А когда увидел это погасшее лицо, то понял, насколько его надежда была ложной. Его жертва оказалась напрасной.
Нил едва удержался от того, чтобы не заключить ее в свои объятия, но вовремя одумался. Ведь ничто не изменилось! О, теперь он богатый человек, он носит титул, но наследственное безумие по-прежнему омрачает его прошлое, и так будет всегда. Потому он говорил с Джэнет спокойным, размеренным тоном и держал руки на привязи.
В главном зале Нил прислушивался к разговорам. К обвинениям. Мать покойного графа, Марджери Кэмпбелл, сразу же буквально вцепилась в него, как только узнала, кто он такой.
— Ваше присутствие делает нам честь! — воскликнула она.
— Примите мои соболезнования по случаю вашей утраты, — сказал Нил.
Он решил было представиться другом графини, но подумал, что тогда, очевидно, ничего не узнает. Тем более что сама Джэнет другом его явно не считала, если судить по тому, как сдержанно она его приветствовала.
Итак, Нил позволил вдовствующей графине полагать, что ее семейство занимает достаточно высокое положение, раз сам маркиз Брэмур счел необходимым присутствовать на похоронах ее сына. И теперь он внимательно слушал, как она в подробностях живописует все недостатки невестки.
— Это ужасная женщина! Она способна даже убить детей, — бормотала Марджери, не заботясь о том, что ее могут услышать посторонние, и Нил ужаснулся глубине вражды, которая царила в Лохэне. — Я слышала, что его светлость лорд Камберленд прислушивается к вашим советам. Вам следовало бы попросить его поглубже вникнуть в это дело.
— А как к этому относятся местные власти? Марджери презрительно отмахнулась.
— Они боятся решительных действий. Но его светлость мог бы издать указ, чтобы Лохэн перешел к Реджинальду, моему среднему сыну. Это было бы только справедливо.
Нил почувствовал, как в нем поднимается желчь. Подумать только, устраивать заговоры в день похорон сына!
— Я сообщу ему обо всем, что здесь произошло, — пообещал он и попытался отойти, но Марджери последовала за ним.
— И она якобитка, знаете ли! Скажите его светлости и об этом. Я уверена, что он предпочтет видеть землю в руках семейства, которое всегда было предано ему и его брату, королю Георгу.
— Я уверен, что герцог по достоинству оценит вашу преданность, — кивнул Нил, прекрасно зная, что Камберленд не ценит ничего, кроме собственной власти. Он бы, ни на минуту не задумываясь, согнал всех Кэмпбеллов с их земли, если бы это сулило выгоду лично ему.
Нил выпил стакан не очень хорошего эля, и ему захотелось выйти на свежий воздух. В тот момент он и заметил Джэнет, которая спускалась по лестнице с тяжелым подносом в руках. Не раздумывая, он поспешил к ней на помощь, и удивительно, что она согласилась эту помощь принять. А потом он напугал детей… Впрочем, ничего удивительного. Нил всегда чувствовал себя слишком громоздким и неуклюжим. Он знал, что его огромная фигура пугает людей. Взгляд у людей становился настороженным, словно они боялись, что он их заденет или ударит.
Нил хотел было уйти сразу, но не мог оторвать глаз от Джэнет, успокаивающей детей. Слишком бледное, слишком худое лицо ее потеплело, темно-голубые глаза были полны любви и нежности. Что-то подобное он уже видел в ее глазах давным-давно, в те краткие дни их счастья. Годы, прошедшие с тех пор, вдруг исчезли, испарились, и его охватило такое страстное желание, что Нил едва устоял на ногах. И тогда он вышел, чтобы не свалять дурака. «Надо уезжать, — подумал Нил. — Сегодня же вечером. Иначе я нарушу данную себе клятву». Однако прежде он должен дать Джэнет знать, что у нее в этом мире есть друг. Это самое меньшее, что он обязан для нее сделать.
Нил снова подумал о Рори, который неоднократно рисковал жизнью, чтобы спасти других, даже неизвестных ему людей. Если бы он был таким же человеком, как Рори! А сколько лет он считал двоюродного брата бездельником и даже трусом! Как он мог не видеть, что скрывается за фасадом, не распознать, какова его истинная сущность?
И вот теперь неуверенно, все время спотыкаясь на ходу, Нил пытался тоже идти по этой дороге и помогать людям. Он старался облегчить жизнь своих арендаторов, повлиять на окрестных лендлордов, чтобы они не сгоняли людей с земли. Однако все его поступки значили так мало по сравнению с тем, что делал двоюродный брат…
Через несколько минут дверь отворилась, и Джэнет вскрикнула, потому что не ожидала его увидеть, и стремительно подалась назад.
— Я не причиню вам зла, миледи, — поспешил успокоить ее Нил. — Я просто хотел сказать, что сегодня вечером уеду из Лохэна.
Она открыла было рот, но промолчала.
— И я не хотел напугать девочек, я просто не подумал, что вид у меня такой свирепый.
Однако выражение ее лица не смягчилось.
— У них нет оснований верить людям. Особенно мужчинам. И у меня тоже.
Еще один удар! Нил знал, что поступил с ней скверно, и даже подумал, что, пожалуй, надо рассказать об истинной причине своего давнего поступка. Тогда он искренне верил, что это самое лучшее, что он может для нее сделать. Но теперь… А впрочем, зачем объяснять? Ведь ничего не изменилось. Нет, он не причинит ей новую боль, пусть между ними сохранится расстояние, которое обусловлено ее гневом и непреклонностью. И все же он должен сказать, что она может рассчитывать на его помощь.
— Джэнет, если вам… нужен друг или понадобится срочная помощь, обратитесь ко мне. Она гордо вскинула голову:
— Мне помощь не нужна. Ни от вас… ни от кого-либо другого.
— Я… просто хотел, чтобы вы знали: стоит вам только меня позвать… Я имею возможность помогать.
— О, еще бы! Вы же друг главного палача! Нил нахмурился:
— Пусть никто, кроме меня, не услышит от вас таких слов.
— Я давно уже никого не боюсь. А теперь извините меня.
— Джэнет…
— Леди Лохэн, — поправила она его.
— Леди Лохэн, — покорно повторил Нил.
Он понимал, что все испортил. Не надо было сюда приходить. Но ведь он никогда не был силен по части светских любезностей.
Джэнет снова высоко подняла голову:
— Если не возражаете, я должна сейчас уделить время моему сыну.
— Не раньше, чем вы меня выслушаете.
— Я уже достаточно наслушалась. Мне ваша помощь не требуется. Мой сын теперь — наследный граф! Нил замялся, а потом все-таки сказал:
— Меня просили походатайствовать перед Камберлендом о том, чтобы отнять у вашего сына его земли. Джэнет замерла на месте.
— Но Камберленд не сделает этого!
— Нет, если я его попрошу. Однако вы должны знать, что родные вашего мужа затеяли интригу против вас. Я имел в виду именно это, когда сказал, что я ваш друг.
Ее взгляд поразил его в самое сердце.
— Друг, на которого я могу положиться? Нет, милорд, мне кажется, как раз это невозможно.
Что ж, он заслужил каждое слово осуждения с ее стороны. И неважно, насколько были благородны его побуждения много лет назад, он нанес ей рану гораздо более глубокую, чем предполагал. Такой горечью были пронизаны ее слова о том, что ни дети, ни она сама не имеют никаких оснований верить людям. И особенно мужчинам. Но как же вел себя с ней Кэмп-белл, если она никому не верит?..
Нил не смог с собой совладать. Он поднял руку и провел пальцами по щеке Джэнет, ощутив мягкость ее кожи.
Она отшатнулась, и сердце у Нила сжалось от боли. Он шагнул назад, молча кивнул ей и быстро спустился по лестнице. Больше ему нечего было делать в Лохэне. Он сказал Джэнет все, что хотел сказать. А теперь надо возвращаться домой.
3
Джэнет запомнила слова Брэмура.
Она помнила также его неотрывный пристальный взгляд, который словно заставлял ее поверить ему. Но она не могла поверить. Она вообще не могла верить никому из мужчин. И больше никогда не будет зависеть ни от одного из них.
Больше всего ее мысли сейчас были заняты детьми. Она уволила Молли, и няней теперь стала одна из служанок, которая всегда отличалась добротой. А доброта была тем качеством, которое Джэнет ценила больше всего.
У нее произошла стычка с Реджинальдом, который хотел было переехать в комнату покойного графа; но Джэнет заявила твердое «нет» и сказала, что там будут жить дети, чтобы находиться поближе к ней. Колыбель маленького Колина она поставила в собственную спальню, девочкам подарила щенка сторожевой собаки и котенка от амбарной кошки.
Дети были в восторге.
— А как мы их назовем? — спросила Грэйс, глядя на нее сияющими глазами.
— Это вы сами решите, — улыбнулась Джэнет.
— А я тоже хочу щеночка или котеночка! — заявила вдруг Рэйчел с несвойственной ей мрачностью.
Да, как это она не подумала, что нужно каждой девочке подарить по животному!
— Но они принадлежат вам всем, — сказала Джэнет. — Будете играть с ними по очереди, а там посмотрим.
Рэйчел это не слишком утешило, но она подошла к Грэйс и стала гладить щенка.
— Какой маленький…
— Ну, он скоро вырастет и доставит нам много хлопот, — заметила Джэнет.
— Никогда не доставит, — возразила Грэйс. — Он будет очень, очень послушный.
— А котеночка можно назвать Принцессой, — предложила Рэйчел.
Но Аннабелла была против.
— Это имя обнаковенное. А котеночек не обнаковенный.
— А вы немного подождите, — вмешалась Джэнет, — и тогда не спеша придумаете два очень хороших имени.
Девочки переглянулись и кивнули. Выходя из комнаты, Джэнет слышала, как дети ласково ворковали над своими питомцами и весело смеялись. Такого смеха она еще не слышала. Особенно чтобы так беззаботно смеялась Грэйс! Из всех трех она меньше всех походила на обычного ребенка и настороженно воспринимала каждого незнакомого человека, что очень беспокоило Джэнет.