Пути и перекрёстки [СИ]

— Я не пристрастна!..

— Ага, тогда я — дух добра из детских сказок.

— Очень может быть, — огрызнулась Анко. — Ну Ибики!..

— Никаких. Споров. С капитаном, — отчеканил он. — Уйди, не мешай работать.

Обида вспыхнула в груди, кровь прилила к щекам, но Анко сжала кулаки и сдержалась — субординацию всё же следовало соблюдать.

— Есть, — просто сказала она и побрела к выходу из штаба.

«А может… — подумала она, остановившись уже у подножия лестницы, — может, мне самой?..»

— Анко, — подошедший Шисуи редко когда бывал так серьёзен. — Третий хочет тебя видеть.

— Зачем? — мрачно уточнила она, хотя и сама догадывалась.

— У него есть вопросы касательно Орочимару-сана…

* * *

Нельзя сказать, что тот случай так уж испортил ей жизнь — то, что она после зачисления в спецотряд практически полностью перестала общаться с учителем, многие знали. И всё же неприятный осадок остался; в детстве Орочимару-сенсей был для неё всем миром, в юности — объектом преклонения и подражания, а вот теперь — целью.

Не сразу, но Анко получила место в группе, занимающейся поиском Орочимару. В этом во многом помог Ибики, рабоче-приятельские отношения с которым у неё всё крепчали, а также (кто бы мог подумать) Учиха Итачи; назначенный главой команды, он получил разрешение самому набрать подчинённых и захотел видеть среди них Анко. Почему? Ну, официальная версия была, что Анко лучше прочих понимает стиль действий и мыслей бывшего сенсея. На самом же деле… да Рикудо этого парня не разберёт. Но что второе дно было, Анко не сомневалась. А то и третье, с Итачи станется.

За полгода поисков они достигли мало чего — сведения были обрывочными, Орочимару хорошо скрывался. Много времени команда проводила за пределами Конохи и Страны Огня, идя по призрачному следу, обозначавшему путь неуловимого Саннина — всё без толку. Однако они не сдавались; капитан был упёрт, Анко — не меньше, и товарищи, Дарума и Такеши, также не заикались о том, что это дело может остаться неоконченным.

Ходили слухи, что Орочимару начал собирать вокруг себя группу, привечая нукенинов S-ранга. Это было плохо; такие шиноби сами по себе очень опасны, а сбившиеся в кучу, да ещё и под руководством хитрого интригана — вдвойне. Неизвестно было, кого переманил на свою сторону Орочимару, как и то, что он задумал, — но что это добром не кончится для Конохи, было вполне очевидно.

В одну из разведывательных миссий их команда разделилась: Итачи и Дарума отправились в сторону границы со Страной Дождя, где должны были встретиться с Джирайей-самой, а Анко и Такеши направились в Страну Водопада — по сведениям информаторов, там недавно была серьёзная заварушка.

Судьба вновь показала себя злобной ироничной сукой, сведя их в одной точке.

— О-о, — Орочимару улыбнулся с хищным умилением. — Анко-чан, не думал, что ты будешь так настойчива.

Под маской АНБУ Анко прикусила губу. Да, Кьюби её дери, она мечтала, просто грезила встречей с бывшим учителем, но… не в хреновом же глухом лесу, по чистой случайности, когда команда не в полном составе! Да ещё и он…

— Твоя ученица? — безразлично уточнил стоявший рядом с ним Сасори.

— Да, моя милая подопечная, единственная, кто выжил, — Орочимару недобро оскалился. — Впрочем, надолго ли это?

«Кажется, у нас проблемы…» Анко и Такеши приготовились к бою. Двое шиноби спецотряда могут достойно противостоять двоим нукенинам S-ранга, но вот выиграют ли — хороший вопрос.

Орочимару никуда не спешил; он улыбался, глядя на настороженных и напряжённых донельзя АНБУ. Сасори вынул из рукава свиток и раскрыл его — в облаке дыма возникла марионетка.

— Не может быть… — прошептал Такеши с тревогой.

Анко тоже узнала черты этого лица, которое видела когда-то много лет назад на церемонии. Сейчас это лицо было деревянным.

— Третий Казекаге.

«Понятно, почему Орочимару захотел с ним союз, — как-то отстранённо подумала Анко. — Если он завалил Третьего Казекаге и сделал из него марионетку — он грёбаный гений». Впрочем, она имела об этом отступнике достаточно информации, чтобы знать — это действительно так.

То ли отдавая должное силе противников, то ли банально не желая терять время, Сасори начал сразу с железного песка — Кекке Генкай Третьего. «Значит, его человеческие марионетки действительно сохраняют способности прототипов. Хреново». Её стихией был Огонь, что не слишком удобно в борьбе против такого Кекке Генкай, поэтому Анко переглянулась с Такеши и сместилась, оставляя кукловода ему — у товарища основным был Ветер, а в дополнение — Молния.

Однако оказалось, что противники имеют иные планы: Орочимару стремительно направил нескольких змей в Такеши, а в саму Анко прилетел сформированный из железного песка конус. Увернувшись от него, куноичи была вынуждена отпрыгнуть ещё несколько раз, спасаясь от новых песчаных фигур, — противник теснил её прочь. «Хотят нас разделить, — догадалась Анко. — А вот хрен они…» Додумать не дала очередная атака, более опасная, чем предыдущие. Вынужденная уклоняться каждую секунду, Анко и опомниться не успела, как они отошли на несколько километров — грохот столкновения техник Футона доносился издалека.

Теперь Сасори продемонстрировал, на что действительно был способен. Его контроль марионетки был совершенен, и ею одной он, казалось, был одновременно во многих местах, делая выпад за выпадом. Анко отбивалась и контратаковала, но железный песок в защите был не хуже, чем в нападении. «Ксо, ксо, ксо! — мысленно восклицала Анко; она понимала, что если не перехватит инициативу, то не продержится в таком темпе долго. — Нужно найти слабое место…»

Вместо слабого места Сасори показал ей нечто поистине невероятное. Весь железный песок собрался вместе и сформировал что-то, поначалу походившее на большую чёрную и блестящую снежинку, но постепенно разраставшееся, заслоняя собой небо. А затем это нечто обрушилось на землю, дробя деревья и камни, круша всё.

Анко стоило больших усилий извернуться и не быть нашпигованной на острые иглы, которые были кругом. Она оказалась на земле, лицом в пыли, но хоть жива после такой атаки — и то ладно!

Сасори, кажется, этого не ожидал.

— Ты ловкая, — чуть менее флегматично, чем обычно, заметил он. — Хотя, — добавил, когда куноичи уже поднялась на ноги, — недостаточно.

Анко поняла, что произошло, прежде, чем почувствовала разрывающую боль, распространившуюся от левого бедра по всему телу. Опустив взгляд, она обнаружила царапину, разорвавшую кожу. «А в песке был яд… — пронеслась мысль, когда Анко упала на колени, не в силах стоять. — Ну конечно…»

Железный песок вокруг исчез, отозванный марионеткой, и куноичи упала на бок. Она была наслышана о ядах Скорпиона Красных Песков и не питала иллюзий относительно собственных шансов выжить. Злобная сука судьба.

Сасори подошёл ближе, остановился, молча наблюдая за тем, как Анко медленно теряет сознание. Наслаждался ли он или что-то решал для себя?..

— Иронично, — наконец произнёс он. — Всё кончается так, как должно было кончиться ещё тогда, у переправы во время Третьей мировой.

— Ещё помнишь? — хрипло усмехнулась она.

— Я всегда всё помню, — отозвался он и вновь замолчал. Надолго — Анко, так и не дождавшись его слов, отключилась.

* * *

Их нашёл патруль из Такигакуре через два дня: её, едва живую, и тело Такеши. Орочимару-сенсей был безжалостен, как всегда.

«Почему я жива? — мрачно спрашивала себя Анко раз за разом после возвращения в Коноху и похорон. — Чем я лучше Такеши?.. Нет, это должна была быть я…»

И она запила — по-чёрному так, страшно. Все деньги, какие были в доме, спустила на выпивку, а после, когда они кончились, придумала перебраться куда-нибудь в Югакуре и зарабатывать на рюмку передком.

— Как шиноби-то я ноль, — бормотала она, обращаясь не то к настольной лампе в спальне, не то к цветку в горшке, который в её унылую квартиру когда-то давно припёрла Куренай. — Разделал меня, как сопливого генина…

Осуществить гениальную задумку ей не дали трое: Шисуи, Итачи и Какаши. Курс реабилитации под их контролем был суровее любой тренировки Ибики. Этот садист тоже приложил руку к исцелению, поделившись душещипательной историей дяди, который, когда пришёл печально знаменитый кризис среднего возраста шиноби, тоже отчаянно запил.

Под чутким руководством друзей Анко выкарабкалась, но о возвращении в АНБУ, само собой, речи уже не шло. Она вновь, как в тринадцать, стала рядовым джонином, ходила на банальные миссии, предпочитая подолгу не задерживаться дома, — работа отвлекала от любых проблем, помогала сосредоточиться. Постепенно вернулся и интерес к жизни, и прежняя весёлость, и старые шутки в адрес Шисуи, на которые тот, ставший уже лейтенантом полиции, реагировал всё так же эмоционально и мило. Какаши тоже покинул спецотряд — Четвёртый доверил ему воспитание удивительной и многообещающей команды генинов, состоявшей из Узумаки Наруто, сына Четвёртого, Учихи Саске, младшего брата Итачи, и Харуно Сакуры, умненькой девочки из обычной семьи. Таким решением все остались довольны, даже Итачи, когда узнал, позволил себе улыбнуться — а улыбку его увидеть можно было так же часто, как уставшего Гая.

Жизнь правда наладилась… И всё же Анко отчётливо понимала: ей чего-то не хватает. Чтобы исправить это, хотелось сделать что-нибудь — отвратительно знакомое чувство.

* * *

Случай, подговорённый судьбой, не иначе, представился как всегда неожиданно.

Анко была на задании — доставка свитка, ничего такого. Нудно, скучно, предсказуемо — такая вот жизнь, раз ухитрился вылететь из спецотряда. Когда они остановились во вшивой гостиничке на окраине большого города — денег на место поприличней не было, — её напарник, блеклый джонин за сорок, стал приставать: всё тянулся руками, норовил пощупать.

— Грабли убрал, — резко осадила его Анко.

— Эй, ну что ты ломаешься? — он заискивающе посмотрел на неё. — Все говорят, что ты никогда не прочь…

— Ах, все говорят?! — вскинулась Анко. — Вот пускай эти «все» тебя и ублажают!

Она выскочила на улицу и на всех парах двинулась к выходу из города — сейчас ей хотелось побыть одной, подальше от этого недоумка. «Этот придурок!.. — мысленно метала она гром и молнии. — „Все говорят“… Подумаешь! Все говорят, что Итачи не человек, но это же не так! Натрындеть много чего можно, и хрен это окажется правдой!..» Столкновение прервало ход её мыслей.

— Внимательнее.

«Это. Блять. Нереально».

— Ты? — спросила Анко не то насмешливо, не то устало — сама не была уверена в итоговой интонации.

— И ты, — Сасори обвёл её взглядом. — Уже не АНБУ, я слышал.

— Вылетела за пьянку, — безразлично поделилась она и уточнила: — Добивать будешь?

Он склонил набок голову. Вполне человеческий вышел жест для нукенина с его послужным списком.

— А ты хочешь?

Анко не знала точно, поэтому пожала плечами. Судьба уже шутила с ней столько раз — пускай, дура, подавится от возможности такого охрененного выбора, как бы насолить Анко ещё больше.

— Ну, хотя бы не здесь.

Тут он был прав, и Анко беспрекословно последовала за ним дальше по дороге. Они вышли за городскую черту и углубились в лес. Через некоторое время Сасори остановился.

— А тогда спас ты меня зачем? — бросила Анко ему в спину вопрос, который раньше, сразу после случившегося, очень мучил её. Теперь уже это было не столь важно. — Я бы загнулась от яда задолго до того, как подоспела бы помощь. Зачем вколол противоядие?

Сасори не ответил. Он развернулся, внимательно глядя ей прямо в глаза; куноичи вдруг показалось, что кукольник видит её насквозь не хуже, чем Учихи своим Шаринганом.

— Точно хочешь? — ещё раз спросил он.

Анко вновь пожала плечами — уже показала же один раз, что не знает, зачем уточнять по второму кругу? Пусть всё решает дура-судьба. Ну, и конкретно этот вот нукенин.

Сасори плавным движением вынул кунай и подошёл ближе. Анко не отступила и зачем-то расставила руки — пожалуй, показывала, какая она хорошая мишень. И глаза закрывать не стала, как делали многие, — хотела видеть лицо человека, который её убьёт. «А ведь мы могли сделать это намного, намного раньше. Я бы тогда не подпортила жизни стольким хорошим людям».

Он подошёл совсем близко, вновь остановился. Откуда эта медлительность? В бою он никогда не медлил, не любил ждать чужого хода.

Всё-таки, что не так с этим парнем?.. И вдруг она увидела: в его глазах была в точности такая же пустота, как у неё самой.

Вот тогда-то Анко зажмурилась. Она зареклась смотреть на свою пустоту, потому что это неизменно приводило её к слезам и желанию напиться до зелёных Кьюби.

И чёрт возьми, она тысячу раз пожалела, что смежила веки, — как бы хотелось видеть выражение его лица, когда кукловод её поцеловал!

Она инстинктивно протестующе замычала и отпихнула его.

— Какого хрена?! — заорала Анко. — «Добить» не значит «поцеловать»!

— Ты показала, что тебе всё равно, — неожиданно едко возразил он. — Так что я сам принял решение.

— Реше… Что?!

— Будешь и дальше кричать, заткну тебе чем-нибудь рот, — спокойно пообещал Сасори, притягивая её к себе. — Не сопротивляйся, это всё равно не поможет.

И Анко поняла, что не будет сопротивляться дольше, чем того требует приличие.

* * *

Она особо и не отбивалась — и теперь, лёжа без одежды в траве, ощущая её мягкие касания и собственную усталость, радовалась этому.

Сасори стоял рядом и уже надевал защитную майку-сетку, вместе с ней словно бы возвращая себе обычную отрешённость. Впрочем, теперь ему было Анко не провести — она видела, как могут гореть его карие глаза.

Закончив одеваться, Сасори обернулся и некоторое время молча смотрел на неё.

— У тебя красивое тело.

— Мм… — расслабленно протянула в ответ Анко. Она помнила о том, что он превращает шиноби в марионетки — и сейчас ей было удивительно на это плевать.

Потянувшись было за плащом, Сасори остановился, передумав, и сел на траву рядом с ней, вновь рассмотрел.

— Думаешь, какая бы отличная из меня получилась кукла? — спросила Анко, следя за ним из-под полуопущенных век.

— Неплохая — бесспорно, — задумчиво отозвался Сасори. — Но вот что отличная — вряд ли.

— Почему? — это задело. — Я недостаточно сильна для твоей коллекции?

— Дело не в силе. Дело в том, что даже я не могу придать человеческим марионеткам одну важную характеристику, присущую людям: живость.

Анко взглянула на него удивлённо и вскинула бровь. Сасори пояснил:

— Считается, что часть красоты человека заключена в душе — и это правда. Я утверждаю вовсе не голословно; я видел людей с душой и без неё — в виде марионеток, сделанных из их тел. И, поверь мне, ни одна марионетка по красоте не может сравниться с живым человеком, — он усмехнулся. — Лишить тебя души и красоты было бы кощунством.

— Ты псих, ты знаешь об этом? — почти весело уточнила Анко. — Такой вот псих-псих.

— А разве ты сама здорова? — хмыкнул Сасори и вдруг улёгся, устроив голову на её животе. От прикосновений волос стало щекотно, а от его дыхания — жарко. — Я ушёл от Орочимару.

— Чего так?

— Не сошлись на почве Искусства, — Анко понимала, что кукловод лжёт, но настаивать на честном ответе не стала. Её разум, постепенно выныривавший из неги, захватила другая, куда более занимательная мысль.

— А давай сбежим? — предложила она, не особо надеясь на согласие, скорее на обвинение в глупости.

Поэтому удивилась, когда услышала простое:

— Давай.