Помоги проекту - поделись книгой:
Дейдра покачала головой:
— Мел прав. Ты — ворон.
— Зови меня Кассандрой, — сказал я. — Поверь, милая, мне очень хотелось бы ошибиться. Ведь я желаю тебе только добра.
— Знаю, Кеви. Я тоже люблю тебя. — Она немного помолчала, затем добавила: — Не беспокойся. С Мелом действительно всё будет иначе. Раньше у меня были сомнения, дурные предчувствия — но сейчас их нет. Кто знает, может быть, я нашла своего принца.
— Дай-то Бог… Кстати, как это получилось?
Дейдра лукаво улыбнулась:
— Всему виной «Дом Периньон». Неделю назад я выпила лишнего и с бухты-барахты заявила Мелу, что уже несколько лет жду не дождусь, когда он соизволит подвалить ко мне с нескромным предложением. Бедняжка прямо-таки обалдел, и мне чуть ли не силой пришлось тащить его в постель. А на следующее утро мы поняли, что просто не можем жить друг без друга.
— Очень романтическая история, — заметил я. — Могу представить, как радовались родители.
— Я их успокоила.
— Но грубо сработала. Теперь Мел полон подозрений. Ты недооценила его проницательность.
— Я недооценила глубину его внутренних сомнений, — возразила Дейдра. — Достаточно было слабого толчка, чтобы его подозрения стали осознанными.
— Так он действительно сын Моргана?
— Да.
Я удручённо вздохнул:
— Рушится ещё один идеал.
— Ты о чём?
— О мнимой верности Бренды.
— Зря ты так думаешь. Она никогда не изменяла Колину.
— А как же Мел?
— Это весьма занимательная история. Бренда забеременела ещё до того, как Колин женился на ней. В то время он тайно боготворил её и мечтал свернуть Моргану шею. А когда выяснилось, что Бренда ждёт ребёнка, Колин воспользовался ситуацией и сделал ей предложение.
— Но ведь Мел родился… Ах, чёрт!
— Сообразил наконец?
— Да, — кивнул я. — Помню, отец ещё шутил по поводу затянувшегося медового месяца. Сначала Колин и Бренда отправились в длительное свадебное путешествие, а вернувшись, то и дело исчезали на несколько дней, рано ложились спать, поздно просыпались… На самом же деле они уходили в медленный поток времени!
— Вот именно. А где-то через полгода Колин радостно сообщил родственникам, что Бренда на третьем месяце беременности. Уловка стара, как мир, но сработала.
— Однако тебя им провести не удалось.
— Только потому, что я узнала об этом даже раньше, чем Бренда. Мне показался подозрительным её аппетит, и я… поступила не очень порядочно. Впрочем, тогда я была нахальным, бесцеремонным подростком.
— Морган не догадывается, что Мел его сын?
— Думаю, что нет. Но наверняка утверждать не стану. Ведь он хитёр, как дьявол.
Я хмыкнул:
— А зачем, собственно, понадобился этот обман?
— Трудный вопрос. Лично я полагаю, что Бренда хотела избежать соблазна женить на себе Моргана. Что бы там ни говорили, а в то время она была влюблена в него по уши, но всё же ей хватило ума понять, что у их отношений нет будущего. Поэтому Бренда и приняла предложение Колина. А дальнейшее — яркий пример того, как любовь рождается уже в браке.
— Так ты думаешь, что если бы Морган узнал о ребёнке, он бы женился на Бренде?
— Почти уверена в этом. По-своему он любил её и сильно переживал, когда она порвала с ним и решила выйти замуж за Колина.
— Жаль… — невольно вырвалось у меня.
Дейдра с сочувствием посмотрела мне в глаза и грустно улыбнулась:
— Бедный братик. Когда же ты излечишься?
— Не знаю, — ответил я. — Порой мне кажется, что никогда.
— Ты себя истязаешь, Кеви. Твоя фикс-идея насчёт блондинок с голубыми глазами, да ещё непременно замужних…
— Не надо, сестричка! — взмолился я, хотя понимал, что это не поможет. У Дейдры всегда была на подхвате парочка знакомых брюнеток (незамужних, а порой и девственниц), с которыми она пыталась меня свести. В лучшем случае мне приходилось выслушивать хвалебные оды в адрес её новых подруг, а в худшем — целый вечер скучать в обществе какой-нибудь темноволосой красавицы, чтобы затем на прощанье целомудренно поцеловать её в щёчку.
К счастью для меня, в этот самый момент сработала сигнализация.
— Что происходит? — удивилась сестра, озадаченно глядя на красную мигающую надпись между нами: ТРЕВОГА! АТАС!! ХАКЕР!!!
— Это Бренда, — объяснил я. — Снова пытается запеленговать меня. Очевидно, у Мела было на лбу написано, что он разговаривал со мной.
Дейдра пожала плечами:
— Вы как дети, право! Если бы я захотела, то давно бы вычислила, где ты прячешься.
Я чуть было не ляпнул: «Ну-ну, попробуй!», но вовремя прикусил язык. Лучше не испытывать судьбу.
— Ладно, сестричка, закругляемся, — сказал я. — Продолжим наш разговор в следующий раз. Передавай привет отцу и маме.
— Хорошо… Да, между прочим, ради чистого интереса. Что ты от нас скрываешь?
Я улыбнулся:
— Мир, населённый исключительно голубоглазыми блондинками. И все, как одна, замужние.
На самом же деле я скрывал бомбу замедленного действия. В один прекрасный день она рванёт, и тогда… Что будет тогда, во многом зависело от меня. Я должен был сделать так, чтобы эта бомба не разнесла в клочья Вселенную.
Глава 6
Эрик
Я полулежал в шезлонге возле бассейна на крыше шестидесятиэтажного жилого дома в левобережной части Киева. Вокруг раскинулась величественная панорама огромного мегаполиса — столицы могущественной Священной Славянской Империи, в которой никогда не заходило солнце. Сейчас солнце стояло в зените над Киевом, и вдали, на правом берегу, сияли золотом купола Святой Софии и Лавры.
Отсюда не было слышно праздничного перезвона колоколов, но их можно было услышать, включив телевизор или радиоприёмник на любом канале. Сегодня молодой кронпринц империи, великий князь Литовский, сочетался браком с внучкой короля Испании и Португалии. Это событие знаменовало полное восстановление былых союзнических отношений, давших трещину во время недавнего британо-славянского конфликта, уже вошедшего в историю как Бенгальский кризис. В приветственной телеграмме по этому случаю папа Римский не преминул в очередной раз призвать к воссоединению западной и восточной ветвей вселенского христианства, дабы успешнее противостоять реформаторской угрозе, исходящей с берегов Туманного Альбиона.
Я не смотрел телевизор и не слушал радио. Мне было глубоко наплевать на это знаменательное событие; куда больше меня интересовало то, что произошло три недели назад на высоте сорока километров над космодромом Байконур и что невесть сколько лет, в обстановке строжайшей секретности, вызревало в недрах Чернобыльского центра ядерных исследований.
Официальная версия случившегося была донельзя скупа: во время испытательного полёта космического корабля нового поколения «Славутич» по неустановленным причинам на борту произошёл взрыв (предположительно в двигательном отсеке), в результате чего корабль был разрушен, а все пятеро членов экипажа погибли. Специально созданная правительственная комиссия занимается расследованием обстоятельств катастрофы; несколько высших военных чинов арестованы, им предъявлено обвинение в преступной халатности. В ряде газет и информационных программ промелькнули намёки на возможность британской диверсии. По всей Империи был объявлен недельный траур, после чего жизнь пошла своим чередом, даже не была отложена свадьба кронпринца. Судя по всему, имперское правительство стремилось поскорее предать трагический инцидент забвению.
Куда более откровенной была зарубежная пресса, которая в один голос утверждала, что «Славутич» был оснащён ядерным двигателем. Снимки, сделанные британскими разведывательными спутниками, фактически не оставляли в этом никаких сомнений. Кроме того, было зарегистрировано образовавшееся после взрыва радиоактивное облако, которое двигалось в сторону Китая. Впрочем, оно было небольшим и быстро рассеялось, не причинив сколько-нибудь существенного вреда. (Если принять версию Ладислава, то это понятно — почти всю энергию взрыва поглотил Туннель, что спасло планету от экологической катастрофы глобального масштаба.) Официальный Киев категорически отрицал существование ядерных двигателей; правительство Китая, послушного вассала Славянской Империи, выступило с заявлением, что никаких радиоактивных осадков и отклонений от естественного радиационного фона на всей его территории не наблюдалось. Материалы британских и пробританских средств массовой информации о катастрофе над Байконуром были квалифицированы как провокационные, а снимки взрыва и радиоактивного облака объявлены грязной фальшивкой.
Помимо всего прочего, в этой истории меня поразила неестественно спокойная реакция правительства Великобритании. Оно, по крайней мере публично, не требовало от Киева дополнительных разъяснений, не настаивало на подлинности снимков, а в своём официальном заявлении по поводу катастрофы ограничилось лишь выражением глубокого соболезнования народу «дружественной державы» в целом, семьям погибших в частности и лично императору. Вообще-то, англичане во всех мирах люди сдержанные (за исключением разве что футбольных фанатов), но даже для сдержанных англичан это было слишком. Хотя… Возможно, в Уайт-холле знали нечто такое, что
Я схватил кипу научных журналов, лежавших на столике рядом с моим шезлонгом, и со злостью швырнул их в бассейн. Нет, это просто невероятно! Этого быть не может! Сейчас на Земле Юрия Великого 2003 год; первый спутник был запущен британцами в 1949-ом; в 1967-ом была выведена на околоземную орбиту первая космическая станция (славянская); несколько полётов на Луну; неудавшаяся попытка создания лунной базы (британской); наконец, совместная британо-славянская экспедиция на Марс 1998-99 годов. И вдруг — если верить Ладиславу — такой прорыв! И не просто прорыв, а настоящая революция — попытка создания межзвёздного корабля. Причём почти успешная. Почти…
Я поднялся с шезлонга, вступил в мягкие тапочки, набросил на плечи халат и спустился вниз. Жилище Ладислава занимало весь верхний этаж небоскрёба вместе с крышей. В этом мире он слыл богатым чудаком, меценатом и любителем экзотики, который половину своей жизни проводит то в джунглях Амазонки, то в горах Тибета, то где-то в дебрях Центральной или Южной Африки, так что его частые и длительные отлучки никого не удивляли. Последние два года Ладислав отсутствовал (согласно своей легенде, изучал нравы и обычаи зулусских племён), а когда вернулся, то к величайшему ужасу обнаружил, что сбывается тайный кошмар колдунов — в его любимом мире простые смертные вплотную подошли к тому, чтобы с помощью науки овладеть Формирующими.
М-да, науки… Вот тут-то и неувязочка.
Я нашёл Ладислава на кухне, где он занимался стряпнёй, используя вполне традиционные методы приготовления вкусной и здоровой пищи. В воздухе аппетитно пахло свиными отбивными.
— Угощайся, — сказал Ладислав, увидев меня на пороге. — Куй железо, пока горячо.
В гастрономии это было его жизненным кредо. Когда он готовил себе сам, то ел на ходу, стряпня и застолье превращалось у него в единый непрерывный процесс. Например, сняв со сковородки оладью, он бросал следующую, а предыдущую намазывал джемом и тотчас отправлял себе в рот. Мало того, при всём том он ещё ухитрялся обслуживать своих гостей, и получалось это неплохо.
Едва я устроился за столом, как Ладислав поставил передо мной огромную тарелку с двумя сочными отбивными, картофелем фри, яичницей-глазуньей и маринованными грибами — а сверху всё это было обильно посыпано мелко нарезанной зеленью.
— Тебе вино? — спросил Ладислав. — Или…
— Томатный сок, — ответил я.
— Ага, так я и думал. Вижу, твои вкусы не изменились. — Он поставил рядом с тарелкой вместительный бокал и наполнил его томатным соком. — Ещё не пристрастился к «кровавой Мэри»?
— Ни разу не пробовал, — сказал я и на всякий случай поспешил добавить: — И пробовать не желаю.
— Правильно, — одобрил меня Ладислав. — Адский коктейль.
Некоторое время я ел молча. Впрочем, мне было не до разговоров; почувствовав внезапный приступ голода, я принялся хищно расправляться с яичницей и отбивными, не обходя также вниманием румяные дольки картофеля, свежую зелень, симпатичные шампиньончики и щедро запивая всё это томатным соком.
Когда мой бокал опустел, Ладислав тут же долил ещё сока и заметил:
— Я всегда считал, что купание в холодной воде положительно влияет на аппетит.
— Твоя теория не оригинальна, — промычал я с набитым ртом.
— Зато верна. Между прочим, вода в моём бассейне проточная, днепровская.
Я сделал глоток сока и хмыкнул.
— Сейчас в проточной воде купаются журналы, которые ты мне раздобыл. Нагуливают себе аппетит.
— Вот как! А что случилось?
— Я выкинул их в бассейн.
— Ну, об этом я догадался. Не пошли же они сами купаться. Но почему?
— Со злости. — Я поддел вилкой самый крупный гриб, оставленный мной напоследок, и отправил его вслед за последним куском отбивной. — Чепуха какая-то получается, Ладислав. Ты хоть немного разбираешься в физике?
— Ни в зуб ногой, — честно признался он.
— Я тоже полный профан. Вернее, дилетант. Кое-что я всё-таки секу, почитываю время от времени научно-популярные книжечки, чтобы не выглядеть круглым идиотом, общаясь с Дианой… Словом, имею поверхностное представление о теории поля, о геометрии пространственно-временного континуума и обо всём таком прочем.
Я умолк, чтобы прикурить. Ладислав придвинул ко мне чашку и наполнил её горячим дымящимся кофе.
— И что дальше? — спросил он.
— Дальше ничего. Здешняя наука и близко не подошла к концепции Формирующих.
— А может, — предположил Ладислав, — они просто по-другому называются?
— Глупости! — фыркнул я. — Назови лису хоть червяком — она по-прежнему будет душить кур. Здесь ещё не создана теория электрослабых взаимодействий, я уже не говорю о квантовании гравитационного поля или… В общем, в этом мире противостояния двух могущественных империй обе стороны чересчур увлеклись гонкой вооружений, и талантливейшие физики всех наций заняты прикладными исследованиями в ущерб фундаментальной науке.
— Ну и что? А вдруг они овладели Формирующими чисто эмпирическим путём? Как мы.
Я отрицательно покачал головой:
— Сравнения здесь неуместны. Власть над Формирующими дана нам от рождения; по большому счёту, ими управляет наш Дар, а мы лишь управляем своим Даром. Нам необязательно знать законы природы, общая картина мироздания заложена в наших генах. Творя заклятия, мы не воздействуем напрямую на энергию и материальные объекты; мы обращаемся к Дару, который, по выражению Дианы, является универсальным командным интерпретатором. Наши далёкие предки наивно полагали, что своими заклятиями они призывают духов воздуха, огня, земли и воды… гм, кое-кто из наших современников не так уж далеко ушёл от этих примитивных воззрений — и ничего, живут, чародействуют, хоть и с горем пополам. Другое дело, простые смертные. У них нет врождённого Дара, поэтому они должны создать его искусственный научно-технический заменитель — а для этого нужны знания, которыми люди в этом мире не обладают. Нельзя изобрести радио, не зная о существовании электромагнитных волн; нельзя создать атомную бомбу до открытия радиоактивности.
Ладислав кивнул, проглатывая очередную оладью с джемом.
— Мм… Я понимаю, к чему ты клонишь, — сказал он. — Но можешь мне поверить, я не ошибся. С такого расстояния ошибиться было невозможно. Корабль начал входить в Туннель, это факт, я собственными глазами видел. А потом он рванул — ещё бы, ведь на его борту была ядерная установка.
Я в растерянности пожал плечами:
— В том-то и дело, что я тебе верю. Хотя… Хотя это кажется невероятным. Должно же быть какое-то разумное объяснение.
— Думаю, его следует искать в Чернобыльском центре. Я уже трижды пытался проникнуть туда.
— И с каким успехом?
— Особо похвастаться нечем. Во-первых, сам центр огромен, что даже не знаешь, откуда начинать поиски и что, собственно, искать. А во-вторых, там установлена чертовски эффективная система электронной охраны, даже слишком эффективная — просто до неприличия. Мне одному она не по зубам. В последний раз лазер едва не пробил мою защиту; ещё чуть-чуть, немного запоздалая реакция, и я превратился бы в подгорелый шашлык.
— А ты не пробовал раздобыть информацию иными путями?
— Пробовал. Нанял одного парня, компьютерного взломщика, настоящего гения. Посулил ему бешеные деньги, если он что-нибудь раскопает, а через два дня его повязали и теперь разыскивают таинственного заказчика, естественно, британского шпиона. — Ладислав невесело усмехнулся. — Подумать только, пацан годами ломал всё подряд — от секретных баз данных правительства и крупных корпораций до банковских счетов — и всегда выходил сухим из воды. А тут попался, причём моментально. Нет, этот секрет правительство оберегает, как зеницу ока. Не удивлюсь, если окажется, что даже императору ничего не известно.
— А тебе не приходило в голову, что разведданные, как правило, более доступны, чем исходная информация?
Поделиться книгой: