Помоги проекту - поделись книгой:
– Я просил вас, господин мичман, наблюдать за тем, чтобы одна вахта мыла свое белье в понедельник и четверг, а другая во вторник и пятницу, как было приказано, а у вас вечно выходит путаница, эдак нельзя. Надо внимательнее относиться к тому, что вам поручено. Вы считаете, в плавании можно ходить в грязном тряпье?! – бухает откуда-то с небес грозный начальственный бас. Сашка замер на полпути, наверху на палубе что-то происходило, но он не мичман, значит, его это дело не касается, и машинально вычесывая пятерней из волос стружку, продолжил свой путь. Но не успел он выбраться из проема люка, как сразу был взят, что называется в оборот.
– Я говорил тебе, каналья, чтобы ты мне напомнил о мытье белья, уж не думаешь ли ты, что я его буду мыть! – молоденький безусый мичман просто кипел от ярости.
– Никак нет, ваше благородие! – быстро ответил Сашка, скорчив уморительную рожу, но испуга нет, скорее его разбирает смех, уж очень комично выглядит юнец, этот не ударит точно. Но впредь надо осторожнее, кто его знает на кого тут еще можно еще напороться… не от всех отделаешься просто "включив дурака", это наш герой хорошо усвоил из собственного армейского опыта.
– Смотри ты у меня! Сегодня же с двух часов ночи чтобы у меня уже грели воду, достали ведра, каменья и песок и разложили все на досках. Не сделаешь, все зубья вышибу!
– Слушаюсь, ваше благородие! Так точно! – вслух, а про себя добавил, – да пошел ты дурень в эротическое путешествие. Сопляк…
И все, разнос окончен, отвело душу "их благородие" на первом попавшемся и убежало, оставив Александра в недоумении, его, что в звании, что ли повысили? Он пока плохо разбирался в местных реалиях, но организация стирки белья явно не по его части. Кажется и все остальные "нижние чины", судя по улыбкам на лицах того же мнения.
– Ну что принес? Дуй живее сюда, пока начальства нет! – зовет уже знакомый, боцман, поглаживая короткие усы, – Этот желторотый – мичман Лихачев, он первый день и ни черта в службе не понимает, а про белье я слыхал. Давай скорее дьявол, курить страсть, как хочется, прямо помираю!
Сашка разворачивает принесенный узелок, на свет появляются деревянные трубки и ложки, матросы разбирают немудреные поделки и вот уже возле бочонка с водой струятся к небу дымки. Он оглядывается, офицеров вблизи нет, народ ведет себя свободно, некоторые даже улеглись на палубу, похоже наступило время для отдыха? И тут, словно в голове у него выключили и снова включили рубильник, тьма и снова свет, и знакомый плафон на потоке в "Заречном" перед глазами…
– Почему так быстро? Собирались же на час?
– С электропитанием проблемы… Местные чубайсы мудрят, обесточили профилакторий. Звонил на подстанцию, ответили, что это веерное отключение, вследствие аварии, обещают восстановить через два часа. Поехали ко мне пообедаем пока.
– Не отказывайся Саша, обижусь, я тебя своими фирменными пельменями накормлю, ты таких еще не пробовал, – спешит, как всегда, вставить свои пять копеек Светлана.
Они возвращались обратно, елочки за кюветами объездной дороги сменились пестрыми скворечниками дач, значит уже близко, вот и вышка телецентра видна отчетливо, как вдруг Александра словно ударило током. Внезапная, неожиданная мысль…
– Сергей притормози!
– Что случилось? – удивился друг, но замедлил скорость, и плавно съехал на обочину, мотор "шестерки" чихнул и заглох.
– Светлана, помнишь, ты говорила, про возможный обмен воспоминаниями между мною и "дедушкой"?
– Но у тебя же ничего не вышло? Кроме отрывочных сведений на первом тесте.
– В том то и дело что получилось! Оказывается, я знаю имена и фамилии сослуживцев, а так же некоторые факты из жизни "дедушки" и еще…
– Прекрасно! Надо быстрее, зафиксировать на бумаге все, что ты узнал, говорила же я Сергею и не раз, чтоб завел диктофон.
– Мне тут в голову пришло, что если мы с "дедом" обменялись воспоминаниями, значит, и он что-то от меня получил? И без моего контроля уже два часа гуляет? Что он местным там успеет рассказать? Машина резко рванулась вперед, и Александру даже пришлось упрашивать друга ехать помедленнее, не спешить, а то встреча с предком произойдет у него чего доброго на том свете.
Он успел, ну скажем так, почти успел… На баке корабля "Три святителя" собралась немалая толпа матросов <подымить и поговорить. Бак, то есть передняя часть судна, заменял им клуб и курительную комнату. Матросы курили подле кадки с водою из своих коротеньких трубочек, весьма метко именуемых носогрейками, и, мало стеснясь присутствием младших офицеров, обычно вели различные беседы.
– Врет Сашка! – в голосе старого матроса звучала обида, – лодки подводные, торпедо, эдак, ведь супостаты нас утопят прямо в Севастополе, даже в море выходить не надобно…
Это ораторствует Прокофьич – тип матроса старых времен, уникальное явление в своем роде. У него в Севастополе, в Корабельной слободе, старуха жена и трое детей, но он, кажется, не знает другой родины, кроме своего старого корабля. Таких среди команды "Святителей" всего трое или двое, морская служба явно не способствует долголетию. Лицо его так обветрено бурями, что цветом своим напоминает лица краснокожих, а руки всегда черны от смолы. У него одна характерная особенность – терпеть не может пароходов, а равно и любых технических новинок.
– Прокофьич, а ты водолазов намедни не видел? На прошлой же неделе работали рядом с нами, колпак медный с окошечком на голове, по длинной кишке им со шлюпки воздух подают. Так вот и…
– Молчи Цыган, много ты знаешь? Вот поплаваешь с мое… Лодки, водолазы, б… Какой из тебя матрос! Тебе только кочегаром быть на пароходе. Вчера первого свеженького ветерка испугался!
Произнеся с достоинством это глубокомысленное изречение, Прокофьич потушил свою трубку, бережно спрятал ее в карман и с азартом сплюнул. Александр заглянул за борт, в прозрачной воде хищные силуэты стальных акул еще долго не будут угрожать величественным парусникам, грациозно скользящим по глади моря. Но Цыган, а точнее Цыганков, прозвище получилось из фамилии, внешность у него самая что ни на есть славянская, абсолютно прав, время парусов уходит в прошлое. Вот только ясно это станет всем после войны. Инцидент, кажется, исчерпан, байкой больше, байкой меньше, народ со временем забудет. Вон они уже опять баб обсуждают, Цыган о своих приключениях с поповской дочкой заливает, Баркова на них нет, сочинители. Прокофьич целиком переключился на воспитание подрастающей смены, привязался к молодому матросику Семенову, тому самому "любителю церковного пения", и бранит за вчерашнее происшествие, на забаву всем собравшимся.
– Непутевый ты парень я вижу! Я думал, ты о путном хныкал, а тут на-кось нашел время думать о девке! Нет, ты это дело брось.
– Теперь как будто и нестрашно, дяденька, – оправдывается тот.
– А в сражении как, дяденька, пострашнее будет?
– В сражении?.. Сражение – это брат, такое дело! Верь моему слову, я старый матрос, худого не скажу. В сражении брат, ни на кого не надейся, как только на Бога. Видишь турку – стреляй, товарищу помогай, командиров слушай, старших матросов почитай, потому, значит, старшие более твоего разумеют. А то будешь как Цыган, Сашка-плотник и другие бездельники линьков получать!
Последнее высказывание вызвало прямо бурю веселья среди матросов, пряник тут в дефиците, зато кнутом начальство щедро одаряет всех, не исключая и старожилов. Но суровый ментор не унимался, воспитание продолжается.
– Нет, ты вот что мне, – начал он опять, – Ты на своего барина обижаешься, что он тебе жениться не дал и в матросы сдал?
– И невесте твоей поди, барин юбку задрал? – в такт раздается из-за кадки, судя по голосу, замечание вставил Цыган.
– Тьфу на вас охальники, опять все на баб свели! Нет, ты Семенов век за барина Бога должен молить. Ты скажи, под чьей командой состоишь?
– Господин капитан Кутугов? – неуверенный ответ, опять вызываетсмех всего бака.
– Кутуров! А кто над ним старший?
– Не знаю дяденька, – опять веселье…
– Дурак, деревенщина! Видно, что сейчас от сохи. – не выдерживает Прокофьич, – Над их благородием капитаном начальник наш флагман, их высокоблагородие Новосильцев, а старше его только САМ Корнилов!
– В рот… всех бы этих благородий, жизни от них нет, – полушепотом, сдавлено кто-то произносит на баке, и на минуту устанавливается гнетущая тишина, все как бы испугались этой мысли… даже Прокофьич. Но вскоре он возвращается к прерванному занятию.
– Велика беда, в матросы сдали. А по-твоему как, в солдаты, что ли? Ты думаешь там, меньше бьют? Нет брат! У нас линьками только лодырей дуют, а господа и вовсе не дерутся! Идет сам Владимир Алексеевич или Павел Степанович, а мы только шапки снимаем. Да и то, иной раз скинешь шапку, а их благородие только рукой машет, занимайся дескать своим делом, неча на пустяки время тратить.
Бак никак на этот раз не никак не прокомментировал поучение старого матроса. Все обстояло с точностью до наоборот, они дико завидовали "береговым крысам", как же, постоянно в тепле и баба под боком, поэтому безжалостно били их при всяком удобном случае… Ну и все, представление закончилось и ему пора вниз, решает Сашка, после последнего шторма у плотника работы невпроворот, но возле люка на него неожиданно налетел мичман Лихачев.
– А чего же братец скрывал, что грамотный? Тебя бы сразу в унтер-офицерскую школу направили, – мичман, похоже, сожалел о глупом разносе, учиненном утром Сашке, – Где про подводные лодки вычитал, если не секрет?
Да уж подставил "дедушка", пока он там, в будущем наслаждался Светкиными пельменями, "дед" решил удивить сослуживцев, феерической мешаниной из "20000 лье под водой", "U-751" и просто разрозненных фактов почерпнутых в памяти Александра, в собственной "народной" обработке. К несчастью, еще и мичман услышал, "загорелся идеей" придется теперь как-то выкручиваться…
– А я ваше благородие грамотный только наполовину, писать не умею, самоучка.
– Жаль, а где же ты книги взял про подводные корабли? Я пока в корпусе учился, интересовался, но так ничего и не нашел путного.
– Так у нас, енто ваше благородие в деревне у старичка одного, ссыльного, вот у него и читал. Он цензором раньше служил, вроде через то и пострадал… Француза одного сочинение Верна Жуля значится, а из рассейских какого-то енерала Шильдера, – как мог он подделывался под простонародную речь, получалось плохо, и отчаявшись, мысленно обратился к предку, – "дед" выручай! Из-за тебя же залетели!
На удивление помогло, Александр вдруг осознал, что несет какую-то <мало связную жалостливую ахинею насчет деревни, сосенок-елочек, батюшки, матушки, невесты, сестренок, братишек и коровы. Тут и Лихачева в свою очередь потянуло на ностальгию. Он вспомнил о родном доме в смоленском поместье, о березовой роще, куда он с сестрами ходил по ягоды и по грибы, об охоте на уток на зорьке… Капитан Немо был временно забыт, помощник плотника спустился вниз к своим инструментам и заготовкам, а молодой офицер отправился наверх постигать "суровую морскую науку". Слава богу, "дед" урок усвоил, хорошо еще, что тему выбрал безобидную, техническую, а если бы начал о политике говорить, так просто мы бы не отделались, тут за "оскорбление его императорского величества" карают сурово.
– Да весело, тот втрой Сашка время проводит, я погляжу, – реакцию Светланы после того, как похождения "дедушки" были зафиксированы на бумаге, было нетрудно угадать, – что его так и придется теперь постоянно одергивать? За что его, кстати, официально наказали?
– Кабак с ребятами разнесли по пьянке, обычное дело для местных, – Александр поспешил встать на защиту предка, – не вижу никакого криминала, драку начал не он, я тоже не люблю, когда меня бьют. Это мягко сказано, подумал он, комплекс уже развился на этой почве. Очень давно отец, отправив его в секцию напутствовал: "Смотри, что впредь бил только ты, а не тебя". С тех пор так оно и получалось за исключением ринга. А вот "дед" вынужден терпеть побои от "благородий", или нет? Время покажет, может быть, эпизод с линьками первый и последний в его жизни.
Неделя подошла к концу, а от Игоря пока не пришло известий и поэтому было решено сделать перерыв, тем более что ситуация в прошлом после последней вылазки стабилизировалась, а у друга появилась потребность съездить в Москву, для решения ряда вопросов. Вчера до полуночи Сашка изучал открывшиеся просторы интернет, благо Сергей поделился безлимитным доступом через местную академическую сеть, Соросовский проект. Лучший друг фидошника Курьер, за который в свое время пришлось отстегнуть немалую сумму, работал стабильно, ни дал ни одного обрыва. И воскресным утром, после традиционных зарядки и пробежки он решил посидеть еще немного в сети, благо время перед тренировкой было. Вот только с утра что-то беспокоило Александра, шум в ушах, никогда еще такого с ним не было, неужели возраст дает о себе знать? Нет иногда, его и раньше одолевала простуда, но чашка крепкого кофе обычно решала проблему. А вот сейчас… шум усиливается, неожиданно он понял, что это такое, это море – "а волны смеются и плачут и бьются о борт корабля"… Пальцы нервно набирают на клавиатуре московский номер Сергея, черт, это кто? Секретарша, там у него что ли?
– Девушка быстрее, пожалуйста! – надо спешить, время буквально утекает как вода в сито, – Сергей, я…
Лавиной на него накатываться тьма, гася последние проблески сознания.
Глава 3. Назад дороги нет. Возвращение ярости
Он вторую неделю живет в прошлом, в теле своего предка, и уже смирился с тем что, похоже останется здесь навсегда. Иногда его мучает вопрос, а кто он теперь такой? Фактически их двое в одной голове, медицинский термин шизофрения, неприятная болезнь. Но пока никаких проблем нет, полное сотрудничество и взаимопонимание, может быть от того что предок даже внешне похож на своего потомка, "родственные души" одним словом. Сначала было очень тяжело, для 30-летнего мужика снова "попасть в армию" нелегко, но потом наш Александр стал понемногу привыкать, возможно, он бы так и протянул оставшиеся 13 лет службы, но в один далеко не прекрасный день все рухнуло… Сашка поспешно занял свое место в строю, сразу в глаза бросилось, что сегодня ребята хмурые, дерганые какие-то, что случилось? Начальство гневаться изволит? Так это всегда так, было есть и будет, такой же естественный процесс, как восход солнца. До него доносятся громовые раскаты "командного языка", вот только сегодня в него вплетаются какие-то инородные визгливые ноты, раньше их не было, "Упырь… Упырек" – шепот проносится, словно порыв северного ветра, и разом холодеют лица, страх сковывает людей в длинной серой шеренге…
– "Дед" кто это? – пытает он своего предка-симбионта, тот молчит, напуган видимо.
– Б… А… Учить сукиных детей, учить! – сквозь нагромождения мата рвется визгливый голосок и вдоль замершего строя резво катится карикатурное подобие человека.
– Первый, второй, третий… седьмой – и в лицо. Удар сильный, зубодробительный, хоть и неумелый, и далее опять счет до семи и снова следует "отеческое благословление"… С ужасом Александр понимает, что по расчету – седьмой, значит… нет, он не сможет просто подставиться под удар, за него сработают навыки, вбитые многими годами упорных и жестоких тренировок, единственная надежда на "дедушку", а тот ушел, испугался. Брызжущий слюной уродец приближается, и Сашка чувствует, как его тело готовится, сейчас оно нырнет под выброшенный в лицо кулак, затем последует ответный удар, быстрый и сокрушительный. В уличных драках он всегда старался бить так, чтоб сразу свалить противника, разумная экономия времени и сил, и сейчас будет то же самое, это рок, он не в силах ничего изменить. Вот уже перекошенная ненавистью харя совсем рядом, сейчас начнется!
– Швайн!!! Русиш швайн! – мутные от ярости глаза вылезли из орбит, и яростно пожирают "непокорное быдло", но только теперь в них виден еще и страх. Занесенная для удара, рука бессильно опускается, и любитель кулачного воспитания только бешено плюется слюной, – Шайзе!!! Я тебя запомню, русиш швайн! Ты от меня не уйдешь!
Александр облегченно переводит дыхание – пронесло! Но нет, ад не закончился, "фашист" набрасывается на следующего матроса в строю, это по местным меркам уже старик, которому осталось служить два года, и только кровавые брызги летят во все стороны, пачкая серые робы-голландки стоящих рядом.
– Мать вашу, отцы командиры! – беззвучный крик рвется из горла, – остановите его, убьет или искалечит ведь человека, дайте только отмашку или знак и я его быстро успокою! Сашка шарит взглядом по сбившимся в кучу офицерам, вот старый знакомый мичман, лицо белее мела, да он тут не помощник. Вот вахтенный, не выдержал взгляд, отвел глаза в сторону, а вот еще один отворачивается, не хотят или не могут? А человек рядом уже хрипит под ударами… Наконец кровожадное "благородие" выбилось из сил, и его "мальчик для битья" повис на плечах соседей, все закончилось. Для того матроса закончилось, а вот для нашего героя все только началось…
Александр с помощью Цыганкова оттащил пострадавшего на бак к бочке с водой. Чувство вины просто убивает, но что он может сделать?
– Извини Прокофьич, ради бога, так получилось… на раздаче возьми за меня водку. Я не буду больше получать, ребята подтвердят, если чего, обет дал, не пить, – хорошая идея, все равно больше предложить нечего.
– Спасибо брат, только ты бы лучше о себе подумал, я то <оклемаюсь, не впервой. А ОН тебя запомнил, теперь изведет. Лучше больше ему не попадайся…
Слово "он" старик произнес прямо с мистическим ужасом. Сашка вдруг понял, что остальные матросы смотрят сочувственно не на Прокофьича, а на него, прямо как на обреченного уставились. Остаться только одно, поскорее забиться поглубже, в недра корабля, там среди стружек и пряно пахнущих смолой досок его не достанут, по крайней мере, сейчас, в эту минуту.
Кто бы мог подумать, что еще недавно, старый тренер упрекал его в чрезмерной расчетливости, в отсутствии воли к победе? Уже который день просто переполняет, душит ярость, в голове непрерывно рождаются планы, один другого кровожаднее. Перенос в прошлое ли так подействовал, или это "дедушка" влияет, непонятно пока. Как мало, к сожалению, он знает о технической стороне убийства, например, если человека оглушить и бросить в воду он утонет или нет? Или горло перерезать предварительно надо? Вопросы, вопросы, а спросить не у кого, опыт по применению ножа исчерпывается курицами, да сомнительными приемами, показанными на срочной службе приятелями из разведбата. И самбо плохой помощник, там учили защищаться от таких ударов, а не наносить.
– А вот и "дед", появился, наконец? Опять ведь старина меня поставил! – упрекает "предка" Александр, – Ты должен был получать по морде, а не я! Давай выкладывай все, что известно тебе по этому, как его, Упырю, Упырьку, что за немец у вас такой? Людей тебе случайно резать не приходилось, нет? Жаль, я думал поучишь меня…
Дело дрянь, противник ему достался достойный, хоть сейчас в фильм ужасов вставляй, прямо к Стивену Кингу, не прогадаешь. Он, похоже, ненормальный, ведет свою личную войну с нижними чинами, когда командовал фрегатом, хитрым техническим трюком десятками сбрасывал матросов с рей. В итоге за чрезмерную, даже по нынешним "мягким" временам, жестокость оттуда его убрали, но в отставку выгнать не смогли, спасли высокие покровители. Вот теперь и кочует с корабля на корабль, наводя ужас на матросов своим "новым порядком", одних доводит до самоубийства, другие бегут, как правило, их ловят и "засекают", третьих подводит по суд, интересно какая судьба уготована ему, Сашке? Невольно захотелось добыть настоящее оружие. Ведь если придется драться, то на стороне противника окажутся другие офицеры, возможно и унтера с матросами, одними кулаками мы теперь не отмашемся. Случай представился почти сразу, при выполнении разовой работы у подшкипера. Старому хрычу требовалось вырезать новые ложи для нескольких ружей, появилась возможность внимательно осмотреть судовое хранилище оружия, никаких револьверов, нет даже нарезного оружия. Слабая надежда разжиться нормальным "стволом", растаяла, как дым. Не изобрели их, что ли еще, или до России не дошли пока. Жаль, можно было бы изготовить муляж, сразу бы не хватились, и ключ подобрать к хитрому замку не проблема – "дед" оказывается еще и неплохой слесарь, да и сам он кое-чего в этом деле соображал...
Что дальше? Нет опускать руки нельзя, должен быть выход и из этого положения. Остается собраться с мыслями, ранее попадая в сложные ситуации, он просто брал лист бумаги и записывал все возможные варианты, все доступные решения. Карандаш есть, пожалуйста, бумаги нет, а зачем тебе бумага друг, ты же все равно ничего теперь забыть не сможешь…
Планов поначалу было громадье, вплоть до повторения истории с "Потемкиным" – золотопогонных за борт и вперед в Румынию. Черт знает, существует сейчас такая страна? Но при дальнейшем рассмотрении реалистичным оказался только один. Сущность его определяет простое и емкое слово "побег". Расправа с противником, столь желанная, отходит на второй план и становится маловероятной, так как мешает бегству. А как Вы думали? О конфликте нашего героя с офицером знает чуть ли не весь корабль и если с последним что-то случится, то подозреваемый будет только один. Пока же остается жизнь крысы, придется прятаться, благо есть предлог не выходить наверх, работы выше головы, тем более что штатный плотник – лентяй, спит день-деньской, помощник за него работает. От забегавших время от времени к нему сослуживцев, стало известно, что Упырек кого-то упорно ищет там, на палубах среди матросов при построениях. И потянулись серые дни, он практически не поднимался днем наверх, работая то у себя, то в других помещениях корабля. Расчет, на то, что противник не рискнет пойти "один на один" полностью оправдался, а может быть этому психу просто нужна была публика для выступления, один бог знает. Вот только питаться пришлось корками и сухарями, размоченными в воде, благо у "дедушки" был небольшой запас, добытый во время починки стеллажей в в брот-камере. Но важнее пищи была информация, мир за пределами деревянных стен корабля был для Сашки практически "терра инкогнита". Общаться с сослуживцами приходится теперь осторожно, взвешивая каждое слово, "дед" был уверен, что есть среди них информаторы начальства, "стукачи", следовательно и Сашка должен быть предельно осторожен. Поэтому никаких даже малейших намеков на побег, никаких помощников и сообщников, только он один – в этом кажется главный залог успеха. К сожаления, познания "дедушки" в местной географии оказались очень невелики. Вся жизнь его в Севастополе протекала по сценарию: казарма – кабак – порт – корабль, такой вот заколдованный круг. Его надо разорвать, иначе шансов выполнить задуманное не будет. Еще важный момент, он понял, что попытка будет только одна, в случае провала его ждет смерть, медленная и жестокая. Беглецов просто, без затей забивают, после массовых побегов в прошлом году командование неофициально ввело такой порядок. Постепенно, шаг за шагом, план обрел зримые очертания. Из подслушанных разговоров матросов на баке и от "деда" он узнал, что по суше уйти в Россию очень трудно, местные туземцы ловят беглых и сдают властям за отдельную плату. Поэтому беглецы часто пытались укрыться в самом Севастополе, и в других городах в надежде, что со временем о них забудут. Но в небольшом провинциальном городе, рано или поздно попадешься на глаза властям. Поэтому у Александра остался только один вариант – сразу уходить за рубеж, на иностранном судне. Выбор, который наши беглецы обычно отвергали вследствие "языкового барьера", но он сумеет на английском объясниться, если надо, благо немало времени потратил на изучение еще там, дома. А тут это международный язык моряков. Неужели не возьмут дарового матроса и полезного специалиста, он ведь хороший плотник? Он отработает дорогу своим трудом. Но сперва надо попасть на берег, как это осуществить непонятно, никаких идей на этот счет у него не было. И вдруг неожиданно, примерно через неделю после стычки с Упырьком судьба сделала нашему герою просто царский подарок. "Три Святителя" был не очень старым по тогдашним меркам судном, но у казны вечно не хватало денег на капитальный ремонт, или по "морскому" – тимберовку. Поэтому после шторма он проплавал только две недели, далее решили не рисковать, чего доброго еще утонет ценная "боевая единица" и вышел приказ закончить кампанию. Так у Сашки впервые появился реальный шанс осуществить задуманное…
Стоял один из тех теплых апрельских дней, которые для севастопольских обывателей не составляют диковинки. В воздухе доходило до 20 градусов тепла, и купальный сезон уже открылся. По Севастопольскому рейду шустро сновали лодки. Дамы и девицы катались с кавалерами в гичках и яликах, любуясь видом города, поднимающегося амфитеатром над синими водами залива – синими, конечно, только издали тогда, как вблизи вода Севастопольского рейда в ясную погоду имеет яркий, настоящий изумрудно-зеленый цвет. По просторной, мощеной камнем улице напротив двухэтажного здания морской офицерской библиотеки, гуляла "чистая" публика, по преимуществу моряки и дамы. В небольшом, но красивом саду, внутри чугунной ограды, которою обведено массивное сооружение, цвели цветы на клумбах и в тени деревьев журчал фонтанчик. Южный курортный город, весна, девушки гуляют, рай, да и только, но нашему герою не до них, его внимание приковано к слоняющимся без дела взад и вперед по бульвару офицерам. Горький опыт подсказывал ему, что лучше лишний раз не попадаться на глаза этим местным хозяевам жизни. Нет, Александр не был ни террористом, ни дезертиром, и в переносном ящике, на который он в данный момент сидел, затаившись в переулке, лежали обычные столярные инструменты. Более того, он еще совсем недавно был вполне законопослушным обывателем, так в чем же дело в праве, спросить читатель? Да просто здесь и сейчас на дворе 1848 год, а на нашем герое грубая и мешковатая форма матроса. Он чужой на этом празднике жизни и для гуляющей по главной улице публики наш Сашка – нижний чин, "серая скотинка", одним словом БЫДЛО, да именно так с большой буквы, вполне официально. И мириться с такой участью, он не намерен.
– Меньше месяца здесь, но как же эти бла-бла-благородия меня уже достали, теперь я понимаю, почему с таким энтузиазмом их на штыки в семнадцатом поднимали, – невеселые мысли одолевали его, – Но ничего, еще несколько дней и не страшна будет ни "отеческая забота" отцов-командиров, ни щедро отпускаемые ими палки, розги и линьки. Только бы грек не обманул, уж больно морда у него хитрая.
Жаль из-за этих гадов придется расстаться и с Россией, но иного выхода Александр не видел. Нет не все здесь сволочи, тот новенький мичман, например неплохой парень, да и адмирал Нахимов говорят мордобой и палки не одобряет, вот только до него как да бога, высоко и далеко, а "молодого" старшие товарищи быстро перевоспитают. Адмирала он к слову, видел только раз мельком, когда работал в кают-компании у буфетчика, восстанавливая поломанные в шторм полки и мебель. На минуту возникло видение, словно руки вдруг ощутили тяжесть знакомого по армейской службе ПКМ, но иллюзия быстро рассеялась. Длинная очередь прямо вдоль бульвара, затем добить подранков короткими, он ведь неплохо в свое время стрелял. Но пулемет где то там, остался далеко в будущем, поэтому планы по сокращению штатов российского императорского флота придется оставить. Наконец заметив разрыв в непрерывном потоке "золотых погон" и подхватив ящик, он быстро рванулся вперед.
– Прямо как партизан, – мелькнуло в голове, – пересекаю контролируемую противником дорогу…
Сашка быстро перебежал площадь, влетел в переулок, и тут чуть не наткнулся на своего главного врага, навстречу по узкому проходу шел сам Упырек под руку с разодетой в шелка теткой. К счастью, он увидел его первым и успел заскочить во двор ближайшего дома. На мгновение мелькнула шальная мысль объяснить этому страшненькому "благородию" кто "швайн", а кто нет, и сортир рядом, будет, куда спустить господина арийца после разговора. Но почти сразу стало понятно, что не получится, свидетелей оставлять нельзя, а женщину он убить не сможет, она в любом случае не причем. Нет, черт с ним пусть живет. Расправа только помешает побегу, искать его в этом случае начнут раньше и необдуманные действия безнадежно испортят великолепный план, к финалу, которого он упорно приближался столько времени…
Пока все шло как по маслу, "Три святителя" встал на прикол, к слову, кто такие эти трое он так и не узнал, да это теперь и не важно, Упырек по слухам застрял в командировке, и небольшой запас времени для действий у него есть. Неделю кипела работа в порту, непрерывно матросы сгружали на берег имущество. Помощник плотника просто выбился из сил сколачивая из обрезков досок ящики для всякого барахла, подлежащего сдаче на хранение в склад. Только закончился этот аврал, как тут же отцы-командиры поставили ему новые задачи…
В городе весна вступила в свои права, и состоятельная публика понемногу начала перебираться на "летние квартиры" – дачи в окрестностях. Иногда местные жители арендовали для этой цели целые хутора. Вот и пошел наш Сашка под командой вечно сонного вольнонаемного плотника-финна по квартирам, дачам и хуторам господ офицеров, их родственников, друзей и просто хороших знакомых, плотник и столяр нужен везде, что он еще и слесарь? Прекрасно, значит пусть заодно, и замки посмотрит. Работа не угнетала, напротив "дед" свое дело знал и любил, но будущее омрачал Упырек, там, в Морских казармах новая встреча неизбежна. И поэтому он начал действовать, первым шагом было обретение свободы передвижения по городу. Теоретически он ее давно получил, но сильно мешал начальник-чухонец. От него удалось избавиться быстро, нет никакой крови, все произошло гуманно само собой. По давнему русскому обычаю мастерам при завершении работ всегда наливают стопочку-другую, и вот финну в этом сезоне пошла двойная норма. Поэтому уже через три дня командир тяжело "заболел" запоем. Теперь надо добыть денег, эту проблему "дед" решил без труда, подхалтурив у местных купцов и прочих домовладельцев, благо инструмент есть, а гвозди и прочий мелкий расходный материал идет от казны. Не велики, правда капиталы, но на покупку одежды и документов у расторопного, постоянно крутившегося возле матросов, грека их хватило. Если верить "деду", то барыга был надежный, не раз уже выручавший матросиков в сомнительных делах. Сейчас он как раз и спешит на встречу с продавцом, ну а далее самый опасный этап, надо осторожно выбраться из города, и в ближайший коммерческий порт на иностранный корабль. Все рассчитано, его не хватятся в течение недели, а то и двух, ведь послали работать на удаленную дачу, и если не выгорит с иностранцами, можно попробовать вернуться. Но безжалостный Фатум и на этот раз, как впрочем, и неоднократно ранее, обрушил этот великолепный план Александра…
Глава 4. Птичка на проводе
Насвистывает старый, знакомый еще по той "мирной" жизни мотив человек в заношенной рубахе-голландке и бескозырке без ленточек, пробираясь между бесконечными рядами длинных некрашенных сараев.
Да все, верно, жаль только, что придется ему еще месяц-другой поработать матросом на "иностранного дядю", но выхода нет, альтернатива – близкое общение с нашим дорогим Упырьком, чтоб он сдох. И разлука тоже впереди, но с другой стороны никого у него тут нет, и у "деда" кстати тоже. Вот только "предок" в последние дни настойчиво намекает, что бежать надо бы в Россию, домой. Картины домашней деревенской жизни прямо так и лезут в голову: величественный лес, луг с игривыми лошадками вдали, ласковые руки матери и девушка, доверчиво прильнувшая к плечу на сеновале… Приходилось постоянно напоминать, ему что девица уже замужем, родители "дедушку" не ждут, нет у матроса ни дома, ни семьи, он теперь изгой. Если появится вдруг в деревне, свои же родные сдадут властям, иначе всех закатают в Сибирь. Но ничего, протянуть бы только на чужбине до легендарного 1861 года, а там глядишь, и появится возможность, вернутся назад.
Порт напомнил Сашке, огромную товарную железнодорожную станцию или гигантский склад, везде что-то навалено, наложено, кучи угля, штабели дров, ящики, старые якоря, сам черт ногу сломит в этом бардаке. С трудом он добрался до пятачка, где условился встретиться с "коммерсантом". В Греции согласно пословице, "все есть", вот сейчас ему и предстояло это проверить. Договорились "после полудня", но часы здесь у народа редкость, значит, придется ждать до вечера, не иначе. Скучая, наш герой прошелся туда и сюда, завернул за угол барака и тут замер как вкопанный. У дощатой стены следующего строения ровными рядами стояли огромные деревянные колеса кабельных барабанов. Даже запах тот же и знакомый терпко-кислый вкус снова возник во рту, как там, тогда… На секунду ему показалось, что вокруг не убогие дощатые строения, а могучие сосны, что он вернулся домой, но нет, шум порта возвращает к действительности, окончательно разрушая видение. Странно, раньше их тут не было, надо возвращаться, может грек уже пришел, но остановится, Саша не мог, "профессиональный инстинкт", выработавшийся за годы работы на предприятиях электросвязи, неудержимо нес его туда, к открытым воротам заветного сарая.
Низкий потолок старого строения гудел от четырехэтажных заклинаний, обращенных к языческим богам плодородия и силы. Работа, похоже, в самом разгаре, Саша медленно приближается к бородатому дядьке в белой нательной рубашке, колдующему над неведомыми аппаратами.
Е…, – выплюнув очередную мантру, тот медленно поднимает усталые красные глаза на неожиданного посетителя, и похоже запас проклятий иссяк, – ходят тут… помог бы, что ли ирод такой…
А почему бы нет, мелькает мысль у Александра, он уже опознал антикварные устройства, это телеграфные аппараты системы Морзе, самые древние, даже контрольного прибора нет. Описание и схема были у него в коллекции, а значит теперь и в памяти, "прошиты" навсегда словно в масочном постоянном запоминающем устройстве. "Глаза боятся, а руки делают", говорил в такой ситуации, мудрый наставник еще в радиокружке дворца пионеров в отдаленные времена детства.
Неисправности оказались пустяковыми, у одного девайса неведомый вредитель туго затянул регулировочный винт реле, у другого отсутствовал контакт во входной клеммной колодке. Сашка довольно потер руки, все работает, реле щелкают, теперь будет полная проверка. Пальцы сами ложатся на телеграфный ключ, туговат, однако и регулировка не предусмотрена, за день так рука отвалится. Давно он ключом не работал, а навык сохранился, надо же, не иначе еще один бонус "продвинутой памяти"? "В чащах юга жил был цитрус? Да, но фальшивый экземпляр." – мерно выстукивает изобретение заокеанского гения. Этой фразой, каждое утро у Александра на работе, проверяли старенький телетайп, пока, наконец, не заменил ветерана самодельный модем для телеграфного канала, спасибо знатокам из Фидо. Нет, модем он и сам мог разработать, но вот софт подобрать… Эх, как его тогда расцеловала секретарша Любочка, уставшая от капризов допотопного агрегата, даже намек был и на продолжение… Хорошие были времена. Остались там в будущем.
– Вот хозяин смотри, по шлейфу все работает и напрямую тоже, – отчитывается Сашка, и на стол перед изумленным бородачом ложатся четыре обрывка ленты с совершенно идентичной записью, – А мне пора идти.
– Постой! Ты никак соображаешь в этом деле! – пальцы собеседника сжимают его руку железной хваткой, – мне сам Нахимов обещал людей в помощь, брось ты это свой ящик, пойдем со мной!
Почему он тогда не вырвался и не убежал, Александр так и не понял, может быть вмешался "дед" не желавший расставаться с Россией? Но бородатый, зажав под мышкой мундир, ранее мирно лежавший на лавке, просто волоком потащил Сашку в сторону административных зданий. Как в тумане он отвечал на вопросы, с какого корабля, имя, фамилия, должность, еще что-то… И вот уже они идут обратно, довольный спутник оживленно рассказывает о себе, рядом возникает, и тут же прячется за сараями, изумленный таким поворотом дела, уроженец Эллады. Побег сорвался, Александр остается здесь, в Севастополе, в России.
Жизнь как зебра, полоса, черная, полоса белая, есть надежда, что новая полоса у нашего героя будет не только белой, но и длинной. Нельзя сказать, что ему в этот раз сильно не повезло, разве что интендантство зажало положенный мундир, и даже многоопытный Петрович не смог у них выбить ничего, так бумаги и ходят до сих пор где-то там в Петербурге. Формально он уже не матрос, а солдат, электрический телеграф числится за военным ведомством. Но это ерунда, важно другое, удалось вернуться к привычной жизни и работе, не надо никуда бежать, и резать никого не придется. Обстановка на задворках морской офицерской библиотеки, где в подсобке разместилась контора телеграфа, после тесного закутка в трюме корабля показалась ему настоящим раем. Так мало иногда надо человеку для счастья. Сегодня с утра они с начальником собрались навестить коллег, оказывается, в городе телеграф уже есть, но оптический. Услышав из уст Петровича такой термин, наш герой сильно удивился – оптика? Оптика, ВОЛС, SDH или PDH, волоконно-оптические линии связи эксплуатируются в 1850 году? В начале девятнадцатого века, куда же это он попал, что за чудеса? Да это оптика, только как у классика Дюма в "Графе Монте-Кристо", башни семафоров флажками машут. Но у них штат большой, здания и вообще все очень солидно. Вероятно так же, понял Александр, и его радиорелейные линии – "релейки", как их ласково называют посвященные, выглядят с точки зрения специалиста по ВОЛС, история повторяется. Увы, первое предприятие электросвязи в славном городе Севастополе пока не может ничем похвастаться. Собственно его еще и нет, временное помещение предоставили моряки, а вот кто будет строить линии связи пока загадка. В наличии только начальник Петрович, он Сашка техником-телеграфистом, да писарь из кантонистов Миша в качестве делопроизводителя, но "контора" считай уже налицо, чем не "Рога и Копыта"? Пожалуй, стоит рассказать о его коллегах подробно, право они этого заслуживают.
Итак, номер один – Петрович, без него ничего бы и не было. Если человека называют исключительно по отчеству, то обычно воображение рисует такого умудренного жизнью наставника, в данном случае это стопроцентрая правда, без всяких преувеличений. Коллежский секретарь Николай Петрович Федоров обладал всеми положенными настоящему "сенсею" качествами, вот только с электротехникой немного не в ладах, но это устранимо. Сын священника не захотел пойти по духовной и выбрал, благо в тот момент это было возможно, военную карьеру. За несколько лет дослужился до чина поручика, воевал на Кавказе, был тяжело ранен, награжден, и позднее переведен в Малороссию. Провинциальная армейская жизнь ему быстро приелась, летом дрессировка солдат, зимой – "наливай да пей"… Поэтому служба в почтовом ведомстве показалась Николаю более привлекательной. Покатался бывший офицер курьером по стране от Варшавы до Иркутска. Осел на почтовой станции под Петербургом, можно сказать синекура, жена-стерва, дети-ангелочки и застарелый ревматизм, плюс старые раны. Эта болезнь в итоге и загнала Петровича в Севастополь, в теплые края.
Второй – Михаил Кремер, сын мелкого польско-немецкого дворянина. Судьба распорядилась с ним жестоко, после смерти родителей родственники польстившись на наследство, сдали мальчика в кантонисты. Удивительно, он как-то прошел через этот ад, выжил и не сломался, не превратился в "оловянного солдатика".
Компания подобралась, что надо, особенно порадовал Сашку Петрович познаниями по части "народного бокса", готовый тренер почитай, можно продолжить прерванные тренировки. Михаил зарекомендовал себя профессиональным покорителем сердец местных горничных и кухарок, тоже неплохо, не в бордель же нашему герою топать в поисках женского пола, в конце концов? А тут глядишь, что-нибудь и обломится, гитара есть, романсы про "шмель и хмель" из памяти достанет и вперед. По штату должны быть еще и "настоящие" инженер и техники, они давно законтрактованы в Пруссии, вот только не торопятся, похоже и не появятся в ближайшие годы, а там и война не за горами, значит придется обходится собственными силами. Ушлый Петрович сумел пробить для подчиненных ставки телеграфистов, немного, но на скромную жизнь хватит… Поселили наших доморощенных связистов на квартирах у обывателей, был оказывается тогда такой способ размещения войск, очень даже приятный, если хозяева попадутся хорошие.
Поделиться книгой: