Помоги проекту - поделись книгой:
Анастасия Малышева
Другой дом
Пролог
Приятная музыка, удобные кресла, солнце, выглядывающее из-за облаков. Чудесная картина, не так ли? Однако за пять часов полета он успел мне немного поднадоесть. Хотя, о том, что выбрала себе местечко у окна, я не жалела ни капли. Наоборот – меня всю будто распирало от нетерпения, и сидеть на пятой точке казалось уже просто невыносимым. Серьезно – в меня будто вживили механизм, заставляющий нервно ерзать и чуть ли не подпрыгивать на месте, врезаясь кожей в довольно жёсткий ремень безопасности. Отстегнуться тоже не вариант – милая стюардесса, проходя мимо, погрозила мне пальцем на все мои попытки и сообщила, что мы уже начали снижаться и скоро самолет совершит посадку в международном аэропорту имени Джона Кеннеди.
Нью-Йорк. Поверить не могу, что это всё происходит со мной. Простая девчонка из провинциального городка России, выиграла в лотерею, которую разыгрывала сама жизнь. Или, иначе эту главу моей жизни можно назвать «что бывает, когда тебе девятнадцать, и твоя бабушка живет в Америке». Хотя, эту радость омрачает то, что моя старушка отошла пару месяцев назад в мир иной. Но вот её квартирка на окраине Манхеттена осталась цела и отошла единственной внучке, то есть мне. Как и вид на жительство, который моя ушлая родственница успела, оказывается, оформить, когда я была еще несмышленышем. Чудеса? Мне тоже так кажется. И не произойди это со мной – я бы не поверила.
– Можете себе представить? – не выдержав накала волнения, обратилась я к своему соседу – усатому мужчине в очках с толстой оправой, – Еще немного – и мы будем в Нью-Йорке! Удивительно!
Сосед, однако, моего энтузиазма явно не разделял. Посмотрев на меня так, словно я сморозила невесть какую глупость, он только покачал головой и вернулся к изучению газеты. Ну ладно, незнакомец, не хочешь общаться – и не надо. Фыркнув, я вернулась к изучению вида за окном, безуспешно пытаясь согнать с лица предвкушающую и совершенно безумную улыбку. Потому что это Нью-Йорк, сучки!
На самом деле, над вопросом ехать или нет, я размышляла долго и основательно. Бросать всё, и уезжать в незнакомую страну было страшновато. Хотя, откровенно говоря, особо бросать было и нечего – друзей у меня особо не водилось, а на универе свет клином не сошелся. Мало того – мне даже удалось договориться и перевести документы за рубеж, благо оценки мои были хорошие, и уровень владения языком позволял учиться наравне с другими американцами.
Единственной преградой казались родители – я всё же была единственным ребенком, и отпускать меня мама с папой, мягко говоря, не хотели. Но я не была бы собой, если бы не смогла их уговорить. Такой шанс дается раз в жизни, и упускать его – это какой же надо быть дурой?
Я всё продумала, до мелочей. У меня была цель, и мечта – стать известным писателем. Таким, которого цитировали, чьи книги печатались в крупнейших издательских домах, а сценаристы дрались за право экранизировать историю. Наивно? Может быть. Самоуверенно? Не стану этого отрицать. Но я была упрямая, так что планы имели все шансы на осуществление. Осталось лишь встать на твердую землю – и начать воплощать свои задумки.
Когда, самолет, наконец, приземлился и нас выпустили из огромного, как маленькая деревня, здания аэропорта, и я впервые вдохнула американский воздух, кажется, у меня даже голова закружилась от восторга. Все казалось таким незнакомым и страшным, но от этого было только интересней. Это было приключение – первое в моей жизни. Поэтому, перехватив поудобнее ручку чемодана, я бодро зашагала в сторону метро, врубив навигатор. Тратить время и деньги на такси мне казалось такой глупой затеей. Я должна изучить свой новый дом, вдоль и поперек, и делать это из окна машины нельзя. Только метро, только хардкор.
Всё правильно – вокруг меня огромные величественные здания, всюду снуют люди, в уши вставлены наушники, в которых играет Imagine Dragons, а в душе расцветает огромный цветок, имя которому – счастье. И я буду взращивать его, поливать и ухаживать на этой новой и неизведанной земле.
Потому что, как там поется в песне? Ах да, вот так:
Берегись, Нью-Йорк, не знающий покоя и тишины! Меня зовут Кристина Соколова, и я здесь, чтобы завоевать тебя! И ты обязательно покоришься мне, Большое Яблоко. Даю слово.
Глава первая
– Девушка, будьте любезны, счет.
Кивнув, я ловким отточенным движением выбила чек и, вложив его в специальную книжицу, с дежурной улыбкой подала гостям.
– А номер телефона прилагается? – с лукавой усмешкой спросил невысокий паренек, чуть задерживая свою руку на моей, в то время как его друг с интересом наблюдал за разворачивающейся картиной.
И, несмотря на то, что он был очень приятным, приходил в кафе постоянно и оставлял неплохие чаевые, я всё равно покачала головой. Никаких знакомств – железное правило.
Парень вздохнул, но спорить со мной не стал и конечность мою выпустил. Рассчитавшись, он бросил на меня еще один, полный сожаления взгляд, прежде чем уйти. Я же только ухмыльнулась, пересчитывая наличность и отмечая, что даже мой отказ на чаевых никак не отразился.
– Эх, Крис, сколько можно динамить паренька? – поинтересовалась Стейси – моя коллега и по совместительству единственный человек, которого я могла называть емким словом «друг».
– Ровно столько, сколько нужно, чтобы он понял – не светит, – отозвалась я спокойно, дергая плечом, обтянутым тканью фирменной футболки.
– Вы, русские, такой жестокий народ, – покачала белокурой головой девушка, возвращаясь к работе.
Итак, пришло, наверное, время хоть что-нибудь объяснить? Хорошо, уговорили.
Жизнь в Нью-Йорке оказалась…странной. Хотя бы потому, что это оказалось чем-то совершенно новым и необычным. Огромный город, который раньше я видела только на фотках в интернете и по телевизору, теперь был весь в моем распоряжении. Он просто кишел возможностями, которые может перед собой открыть девушка девятнадцати лет, полная амбиций и надежд. Только руку протяни – и возьми.
Но оказалось, что мало мюзиклов и кино. Они совершенно не отражали полной картины, оставляя на виду лишь привлекательный островок. А основная соль, как в случае с айсбергом, оказывалась под водой. Вот только я совершенно не хотела разделять судьбу «Титаника». Не-а, не дождетесь.
Первые трудности возникли с общением. Языковой барьер, чтоб его. Оказалось, что моих знаний хватало лишь на базовые фразы, которые я активно подкрепляла жестами. И если меня люди еще понимали, то я вообще не соображала, что мне говорили в ответ! Серьезно – казалось, словно я окружена вакуумом непонимания, сквозь который пробиваются лишь отдельные слова. Пришлось налечь на свое образование – фильмы с субтитрами, дополнительные курсы и просто постоянный контакт с людьми. Я спрашивала у прохожих всё – как пройти куда-то, что купить и где взять ту или иную вещь.
Правду говорят, что в стрессовой ситуации мозг способен творить невероятные вещи. Верным оказалось и утверждение, что полное погружение в среду помогает лучше освоиться. Потому что, после первых двух месяцев пребывания в Америке, однажды утром, проснувшись и просматривая новости, я с удивлением поняла, что понимаю, о чем говорит диктор. Причем, не отрывками, а полностью, с первого до последнего слова. И это было настолько невероятным и прекрасным одновременно, что я даже заплакала от избытка чувств. В этот миг я в который раз уверилась, что мне по плечу абсолютно любое испытание.
Так, о чем это я. Ах, да, трудности. Следующим пунктом стала учеба. Документы в Нью-Йоркский институт приняли, но, оказалось, что перевести меня смогли лишь с потерей курса. И зачислить меня могли лишь с осени. А если учесть, что прилетела я в конце февраля, получалось, что у меня вылетало полгода. Ну и еще с сентября мне снова предстоит оказаться на втором курсе, а не на предполагаемом третьем. Зато (!) – в администрации мне с милой улыбкой сообщили, что, поскольку мои оценки очень и очень приличные, мне будет выплачиваться стипендия. Предлагали еще общежитие, но квартирный вопрос у меня итак был полностью под контролем, так что от комнатки я благоразумно отказалась.
Ну, и самое главное – время и деньги. Квартира моей бабушки была простой, но уютной – небольшая кухня, гостиная, заставленная мягкой и чуть вычурной мебелью, и спальня. Ну, плюс совмещенная ванная комната. В свое жильё я влюбилась с первой секунды, как моя нога перешагнула через порог, но было одно большое, я бы даже сказала жирнющее «НО» – за него нужно было платить. Я, конечно, привезла с собой некоторую сумму, но деньги имеют очень нехорошее свойство – они заканчиваются. И если я и рассчитывала поначалу на стипендию, то упущенные полгода слегка вернули меня с небес на землю и заставили задуматься.
Куда может пойти работать активная иностранка, без высшего образования и всё еще иногда путающая слова? Правильно – официантом. К счастью, Большое Яблоко был еще и туристическим центром, поэтому кафе и ресторанов в городе было, как грязи. Мне не хотелось работать далеко от дома, но все заведения в шаговой доступности отталкивали и не вызывали желания вернуться туда снова.
В общем, я всё больше поддавалась тоске и отчаянию, пока в один прекрасный день, прогуливаясь по Бродвею – да-да, по тому самому! – не набрела на заведение с яркой желто-красной вывеской «Ellen'sStardustDiner». Заинтригованная, я оказалась внутри. Казалось бы, ничего особенного – двухэтажная закусочная, с мягкими красными диванами, неоновой подсветкой и длинной барной стойкой. Но в глубине зала спряталась небольшая сцена, на которой пели…официанты. В форменных красных футболках, джинсах и черных фартуках, девушки сжимали в руках микрофоны и исполняли «I'sTime» – ту самую песню, с которой я прилетела в Нью-Йорк. Ну и чем не знак?
Разговор с менеджером вышел короткий – меня просто попросили на пробу исполнить любую песню. Петь я всегда любила, закончила музыкальную школу, хотя никогда и не планировала делать это своей профессией. Я просто получала удовольствие от самого процесса, когда брала самые верхние ноты, срывая аплодисменты на школьных вечерах. И вот, теперь мне этот навык действительно пригодился. И, спев «Burn» Элли Голдинг, я получила работу поющего официанта.
Коллектив мне достался очень сплоченный и творческий. Все девочки – и некоторые парни – учились в школе искусств и мечтали когда-нибудь оказаться в театре Бродвея. Так что для них эта работа была чем-то вроде репетиционного зала. Я же просто работала, чувствуя, что жизнь с каждым днем становится всё лучше и лучше.
Шесть месяцев пролетели незаметно, и честно говоря, я уже почти забыла, как жила раньше. Работа, прогулки, узнавание города – всё это поглотило меня. В конце марта я отметила свое двадцатилетие. А когда в Нью-Йорк пришло лето – мое первое – я открыла для себя новую страсть – летние кафе. Взять чашечку ароматного мокко и расположиться за столиком с пухлой тетрадью или ноутбуком – что может быть лучше? Даже спустя месяцы я не оставила своей мечты – написать крышесносную книгу. Я пока не знала, о чем она будет, но точно знала, что родится она именно в этом городе. А до тех пор, пока идея не оформилась в моей голове, я просто писала разные отрывки, зарисовки, мини-рассказы и просто размышления. Например, о том, что бывает, когда простая девчонка оказывается в крупнейшем мегаполисе Америки.
– Эй, Тина, – негромкий голос бармена Ника заставил меня вздрогнуть и вынырнуть из своих мыслей, – О чем задумалась?
Услышав не самый любимый вариант моего имени, я едва не поморщилась. Редко кто звал меня Кристиной – слишком длинно и вычурно. Так ко мне обращались незнакомцы и иногда менеджер. Чаще всего ко мне обращались просто Крис. Даже на моем бейдже было написано именно это имя. Однако, находились и те – и Ник был среди них – кто считал этот вариант неподходящим, и предлагали альтернативу – Тина. Никакие намеки и даже прямые заявления, что мне это не нравится, не помогали – Тина, и всё тут. Пришлось смириться.
– Да так, – пожала я плечами, улыбнувшись, – О всяком разном.
– Волнуешься? – с пониманием спросил парень, и я сразу поняла, что он имеет в виду.
На календаре алела дата – 31 августа. С завтрашнего дня начиналась моя учеба в Нью-Йоркском университете на отделении журналистики. Переживала ли я? Немного. Накал эмоций пришелся на утро, когда я приехала в главный корпус, чтобы забрать расписание и получить книги. И, хоть я уже была там, когда прилетела, кажется, я успела позабыть, насколько заведение огромное. Чертов лабиринт, где заблудиться можно на раз-два-три. Серьезно – мне показалось, что там даже лестницы меняются, как в пресловутом Хогвартсе. Не представляю, как я буду ориентироваться – у меня топографический кретинизм в прогрессивной стадии. И я не шучу – даже до работы я до сих пор добираюсь по навигатору, хотя бываю здесь пять раз в неделю.
К слову об этом – пришлось серьезно поговорить с менеджером и сократить мои смены. Если раньше я пахала, как проклятая, чтобы иметь возможность не только платить за жилье, но и что-то есть и даже откладывать деньги на «черный день», то теперь учеба становится на первое место. Хотя, увольняться я все равно не планирую, но голос «малышки Крис» днем больше звучать не будет. Прощайте, двойные смены, эта русская начинает учиться!
– Немного, – нехотя призналась я, – Всё новое пугает меня.
– И это говорит человек, который пролетел полмира, чтобы оказаться здесь, – хмыкнул Ник, наливая мне стакан колы.
– До сих пор не понимаю, что это был за порыв. Мне просто казалось, что так будет правильно.
– А теперь ты что, так не считаешь? Думаешь, учеба не будет правильным решением?
Я так не считала. Всю жизнь бегать между столиками мне не улыбалось, а другого пути выбиться в люди я, честно говоря, не знала. Высшее образование – ключ ко всему в этой стране. Выпускники Нью-Йоркского института все, как один, добивались небывалых высот в выбранном ими поприще. И я планировала стать одной из них. Просто…
– Мне кажется, что что-то вот-вот произойдет, – озвучила я свою мысль, – Что-то, что может круто изменить мою жизнь. Не знаю, готова ли я.
– Детка, я уверен, у тебя всё получится, – хлопнул меня по плечу Ник.
– Крис! – позвал меня менеджер.
– Сидни? – вежливо спросила я, отодвигая в сторону стакан.
– Песню заказали, – протянул мне бумажку с названием начальник, – Все остальные заняты. Так что этот номер на тебе.
– Без проблем, – кивнула я.
Пробежавшись взглядом по тексту, я только улыбнулась – все песни этой группы я знала наизусть. Плевое дело. Подойдя к музыкальному аппарату, я ввела номер композиции и почти вбежала на сцену, снимая со стойки микрофон.
– Ну что, зажжем? – крикнула я, пока музыка набирала обороты, – Вы знаете, что делать. Если знаете слова – подпевайте!
Ответом мне был восторженный рев посетителей и коллег. Подмигнув Стейси, я дождалась, пока закончится проигрыш и запела:
Вот такие моменты я просто обожала. Они словно возвращали меня в прошлое, когда я смотрела американские мюзиклы и думала о том, что было бы классно хотя бы раз оказаться на месте героини. Когда весь зал хлопает и подпевает, а коллеги смотрят с улыбкой, ненадолго отрываясь от работы, чтобы потанцевать в проходе. Всё же иногда жизнь может напоминать старую-добрую комедию.
Нью-Йорк оказался городом, в котором, помимо всего прочего, ценили искусство. Никого не смущало, если вдруг девушка, идущая впереди тебя, начинала пританцовывать или даже громко что-то напевать. Такое поведение казалось обыденным. Поверьте, потому что этой чудачкой была я. Не только в кафе, но и за его переделами. Ну, что я могу сказать – любовь к творчеству была у меня в крови.
Спустя несколько часов, уже закончив смену и переодевшись, я попрощалась с ребятами и, воткнув в уши наушники-капельки, отправилась домой. Поскольку жила я всего в паре кварталов, то предпочитала любому транспорту пешие прогулки. Пугал ли меня ночной незнакомый город? Нет, потому что даже после полуночи жизнь в Нью-Йорке не затихала. Скорее, наоборот – чем ниже солнце опускалось над горизонтом, тем больше людей высыпало на улицы. И это было еще одной причиной, почему я так влюбилась в это место.
Остановившись перед одной из стеклянных витрин, я посмотрела в свое отражение, пытаясь понять, как много изменилось за эти недели и что за человек завтра перевернет очередную страницу истории своей жизни и начнет учебу в одном из престижнейших вузов мира.
На меня смотрела чуть загорелая девушка с оливкового цвета кожей. И если раньше цвет собственного эпидермиса казался мне болезненным, то здешнее солнце смогло сотворить чудеса. Медленно, но верно, загар прилип ко мне, поэтому я уже давно позабыла, что такое тональный крем и пудра. В светло-карих глазах появился блеск предвкушения – от каждого дня я ждала чего-то нового. Часы работы подтянули мое тело, так что я, которая раньше никогда не могла похвастать особыми формами, теперь с гордостью могла позволить себе носить короткие шорты и даже топы. По случаю довольно теплой ночи джинсовую рубашку я повязала на пояс, а маленький кожаный рюкзак оставила болтаться на одной лямке. Но самая большая метаморфоза произошла с моими волосами.
Дотронувшись до одной из пары сотен косичек золотисто-медного цвета, я только хмыкнула. Идея заплести афро пришла в голову неожиданно. Я просто прогуливалась по городу и набрела на салон красоты, который специализировался именно на таких прическах. Не знаю, какой черт меня дернул толкнуть дверь и оказаться внутри, но это было именно тем, что я сделала. Заплетали меня в шесть рук около трех часов. В итоге мои роскошные волосы, которые спускались почти до пояса, стали чуть тяжелее из-за пшеничных нитей, которые умелые девушки вплели в косы. Первое время было непривычно и странно – на шею свалилась дополнительная нагрузка, но постепенно я привыкла и влюбилась в свою новую прическу. На работе я закручивала косы в пучок, либо заплетала в хвост, а в свободное время давала косам полную свободу.
Нравилась ли я себе? Что же, впервые в жизни я могу твердо ответить – да. Я научилась любить себя, принимать целиком и полностью. Осталось лишь узнать – полюбит ли меня университет. Волнение по этому поводу было понятным – я никогда не вписывалась в свою старую среду обитания. И дело здесь было всё же больше во внутренней составляющей. По натуре я была мечтательницей, постоянно витала в облаках, либо что-то записывала. Везде – в блокноте, на обрывках бумаги и даже чеках из магазина. Если мысль появлялась в моей голове – я послушно следовала за ней. Как-то раз мне сказали, что в такие моменты у меня становится очень глупое лицо – отстраненное выражение лица, остекленевший взгляд и только рука что-то судорожно записывает. Меня считали чудачкой, которая была способна на разного рода глупости и никуда не вписывалась. Ну, может не так уж эти люди и ошибались.
Но ведь Нью-Йорк был местом, где даже самым странным и не от мира сего может найтись место. Разве нет? На работе меня приняли довольно тепло. Видимо, потому что там обитали такие же, как я – люди, которые следовали за своей мечтой. Повезет ли мне также с университетом?
– Ладно, – вслух сказала я, тряхнув волосами и улыбаясь своему отражению, – Мы это проверим.
*
Глава вторая
Итак, мой первый день в университете. Я – Студентка. Именно так – с большой буквы. Потому что, глядя на учебное заведение, в котором мне предстоит скоротать ближайшие четыре года – если мне повезет, и я смогу проучиться без отчислений – других слов просто не было. Если бы еще можно было на входе каждому ученику вручать маленькие короны – это вот было бы самое то.
В общем, окинув восторженным взглядом поистине огромное здание и сглотнув ком, который образовался в горле от самого настоящего волнения, я достала из сумки расписание. Так, первой лекцией у меня стояла английская литература. Конечно, что еще можно изучать на факультете журналистики?! Так, а куда идти то? Агам, третий этаж, аудитория 320. А карта где? Блииин, ну почему никто не додумался специально для тупых к расписанию еще и план здания прикрепить?! Мне что, по навигатору класс искать?
А часики, между тем, тикали. Ладно, будем разбираться с проблемами по ходу их поступления. Вбежав по ступенькам на третий этаж, я окинула очумелым взглядом длинный коридор, по которому туда-сюда сновали студенты, о чем-то громко переговариваясь. К счастью, на дверях были развешаны вполне читаемые таблички с цифрами. Так, вот 301, чуть дальше справа – 302. Ну, принцип я, кажется, поняла, двигаться нужно именно в правом направлении. Так, ну да – вот 315, 316,317, 318,319, 323…так, стоп! Какого черта? Куда еще три аудитории подевались? Их проглотило пятое измерение? Мне как попасть туда? Хлопнуть в ладоши, или щёлкнуть пальцами? Эй, алло, что тут происходит?!
Видимо, все эмоции отразились на моем лице, потому что проходивший мимо студент с белыми дредами и в растянутой футболке с принтом модной группы остановился и бросил на меня понимающий и даже слегка сочувствующий взгляд, прежде чем спросить:
– Ищешь аудиторию 320?
– Эм…ну да, – кивнула я, отчаянно не желая выглядеть глупо.
– Тогда тебе нужно вернуться назад – за триста первой будет неприметный поворот налево, и вон там спряталась потерянные классы, – сообщил мне парень, улыбнувшись.
– Что? А где тут логика вообще? – спросила я скорее у самой себя, но мне все же ответили с коротким смешком:
– Третий этаж полностью закреплен за журналистами и искусствоведами. Логики здесь не ищи никогда. Творческие натуры и всё такое.
– Угу, я учту это, спасибо, – хмыкнула я и поспешила в нужном направлении.
– Эй, как хоть тебя зовут? – крикнул мне вслед парень.
– Крис, – отозвалась я торопливо, бросая взгляд на часы и понимая, что еще минута – и я опоздаю на свое первое занятие.
Однако, всё обошлось. В аудиторию я ввалилась одновременно со звонком и, под удивленные взгляды других будущих журналистов поспешила занять место в самом конце просторного кабинета.
Ну, что я могу сказать. К обеду я убедилась, что мои знания просто ничтожны, и что, если я не хочу вылететь на первой же сессии, мне предстоит очень много времени провести за учебниками. В старом институте к образованию относились спустя рукава, и половину занятий я в свое время благополучно прогуливала, получая зачеты практически за красивые глаза. Здесь же я с первой минуты убедилась – такая схема не прокатит. От студентов требовали много, но и давали тоже максимум информации.
Осложнялось всё, разумеется, языком. Преподаватели говорили быстро, отрывисто, часто сокращая что-то до привычных американцам аббревиатур. Едва успевая за ними, я записывала всё, что услышала, чтобы потом найти расшифровку.
В общем, оказавшись во время обеда в кафетерии, я чувствовала себя, как спринтер после забега, разве что язык от усталости на плечо не свешивала. Постояв в очереди и взяв себе апельсиновый фреш с картошкой фри, я заняла неприметный столик в дальнем углу. Медленно, но верно, помещение наполнялось гомонящими и уже проголодавшимися студентами. Пытаясь отключиться от галдежа, я открыла одну из заданных книг – поэму «Илиада» и погрузилась в чтение, параллельно отщипывая кусочки картошки.
– Классно выглядишь, – послышалось над моей головой негромкое и чуть ленивое.
Подняв глаза, я окинула говорившего удивленным взглядом. Передо мной стоял весьма интересный персонаж. Вроде бы обычный парень – две руки, две ноги, одна голова, а если присмотреться, то не так уж он оказывается и прост. Начнем с того, что он очень красив и как-то женственен, что ли. Бледная, даже чуть голубоватая кожа – про обладателей такой говорят еще, что они голубых кровей. Каштановые, с легким медным оттенком волосы уложены чуть вверх, и я не удивлюсь, если лака на них больше, чем бывало на моей голове за всю жизнь. Голубые глаза искрятся хитростью, чуть пухловатые губы растянуты в приветливую улыбку. Спускаемся ниже – высокий. Фигура тонкая, но подтянутая – видно, что человек следит за собой и бывает в спорт зале. Но апофеоз – это одежда. Белая рубашка с коротким рукавом, из которой выглядывают бледные, но крепкие руки, красный тонкий галстук и в тон к ним брюки. Красные брюки, Карл! На парне! Ну и белые кеды – на закусочку.
Поделиться книгой: