Арбалетчики князя Всеслава [с иллюстациями]

Юлька есть Юлька - разделась без малейшегого стеснения и полезла в воду в чём мать родила. Я полез следом, и эта безбашенная тут же же окатила меня брызгами. Я окатил в ответ её, она подобралась поближе и плеснула мне прямо в морду, я сделал то же самое, и как-то само собой вышло так, что мы сошлись врукопашную, вскоре ставшую весьма увлекательной. Потом, ощутив не только мои руки на своих верхних выпуклостях, но и моё закаменевшее естество в ложбинке между нижними, Юлька вспомнила о том, что вода не стерильная, и мы перебрались на берег, где о дальнейшем времяпрепровождении разногласий у нас как-то не возникло...

- А ты не хотел бы, чтобы мы с тобой были вместе постоянно? - огорошила она меня, когда мы закончили свои дела и отдыхали. Ну вот, млять, начинается! Как и все пединститутские, Юлька озабочена не только сексуально, но и матримониально. А оно мне надо?

- Прямо так сразу? - лучше всего в таких случаях обернуть дело в шутку.

- Можно и не сразу, но какой смысл ждать у моря погоды?

- А чем тебя Серёга не устраивает?

- При чём тут он? Я же говорю о нас с тобой. Разве тебе не нужна женщина?

- Ага, нужна позарез, и минимум пару раз в неделю.

- Макс, ну я ж серьёзно! Раз уж мы тут застряли, так надо же жизнь налаживать.

- Ну так и налаживай её с Серёгой. Чем он тебе плох?

- Ты что, издеваешься? Он же рохля и бестолочь! На фиг он мне такой сдался?

- Кажется, в прежней жизни ты это недостатками не считала.

- Ну ты сравнил! В прежней жизни у него крутые и влиятельные родоки, всё есть, работает в офисе, платят шикарно, не перетруждается. Ты только представь себе, заканчиваются лекции, звоню ему по сотовому, выхожу, а он уже ждёт - весь из себя упакованный и на шикарной тачке, у подруг глаза от зависти лопаются. И по фиг, что время ещё рабочее - у него такой блат, что его всегда отпускают без проблем. Ну, не каждый день, конечно, но пару-тройку раз в неделю - запросто. Едем с ним в ресторан, оттуда на дискотеку, с неё - к нему. По выходным в ночном клубе тусуемся, летом - по забугорным курортам. Как праздник какой, так у них шикарный корпоратив. И отказа мне ни в чём не было. Захотелось какую тряпку или побрякушку - без проблем, телефон поновее и попрестижнее - тоже запросто. Разве на студенческую стипуху так поживёшь? И работа после института, опять же - на нормальную устроиться блат нужен. Так если за такого замуж выскочить - и жизнь будет нормальная, и работа приличная, в том же офисе и с таким же блатом, а не школьной училкой с этими олигофренами, которых спросишь на уроке, кто взял Измаил, а они отвечают, что они не брали, хи-хи! Но где она теперь, та прежняя жизнь, а где мы? И на фиг он мне такой здесь, когда весь его блат остался там? А с нуля и без блата у тебя шансов нормально устроиться во много раз больше.

- Так ты может тогда обождала бы, пока устроимся, а то вдруг ошибёшься?

- Да что тут ждать? Ясно же всё и так! Не судьба - так не судьба, я же не совсем дура и понимаю, что может и не повезти, но говорю же, с тобой шансов на удачу больше.

- Юля, не пори горячку, - высказывать ей открытым текстом всё, что я знаю и думаю о подобных ей приспособленках, означало бы неизбежную и крупную ссору, чего тоже не хотелось, - По-твоему это ко времени?

- Ну, я же не тяну тебя прямо сейчас в ЗАГС расписываться. Я говорю просто о стабильных отношениях. Так как?

- Ага, стабильные! А между нами, мужиками? Ты понимаешь, что предлагаешь мне отбить тебя у Серёги?

- А ты разве не справишься с ним?

- А надо? Нас четверо - я имею в виду мужиков, вооружённых и способных хоть как-то этим оружием воспользоваться. А туземцев вокруг сотни и тысячи. И ты хочешь, чтобы при таком раскладе мы ещё и вдрызг рассорились меж собой? Извини, но такого подарка местным отморозкам я делать уж точно не собираюсь!

На это ей возразить было нечего, но губки она обиженно надула. Ничего, переживём! Тем более, что есть вопросы и поважнее...

- Раз уж ты у нас историчка, да ещё и самая лучшая среди нас - ага, на нашем безрыбье, так скажи-ка ты мне лучше вот что. Что тут за хрень вокруг нас творится?

- Ты имеешь в виду историческую обстановку? - кажется, профессионализм таки одержал верх над обезьяньей обидой, - Ну, если ты уверен, что мы в третьем веке до нашей эры... А ты точно уверен, кстати?

- Ну, не на все сто, конечно - я ж так и сказал, что "где-то в районе". Может быть и четвёртый, но уж точно не пятый - тогда эти иберийские фалькаты были точной копией этрусских кописов и греческих махайр, а на наших уже явно вполне сложившийся местный стиль виден. А может быть и второй, но уж точно не первый - там уже была бы, по идее, хорошо заметная романизация, да и порядка, надо думать, побольше было бы...

- Логично, - согласилась Юлька, - Я, конечно, больше классической греко-римской культурой увлекалась, и по ней точно бы тебе век определила, но чего нет, того нет, а по этим варварским саблям - ну, за неимением лучшего ориентира принимаем третий век до нашей эры плюс-минус лапоть неизвестного нам размера. Итак, третий век, - она наморщила лоб, - Раз эти уроды собирались продать нас в Малакке, значит, она где-то не очень далеко. Тогда это, скорее всего, Бетика, юго-запад Испании...

- Причём, атлантическое побережье, - добавил я, - Прибой такой же, как и там, - я указал пальцем вверх, но она кивнула, въехав без пояснений, что я имею в виду.

- Значит, мы к северу от Кадиса, и сейчас это финикийский Гадес. Фигово, что мы не знаем точного времени. До конца Первой Пунической, а это двести сорок первый год, Бетикой владеет Карфаген. И уже давно, так что если это на самом деле и четвёртый век, то всё равно Карфаген. С конца войны он её теряет и сохраняет только Гадес. Но это ненадолго - в двести тридцать седьмом, кажется, в Гадесе высаживается Гамилькар Барка с армией и за несколько лет восстанавливает власть Карфагена над всей Бетикой. Она сохраняется и большую часть Второй Пунической - до двести восьмого года, когда сюда начинает вторжение Сципион, и в двести шестом овладевает страной. Но это всё чисто номинально, а на самом деле страна так и остаётся всё это время варварской. Рим только в сто девяносто седьмом провинциальную систему здесь учредит, а настоящая романизация - это да, уже в основном первый век...

- В общем, дело ясное, что дело тёмное, - резюмировал я.

- И вляпаться как кур во щи можно запросто, - добавила Юлька, - Слинять бы нам отсюда надо, если по уму, но вот куда?

- Ты думаешь, где-то лучше?

- Не знаю. Обстановку я тебе обрисовала? Ты- мужик, ты и думай. И над этим, и над тем, о чём мы говорили раньше...

- Ага, уже скриплю извилинами, - млять, ну в чистом виде протопоповский "принцип незаменимости самки", и даже мысли у неё не возникает, что античный мир, в который нас забросило, полон баб, и на ней свет клином уж точно не сошёлся, гы-гы! А она ещё и снова прильнула, да выпуклостями своими верхними щекочет.

- Ты бы оделась уж, что ли? А то пора бы уж и возвращаться, да и жрать охота.

- Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда? - съязвила эта оторва, но одеваться всё-же начала. Насобирав быстренько ещё яблок с ягодами и орехами, дабы не вызывать ненужных подозрений, мы вернулись к нашему лагерю.

Моё предвкушение сытного обеда было обмануто самым бесцеремонным образом. Я едва успел выкурить трубочку, когда на поляну внеслись как угорелые Хренио с Серёгой.

- Мы видели в море парус! У самого горизонта, но он направляется к берегу!

Легализовываться прямо сейчас мы не собирались - явно ведь ещё не готовы, но понаблюдать за местными в разведывательно-познавательных целях смысл имелся. Похватав на всякий случай свои манатки, мы устремились к берегу моря. И успели вовремя.

Прямо к тому месту, где мы притаились в зарослях, приближался довольно приличных размеров корабль - судя по пузатости и отсутствию тарана на носу это был "купец", то есть грузовой транспортник. Но он был не один - его преследовали две небольшие ладьи. Примитивного по сравнению с ним вида, но гораздо быстроходнее за счёт узкого обтекаемого корпуса и большего числа вёсел. Несмотря на меньшие размеры, людей там явно хватало, и их намерения сомнений не вызывали. Но и на "купце" моряки не даром ели свой хлеб - прямо у нас на глазах с него выстрелили тяжёлым дротиком из какого-то стационарного механизма и, похоже, попали - на идущей ему наперерез ладье раздался вопль, и с неё полетели в ответ стрелы и камни. Рано, ещё не сблизились достаточно, так что всё ушло в недолёт, а торгаши уже снова взвели свой агрегат и заряжали в него новый дротик...

Пиратам это явно не понравилось, и первая ладья резко ускорила сближение, а вторая устремилась к корме. Но на "купце" тоже нашлось несколько луков и пращей, а его более высокие борта обеспечивали экипажу немалое преимущество при перестрелке. Тяжёлый стреломёт торгаши развернули против второй ладьи и долбанули по ней горящим дротиком, да так удачно, что на ней загорелся парус. Её команда была вынуждена отвлечься на тушение пожара, что на мачте, да ещё и в условиях качки на волнах, оказалось задачей нетривиальной. Кто-то там, как мне показалось, даже за борт свалился, и им пришлось озаботиться ещё и спасением утопающего...

Первая ладья тем временем зашла таки наперерез "купцу" и начала пристраиваться к нему борт о борт - трое уже приготовили крючья на верёвках для сцепления на абордаж. Хотя пираты и понесли потери при обмене метательными снарядами, у них ещё сохранялось численное преимущество, да и вторую ладью рановато ещё было сбрасывать со счетов. В тот самый момент, когда ладья настигших добычу разбойников вильнула к носу атакуемого судна, а двое - третьего свалила меткая стрела - закинули на его борт свои крючья, кормчий "купца" вдруг, не сбавляя хода, резко вильнул навстречу противнику, и высокий нос тяжёлого судна врезался в низкий борт ладьи. Раздался треск дерева и вопли людей, ладья сильно накренилась, несколько человек с неё полетело в воду, а тяжёлый "купец" по инерции продолжил движение, пока вообще не перевернул её. Это сразу же изменило соотношение сил в пользу обороняющихся, которые не замедлили воспользоваться подарком судьбы, безнаказанно расстреливая барахтающихся в воде пиратов. Одного, кажется, даже трезубцем загарпунили.

Кое-кто из попавших впросак пиратов оказался поумнее прочих. Пока дурачьё карабкалось на почти плоское днище своей ладьи - оттого-то она и перевернулась так легко, что была практически без киля - умные поплыли к берегу. Таковых набралось около десятка, но одного или двух отправили кормить морских крабов лучники с "купца". Остальные доплыли до отмели и встали на ноги, но один из них, схлопотав в башку летучий гостинец от пращника, споткнулся и рухнул в воду - судя по пузырям вырвавшегося из его лёгких воздуха, его можно было тоже смело вычёркивать. На второй ладье, экипаж которой уже справился с пожаром, сообразили, что дело - дрянь. Получив ещё один снаряд из тяжёлого стреломёта, на абордаж её команда не пошла, а развернулась и, спустив рей с бесполезным парусом, на всех вёслах понеслась к северу. Преследовать их быстроходную посудину торгашам на их тяжёлом судне не было ни малейшего смысла, и экипаж "купца" переключил своё внимание на тяжело дышавших спасшихся пиратов. Пара стрел воткнулась в песок у их ног, а судно направилось к берегу, и незадачливые разбойники, которых оказалось шестеро, обратились в бегство.

Вмешиваться в вооружённую разборку повздоривших меж собой аборигенов в наши планы не входило, но судьба распорядилась иначе - шестеро пиратов бежали в нашу сторону, и шансов остаться незамеченными у нас практически не было. Не повезло. Правда, бежали они трусцой, чтобы не отстали двое прихрамывающих - видимо, пострадавших при столкновении судов.

- Только арбалеты! - прошипел я Васкесу, который потянулся было за своей пушкой.

- Да, ствол только на крайняк! - согласился и Володя. Испанец кивнул, убрал пистолет, и мы дружно взвели свои тугие агрегаты. Возможно, у Серёги и баб было и своё особое мнение, но это было мнение не служивших штафирок, и нас оно как-то не заинтересовало. Демократия - она для мирного времени хороша, а мы сейчас на войне...

- Подпускаем их вон до той каменюки! - предложил Володя, указывая на валун шагах в пятидесяти от нас.

- Далековато, - пожаловался Серёга, стрелявший похуже нас.

- Бьём парами. Первыми - мы с Хренио, вы с Володей - когда мы будем перезаряжаться, - Володя кивнул, соглашаясь с моей тактикой.

- Только двоим в одного не бить, распределите цели, - напомнил он, - Встаём все вместе, рявкаем, ошарашиваем их - и шмаляйте.

- Яволь, герр фельдфебель! Я бью вон того бомжа! - выбранный мной противник живописными лохмотьями и впрямь напоминал бродягу, но имел медные шлем и маленький щит, которые ему явно жали, а мне, ясный хрен, придутся как раз впору, как и его, явно ненужный трупу, прямой меч, - Ты, Хренио - того с большим щитом или вон того с копьём - решай сам! Володя, ты с Серёгой - по обстановке!

Задумка Володи оказалась удачной. Когда мы вчетвером резко встали и рявкнули вразнобой, но громко - пираты опешили от неожиданности и остановились. Не давая им времени опомниться, мы с Васкесом выстрелили. Мой болт угодил в грудь "бомжу", хотя и ниже, чем я метил, а наш испанский мент, явно угадав мои мародёрские соображения, поразил в верхнюю часть грудины щитоносца, который со стоном завалился на бок. Мой бомжара оказался живучее, но и ему поплохело - встал на колено и опёрся на копьё - видно, что уже не боец.

Пока мы перезаряжались, оставшиеся четверо пиратов ринулись на нас, но Володя свалил уже заносящего копьё для броска бородача, а Серёга продырявил ляжку у самого таза пращнику, отчего тот тоже осел, хоть и пытался снова встать. Двое уцелевших неслись на нас с обнажёнными фалькатами, но мы с испанцем уже перезарядились - оба, получив по болту в брюшины, подломились и растянулись на земле. Насчёт наших фехтовальных навыков в сравнении с даже ранеными аборигенами никто из нас не самообольщался, и рисковать мы не стали. Перезарядившись, мы методично расстреляли подранков с нескольких шагов - орднунг юбер аллес. Бабы вздумали было возмущаться "этим варварством", но мы их возмущение дружно проигнорировали. Не по-охотничьи это - подранков оставлять. Мы же не браконьеры какие-нибудь, верно?

Наплевали мы и на обвинения в мародёрстве, когда прибарахлялись трофеями. Оружие - это вообще святое, но на сей раз мы, послав бабью "цивилизованность" подальше, не побрезговали и прочей добычей. Драное и грязное тряпьё со "своего" бомжа я снимать не стал, но его - точнее, уже мой - широкий кожаный пояс перекочевал на своё законное отныне место, мой новый шлем, как я и угадал, прекрасно разместился на моей башке, а ремённую перевязь маленького щита я перекинул через плечо. Копьё - хорошее, с длинным наконечником - я пока воткнул древком в землю, да и ознакомление с содержимым привешенных к почсу мешочков тоже отложил на потом, поскольку был занят делом поважнее - изучением своего нового меча и кинжала. Ну, новыми-то они были только для меня, а прежнему владельцу послужить успели немало, но в целом их состояние было очень даже неплохим - почти не ржавые и почти не сточенные.

Васкес тем временем хмурился, разглядывая свой меч - того же типа, что и у меня, но оказавшийся бронзовым.

- Хренио, бронзовый клинок вряд ли заметно хуже нынешних железных, - подбодрил я его.

- Ты так думаешь?

- Уверен. Присмотрись - он же у тебя почти новый, не старинный. Кто бы продолжал в железный век делать бронзовые мечи, если бы они были так плохи?

- Гм... А почему тогда с бронзового оружия перешли на железное?

- Железа гораздо больше, чем меди, так что медь дороже. А ещё дороже олово, которого совсем мало, и спекулянты накручивают на нём бешеную прибыль. Железо нынешнее - совсем дрянь, с нашей современной сталью не сравнить, но оно в несколько раз дешевле бронзы, и им можно вооружить многих. Так что твой меч - элитное оружие, которым ты можешь гордиться.

- Макс прав, - подтвердила Юлька, - в греческих преданиях простые воины воюют железными мечами, а близкие к богам герои - бронзовыми.

- Ну, если так...

Пока наш испанский мент раздумывал и заценивал свой трофей уже в качестве эксклюзивного, я принялся снимать со "своего" бомжары ремённые сандалии.

- У тебя головка не бо-бо? - ехидно поинтересовался Серёга, указывая пальцем на мои практически новые кроссовки.

- Обувь, особенно современная, снашивается быстро, - разжевал я ему, - Что будем носить, когда наша развалится?

- Ну, тогда уж местную купим...

- Когда купилки местные заработаем. Но пока-что нам никто ещё не предложил непыльной и высокооплачиваемой работы, - съязвил я, продолжая разувать труп.

Тут уж даже бабы лишь молча засопели - поскольку дежурное обвинение в мародёрских наклонностях меня не впечатлило - а мужики деловито последовали моему примеру. Володя даже рассмеялся, когда Серёга, только что осведомлявшийся о моей башке, примерил обувь одного из убитых и, превозмогая брезгливость, переобулся в неё. А что прикажете парню делать, и до жиру ли ему, когда угодилл он в эту переделку обутым в легкомысленные пляжные шлёпанцы? В конце концов поснимали с убитых пиратов и туники - тряпки тоже снашиваются, и запасные не помешают, так что к концу нашего прибарахления на трупах остались лишь их набедренные повязки, которыми мы побрезговали.

Убитых нами разбойников было шестеро, и у четверых были медные или бронзовые нагрудные пластины на перекрещенных ремённых лямках - как раз по одной на каждого. Конечно, до полноценного панциря им было далеко, но ведь и знаменитые греческие гоплиты на самом деле далеко не все в "анатомических" кирасах разгуливали - многие довольствовались панцирями из бычьей кожи, поверх которых вот такая нагрудная бляха вроде наших трофейных - то, что доктор прописал. Если не пропадём сразу, то на кожаные панцири мы как-нибудь уж заработаем, это дешёвка, а вот металл в античном мире - немалая ценность. На втором из пристреленных мной бандитов была бронзовая скругленная треугольная пластина с тремя выпуклыми кругами на груди и квадратная медная на спине - естественно, ему она жала, а мне пришлась впору.

Мой новый пояс оказался довольно увесистым из-за подвешенных к нему мешочков. В одном из них я обнаружил кремень и огниво с трутом, которые мне, конечно, весьма пригодятся - когда кто-нибудь из аборигенов соблаговолит научить меня обращению с ними, а второй оказался кошельком. Причём, к моей немалой радости, не пустым, а даже, можно сказать, практически полным.

В основном монеты были, конечно, медными и бронзовыми, многие с полустёртыми изображениями, а некоторые даже позеленевшими, но деньги - они и в античном мире деньги. Тем более, что несколько монет оказались всё-же серебряными.

Приятно всё-таки ощущать себя обеспеченным человеком, гы-гы! Но полюбоваться своим начальным в этом мире капиталом и заценить его как следует мне не дали.

- Местные! - предупредил не забывавший поглядывать по сторонам Володя.

Ретироваться было поздно, и мы дружно взвели арбалеты, готовясь преподать аборигенам урок хороших манер. К счастью - не знаю уж, к чьему именно - эти аборигены оказались хорошо воспитаны. Оружие у них в руках, конечно, имелось, даже пара луков, но в целом держали вновь прибывшие его так, чтобы показать нежелание применять его по назначению. С виду они, на мой взгляд, не особо-то и отличались от побитых нами беспредельщиков, но держались как-то... гм... ну, солиднее, что ли? А их предводителя я, кажется, даже узнал. Ну да, так и есть - именно этот кучерявый бородач в красном плаще как раз и распоряжался на атакованном пиратами пузатом "купце". Вот о его речи не могу сказать, что я её узнал, хотя несколько слов таки показались знакомыми, из чего я заключил, что язык всё-же родственен баскскому.

- Я не есть хорошо иметь язык! - так, наверное, прозвучал мой вымученный ответ по-баскски. И какого, спрашивается, хрена, этот торгаш вздумал обратиться именно ко мне? Я кивнул Васькину, приглашая его поотдуваться за нас. Предводитель торговцев озадаченно оглядывал нас обоих, силясь понять, кто же из нас главный. На мне, с учётом шлема и нагрудника, трофеи напялены поценнее, а у Хренио его полицейская форма незнакомого аборигенам фасона выглядит посолиднее.

У Васкеса тоже далеко не сразу вышло поговорить с собеседником - судя по его наморщенному лбу, задачка оказалась не из лёгких. Но, в конце концов они, вроде, начали понимать друг друга, и испанец начал даже переводить для нас. Я не ошибся - бородач оказался главным на "купце", хотя наш горе-переводчик и не понял, был ли его собеседник хозяином судна или только начальником его экипажа. Впрочем, для нас это пока особой роли не играло. Так или иначе, почтенный Акобал, сын досточтимого Гискона из Гадира, приветствовал нас и заверял, что не имеет к нам претензий за перехваченные нами прямо из-под его носа трофеи. Судя по кислым рожам его людей, он не врал - соберись он обмануть нас, его матросня была бы в курсе и искрилась бы улыбками до ушей. Правда, почтенный Акобал выражал сожаление о том, что мы не захватили ни одного из пиратов живым - он бы охотно купил у нас пленника за любую разумную цену. Да, да, не поскупился бы, поскольку проклятые лузитанские пираты в последние годы совсем обнаглели, а у пленника можно было бы выпытать весьма ценные сведения о них. Но - что сделано, то сделано, на всё воля богов, а пока предводитель торговцев приглашал нас на берег, где его люди разбили лагерь для отдыха и сбора добычи.

Мы переглянулись - момент был критический. Имена явно финикийские, да и Гадир - это финикийское название Гадеса, а за финикийскими купцами всякое водилось. Но почтенный Акобал поклялся Ваалом, Мелькартом и Астартой, что считает нас союзниками и намерен отнестись к нам соответственно.

- Его клятвам можно верить? - подозрительно поинтересовался Володя, когда Хренио перевёл нам - уж очень явно люди финикийца зыркали на наши шмотки и раздевали глазами наших баб, особенно Наташку.

- Он поклялся СВОИМИ богами, а с ними финикийцы не шутили, - задумчиво проговорила Юлька, - Похоже, что говорит правду.

- Да, похоже, - согласился и я, - Взгляните на эти недовольные рожи его матросни. Служивые явно не предвкушают ни поживы, ни развлечений с девочками.

При моих последних словах "девочки" возмущённо фыркнули. Но матросня в самом деле приуныла после клятвы своего предводителя, и это был хороший признак. Вряд ли простые матросы с простого торгового корабля обучены самообладанию североамериканских индейцев. Большинство "маленьких простых человечков" - обезьяны обезьянами, и скрывать свои эмоции они совершенно не умеют. А нам всё равно нужно было рано или поздно легализовываться, и раз уж мы один хрен обнаружены - лучше сделать это сейчас.

Посовещавшись и прикинув все за и против, мы решили принять приглашение финикийца, о чём наш испанский мент его и уведомил.

5. Гадес.

Временный лагерь команда "купца" разбила прямо у пришвартованного к берегу судна. Им тоже досталось в столкновении с пиратами - человек пять были ранены, а в сторонке лежали двое убитых, которых как раз собирались хоронить. Но в целом настроение моряков было приподнятым. Как мы поняли из обрывков фраз - прежде чем почтенный Акобал грозным окриком велел матросне не болтать попусту - небольшая по финикийским меркам "круглая" гаула "Конь Мелькарта" только что вернулась - ну, почти вернулась - из какого-то весьма дальнего и опасного плавания, за которое их всех ожидала достаточно щедрая награда - если, конечно, боги окажутся милостивы и позволят доставить груз в целости и сохранности. Пока-что боги были милостивы - ни бурь серьёзных не послали, ни сильных и длительных встречных ветров, из-за которых плавание могло бы затянуться, и экипажу могло бы не хватить запасов питьевой воды. Хвала богам, ничего этого не случилось, а теперь вот ещё и лузитанским пиратам не дали себя ощипать, а ощипали их сами. Это, конечно, мелочь по сравнению с ожидаемой наградой, но всё равно приятно. Вот такие вела команда судна разговоры, пока строгий начальник не пресёк их - видимо, каких-то подробностей посторонним, то есть нам, знать не полагалось...

Сами мореманы в основной своей массе не показались нам похожими на финикийцев, да и говорили между собой на более-менее понятном нашему испанцу языке. То есть они явно были местными испанскими иберами - ну, за исключением разве только нескольких человек - и практически ничем не отличались ни от тех лузитанских разбойников, с которыми разделались не без нашего участия, ни от тех троих отморозков, которых мы порешили в первый день нашего попадания. Какие-то мелкие племенные различия, безусловно, должны были существовать, но мы-то ведь в них ни ухом, ни рылом. И кстати, как бы нам не пострадать от этого. Кем, а главное - чьими были те трое, нам ведь никто не доложил. Хорошо, если тоже залётные "гастролёры" или урки вне закона вроде беглых рабов, но кто даст гарантию? Что, если эти уроды окажутся вполне добропорядочными местными молодчиками, никому из местных ничего худого не сделавшими, а развлекавшимися лишь с бесправными и беззащитными чужаками? Это в родовом социуме предосудительным не считается, даже наоборот - молодец, не прозевал дарованной судьбой удачи. И плохи наши дела, если правда выплывет наружу, тут дело пахнет кровной местью, как на Кавказе, и Васкес, выслушав мои соображения, полностью с ними согласился. Обкашляв этот расклад всей компанией, мы решили своими первыми трофеями особо не светиться - от греха подальше, как говорится. Благо, для постоянного ношения нам вполне хватает и сегодняшней "честной" добычи.

Нашу легенду почтенный Акобал "схавал" вполне доброжелательно и на "вшивость" проверять не стал. И пожалуй, даже не особенно-то и заинтересовался подробностями. Видимо, не только балтийский янтарь, но и британское олово в сферу его коммерческих интересов не входили. Я сперва машинально это дело отметил, но осознав, мысленно спохватился - как так? А какого ж тогда хрена, спрашивается, этот финикиец делает в Атлантике севернее Гибралтара? Плавание на гребных судах с многочисленным экипажем, который надо кормить и поить - дело накладное, и перевозимый товар своей ценностью должен эти расходы, а главное - связанный с путешествием риск, как минимум оправдывать. То бишь, чем ценнее товар, тем лучше, дешёвку же возить - какой смысл?

И если с южным направлением понятно, там Африка, а это золото, слоновая кость и ценные тропические породы дерева, то что на севере ценнее янтаря и олова? Меха куньих вроде соболей, куниц и горностаев, составлявшие ценнейшую часть экспорта средневековых Новгорода, а затем и Московии, в тёплом античном Средиземноморье как-то не особо-то и популярны - нет ещё пока этой характерной для Византии христианской привычки кутаться в одёжку наглухо вне зависимости от климата, а значит, и спрос на них не столь уж велик, чтобы взвинтить цену на этот вполне возобновимый при умеренном промысле ресурс до небес. А вот олово и янтарь - совсем другое дело, и не просто ж так мы именно на них легенду нашей миссии завязываем - правдоподобнее для античного мира просто некуда. И Юлька вон тоже въехала, да на меня озадаченно глядит. Киваю ей едва заметно - типа, тоже всё понял и тоже с этого прихреневаю. По большому счёту только знаменитый балтийский янтарь, да богатые оловом и оттого не менее знаменитые британские касситериты и могут интересовать финикийцев на Севере, который для них в Атлантике - всё, что к северу от Гадеса. Чем же тогда, спрашивается, этот явно крутой купчина таким сверхценным торгует, если янтарь и касситериты ему неинтересны?

Не то, чтобы без балтийского янтаря Средиземноморью совсем уж не кушалось и не спалось - уж точно не предмет первой необходимости. Но жажды сильных мира сего обладать предметами роскоши никто не отменял, а этот прозрачный желтоватый камень и весьма редок вне Прибалтики, и реально красив, да ещё и легко ассоциируется с солнцем. Есть солнечный металл - золото, и есть солнечный камень - янтарь, и оба ценны уже хотя бы в силу этого. А олово - это бронза, без которой античному миру не обойтись и в эпоху железа. Это доспехи как аристократов, так и тяжёлой линейной пехоты, а кое-где, судя по новому мечу Васькина и юлькиному кинжалу, это по-прежнему и оружие нападения. Это и наконечники таранов военных гребных кораблей, то бишь флот всех античных морских гегемонов. Это ещё и элементы конструкций, за которыми затруднён сберегающий их от ржавления уход - бронза не так боится коррозии, как железо. Это и всевозможная нужная в хозяйстве мелочёвка вроде швейных иголок, булавок, спиц, заколок и даже рыболовных крючков, которую сложно или вообще невозможно выковать из железной крицы. Это и относительно дешёвая массовая бижутерия для широких народных масс, которым не по карману золотая и серебряная. Это и довольно дорогая, зато очень лёгкая и удобная по сравнению с керамической посуда. И наконец, это мелкая разменная монета, без которой не обойтись античной торговле. Но если меди в античном Средиземноморье более-менее хватает, то с оловом беда - все собственные месторождения выработаны ещё в эпоху бронзы, так что античный мир эпохи железа крепко подсел на касситериты Британии. А оттого и стоит олово в Средиземноморье дороже и железа, и меди, тоже не таких уж и дешёвых, кстати, уступая в цене лишь золоту и серебру, а этого гурмана не интересует ни оно, ни "солнечный камень". Подозрительно это как-то выглядит...

Сам же он о своём бизнесе тоже не распространялся, сказав лишь, что является приказчиком и доверенным лицом досточтимого Волния, богатого и уважаемого в Гадире торговца, владельца не только "Коня Мелькарта", но и нескольких других судов, а также всяких прочих достойных и прибыльных дел. Что заинтересовало финикийца всерьёз - так это наши арбалеты. Купчина, как выяснилось, знал о греческом гастрафете, и для него не были секретом ни его сложность, ни его дороговизна. Наши же агрегаты поразили его простотой конструкции и тем, что сделаны "на коленке", чего мы и не отрицали. Глупо отрицать очевидное, и мы, предвидя интерес аборигенов к нашему неизвестному никому здесь оружию, заранее условились, что вообще-то у нас были нормальные, изготовленные профессиональными оружейниками, но мы лишились их при кораблекрушении и вместо них уже здесь, на берегу, вооружились самодельными. Тем более, что уж данный-то факт - абсолютная правда, а чем больше в нашей легенде будет правды - тем правдоподобнее будет она вся. Так оно и вышло. Трудно сказать, поверил ли Акобал всему услышанному, но оружейным обстоятельствам при таком "вещдоке" поверил безоговорочно, и это здорово повысило нашу ценность в его глазах.

Поинтересовавшись нашими ближайшими планами и поняв, что посещение ближайшего центра местной цивилизации в них входит, финикиец тут же пригласил нас отправиться в Гадир на его судне. До города недалеко, можно и пешком дойти, но разве не лучше преодолеть этот путь на добром морском корабле? Самому же Акобалу, учитывая вконец обнаглевших лузитанских пиратов, четыре арбалетчика вовсе не кажутся лишним грузом. Да и вообще - тут моряк многозначительно усмехнулся - здесь люди с нашими знаниями и способностями не на каждом шагу встречаются, и в городе нас, очень даже возможно, ожидает интересное предложение...

Какие на нас виды у финикийца, да ещё и в финикийском же городе, мы могли только гадать. Дурную репутацию этих прожжённых охотников за наживой у тех же греков и римлян, о которой нам напомнила Юлька, сбрасывать со счёта не следовало. Понятно, что это мнение их врагов и конкурентов вполне может быть и предвзятым, и даже скорее всего, но ведь и дыма без огня тоже не бывает. Поэтому уши развешивать мы не будем, предложения всякие могут быть, в том числе и такие, которые, как выражался небезызвестный дон Корлеоне, оппонент "не сможет не принять". Но если и так, то с нами хрен он тут угадал - у нас козырной туз в рукаве припрятан в виде пистолета Васкеса, и ещё неизвестно, кто кому чего будет предлагать в духе означенного крутого дона. В общем, получалось, что рискнуть стоило, на чём мы и сошлись во мнениях.

Обрадованный нашим согласием, Акобал предложил нам разделить с ним трапезу, что выглядело хорошим признаком - по обычаям большинства народов после совместной еды не полагается причинять друг другу вред. Впрочем, к предложенному им вину мы приложились лишь тогда, когда выпил и он сам, и его кормчий, да и после этого особо на выпивку не налегали. То, что обиды на это финикиец не включил и взглянул на нас даже с одобрением, тоже показалось мне хорошим признаком. А вот когда я, уже после еды, набил свою самодельную трубку сушёными ивовыми листьями и закурил, взгляд торговца стал каким-то настороженным. Причём, как мне показалось, относилось это не к факту курения в целом, а к самой трубке - именно за ней следил его немигающий взгляд. На мой аккуратный вопрос о причине интереса торговец ответил, что и среди его соплеменников есть любители подышать дымом, но их курильницы другие, а такой, как у меня, он никогда не встречал. Что интересно, при последних словах моряк отвёл взгляд в сторону, и у меня сложилось впечатление, что тут он несколько лукавит. Не насчёт курения финикийцев, хорошо знакомых с коноплёй, а именно насчёт моей "странной" трубки. Над этим, пожалуй, следовало поразмыслить как-нибудь на досуге, а пока я объяснил ему, что в моей стране многие курят такие трубки, как у меня. Вроде бы, это его настороженность развеяло, но не без колебаний...

Ночевать мы расположились, конечно, в стороне от лагеря моряков и на этот раз не поленились караулить. Пистолет наш испанский мент держал заряженным, с досланным в ствол патроном, и на предохранитель его не ставил - благо, самовзводный ударно-спусковой механизм на это рассчитан. Но мореманы, хоть и кидали жадные взгляды на наших баб и наверняка обсуждали меж собой и их достоинства, и как они опробовали бы их, будь их воля, что для подобной публики вполне естественно, на деле вели себя прилично. Хоть и не вволю, но более-менее, сменяя друг друга, мы всё-таки выспались, а наутро, позавтракав, погрузились на "Коня Мелькарта".