Он похитил её

Одна лежала, завернувшись в одеяло, в одиночестве, прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора. Время шло, и к ней в комнату никто не приходил. София аккуратно поднялась и спустила ноги с края постели, уткнувшись ступнями в холодный плиточный пол. Мелкие ранки сразу же заныли, она инстинктивно сжала пальцы на ногах, застыла, ожидая, когда ноги привыкнут к ощущениям.

По комнате разливалось теплое осеннее солнце, которое светило в глаза, заставляя щуриться, девушка подняла руку, чтобы хоть немного от него прикрыться. Время было позднее, но она хотела, есть, ведь с тех пор, как она проснулась этим утром в квартире своей подруги Светланы, даже ещё не успела позавтракать.

Она посидела на кровати несколько минут и потихоньку подошла к выходу из спальни Максима. Дверь оказалась не запертой, как он ранее ей и обещал. Девушка вышла в коридор, туда, откуда были слышны звуки, голоса, шаги других людей, ещё что-то другое и стала изучать обстановку. Пол был плиточный и приятно холодил кожу, из-за чего боль в ногах почти отступила, стала приглушенной и тупой, девушка шла вперед. Она примерно помнила, где находится лестница и решила спуститься по ней, вниз, туда, где она видела мягкие диваны, хотела там посидеть. Пока шла по коридору, одна из дверей открылась, и оттуда вышел блондин, он сперва её не заметил и поэтому не успел остановиться, и девушка врезалась аккурат в него. Точнее уперлась носом в его широкую грудь, после чего сразу отпрянула. Помня его обычное к ней обращение, когда он называл её дрянью и подстилкой, была готова, к том, что он сразу начнет её оскорблять. Но он только спросил:

— Ты в порядке?

Так необычно было слышать от него нормальную речь, без оскорблений и без обычной надменной интонации, что она слегка зависла. Он продолжал недоуменно на неё смотреть.

— У тебя что-то с ушами? Я спросил, ты в порядке? — он немного повысил голос, взгляд при этом оставался ледяным.

— Да, всё нормально. — кивнула она.

— Почему ты шляешься по моему дому в таком виде? — блондин снова стал похож на себя самого. На того самого бесчувственного подонка, которым она и привыкла его считать.

Девушка посмотрела на себя и обнаружила, что на ней надета только легкая спортивная футболка, которую ей одолжила Светлана и которую она забыла снять. Майка была полупрозрачной и едва доставала до колен девушки. При движении было немного видно белье, которое было чем-то похоже на шортики, но всё равно было очень коротким.

— Я смотрю, ты специально провоцируешь меня. — Блондин злобно прищурился. — Ты оделась так, в надежде, что моя охрана хорошенько тебя выдерет? Ты на это нарываешься? Шлюха…. - у него начал дергаться глаз. Он грубо схватил её за плечи, поднял и сильно встряхнул. От того, насколько его руки были сильными, и сжимали её плечи в болевой захват, она громко вскрикнула.

— Отпусти, — прошептала она. — Мне так больно!

— Больно? — он оскалился и заломил бровь. — Ты ещё не знаешь, что такое настоящая боль.

Он с силой встряхнул её снова.

— Я ни на что не нарываюсь, у меня просто другой одежды нет, — она болезненно сжалась, так что слезы брызнули из глаз. — Отпусти меня.

Он отшвырнул её вроде бы не сильно, но она довольно болезненно упала на пол, на пятую точку. Было странно, что ничего не сломала и без переломов кажется, обошлось. Однако, она сидела на полу, не в состоянии пошевелиться, а он просто стоял рядом с ней. Чем он при этом занимался, она не видела, потому что боль не давала ей возможности просто помотать головой.

— Понравилось, детка? — вкрадчиво поинтересовался он. — Именно так обращаются с теми девицами, которые ведут себя как шлюхи. Ты заслужила это сама. В следующий раз хорошенько подумаешь, прежде чем светить налево и направо своей задницей.

Девушка сидела на полу и никак на него не реагировала. Он настолько её достал, что ей стало абсолютно всё равно.

Не дождавшись от неё хоть какого-то ответа на свои слова, он вздохнул и сел с ней рядом. К её удивлению, он взял в свою руку её кудрявый локон и намотав на палец, немного оттянул в сторону. Она сидела тихо, и не собиралась на него смотреть и вообще, не реагировала, на всё что он делал. Он сидел так не больше чем полминуты, пока его взгляд не упал на её голые ноги и белье. После этого выпустил локон, взял её на руки и куда-то потащил. Оказалось, тащил он её опять в свою спальню, девушке уже было всё равно.

Он привычно положил её на свою кровать, и Соня была готова, что он снова её изнасилует, но вместо этого, он сделал совершенно неожиданное действие. Он взял спортивный костюм, который она вчера одолжила у Светы, и притянув к себе её израненные ноги, стал порывисто и жестко натягивать на девушку штаны. Он не смотрел на Соню, сосредоточившись на данном процессе, но она всё равно поймала его, полный холода и ненависти взгляд. Он не вкладывал в свои движения никакой нежности или заботы, а просто стремился поскорее её одеть. Зачем ему это было нужно, она не понимала, и не смогла бы понять. Все его действия казались ей странными, противоречивыми и пугали до дрожи в коленях. В те моменты, когда она ждала от него чего-то плохого, он удивлял её своей странной заботой и вниманием. А бывало наоборот, когда ей казалось, что всё под контролем, он удивлял её своей порывистостью и совершенно нелогичными вещами.

Вот и сейчас, он натянул на неё спортивный костюм Светланы, жестко напялив штаны и застегнув молнию где-то в области шеи. Очень высоко, чуть не сломав волчок.

— А теперь выметайся, — сказал он, смотря куда-то в сторону одеяла, прямо перед собой.

— Что? — Соня была в абсолютном недоумении.

— Уйди София, — вкрадчиво повторил он, сфокусировав взгляд в одной точке, не поднимая головы. — Спустись вниз по лестнице, в гостиную, и жди меня там.

Она не стала спорить, тихо сползла вниз, на пол. Его поведение в очередной раз оказалось загадкой для неё.

— Нет, подожди, — остановил её блондин, уже тогда, когда она была около входной двери, тихонько постанывая от боли в ногах, а теперь ещё и в ягодицах. — Мои тапки. Там. Около двери, одень их.

Соня стала осматриваться по комнате, выискивая их, и не сразу обнаружила мягкую мужскую обувь возле входной двери.

— Давай живее! — рыкнул он, по-прежнему не поднимая на неё взгляда. На его щеках уже вовсю играли желваки, и ей казалось, что он борется сейчас сам с собой.

— Но я не могу так быстро…. - начала она.

— Если ты сейчас же не исчезнешь отсюда, я наброшусь на тебя, детка, клянусь! — Он на минуту повернулся в её сторону, и она увидела, его искаженное гневом лицо. Оно было таким опасным, и в чем-то напоминало звериный оскал, как у хищника. Красивые черты лица исказились, а глаза потемнели и пугающе смотрели на неё. От страха, что он может сделать с ней в таком состоянии что-то ужасное, она просто забывала дышать. На автомате схватила обувь и как могла быстро поковыляла в коридор, только там смогла отдышаться и подумать. Это человек внушал ей страх. Настоящий ужас, пробирающий до колен. Одного его гневного взгляда ей хватило, для того, чтобы оценить насколько он страшен, что против него она никто и ничто. Такой человек как он сотрет любого, кто встанет у него на пути к желаемому, и неважно какие связи или преимущества будут у его врагов. Максим Соколовский ни перед чем не остановится, если чего-то захотел. Она решила, что лучше с ним не спорить и не убегать. Хотя и это не гарантировало того, что рядом с ним получится выжить. Слишком непредсказуемый тип.

Она вздохнула и поковыляла вниз по лестнице, прямо туда, куда сказал ей идти блондин. Неспешно спускалась по лестнице, держась за перила, совершенно не глядя вперед, когда услышала голос, который при нынешних обстоятельствах никак не ожидала услышать.

— Наумова?

Соня быстро подняла глаза к источнику звука и увидела его. Господина «Я супер крутой» их института иностранных языков. Он учился на пару курсов старше и выпустился, кажется в прошлом году, успев изрядно потрепать девушке нервы. Парня звали Владислав Ростовский, и он был настоящим козлом. Его родители то ли банкиры, то ли бизнесмены, всегда давали своему чаду всё самое лучшее. И по этой причине, он считал и ставил себя выше всех остальных. Он приезжал в институт на своем дорогущем темно-синем лексусе и постоянно выстебывал тех, кто по его мнению выглядел «как бомж». Поначалу, он даже чем-то понравился Соне и она пару раз сама заигрывала с ним. Однако, после того, как он прилюдно оскорбил её внешний вид «оборванки» на всю аудиторию, и прилюдно унизил её, она стала просто ненавидеть этого гада. И всё дело в том, что он делал это не один раз. В столовке предлагал доесть за ним объедки, предлагал старую одежду матери из дома принести, типа, чтобы помочь девушке, короче вел себя как полный кретин. Соня нарадоваться не могла, когда Ростовский выпустился, и она смогла спокойно жить дальше. Однако, из-за его выходок, многие в её группе шептались за её спиной, и периодически говорили гадости про её семью и про саму Соню.

В принципе, София умело игнорировала это всё, ведь она действительно плохо выглядела и ходила в институт в дешевых вещах, иногда и в обносках. Во многом это заслуга её сестры и её сожителя, которые требовали её им финансово помогать. И её статус бедной студентки их совершенно не смущал. К сожалению, к тому моменту, когда девушка поступила в институт, её родители уже умерли, и никто не смог, бы её защитить. Ни от сестры с её гражданским мужем алкоголиком, ни от всяких дебильных одногруппников, ни тем более от нынешнего положения вещей. И то, Соня была рада, что она независима ни от кого, и её сестра со своими проблемами больше не сможет её доставать. Соколовский не знал, что при всём своем скотском характере, на фоне её родственников, он почти что был ничего.

И даже насильный секс с ним, который на самом деле, являлся почти обоюдным, её уже почти ни пугал. Ведь, хоть она сама себе и не признавалась, но он дарил ей много приятных, совершенно удивительных ощущений, которые она отрицала, потому что ненавидела его. А себя ненавидела ещё сильнее, из-за того, что ей нравилось всё, что он с ней делал. Даже если это было болезненные и странные вещи, как например тогда, когда она оставлял ей засосы и синяки.

И всё же этот плен был не самым страшным событием в её жизни. Гораздо хуже было то, что из-за него она потеряет подработку, которую нашла с таким трудом. И ей придётся отказаться от съемной комнаты, и придётся жить под мостом. Потому что даже это лучше, чем снова оказаться в двухкомнатной квартире Наумовых, в которой обычное дело, ор и бардак. И да, в которой у неё много обязанностей, ведь она «должна помогать». Только с чего бы она должна что-то своей сестре, которая никогда о ней особо не заботилась, Соня абсолютно не понимала.

— Ростовский? — Соня поморщилась, глядя на него. Он выглядел довольно презентабельно, в своем сером костюме с галстуком, держа в руках небольшой черный кейс. Парень улыбался своей обычной пренебрежительной улыбкой, с нотками гордости и тщеславия во взгляде, и сверху вниз смотрел на неё.

— Ты что, Наумова, сюда техничкой устроилась работать? — ухмыльнулся он. — Знаешь, ты могла бы немного поработать на меня.

Ростовский совсем обнаглел и скалился так, что ей захотелось ему врезать.

— Мне не нужна работа, — фыркнула та. — Отвали, Ростовский, без тебя тошно.

Она попыталась пройти мимо него, но нахал схватил её за руку.

— Да ладно, Наумова, по-моему тебе моя помощь нужна. Тем более работа, которую я хочу тебе предложить, вообще-то не сложная. Преимущественно, лежа на спине. Подо мной разумеется. Можешь даже громко постонать, — хохотнул он, держа её за руку. — Я люблю, когда бабы стонут подо мной, — проникновенно сказал он. — Ну же, соглашайся, Наумова.

— Ты дурак, что ли, Ростовский, — Соня была поражена. Он стоял рядом, продолжая сжимать её кисть. Она мотнула рукой, чтобы освободить запястье, но он не отпускал. — Отвали от меня.

— Я всегда знал, что ты тупая, — грубо заметил он. — Была бы со мной, смогла бы купить себе приличную одежду, а то, как обычно похожа на бомжиху. — презрительно бросил тот.

— Что ты только что ей предложил? — на лестнице появился Соколовский, со своим обычным ледяным выражением лица. — А ну, повтори свои слова, гнида.

Его взгляд и играющие на скулах желваки, не сулили Ростовскому ничего хорошего. Он немного даже отступил назад и отпустил руку девушки.

— Максим Константинович, я просто пошутил. Просто дурачился, — нервно ответил он, несколько пятясь к двери. Соня заметила, как в его голосе появились явные лебезящие нотки. Таким растерянным, она ещё ни разу не видела его.

Соколовский подошёл к ним ближе и простым собственническим жестом притянул Софию к себе. Она растерянно смотрела за ними.

— Я прекрасно слышал всё, что ты ей сказал, — вкрадчиво ответил тот, но Соня чувствовала, как его трясет от гнева. Она ощущала его напряженные мышцы под рубашкой, они были словно каменные. — И мне почему-то совсем не смешно.

— Максим Константинович, я не хотел. Я ничего такого не думал. Простите меня, идиота. — он бледнел всё сильнее, отступая куда-то к двери. Как будто собирался смыться.

Максим отпустил девушку и подошёл к Владу. Тот никогда не был мелким парнем, но на фоне двухметрового подкачанного Соколовского, он слегка казался таким. Неказистым, сутулым подростком.

Ростовский попятился к двери, теперь его лицо пошло пятнами, а на лбу выступили капельки пота. Максим неспешно наступал, пока парень не уткнулся в стену. Двухметровый гигант схватил его за руку и сильно сжал так, что тот даже вскрикнул.

— Знаешь, что я делаю с теми, кто трогает мою собственность? — Максим в упор смотрел на него и сдавливал его руку тисками.

— Максим Константинович, я не знал, что она ваша. Одета ведь как…. - он хотел сказать своё обычное «бомжиха», но увидев, что в глазах его мучителя зажигается гневный огонек, замер. Соколовский сжимал его руку тисками, и не собирался отпускать. Владу даже говорить было больно.

— Как кто? — рыкнул тот.

— Как прислуга. — выдохнул тот, и снова скривился от боли. — Она выглядит, как прислуга. Было сложно понять.

— Есть в этом логика, — внезапно ответил тот, и на минуту ослабил хватку. — Может ты и прав, урод.

На минуту всем показалось, что Соколовский успокоился, но он вдруг развернулся и ударил руку Влада об колено, тот пронзительно заорал. Сразу осел на пол, прижимая свою поврежденную конечность к груди, и очень громко поскуливал.

— Хватит, придуриваться, — поморщился Соколовский. — Будь ты хоть немного мужиком.

— Вы, — болезненно воскликнул парень. — Вы мне руку сломали! Срань! Вы сломали мне руку из-за неё!

— Считай что это предупреждение, — выплюнул тот. — Ты легко отделался, утырок. Сломал руку, а мог бы убить. Скажи спасибо, своему отцу. Я не прибил тебя сразу, только из-за уважению к нему.

Соколовский снова подошёл к девушке, которая наблюдала за всей этой картиной, молча, находясь в полном шоке. Она смотрела за ними, выпучив глаза. Соня терпеть не могла Ростовского, и своим последним предложением, он сильнее подлил масла в огонь, но даже он не заслужил такого обращения и травмы. Соколовский опять превзошёл себя по жестокости.

Максим просто приобнял девушку за талию и сразу направился наверх, потащив е ё за собой почти волоком. Из-за всех тревожных событий, которые в последнее время происходили с ней, она была почти в бессознательном состоянии. Её глаза были расширены, руки тряслись, а пульс отбивал чечетку. Она просто не понимала, чего ещё можно от него ожидать. И даже боялась поднимать глаза на Соколовского. А тот, дойдя с ней вместе до самого верха лестницы, повернулся и кинул Владу несколько слов. Суть их сводилась к тому, чтобы «щенок выметался» и передал отцу, что он не подошёл. И то, что Максим ктегорически против «иметь какие-либо дела с таким ушлепком».

Соколовский привел её в небольшое помещение, с такими же, как и в других комнатах, высокими потолками и глянцевыми шторами, которые поблескивали и переливались на свету. Судя по убранству этого помещения, здесь у него, скорее всего, была кухня. Гигантский зеркальный кухонный гарнитур бежевого цвета возвышался с обеих сторон комнаты, придавая этому помещению сверкающий и немного нежилой вид. Около огромного панорамного окна стоял длинный стол без скатерти, и мягкие, оббитые белой искусственной кожей, стулья с высокими спинками, придвинутые к самому столу.

В помещении находились две женщины. Во-первых, невысокая блондинка бальзаковского возраста, со светлыми, выжженными перекисью жиденькими волосами и грубоватым выражением лица. И вторая тоже довольно невысокая женщина, по возрасту чуть помоложе первой. Когда Максим и София зашли на кухню, те сразу прекратили разговор, замолкли на полуслове. Однако девушка успела уловить часть того о чем шел их разговор, она покраснела, когда услышала последнюю фразу.

— ….очередная его подстилка, которая зачем-то решила сбежать.

— Да ладно? От такого мужика! Совсем дурная….

Вторая из говоривших женщин, не сразу увидела входившую на кухню пару, поэтому первая толкнула её в бок, и она моментально замолкла. При этом убрала пахабную улыбку со своей физиономии и опустила свой удивленный взгляд в пол.

Соня не слышала их разговор целиком, но почему-то посчитала, что они говорили именно о ней. Её лицо пошло красными пятнами.

Увидев входящего на кухню Соколовского, женщины поменялись в лице, и моментально начали лебезить, примерно, так как это делал Ростовский, за несколько минут до этого.

— Максим Константинович, вы что-то хотели? Ужин накрывать? — заискивающе проговорила женщина постарше, не замечая его напряженное выражение лица.

— Накрывайте, — холодно бросил он. — Здесь, на кухне. Мы сегодня поужинаем здесь.

Было видно, что они мнутся и хотят что-то просить, поэтому Соколовский добавил.

— Два прибора. Для меня и для неё, — он сказал это, не смотря на девушку, но женщины прекрасно его поняли, и стали молча выполнять распоряжение хозяина. Пока они это делали, Соня замечала их косые взгляды, направленные в её сторону. Она не знала, как их расценивать и просто хмурилась, глядя на них исподлобья.

— Вымой руку, — Максим привлек её внимание к себе. Девушка, молча, подошла к крану с водой и сполоснула руки. Однако ему этого показалось недостаточно, он схватил её кисть как раз в том месте, где её лапал Ростовский и молча, вылил туда половину тюбика жидкого мыла, не больше не меньше, полтюбика. Она, удивленно наблюдала за тем, как он гневно хмурясь, молча, намыливает её ладонь. Он делал это самозабвенно, с каким-то жестоким рвением, как будто хотел стереть отпечатки рук Ростовского, недавно оставленные на её руке. Ей было неприятно, и когда болезненный стон сорвался с её губ, его это как будто отрезвило. Он резко отпустил её руку, отошёл к столу, на котором уже было множество блюд, и велел ей вытереться. Она сделала то, что он просил, и спокойно стояла около раковины.

Те женщины, которые накрывали стол, после того, как сделали свои дела, почти сразу куда-то вышли.

— Тебе нужно особое приглашение? — хмуро спросил он, заметив, что к столу она подходить не торопится. — Чего ты там стоишь, как статуя?

— Может, я лучше пойду в комнату?

Блондин поднял голову и смерил её колючим взглядом, своих голубых, и таких холодных глаз. Он оценивающе прищурился и сказал.

— Садись. Я не намерен повторять дважды, София.

глубоко вздохнула и медленно приблизилась к нему, сев на противоположную сторону. Ему её маневр совершенно не понравился, он встал и подойдя к ней, поднял за плечи, повёл её ближе к другому концу. Туда где он сам сидел изначально. Она с удивлением наблюдала за тем, как он молча отодвигает соседний с собой стол, и одним легким толчком буквально вжимает в него её тело. И сам садится рядом с ней.

— Ешь, — коротко бросил он, вернувшись к своему занятию, а она удивленно рассматривала стол.

Рядом с ней стояли различные блюда, салаты, соусы, мясные и сырные нарезки, что-то из фруктов и овощей. Она с удивлением смотрела на блондина, и пыталась понять, всегда ли он так питается, или это особый случай. Но спросить его, она, конечно же не решилась.

— В чем дело? — строго спросил он, глядя в упор в её сторону. Его лицо было так близко, что она могла хорошо рассмотреть его черты лица, и в очередной раз отметила, насколько они идеальные. Будто высеченные из камня, ровные и правильные линии, никак не вязались с его грубым характером, и она никак не могла привыкнуть к этому контрасту. Он её поражал. С каждым разом всё сильнее и сильнее. — Почему ты не ешь? — прозвучало почти не грубо. Она это не заметила, продолжая рассматривать его лицо.

Внезапно он подвинулся к ней, приблизившись почти вплотную к её лицу, губы были почти около её губ. Её глаза от удивления расширились, и она понимала, что именно этого от него ждет. Даже сама потянулась в его сторону. А он скривил свою обычную презрительную мину и жестко посмотрел на неё, обдувая холодом своего легкого дыхания.

— Думаешь, я тебя поцелую? — издевательски выдал он, наклонившись прямо к её уху. — Я не целую своих подстилок. Особенно, таких как ты.

С этими словами он резко отстранился и продолжил что-то жевать, оставив девушку в полнейшем недоумении. Она не знала, что он имел ввиду, говоря, что не целует таких как она. Хотела понять каких именно. Но выяснять это у него, не было ни малейшего желания. Она продолжала сидеть, низко опустив голову, молча глядя на стол. Её волосы опустились вниз, на колени, не позволяя ему видеть её выражение лица. Он схватил её за руку, ту самую, которую ранее трогал Владислав.

— Я велел тебе есть, подстилка. — сказал он спокойно. — Очень жаль, что с первого раза ты меня не поняла. Если такое повторится снова, я буду вынужден тебя наказать. Так что лучше не нервируй….

Соня вздохнула, подняла ложку и начала есть, совершенно не глядя в его сторону. Хотела выдернуть у него свою руку, но он не отпускал, цепко схватив своими пальцами её пальцы. Ей было неудобно есть левой рукой, но она не стала ничего говорить и снова что-то доказывать. Он настолько достал её своими выходками, что она хотела только одного — оказаться от него подальше.

Они спокойно ужинали, пока их внимание не привлек посторонний звук. Это был голос, принадлежавший девушке.

— Привет, милый! — в комнату вошла, высокая, ухоженная брюнетка с третьим размером груди, и густо накрашенными силиконовыми губами. Она спокойно подошла к Соколовскому и чмокнула его в щеку, оставив на ней бледный след от своей малиновой помады.

Соколовский, впервые за всё время окатил её совершенно спокойным, почти не колючим взглядом.

— Как ты попала в мой дом, Вероника? — он говорил это спокойно, немного откинувшись на стуле, и глядя в упор на неё. Соня его таким не узнавала.

— Меня впустила твоя охрана, — непринужденно ответила та. — Представляешь, они меня запомнили. Хотя я бывала у тебя всего два раза, но запомнили. — она улыбнулась и подошла ближе к столу. — А почему ты ужинаешь с прислугой?

Максим не ответил, но на его лице отобразился тот самый злой взгляд, которого девушка так сильно боялась. Его гостья, уже вторая за сегодняшний день, кто называет Соню прислугой.

— Эй, ты, — Вероника обратилась к девушке, сидящей за столом. Соня ни на кого не смотрела. — Принеси мне что-нибудь выпить, побыстрее. Лучше вина, но может, есть что-то другое. Не принципиально.

София повернула взгляд в сторону и выразительно посмотрела на блондина. Его лицо потемнело, и он был готов испепелить Веронику своим взглядом. Когда Соня стала вставать, он сильнее прижал её руку к столу, не давая подняться.

— Зачем ты приехала сюда? — рыкнул он Веронике, пропустив её реплику, обращенную к Соне.

Вероника ничего не ответила, подходя к нему еще ближе. Она запустила пальцы в его шевелюру и непринужденно ответила.

— Ну, я соскучилась, пупсик. Поездка была такой долгой без тебя, я изнывала от скуки. Хотела быстрее тебя увидеть. Звонила. Но ты не отвечал на мои звонки, вот я и приехала. — она переместила руки от его шевелюры, постепенно спускаясь сперва на шею, а потом и вниз на плечи, прижимаясь сзади к нему.

Вероника Сосновская была дочерью одного из деловых партнеров Соколовского, и он не мог позволить себе грубо вышвырнуть её из своего дома, однако все последующие десять минут, он напряженно думал именно об этом.