Помоги проекту - поделись книгой:
По мнению одного из британских историков разведки Дэвида Лей, автора знаменитой книги «Заговор против Вильсона», её инспирировали американцы — Центральное разведывательное управление США через своего резидента в Лондоне Арчибальда Рузвельта.
Ведь Колин Кут работал и на американскую разведку. ЦРУ искало выходы на сотрудников ГРУ в Лондоне. Иванов представлялся американцам самым подходящим объектом. А его знакомство с доктором Уардом с подачи Колина Кута могло содействовать достижению главной цели — его вербовки. Впрочем, документального подтверждения этой версии нет.
Арчибальд Рузвельт — резидент ЦРУ в Лондоне
Большинство британских историков разведки тем не менее уверены в том, что встреча Иванова с Уардом в «Гаррик клубе» западными спецслужбами организована не была. Многие сходятся на том, что, скорее всего, это был просто случайный эпизод.
Иванов же полагал, что это был «Его Величество господин Случай», — случай с большой буквы, который бывает лишь раз в жизни. Не пригласи сэр Колин на обед в «Гаррик клубе» Стивена Уарда, не было бы ни последующей встречи Иванова с лордом Астором, ни поездок в Кливден и в Нэш хаус, ни многого другого, что в конце концов стало достоянием истории и превратилось в крупнейший политический, шпионский и сексуальный скандал ХХ века.
Глава 3
Госпожа удача
Колин Кут был связан с британской разведкой много лет. И никогда не отказывал ей в сотрудничестве. Встреча редактора «Дейли телеграф» с Евгением Ивановым была в интересах обоих руководителей британских спецслужб: и Дика Уайта (МИ-6), и Роджера Холлиса (МИ-5). Каждая служба предвидела свою потенциальную игру против Иванова.
Позабыв и забросив на время познакомившего их сэра Колина Кута, Уард и Иванов, выйдя из «Гаррик клуба», продолжили беседовать уже на улице.
— Не может быть, кэптен! Вы не знаете, что такое остеопатия? — Стивен Уард был явно возмущён откровенным невежеством своего нового знакомого. — Этот пробел в вашей подготовке нужно немедленно ликвидировать. Сейчас же поехали ко мне в клинику.
— Но я абсолютно здоров, доктор.
— А никто вас лечить и не собирается. Но цивилизованный человек обязан знать о целительных секретах остеопатии.
— Меня больше интересуют секреты военные и политические, — пытался отшутиться Иванов.
— Как вам не стыдно, кэптен, говорить такое в присутствии джентльмена и патриота. Поехали.
Сев в машину и помахав на прощание рукой сэру Колину, новоиспеченные друзья отправились в частную клинику доктора Стивена Уарда на Девоншир стрит, где он практиковал уже в течение нескольких лет.
По дороге в клинику Иванов получил ещё одно подтверждение тому, что не бывает правил без исключений. Стивен Уард, например, никак не обладал той безусловной чертой британского характера, которая предполагала неразговорчивость и сдержанность добропорядочного англичанина при первой встрече. Евгений Михайлович едва успевал вставить в поток пространных излияний своего нового знакомого хотя бы слово или фразу. Остановить болтливого британца в тот день не представлялось возможным. Рассказам и анекдотам в исполнении доктора Уарда не было конца.
Иванову это, впрочем, лишь облегчало задачу. За пару часов он узнал о своем новом знакомом столько, сколько не выяснил бы, наверное, и за месяц, не окажись Стивен Уард столь откровенным и разговорчивым собеседником.
Иванов узнал, например, что остеопатия — это великое искусство врачевания. Знающий остеопат способен без медицинских приборов и биохимических анализов проводить диагностику организма человека и исцелять многие заболевания без таблеток и уколов. Главный инструмент врача-остеопата — думающие умелые руки. А основное условие их применения — блестящее знание анатомии и физиологии человека и мастерское владение специальными методиками и техниками мануальной терапии.
Хороший остеопат, как понял из рассказа Стивен Уарда Евгений Иванов, может руками «просмотреть» весь организма человека и определить в нем причину того или иного заболевания. Руки остеопата действуют как точнейшие датчики, улавливающие малейшие изменения в организме. И эти же руки, воздействуя на скелетно-мышечный аппарат, а значит и на кровообращение, способны нормализовать работу органов и систем и излечить человека.
— Остеопатия лечит больного, а не болезнь, — разъяснял своему новому знакомому доктор Уард. — Причина болезни чаще всего кроется не в том органе, который болит.
Основателем остеопатии считается американский медик Эндрю Стил. В 1874 году он разработал концепцию остеопатии, соединив в ней всё лучшее из египетской и греческой медицины эпохи Возрождения.
Однажды, будучи еще юношей, страдая от непроходящей головной боли, Эндрю снял с деревянных качелей сиденье и положил затылок на веревочную петлю. Это положение привело к растяжению в затылочной области и тем самым сняло головную боль. Так был дан толчок развитию концепции остеопатии.
За один вечер Иванов не только получил полное представление о целительных свойствах остеопатии, но и, что было для него куда интереснее, о круге общения Уарда. В числе его постоянных пациентов оказался, — и об этом не без гордости поведал ему сам Стивен Уард, — весь цвет тогдашнего высшего общества, причём не только английского.
Усадив гостя в мягкое кресло в своём кабинете на Девоншир стрит и налив ему рюмочку французского коньяка, Стивен без особых на то приглашений принялся рассказывать Иванову о своей жизни и её метаморфозах в прошлом и настоящем. Искренность и откровенность англичанина ошеломляли.
Хозяин дома явно хотел понравиться своему русскому гостю и не чурался саморекламы. Среди названных им имен знакомых, друзей и просто пациентов были бывший английский премьер Уинстон Черчилль и министр обороны страны Питер Торникрофт, президент США Дуайт Эйзенхауэр и послы США Аверелл Гарриман и Дэвид Брюс, кинозвёзды Голливуда Элизабет Тейлор и Фрэнк Синатра, монархи в изгнании и политики в отставке.
От водопада популярных имен и высоких должностей в тот вечер у гостя кружилась голова. Иванов старался не упустить ни одной фамилии, ни одного значимого факта, чтобы чуть позже в посольстве восстановить в памяти полученную информацию и детально проанализировать ее.
— Вы ведь военный человек, Юджин? — неожиданно спросил Стивен Уард.
— Конечно.
— Тогда скажите мне, пожалуйста, у вас в Красной армии есть остеопаты?
Иванов опешил от столь курьёзного вопроса и не знал, что ответить.
— А вот в нашей армии они появились с моей легкой руки. Я, так сказать, проложил им дорожку. Вы где воевали во Вторую мировую?
— На Дальнем Востоке. Ходил курсантом в Японском море.
— А я служил в медицинском полку сначала в Англии, а потом в Индии. Военным врачом полковое начальство меня никак не назначало. «Что это, мол, за медицинская профессия — костоправ?!» — судачили в штабе полка. Не признавали ни диплома, который я получил в Соединённых Штатах, ни необходимости во мне самом. Так продолжалось до тех пор, пока я командира полка на ноги не поставил. У него сжатие позвонков было. Бедняга едва на ногах стоял. А я его за пару сеансов человеком снова сделал. Он-то и помог мне начать кампанию в армии за признание остеопатии. Но если бы не один случай в Индии, то вряд ли бы это мне удалось.
— А что это был за случай, если, конечно, не секрет?
— Секретов здесь никаких нет, — ответил Стивен и включил плиту, чтобы приготовить кофе. — О моём врачевании в Королевском медицинском полку в Дели знали не только англичане, но и индусы. Случилось так, что узнал о моих скромных успехах и старик Ганди. Он безбожно страдал от сжатия шейных позвонков. Меня попросили ему помочь. Помню, захожу я в его комнату, а он мне после приветствия говорит: «До сих пор английские офицеры приходили сюда лишь с одной целью — чтобы меня арестовать. А вы, как мне рассказывали, врач и берётесь меня вылечить».
— Я не мог не посочувствовать старику, боли не давали ему покоя, — продолжал доктор Уард. — Мне тогда пришлось с ним немало повозиться. Позднее эта история дошла до самого лорда Маунтбаттена. Говорят, он замолвил словечко, где надо было, чтобы поддержать престиж моей любимой остеопатии. И отношение ко мне переменилось как по мановению волшебной палочки.
Стивен разлил в чашечки приготовленный им кофе и добавил с усмешкой:
— А вот сэру Уинстону моя помощь старику Ганди пришлась явно не по душе. Он мне так без обиняков и заявил: «Какого чёрта ты не свернул этому Ганди шею?! Сколько забот бы сразу у меня поубавилось!» Выходит, моя история с Ганди дошла и до ушей премьера.
За непринуждённым разговором время летело незаметно. После остеопатии Стивен переключился на садоводство. Начал рассказывать гостю о том, что Британия, по его глубокому убеждению, — страна садоводов.
— Это излюбленное хобби каждого британца, кем бы он ни был: шахтёром или биржевым маклером, — рассуждал он. — Садоводство — наша национальная страсть. Для меня, например, нет ничего лучше, чем провести хотя бы пару дней в неделю в своём саду.
— А где у вас сад? — скорее из необходимости поддержать разговор, чем из любопытства, спросил Иванов.
— В Кливдене, в имении лорда Астора. У меня там небольшой коттедж на берегу Темзы. Чудное место! Вам обязательно надо побывать там. Буду рад показать вам свой сад.
Гость едва смог скрыть тот эффект, который произвело на него это заявление.
— Вы дружите с лордом Астором?
— С Билли? Ха-ха-ха! — Стивен от души рассмеялся. — Ещё бы! Ведь я спас лорда Астора от инвалидности ещё десять лет назад после несчастного случая на охоте, когда он неудачно упал с лошади и серьёзно повредил позвоночник. Пришлось тогда с ним изрядно повозиться. А год назад я женил его на Бронвен Пью. Правда, на молодожёна в свои пятьдесят три года он не очень-то походил. Бронвен стала его третьей женой, зато самой юной; она ведь на четверть века моложе Билли. Вы не поверите, но это именно я устроил им первое свидание. Старина Билл, замечу вам, волновался в тот день, как мальчишка. И это с его-то многолетним опытом!
Лорд Вильям Астор III и его Кливденское имение
— А вы сами женаты?
— Был женат, — коротко и не очень охотно ответил Уард. — Но больше никогда не женюсь.
Стивен закурил. Гостю знаменитого костоправа показалось, что личная жизнь его нового знакомого не столь уж радужна, как он пытается её представить.
Заметив замешательство Иванова, Уард добавил:
— Моя единственная супруга — свобода. Помните, как это у Генриха Гейне: «Немец относится к свободе как к бабушке, француз — как к любовнице, а англичанин — как к законной жене». А как у вас, русских, Юджин?
— Вы, англичане, склонны к недосказанности. Мы же не боимся преувеличивать свои страсти. Нас, русских, не пугает наша сентиментальность. Вряд ли какой-нибудь русский предпочтёт красивой женщине какую-то свободу. Особенно если эту свободу он в жизни никогда не видел.
Стивен Уард с женой Патрицией Бейнс.
Беседа в кабинете на Девоншир стрит в тот день продолжалась допоздна.
Так с нечаянной подачи сэра Колина Кута советский военный разведчик повстречался с человеком, который не только был весьма осведомлен и разговорчив, но и располагал обширными связями в высшем обществе.
Как Иванову удалось расположить к себе сначала сэра Колина, а затем доктора Уарда — это немаловажный вопрос. Редактор «Дейли телеграф» был нередким гостем советского посольства в Лондоне. На приемах с ним знакомились и беседовали многие дипломаты и сотрудники военного атташата. Тем не менее лишь контакт с Ивановым оказался результативным. Почему? Недруги разведчика (а их у любого незаурядного человека бывает достаточно) утверждают, что причиной тому стали не достоинства Иванова, а его недостатки. Дескать, он был слишком открыт для общения и тем самым предлагал себя в качестве приманки для потенциального противника.
— Иванов активно и без оглядки шел на контакты с влиятельными англичанами, — объяснял мне через тридцать лет после описываемых событий недостатки поведения своего коллеги по работе его бывший партнер, тоже помощник военно-морского атташе в Лондоне контр-адмирал в отставке Иван Сакулькин. — Неосторожным поведением Иванов подвергал себя, да и всех нас опасности. Британская контрразведка буквально цеплялась за каждую подобную возможность, чтобы скомпрометировать наших военных дипломатов или, хуже того, подставить их и завербовать.
Сакулькин был не одинок в таких суждениях об Иванове. Военно-морской атташе капитан 1 ранга Сухоручкин, их непосредственный руководитель, тоже полагал, что «Иванов работал наскоком, нецелеустремленно». Эти откровения можно найти в отчетах военно-морского атташе в Центр.
В Лондоне подобные оценки то и дело звучали из уст капитана 1 ранга в его назидательных беседах с Ивановым. Константин Николаевич не хотел рисковать и подставлять свою голову из-за «бурной активности» своего подчиненного.
При таком отношении к работе со стороны начальства в ходу среди работников атташата были перестраховка и осторожность, послушание и казарменная дисциплина. Инициатива и самостоятельность карались нещадно. Ни шагу вперед без санкции руководства!
Такой подход к делу Иванова не устраивал. Для него оправданный риск был необходим как воздух. Без активных действий он не мыслил себе работы разведчика. В этом, собственно, и был секрет той «легкости», с которой Евгений Иванов устанавливал контакты с нужными людьми. Плюс, конечно, природное обаяние, умение расположить к себе и заинтересовать собеседника. Все эти качества были присущи нашему разведчику в работе с англичанами. Именно поэтому на одном и том же приеме в контактах с одними и теми же гостями Иванову удавалось то, что никак не получалось у других.
Некоторые коллеги по работе не могли простить Иванову его успех. А зависть, как известно, — плохой советчик. Но бороться с этим человеческим пороком бывает нелегко. Его обладатели умеют ловко скрывать этот недостаток, прикрывая свои низменные чувства благими намерениями.
Впрочем, Иванов не любил оглядываться назад в работе, если был уверен в собственной правоте. Он продолжал вести свою линию, не обращая внимания на мнение капитана 1 ранга Сухоручкина и компании. Его главной целью была разработка доктора Уарда. И он вникал в каждое его слово.
Стивен Уард рассказывал, что в 1941 году, в самый тяжелый для Советского Союза период войны, когда немцы стояли всего в 26 километрах от Москвы, он подошёл к карте, воткнул флажок в кружочек с надписью «Москва» и сказал: «Победа будет за Россией!»
Доктор Уард стал важнейшей фигурой в судьбе Евгения Иванова, да и во всех событиях, которые последовали за их знакомством. Поэтому остановимся на нём поподробнее.
Стивен Уард был старше Иванова на 14 лет. Он родился 19 октября 1912 года в местечке Лемсфорд в графстве Хертфордшир в семье настоятеля местного собора, священника Артура Уарда. Говорят, что пастора любили и уважали прихожане. Ценили его за доброту и сердечность.
— До восьми лет, — рассказывал Иванову Уард, — в школу я не ходил. С младшим братом Джоном нас обучал папин друг, священник. Когда отца перевели в Твикенхем, мы с братом пошли в местную школу. Через пару лет отец стал настоятелем церкви Святого Матвея в Торкейе. И мне пришлось перейти в новую школу. А заканчивал среднее образование я уже в Канфорде.
Если сравнить детские годы Уарда и Иванова, нетрудно заметить то, что их объединяло. Семьи обоих мальчиков вынуждены были без конца колесить по стране. Отцам — офицеру и пастору — постоянно предлагали то одно, то другое место работы. И Стив, и Евгений прошли через кочевое беспокойное детство, связанное и с неустроенностью, и с постоянной сменой обстоятельств. Приходилось привыкать к новым школам и новым квартирам, к новым соседям и новым друзьям.
— Я всегда стремился быть отличником, — вспоминал свои школьные годы Стивен Уард. — Хотел примерно сдавать экзамены. Но фатальная лень не давала мне сосредоточиться. Я не имел ни малейшего представления о том, кем хочу стать. Зато отлично понимал, кем бы не хотел быть. Карьера священника меня ничуть не привлекала. Когда в один прекрасный день я заявил отцу, что хочу бросить учебу и начать работать, старик был в недоумении.
Окончив школу, Стивен отправился во Францию. Недолго работал экскурсоводом в Париже, затем преподавал английский язык, год проучился в Сорбонне на медицинском факультете. Потом вернулся в Торкей.
— Меня всё больше увлекала медицина, особенно профессия остеопата, — рассказывал Стив. — Врачами людей этой специальности тогда не признавали. Это делало остеопатию в моём представлении ещё более привлекательной и экзотичной.
Разноликий доктор Уард
От знакомых врачей Уард узнал, что центром мировой остеопатии является колледж в небольшом американском городке Кирксвилль, что в штате Миссури. В 1934 году Стив отправился учиться в Соединённые Штаты Америки.
В колледже Кирксвилля молодой человек с энтузиазмом взялся за учёбу. Уард обнаружил в себе талант врача и целителя. Он увлечённо постигал секреты остеопатии, проходил практику в клиниках страны. И после четырех лет напряжённой учёбы получил диплом практикующего врача.
В Америке Уард почувствовал в себе и другой талант — талант художника. Его рисунки, особенно портреты, получались весьма неплохо. Заказов было хоть отбавляй.
— В 38-м году я вернулся в родной Торкей, — вспоминал Стивен Уард, — но уже дипломированным специалистом. Начал практиковать. Даже приобрел известность среди местных жителей как неплохой врач. Однако вскоре началась война, и я записался добровольцем. Военным врачом на службу меня не взяли, так как мой американский диплом в Англии не признавался. И я пошел служить в 58-й Королевский бронетанковый корпус. После короткой военной подготовки стал танкистом. Получил звание капрала и был отправлен в Индию для дальнейшего прохождения службы.
В Индии Стивен Уард ее и закончил: в 46-м году его демобилизовали.
— Возвращаться в Торкей я не стал, — рассказывал он, — а поехал в Лондон. Снял врачебный кабинет на Девоншир стрит и открыл частную практику.
Не прошло и года, как доктор Стивен Уард стал членом Королевского британского общества хиропрактиков и одним из наиболее популярных врачей Лондона. В число его клиентов входили звёзды и кино, и политики, и королевские особы.
Стивен Уард оказался для Иванова настоящей находкой. Он был знающим человеком, приятным собеседником. Их сближало и сходство политических взглядов. Стивен был сторонником советской страны, хотя и не состоял ни социалистом, ни коммунистом.
В день их первой встречи ни Уард, ни Иванов еще не знали, чем обернется для них обоих состоявшееся знакомство. Но в одном советский разведчик не сомневался: знакомые Уарда должны были стать и его знакомыми. Резидент поддержал начинание Иванова.
— Постарайся использовать этого придворного костоправа в наших целях. Выходи на его знакомых, — сказал он.
После негативной оценки проделанной работы со стороны Сухоручкина «зеленый свет», полученный от резидента ГРУ генерала Толоконникова, не мог не поднять настроение Иванову.
Однако, прежде чем выполнить задание резидента и начать выходить на многочисленных знакомых Стивена Уарда, нужно было сначала разобраться в самом докторе Уарде. Симпатии ведь к делу не пришьёшь. Многое в докторе Уарде, его взглядах, жизненном пути и отношениях с людьми было Иванову поначалу совершенно неизвестно. А кое-что и малопонятно.
Необходимо было время для более близкого и детального изучения англичанина, чтобы избежать ненужных ошибок. Поэтому Иванов стал намеренно выделять для новых встреч с доктором Уардом всё больше и больше времени. Стивена не смущал такой интерес к нему. Пожалуй, ему даже льстило внимание к его персоне. Тем более что интересовали Иванова поначалу вовсе не политика и идеология, а привычки и вкусы, пристрастия и увлечения, словом, личная жизнь придворного остеопата. А это ему льстило.
Так доктор Уард попал в активную разработку советского военного разведчика.
Стив охотно рассказывал о себе. Порой сам задавал вопросы. С каждой новой встречей Иванова и Уарда их взаимные знания расширялись, доверие укреплялось, симпатии росли. Росла и откровенность. Постепенно в рассказах доктора Уарда почти не осталось места для личных тайн. Он доверительно делился с понравившимся ему советским морским офицером самыми сокровенными чувствами и воспоминаниями.
Будни и праздники Евгения Иванова. Приемы и рукопожатия
Поделиться книгой: