— То есть все было подстроено? И то, что Габи пришла ко мне в туалет… — Руки Луки меня резко сжали до боли, так что я вскрикнула, посмотрела на него, не договорив.
— Что она хотела от тебя? — его голос не предвещал ничего хорошего. И мне стало страшно, потому что кости затрещали в его руках, вырваться было невозможно.
— Хотела посмотреть на твою новую игрушку. — не знаю удалось ли скрыть мне боль, которую доставила встреча с этой красоткой, знающей себе цену. Глаза Луки потемнели, он ослабил хватку, но сам он не успокоился. Что-то обдумывал. Язык зачесался, а алкоголь внутри меня крикнул, что терять нам нечего, и я язвительно выдала на одном дыхании: — Разве не так ты назваешь меня при всех своих людях?
Лука снова улыбнулся мальчишечьей улыбкой, при которой пропадал тот монстр, сворачивающий шеи, и заставивший меня стать на колени перед ним. Он ничего не сказал, а просто положил мою голову себе на плечо. Он больше был не в настроении обсуждать эту тему, а я не стала ему перечить. Должна чувствовать отвращение к нему и неприязнь, а вместо этого сижу у него на руках и дремлю, прокручивая мысли в голове. Когда это чувство прошло? Вот когда знала точно, но почему?
Сделала для себя открытие, что машинально подчиняюсь ему и не чувствую при этом даже уязвленности. И внутри стало гадко, я не сломалась, я подстроилась, чтобы выжить…
Мы подъехали к нашему дому. И мне жутко захотелось есть, подумала даже попросить Руни приготовить Том Ям, иногда она баловала меня им. Но Лука не разрешал мне много острого из-за чего-то в моих анализах, результаты которых я сама и не видела то.
Впереди нас ехал гелентваген с охраной Луки, как и сзади нас. Я уже привыкла, что его окружает постоянно целая армия, которая незаметно смотрит за каждым его шагом. Я даже привыкла, что они кланяются ему. У меня была гипотеза, что в случае чего и харакири сделают по его приказу.
Машина начала движение при раскрытии ворот, и Лука оттолкнув меня на пол, подался вперед резко начиная орать что-то на неизвестном мне языке и потом накрывая меня собой.
Я не успела сфокусировать происходящее, как меня обдало жаром и дернуло до боли в позвоночнике, вжимая в пол. Тело Луки защищало меня, накрывая от этого жара и дождя из чего-то колющего. Стекло. На нас сыпалось стекло.
Он приподнялся, все его лицо было в крови, один из осколков разрезал его бровь и щеку, насколько пострадал глаз невозможно было понять из-за обильно струящейся крови, но я четко могла разглядеть белую кость. Я трезвела на глазах.
Впереди со стороны капота горела машина, пожирая ее языками пламени, площадь горения увеличивалась все быстрее. Он быстро повернулся и ухватившись руками за крышу, стал ногами выбивать дверь. С четвертого удара ему это удалось. За окном хаотично бегали его люди, действуя каким-то неизвестным мне инструкциям. Я не истерила и не мешала ему, доверяя его силе и спокойствию, хотя впереди лежал Захар, истекающий кровью, а пламя подбиралось все ближе. И моих знаний хватало, чтобы понимать, время у нас было на минуты…
Он потянул меня к себе и мы выбрались из гелентвагена, вдыхая свежий воздух. Рядом с ним стоял парень, я видела его и раньше, он был в одной подранной рубашке и тоже весь в крови.
— Жизнью за нее отвечаешь. — он как игрушку передал меня ему в руки и парень потащил меня от машины. Я лишь безмолвно открывала рот, пытаясь вырваться и встать на ноги, но он не выпускал меня.
Пламя перешло к передним сиденьям, охватывая почти и Захара. Лука пытался вскрыть дверь, охваченную пламенем. Он схватил лом, который ему принесли, отгоняя прочь всех, и стал выламывать ее. Методические движения, не поддаваясь панике, он пытался открыть заклинившуюся дверь.
А внутри меня все горело, плавилось, машина взорвется сейчас, они погибнут оба. Он не успеет. Мне казалось еще секунда и все.
— Оставь меня, помоги ему. — я пихнула парня, чтобы он что-то сделал.
— Я выполняю приказ. — он схватил меня железной хваткой, чтобы я не могла вырваться. А я не могла стоять на месте, не могла себя заставить просто стоять пока там заживо горит человек. Захар. Последние дни он делал для меня только хорошее.
Дверь поддалась, и Лука стал освобождать Захара от стекол и ремня безопасности. Даже отсюда мне было видно, что он сильно пострадал. Его тело было словно тряпочным и невесомым. Лука взял его на руки, как ребенка, хотя в его охраннике было килограмм сто, и поспешил от машины, относя его на безопасное место к нам. Дьявол словно управлял огнем, не позволил ему охватить себя.
— Как я могу помочь? — мне удалось вырваться и упасть на колени перед телом израненного главы охраны Луки, принимая его в свое введение.
— Прижми здесь рукой, чтобы остановить кровь. — скомандовал Лука. Кровь с лица залила всю его рубашку, но он словно не замечал его. Не знаю, как он вообще что-то видел. Он был спокоен и безэмоциональным. — И держи руку на шее, если пульс станет меньше шестидесяти ударов — делай массаж на сердце. Не дай ему умереть, пока не приедет Алан. Ты справишься.
В этот момент раздался оглушительный хлопок за которым меня снова опалило жаром. Машина сдалась… Пламя было повсюду. Я испуганно дернулась, но уверенное недрогнувшее лицо Луки, вернуло чувство самообладания.
— А ты? — я протянула руку к его щеке, очень переживая за его глаз.
— В доме еще Руни, Мониша. Я не могу ее бросить там. — он встал, заправляя рукава рубашки и двинулся в сторону дома. А я осталась сидеть на коленях перед Захаром, в красном платье, словно ангел смерти встречающий его по ту сторону. Внутри меня все клокотало, но я не позволяла себе вдаваться в панику.
Не знаю через сколько времени показались новые джипы и две машины скорых, спешащих к нам. Так как Лука жил на отшибе, и подозревая не просто так, рядом не было ни одной живой души.
Из джипа выскочил Алан с медицинским ящиком в руках. За ним бежала девушка в медицинском костюме.
— Ты умница, Алиса, отпускай. Я уже здесь. — он мягко убрал мои руки и я встала, чувствуя как тело задеревенело. Пошатываясь, я побрела вдоль догорающих машин к дому, который также охватило бездушное пламя. По моим щекам потекли соленые слезы. Прекрасный светлый дом мечты был разрушен и становился серым пеплом на глазах, стирая все плохое и хорошее, происходящее в его стенах. У его входа, скрестив ноги, сидел Лука, рубашка обгорела местами, образуя дыры и показывая его тело. Он слегка раскачивался, было странно видеть этого гиганта в такой позе. Перед ним лежало маленькое безжизненное, сильно обгоревшее тело тайки. Я закричала не издав ни одного звука, не могла, внутри все органы сжала невидимая рука. Подошла к нему и опустилась рядом на колени, чтобы разделить боль и скорбь.
Лука сидел рядом с ней, закрыв ее глаза:
— Ки леха хамамлаха. Вэхагвура. Вэхатифьэрэт. Леольмэй. Амэн.
Я поняла, что он дочитывает молитву и не стала мешать ему. Просто сидела рядом, не мешая. Не любила эту старую вредину, но уважала ее, и никогда не думала, что буду наблюдать за ее такой страшной смертью. Как же мне хотелось разобраться в чувствах Луки, проникнуть в его голову и узнать его мысли, сказать ласковое слово поддержки.
Дьявол посмотрел на меня, осматривая при этом мою целостность, убеждаясь что я не пострадала. Благодаря ему я оказалась самая целая после взрыва. После чего его взгляд снова остановился на Руни, а потом на двух его парнях, которые лежали уже мертвые на земле. И я поняла, как ему больно.
Подползла к нему ближе, прижимаясь лицом к шее, повинуясь непонятному порыву. В глазах дьявола еще отражалось пламя, горевшее уже внутри него.
— Твой глаз. — прошептала я, потягивая его за руку и снова глядя на татуировку. Может смерть обходит его стороной, потому что на коже молитва? — Нужно чтобы Алан посмотрел твой глаз.
Гроссерия не шевельнулся, набирая воздуха и прижимая меня к себе. Я уже знала, что ему нужно зарыться в мои волосы, и я была не против. Не шевелилась в его руках, хотя было жутко неудобно в такой позе.
— Господин… — к нему подбежал парень в таком же обгорелом костюме. Его лицо было покрыто решимостью и трауром. — Мы закончили осматривать территорию. Активных снарядов больше нигде нет. Бомбу заложили в ворота и скорее всего только у входа дома. Так что, когда машина стала переезжать… сработал механизм активирующий снаряды по очереди… К тушению дома уже приступили.
— Когда ее успели заложить?
— Скорее всего, когда меняли ворота. — я дернулась, виновата отстраняясь. Ворота меняли из-за меня после моего побега. — Мы тогда заменили их полностью и большая часть охраны отсутствовала. Захар тогда… Болел.
Я никогда не чувствовала себя так ничтожно. Мне хотелось просить прощения.
— Найдите мне их. Я хочу убить их всех лично. Они пришли в мой дом… — Лука встал, приподнимая меня за собой. — Алиса, пожалуйста, давай сегодня мне не нужно будет за тобой гоняться, хорошо?
Он посмотрел мне прямо в глаза, и я закивала, вина, итак, сжирала меня изнутри. Выпустив меня, он пошел к своим погибшим ребятам, а я послушно поплелась за ним, как щенок за своим хозяином. Вдалеке на каталку укладывали Захара, и я побежала к ним, оставляя дьявола наедине со своим горем.
— Алан, Алан. — крикнула я. Врач обернулся ко мне. — Как он?
— Плох. Даже слишком… Будем верить, что вытащим. — хлопнул по двери и показал водителю скорой, чтобы тот ехал.
— Алан. — я схватила его за руку, как утопающий за спасительную шлюпку. — У Луки все плохо с глазом, по-моему, стеклом… посмотри его, уговори… Он…
Мне трудно было говорить, потому что от выпитого сильно сушило во рту, язык приклеивался к небу, а еще я не могла поверить, что такой ужас происходит вокруг меня. Взгляд Алана потеплел, оттаял, и он грустно мне улыбнулся, накрыл своей рукой, пытаясь успокоить.
— Я обязательно посмотрю, Алиса. Не переживай за него, он не даст осмотреть себя, пока каждый из его людей не будет в безопасности. Ты сама не ранена?
— Нет. — я покачала головой, но руку его не отпустила. — Алан, он может лишиться глаза, нужно посмотреть.
Не знаю, что на него подействовало — мой взгляд или хватка, но он подчинился. Мы пошли к Луке, который уже курил, слушая доклады своей охраны. Увидев его лицо, Алан аж присвистнул.
— Так Лука, иди сюда ко мне. — он переодел перчатки и достал из кармана фонарик. — И не отнекивайся, иначе босоногая фурия рядом со мной, сломает мне руку за то, что я не послушал ее и не осмотрел тебя.
Через три часа мы все были в больнице Алана, переодетые, перебинтованные и ожидающие окончания операции Захара, за жизнь которого бились все это время. Глаз Луки был вне опасности, но кожа века была надрезана, поэтому Алан наложил специальный клей и чтобы не разорвать кожу дальше, закрыл его глаз и прикрыл повязкой. Поэтому Лука напоминал сейчас одноглазого пирата.
Я тихонечко сидела по его правую сторону. Внутри была пустота, я не могла свыкнуться с мыслью о потери трех людей, вот так… Частично по моей вине.
В коридор зашел помятый Майлз в костюме в котором был на вечеринке, еще не до конца протрезвевший. На его лице был такой же траур, как и у всех нас. Волосы растрепаны в разные стороны, а на манжете рубашки губная помада. За его спиной стояла Габи в джинсах и толстовке, даже в этой одежде она была прекрасна.
Сучка.
Увидев друга, Лука посмотрел на часы, после чего встал. И по тому, как лицо Майлза сжалось, я поняла — дьявол сорвет свое плохое настроение на нем.
— Я виноват, выпил и…
— Зализывал свои раны, гандон, как баба, забыв обо всем на свете. — голос Луки грохотал на всю больницу. Но никто не решился указать ему на правило тишины в медицинском учреждении — Ты забыл о нашей дружбе, когда мне была нужна твоя помощь…
— Я виноват и здесь, чтобы искупить эту вину… — голос Майлза тоже полоснул сталью и пододвинулся к другу. — Захар, и мне друг, и я переживаю не меньше. Не нужно мне сейчас читать нотации.
— Пока твой друг истекал кровью, Вы с Оливером жарили шлюх по очереди. И тебе было просто не до разрывающегося от звонков телефона последние четыре часа. — рука Луки обрушилась на Майлза оглушительной оплеухой от которой тот отлетел в стену. Я даже вскочила с гулко бьющимся сердцем. — Ты ебанулся? Мне дурь так из тебя выбить? Я сделал вид, что не вижу как ты пускаешь слюни на Алису, потому что ты МОЙ ДРУГ. Даже когда мне показалось, что Алиса отвечает тебе взаимностью, я предположил, что поставлю дружбу и взаимные чувства ВЫШЕ своих желаний. Но даже теперь ты продолжаешь, как маленький мальчик заниматься саморазложением и дуть губы. А на ЧТО, блядь? Алиса — БЫЛА, ЕСТЬ и БУДЕТ МОЕЙ. Научись делить личное с дружбой и работой, или этому тебя научу я, понял меня?
Еще одна оплеуха и с носа Майлза потекла кровь. Лука приподнял его и унизительно шлепнул еще раз. Он бил его кулаками, раздавал оглушительные пощечины. Я даже не хотела представлять мощь этих ударов. А еще я была снова в этом виновата? Они делили меня, а я не знала этого! Я чувствовала интерес исходивший от Майлза, но занимаясь анализом своих чувств, даже не замечала большего. Глаза заслезились, я подошла к ним, и хватая руку дьявола, сжатую в кулак, зашептала:
— Не надо, не сегодня, пожалуйста. Нам нужно объединиться, а не воевать. — мои слова возымели эффект, и Лука отпрянул, отгоняя охвативший его гнев. Мне было неприятно, что в метре от нас стоит Габи, но сказать ничего не могла. И словно прочитав мои мысли, злой викинг притянул меня, кладя руку мне на попу, ввергая в дикое смущение, и не оставляя вопросов — кому я пренадлежу, он зарылся ко мне в волосы, а я боялась даже пошевелиться, чтобы не задеть его глаз.
Сегодня я узнала новую сторону этого человека. И она не пугала меня, а наоборот притягивала. От его запаха и вкуса адреналина, между ног стало жарко, хотелось прижаться к нему полностью.
— Будет жить. — изрек уставший Алан, вышедший из операционной. И Лука нежно поцеловал меня в висок, в этом жесте было так много интимного, что я зажмурилась. Невольно сравнивая с поцелуями мужа, в них никогда не было такой гаммы чувств… Просто нежный чмок и не более.
С этим известием все спокойно выдохнули. К Захару было нельзя, и Лука стал раздавать указания, в смысл которых я не вдавалась, подошла к Майлзу, сидящему в одиночестве. Неловко сев рядом с ним, не знала даже что сказать в таком случае. Рядом с Лукой стояла Габи, скрестив руки на груди, и участвующая в разговоре. Стараясь не думать о ней, я посмотрела на Майлза:
— Прости меня, пожалуйста. Я сама не могу понять ничего… Я вообще словно во сне… И меньше всего мне хочется быть камнем преткновения между Вами… Или обидеть тебя… — я сбивалась, пытаясь подобрать правильные правдивые слова. — Я виновата, дала тебе…
— Ты ни в чем не виновата, Алисхен. — Майлз улыбнулся, и его разбитая губа натянулась. — Ты никогда ничего не говорила мне и не давала надежд, я сам себе все напридумал. Ты особенная, Алиса, очень красивая, яркая и сильная. Ты ангел при дьяволе. И сегодня я это впервые увидел. Ты действительно принадлежишь ему…
Глава 8
Количество охраны вокруг Луки возросло втрое, если не больше, а место верного Захара занял сорокалетний поджарый мужик, напоминавший мне внешне Вин Дизеля. Он не понравился мне с первого взгляда. При дьяволе его поведение было сдержанным и учтивым, но стоило мне остаться с ним наедине, как он смотрел на меня с нескрываемым презрением и отвращением. Захар никогда себе такого не позволял по отношению ко мне, а в последние дни даже проникся симпатией.
Я сидела в машине молча, рассматривая ночь за окном, улицы и кипящую жизнь на них, незнакомых беззаботных людей, гуляющих и рассматривающих витрины магазинов, общающихся с друг другом, наслаждающимися этим миром. Москва не ложится спать ни на секунду. Краем уха я слушала разговоры Луки по телефону, его жесткие приказы и наставления. Энергетика дьявола давила и раздавливала интонациями и голосом, он уничтожал их на расстоянии за сегодняшний промах.
Я видела, как они приклонялись ему, переполненные уважением и страхом. Никто из них не сомневался, что он превосходит их морально и физически. Он был огромным, сильным и словно ничего не чувствовал, и это было страшно. Он был дьяволом.
Я ненавидела его за унижение, которому он подверг меня; поставил на колени и заставил подчиниться ему. Я ничего не забыла и не верила, что люди меняются. Лука Гроссерия не душка. Но эта ненависть постепенно растворялась в необъяснимом желании чувствовать его рядом, находится под его защитой и желании получать его ласку. Дьявол подчинял меня своей воле. Я цеплялась за воспоминания, напоминая себе, кто передо мной, что это плохой жестокий человек. А потом сознание мне показывало разгоряченную меня в отражении зеркала в его руках, такую маленькую на фоне этого монстра. И как он взял меня на руки, поднимая с машины, в разорванной футболке и разбитым носом. До этого расправившись со всеми моими обидчиками. Во мне боролись противоречивые чувства.
И вот уже несколько дней я ерзаю, как на расколенных углях, потому что в его присутствии между ног постоянно влажно, и стоит мне только увидеть его татуированную загорелую руку, представить ее на моей белоснежной коже, как меня бросает в пот. И не оставляет постоянное чувство неудовлетворения после его ласк в ванной… Дьявола наказание начало разъедать меня. Я откинулась, мысленно застонав. Раньше я никогда не испытывала такое влечение к мужчине.
— У тебя что-то болит? — хмуро спросил Лука, поворачиваясь ко мне. Значит стонала я вслух. Кровь тут же подступила к лицу, заливая краской шею и лицо, выдавая меня с потрохами, обнажая мои сокровенные мысли перед ним. Потому что на лице моего мучителя тут же отобразился блеск прозрения, а глаза сузились и посмотрели на меня уже с дымкой нескрываемой похоти. Не выдержав эту битву, я развернулась к окну, делая вид, что ничего не произошло. Но он знал, дразнил меня… И это было отвратительно.
Мы приехали в гостиницу в самом центре города, перекрытую практически полностью охраной Луки. Я видела их повсюду: на стоянке, ресепшене, у лифтовых и на этаже. В одинаковых костюмах с одинаковыми стрижками они расхаживали с рациями, осматривая каждый сантиметр территории. Как администрация гостиницы позволила такое? Они же распугают всех гостей!
— Это моя гостиница. — пояснил Лука, снова прочитав мои мысли. Я даже потерла шею, проверяя-нет ли там импланта, который передает ему мои чувства и мысли.
Люкс, в котором нам предстояло жить, был на самом последнем этаже, и к нему вел отдельный лифт, перед входом в который, часть охраны осталась в коридоре. Мне было неуютно передвигаться при таком пристальном наблюдении, я то и дело, что врезалась и спотыкалась.
Номер был очень просторным и светлым, состоящим из нескольких комнат в современном стиле. Ничего вычурного и лишнего. Я сняла куртку и аккуратно повесила ее в шкаф, сняв с себя также кроссовки.
Из окна открывался потрясающий вид на Москву, даже вдалеке виднелись цветные купола Василия Блаженного, больше напоминавшие рожки мороженного, чем церковную архитектуру. Я прижалась лбом к холодному стеклу окна, выдахая на него, чтобы оно запотело.
— Хочешь выпить? — его хриплый голос был у самого уха. Он бесшумно передвигался, как хищник на охоте. По шее тут же пробежали мурашки от его дыхания.
— Я бы выпила джина.
Лука открыл бар и стал изучать запасы алкоголя, прижимая ухом телефон.
— Принеси лед и спрайт. И притащи еще сыра, оливок, два стейка медиум. И чтобы не дольше пятнадцати минут.
Я уже и забыла, что он все обо мне знает, включая предпочтения в выпивке. В его досье на меня и не такое есть. А еще было странно находиться с ним в номере, как с обычным смертным человеком, выпивая и кушая, обсуждая земные дела.
Себе он даже не стал наливать, начал выпивать виски прямо из бутылки с горла, не закусывая. Я села в кресло у окна, поджимая ноги. Сердце стучало. Что будет дальше? Мы никогда не были вдвоем долго в одной комнате, и от этой мысли все будоражилось и мешалось в предвкушении запретного и страха неизвестного.
— Ты дрожишь. Выпей. — скомандовал он, располагаясь напротив меня в кресле. Он занял непринужденную дразнящую позу с широко разведенными ногами, намекающую на его мысли.
— Я не пью чи… — на середине речи поперхнулась от его взгляда, говорившего, что он, итак, это знает без меня. И он сказал пить. Сегодня не хотелось с ним спорить, протянула руку и отпила чуть-чуть, морщась. Алкоголь окутал желудок, обжигая его и смешиваясь с остатками шампанского внутри, тут же опьяняя. Озноб стал проходить. — Кто это сделал?
— Люди, которые хотят меня убить. — спокойно ответил мой собеседник словно это была обыденность, продолжая рассматривать меня откровенно пошло, мысленно раздевая и, наверное, уже овладевая в этом же кожаном кресле. Мне стало жарко, хотя я была в футболке. А может я выдавала желаемое за действительное?
На нервной почве я пальцами отдирала кожу вокруг ногтей, что не укрылось от него. Лука цокнул осуждающе языком, и я прекратила, хватаясь за стакан и снова отпивая, чтобы успокоиться. На этот раз джин разлился приятным теплом.
— Не дрожи так, поешь и можешь ложиться спать.
— Я не хочу есть. — Лука проигнорировал меня, снова отпивая и потягиваясь. Он сидел вальяжно раскинувшись в этом чертовом кресле, прекрасно осознавая, что я чувствую и просто издевался надо мной своим невозмутимым спокойным видом.
В дверь постучали и Лука встал, чтобы впустить официанта, который принес еду: два дымящихся стейка с веточками розмарина и нарезки с прошутто, сыром и оливками.
Лука стянул рубашку, вешая ее на стул, демонстрируя свое идеальное тело, выкованное из стали. Татуировка покрывала часть его шеи, плечо и руку. При рассеянном свете, казалось, что она из титана, как в фантастическом фильме. Из-под спущенных джинс выглядывали белые трусы. И я снова застонала уже вслух, запивая чувство животного голода джина.
Лука отобрал у меня стакан.
— Я предложил тебе выпить, а не напиться.
— Ты сам пьешь виски из бутылки, как пиво. — буркнула я недовольно, как ребенок у которого отобрали игрушку. Лука словно испытывал меня, накалял, ждал, когда я сдамся. — Можно я пойду в душ?
— Нет, сначала ты поешь.
Я нехотя взяла приборы и приступила к мясу, невероятно восхитительному и ароматному, но несмотря на это, все равно мне не лез кусок в горло. После сегодняшних смертей кушать мясо не хотелось совсем, тем более под пристальным взглядом узурпатора, следившим за каждым моим движением.
— Я не могу больше. — сдалась я откладывая приборы, чувствуя себя маленьким ребенком под присмотром родителей, которого заставляли есть. Смотреть на Луку, выпившего половину бутылки виски спокойно, было невозможно.
— Можешь идти. — разрешил он, и я, как ошпаренная, выскочила, чтобы не находится в его присутствии. Алкоголь начинал действовать расслабляюще, отодвигая неприятные события и обостряя мои чувства в присутствии этого мужчины, чьё тело было идеальным. Но притягательность даже была не в нем, а в ауре которую он источал.
Я раздраженно сдирала с себя одежду, злясь от всей этой ситуации. Я была пленницей этого человека, а заглядывала ему в рот, как птенец. Откинув вещи, я включила душ, собирая волосы, чтобы не намочить голову. Делая шаг в душ, я не рассчитала, что плитка может быть скользкой и подлетела в кабине, отчаянно цепляясь за стены, чтобы предотвратить падение.
— ААА.
От сильного удара и повреждений меня спас только алкоголь, атрофировавший мои мысли и мышцы. Я замерла, растянувшись на полу, у меня ничего не болело, но холод исходивший от пола успокаивал. Я лежала, рассматривая струйку воды, спадающую на меня водопадом. В голове даже не осталось мыслей.
Дверь в ванну с шумом распахнулась, и мне не нужно было подниматься и смотреть на дверь, чтобы увидеть человека, стоящего на пороге. Его присутствие я чувствовала интуитивно. Кожа покрылась мурашками, я же была совсем голая! Осознав это, я тут же попыталась прикрыться руками и встать, чтобы он не смотрел этим опаляющим взглядом. Кожа под ним плавилась.
Поделиться книгой: