Лука

Алиса, разве ты не хотела чтобы он оставил тебя впокое? Хотелось больше всего на свете, а что потом? А потом тебя стало к нему тянуть магнитом вопреки здравой логике!

Я наяву чувствовала его уверенные прикосновения, он трогал меня как никто и никогда. Его поцелуи, невыносимо сладкие, пробуждающие во мне тайные желания, которые всегда подавляла в себе.

На мне был легкий сарафан на тонких бретельках золотого цвета. Я посмотрела на себя в зеркало. Я выглядела хорошо, но лицо было изможденным с опухшими красными глазами.

Продолжать отсиживаться пока он тискает их.

Распахнув двустворчатые двери на террасу, я сделала глубокий вздох, до моих ушей стала доноситься музыка с бассейна. Тихо ступая, я направилась прямо к ним, желая увидеть все своими глазами.

Девушки уже в одних трусах без лифчиков эротично плавали в бассейне, демонстрируя всю свою грацию и прелести Дьяволу, который говорил по телефону в стороне, оглядывая их. Его рубашка была расстегнута до середины. Он сразу же увидел меня и недовольно скривился. На миг я остановилась, чувствуя себя отвратительно и глупо. Утром он просто использовал меня…

Положив телефон, Лука направился к девушкам, садясь на корточки у бассейна и что-то шепча им. Они весело засмеялись и одна из них поцеловала его в шею, притягивая его руку к своей груди. Я решительно направилась к ним, чувствуя как во мне распаляется гнев ревности.

Поравнявшись с ними, я скрестила руки. Девушки вопросительно посмотрели на меня, а Лука встал, глядя на меня, как на мошку. Ничего доброго в его взгляде не обещалось.

— Алиса. — четко проговорил он моё имя. И я впервые заскучала по Монише. — Если ты не уйдешь спать сама, то тебя унесут и если будет нужно пристегнут к кровати. Так что, пошла отсюда.

Я растерялась. Сердцу стало больно от его грубости.

— Я…

— Считаю до трех…

— Ты хочешь заставить меня ревновать, как тогда с Габи? — выпалила я, не понимая зачем. А Лука наклонив голову на бок, насмешливо оскалился, от чего я почувствовала себя дурой. — Давай поговорим…

Он сделал вздох, делая кому-то знак и я уловила движение у дома. Из тени вышел индонезиец и направился к нам. Меня снова затрясло. Чем меньше становилось расстояние между мной и охранником, тем сильнее меня трясло. Девушки продолжали эротично резвиться, не обращая на нас внимание, чем раздражали меня больше.

Когда охранник уже шел вдоль бассейна, я зашептала:

— Я погорячилась, признаю… Я не могу заснуть без тебя. — я говорила очень быстро, ощущая что конвоир все ближе и у меня мало времени. — Мне не противны твои проникновения, напротив… Поговори со мной…

Индонезиец жестко взял меня за руку, оттаскивая, но Лука оставил его.

— Ну давай поговорим. — сказал он, направляясь обратно в дом. — В кабинете. Можешь идти, Ваян.

Я поспешила за ним, радуясь как ребенок своей удачи. Он пропустил меня первой и закрыл дверь за нами. У меня дрожали ноги под его пристальным взглядом. Он сел на диван, размещая свою татуированную руку вдоль спинки дивана, широко расставляя ноги и заполняя все пространство своим присутствием, рассматривая меня в этом сарафане.

Я села рядом, поджимая босые ноги под себя, пальцы на которых замерзли под кондиционером. Уже два дня он игнорировал моё существование. Я ломала себе пальцы, не решаясь начать разговор, снова начиная отрывать кожу.

— Ты хотела поговорить. — напомнил он безразличным тоном, рассматривая мои голые коленки рядом с его бедром.

— Мне больно — начала я, подыскивая слова. — Мне трудно объяснить свои чувства. Я не хочу врать и говорить, что не ревную, когда вижу рядом с тобой женщин, тем более голых по пояс. Я с ума схожу… Не могу спать, когда тебя нет — мне снится, что они приходят за мной и пытаются изнасиловать снова… Я сгоряча соврала, когда сказала, что мне противно, когда ты касаешься меня… От обиды…

Слова застревали в горле, было стыдно говорить такое, признавать свою слабость. Вручать себя, как трофей, прося быть рядом с собой. По щекам снова потекли горячие слезы.

— Скажи, что-нибудь…

— Я такой, какой есть, Алиса. И мои руки, действительно, в крови, не просто по локоть — по плечо. Я не терплю, когда люди перечат мне… Все, кто ослушивался — рыли себе могилу зубами! Если я говорю, то нужно подчиняться и выполнять. — Лука стал спокойнее и говорил, глядя мне в глаза, но мне все равно было страшно. Ты моя. И тебе придется жить по моим правилам. Хватит играться, мне надоел детский сад. Моя женщина не общается с чужими мужчинами, не компрометирует меня, слушается и не своевольничает. Хочешь нежности, будь хорошей девочкой.

— Я не хочу быть домашней шлюхой, пока ты трахаешь других в клубах! Сидеть на привязи, ожидая, когда господин снизойдет до меня.

Глаза Дьявола довольно заблестели, он придвинулся так близко, что я ощутила запах виски и сигарет, исходивший от него:

— Алиса, как только ты перестанешь ебать мне мозг и строить из себя украденку, то перестанешь чувствовать себя шлюхой. — он погладил мою щеку, проведя большим пальцем по губам. — Я устал от твоих метаний, от нежности до "отойди от меня". Давай ты уже перестанешь терзаться и станешь той, кто ты есть…

— А кто я?

— Ты моя женщина. — его рука замерла, спуская одну тесемку сарафана. — Сильная и смелая, нежная, страстная и веселая. Только моя…

Я выдохнула, прижимаясь к его огромной ладони.

— Ты спал с ними, да? — я закрыла глаза, не хотелось смотреть ему в глаза. Но для меня это важно. Лука взял меня за волосы, вынуждая открыть глаза и потянуться к нему.

— Вчера я поехал в бар и бухал в нем до самого утра, одна официантка терлась об меня и поцеловала за чаевые, но ничего больше. Сегодня я планировал на зло тебе трахнуть двух телочек в бассейне, но моя малышка одумалась и пришла ко мне вовремя. — его голос был очень теплым, почти нежным. И я млела от его слов. — Но обещаю, Мониша, еще раз ты будешь разбрасываться словами сгоряча и я трахну кого-нибудь при тебе.

Я сглотнула, непроизвольно кусая нижнюю губу. Сарафан съехал, обнажая грудь, к которой Лука точно был не равнодушен, потому что его грудь тут же завибрировала.

— Правило моногамии распространяется на нас обоих? — я сама еле слышала свой голос, так тих он был. Дьявол поглаживал мой ореол соска при этом глядя в глаза.

— На обоих. — ответил он с ехидной улыбкой. И я уткнулась лбом в его грудь, тяжело выдыхая, чувствуя облегчение. Лука положил ладонь мне на затылок, прижимая к себе.

— Ты можешь иногда быть мягче? — я погладила его татуированную руку. — Или не обращаться со мной, как со своими охранником?

Дьявол прищурился, раздумывая над моими словами, опуская руки к моей попе и сажая меня на себя, сжимая ягодицы.

— Мониша, я, итак, с тобой мягок, как не с кем в своей жизни. — это прозвучало почти как признание в любви. Слезы снова потекли по щекам, но уже от разрастающегося чувства тепла внутри меня. — А теперь иди спать, у тебя глаза, как у наркомана.

— Только с тобой. — я поцеловала его в целый глаз, не смея перечить. Он заурчал, как тигр. И я впервые почувствовала, что имею свою власть над ним. — Я хочу узнать тебя такого — с кровью на руках… И еще, я хочу выставить этих сук из моего дома!

Ничего не может быть слаще, чем вытащить двух полуголых нимф из бассейна и выставить в таком виде на улицу. Лица у них были потерянные, такое с ними было точно впервые. А внутри меня все ликовало, словно я стала сильнее. Лука налил себе виски и наблюдал за моими действиями со скрытой улыбкой. Готова поспорить на что угодно, что ему доставляла удовольствие моя ревность.

Дом у океана был прекрасен. Огромная вилла с потрясающим видом, огороженная от посторонних глаз. На ее территории было множество ухоженных цветов и высоких пальм. Я рассматривала ее с восхищением, попадая в сказку. Никогда не могла и мечтать, что буду жить в таком доме на берегу теплого океана, где все было только для меня. Никаких чужих глаз.

Илух тоже ходила довольная рядом, любуясь территорией.

Луке позвонили, поэтому он переходя на арабски удалился вглубь. Я уже ничему не удивлялась. Внутри многое напоминало дом Луки в Москве, тот же стиль. В быту Дьявол любил свет и практичность. Я вспомнила, как впервые попала в его дом и Руни… Сердце сжалось от незажившей раны. Тайка не заслуживала такой смерти.

— Дом убьрали, пладукты пливезли и одезу тозе. Хотите сегонибудь?

Казалось, что даже в гостиной, я слышу волшебный шум океана. Я вышла из дома, разглядывая пенящиеся волны вдалеке. Поспешила навстречу к ним, переходя на бег, скидывая сланцы. Приятно было ощущать песок под ногами, он буквально обжигал.

Прохладная вода коснулась моих ног и я застонала от удовольствия, заправляя развивающиеся волосы на ветру за уши. Было восхитительно. Оглянувшись, я смотрела на силуэт Дьявола, двигающегося в мою сторону. Лука Гроссерия всегда выглядел восхитительно: был он голый или в дешевой одежде. В бежевых брюках и льняной рубашке с закатанными руками он напоминал красавчика сёрфингиста, путешествующего по Бали.

В метре от меня он замер, рассматривая меня, стоящую в воде по колено, склоняя голову в бок и докуривая сигарету. Ветер надувал мой сарафан и развивал волосы, я же прикрывала глаза от солнца ладонью, щурясь от его лучей. Я облизала губы, пытаясь разгадать его мысли. После того разговора наше общение стало приобретать форму, напоминающую человеческие отношения.

Лука зашел в воду ко мне, убирая выбившиеся вновь волосы за уши, гладя моё лицо шершавыми пальцами. Он медленно наклонился и снова что-то изучая на моем теле, поцеловал, очень нежно, без языка, пробуя мягкость губ. Его борода приятно кололась. Я прижалась всем телом, запуская руки под его рубашку, желая ощутить жар его тела, и целуя в ответ с языком. Я больше не чувствовала стыд от своих желаний.

— Ты когда-нибудь плавала голая? — прохрипел он, развязывая тесемки сарафана. Я смущенно закачала головой, оглядываясь по сторонам. Но к счастью никого не было. Не желая остаться в долгу, я стащила с него рубашку…

Чувствовать океан голым телом было волнительно. Еще волнительнее чувствовать рядом такого же Дьявола, прижимающего меня к своему огромному рельефному телу. Мы дрейфовали обнимаясь.

— Мы надолго здесь?

— Пока не знаю.

— Как себя чувствует Захар?

— Быстро поправляется. — я чувствовала как, напряглась каждая мышца в его теле при ответе. Я улыбнулась, смогу ли я привыкнуть к его грубой ревнивой натуре? — Соскучилась по нему?

— Безумно… — протянула я, вызывая в нем приступ ревности. Но Лука сдержался, ничего не сказал, только шлепнул меня под водой.

— Когда Захар поправится, я снова приставлю его охранять твою аппетитную попу. Но, пожалуйста, пожалей его голову, не давай мне повода ревновать.

В знак подтверждения он сжал мои ягодицы, а я обхватила ногами его торс, дрейфуя. Волосы намокли по плечи. Мне было хорошо, вот так, просто говорить ни о чем.

— Я буду стараться. Вы давно знакомы?

— С армии, уже лет пятнадцать…

— А с Аланом и Майлзом?

— С детства, сколько себя помню. — я потерлась щекой о его бороду, раздумывая над этими словами. Мне хотелось узнать, чем они занимаются, но было страшно услышать правду. Но Лука неожиданно продолжил — Мы жили в одном доме в неблагополучном районе. У Майлза родители были алкоголики, которые никогда не просыхали и не всегда вспоминали, что у них есть сын, поэтому он постоянно был у нас дома… А у Алана была только мама, учительница музыки, которая всегда была в поисках отца для сына. Она была хорошая женщина, любящая мать, но ни для кого не было секретом, если он сидит в подъезде на лестнице — значит кто-то трахает его маму дома. Ну а я был сыном набожной еврейки и цыгана… Через пять лет брака мама не выдержала нищеты, бросив нас, вышла замуж за еврея и уехала жить в Израиль.

Я погладила его скулы руками, изучая лицо, пытаясь найти в нем черты цыгана или еврея. Никогда бы не подумала, что в Дьяволе такая адская смесь.

— Как они вообще встретились?

— Мой отец был сыном цыганского барона и поэтому мог себе позволить получить высшее образование в университете, где и познакомился с матерью из интеллигентной московской семьи. Он был очень высоким и черным, похожим на ворона, а она маленькой серенькой мышкой. Не знаю подробностей их романа, но мама забеременела и вышла за моего отца. Ее семья не приняла связи с грязным цыганом, выкинув ее из дома. А семья отца готова была признать еврейку, если она станет частью табора, но она не пошла на это. Так отец бросил учебу и устроился грязно рабочим на завод, получив комнатушку в старом пятиэтажном доме.

— Ты больше никогда ее не видел?

— Почему же, когда я стал взрослый, я нашел ее в Израиле… У нее две дочери, такие же две серые мышки, точные ее копии. Муж умер от инфаркта, он был старше ее лет на десять. Я пришел посмотреть в глаза той, которая нас бросила, а она даже не сразу вспомнила, что у нее есть сын. А когда поняла кто я, не могла даже ничего придумать в свое оправдание.

Лука перебросил мои волосы в сторону, целуя в шею.

— Ты хотела узнать обо мне? Я сын цыгана, которого всю жизнь дразнили этим. Отец заставил выучить меня иврит и все молитвы из уважения к вере матери.

Я поцеловала его, успокаивая нарастающую бурю внутри него, пробуя вкус океана с его губ.

Лука решил встретить закат в местном баре и, дав мне указ собираться, ушел работать. Я потратила много времени, выбирая наряд на вечер, хотелось хорошо выглядеть. Долго рывшись в шкафу, я нашла коротенькое белое платье, ничего лишнего, но оно идеально село по фигуре, подчеркивая мою грудь. Одев кулон из шкатулки, который тоже был куплен для меня, я покрутилась перед зеркалом, оценивая вид.

— Не слишком ли короткое? — Лука вошел в комнату, скидывая домашние шорты и открывая шкаф, чтобы тоже переодеться.

— Я же с тобой еду. — подлизалась я, продолжая кружиться, чтобы оно поднималось, как у балерины и показывало мои ноги. Он ничего не ответил, натягивая брюки с рубашкой, но не отрывая от меня глаз.

— Без меня никогда не одевай такие короткие. — он подошел и одернул платье, чтобы оно опустилось ниже. Я довольно улыбнулась. — Мониша, ты наглеешь быстрее, чем я успеваю привыкать к этому.

Нельзя привыкнуть к таким страстным поцелуям. Лука сжирал мою душу, овладевал языком.

— Может поедем встречать закат завтра? — прошептала я, утягивая его за собой на кровать. Дьявол зарычал, сдирая с меня трусы и впечатывая в матрас.

Майлз.

Лука терял терпение.

— Майлз, я думал, что ты звонишь мне, чтобы сказать, что упаковал ублюдков по подарочным коробкам и отправил мне по почте, а ты что? Мне нужно приехать и решить все самому? Нахуя Вы все мне нужны, если ничего не можете сделать?

Я ударил кулаком стену, не зная что еще сделать. Я обыскал все, что можно. Заказчик не найден и нет даже его следа. Рамазан говорил правду, это не его люди. Это не террористы и не арабы. Кто это мог быть?

Чувствовал себя не нужным и не способным.

Захара вчера Алан выписал из больницы, он выглядел намного лучше, как новенький. И Лука принял решение, что Захар приедет к нему, наберется сил у океана и будет с Алисой, пока сам он решит дела в Москве. Гроссерия был в гневе и решил все взять в свои руки. И Алису он доверял только Захару, несмотря на взрыв и его пробитую голову. Несмотря на ошибки он не разочаровывался в своем верном псе.

Чтобы поговорить и отдохнуть было решено тоже слетать на Бали. Было непонятно кому можно доверять и сейчас нужно было поговорить без лишних ушей.

Но было страшно увидеть Алису, какие у них сейчас отношения? Они все еще воюют или у них гармония?

Чего я боялся больше: гнева и эмоций друга по работе или увидеть счастливую пару?

Пытался разобраться в этом вопросе весь полет и всю дорогу в машине. Так и не смог определиться. Алан спал или читал новые медицинские книжки. Захар, как всегда, был в себе, тень Луки мало с кем общалась.

Я вздохнул, спускаясь и пытаясь заснуть. Я был уже в доме Луки на Бали и ничего нового не должен был увидеть.

— Приехали. — толкнул меня Алан, чтобы я выбирался из машины. Но мне так не хотелось, было трудно думать об Алисе, еще слишком мало прошло времени.

Во дворе было несколько балийцев, охраняющих дом, они поздоровались с нами приветливо. Из дома вышел Лука в шортах и футболке, загорелый и отдохнувший, домашний. В его коллекции был новый шрам — тонкая линия на лице, от чего он стал еще более грозным, но не менее привлекательным. Женщины сходили от него с ума всегда, с самой школы. Он протянул к нам руки, приветствуя.

За ним показалась златовласка. Ее волосы выгорели и стали еще светлее, а кожа из молочной стала золотисто-переливчатой. На ней был короткий голубой сарафан, демонстрирующий прекрасные ноги и тонкий силуэт талии. Она выглядела потрясающе хорошо и улыбалась в тридцать три зуба. Я сглотнул, пропуская удар.

— Захар, я так рада тебя видеть целым и здоровым! — она обняла цербера, и тот неуверенно посмотрел на своего хозяина, боясь его гнева. Лука недовольно стиснул зубы до скрипа, но промолчал и никому не оторвал руки.

— Привет. Говорят это ты не давала остановиться моему сердцу? — пес был мил с ней, как ни с кем.

— Недолго. — отмахнулась она.

— Алиса, ты выглядишь потрясающе! — Алан распахнул свои объятия к Алисе и двинулся в ее сторону, но Лука вытянул руку, не давая ему придвинуться ближе, давая понять, что на сегодня с него хватит объятий. Я усмехнулся, стоя в стороне.

Алиса рассмеявшись, сама подошла и на секунду приобняла его, едва касаясь, чтобы не разозлить Дьявола. Лука фыркнул, кладя руки ей на плечи и притягивая к себе, не позволяя больше обниматься. Она шутливо закатила глаза.

— Майлз, привет! — ее голос был полным нежности и радости. Глаза счастливо улыбались. Сердце стиснулось от горечи.

— Привет, Алисхен. — я послал ей воздушный поцелуй, желая пощекотать нервы другу.

— Идемте в дом! — воскликнула она, как хозяйка. Если в нашу последнюю встречу я был удивлен их близости, то теперь мне было непривычно видеть, как одомашнили Тигра.

Мы сели за уже накрытый стол, полный морепродуктов и других изысканных балийских блюд. Лука помог сесть Алисе, незаметно касаясь ее, легко и интимно, выдавая в движении больше привычку и близость. Он был спокоен и мягок.