Лука - Элен Форс
Пролог
Струйка крови лениво стекала с головы на бровь, от нее — к щеке, потом к подбородку, шее, оставляя красный след на теле. Правый глаз терял видимость из-за кровавого потока, да и рана, явно, доставляла дискомфорт. Белая рубашка Brioni окрашивалась в красное, придавая мужчине вид воина.
Но по саркастически поднятой брови и играющим скулам, можно было угадать, что ситуация его забавляет. Максимум, раздражает, но не более того.
Я уронила биту себе под ноги, от страха, что он сделает со мной за это. Когда я наносила удар, вкладывая всю свою силу, достаточно замахиваясь, предполагала, что он вырубится, или хотя бы будет дезориентирован, но он всего лишь был раздражен и смотрел с любопытством, как на маленькую мышку. Ему было интересно, что я предприму далее.
И это меня раздражало. У него не было слабых мест, ни одного. Я вдыхала, прокручивая варианты, что я могла бы сделать. Поднять биту, попробовать еще раз, нет. Он не почувствовал этот удар, второго он не даст даже нанести.
— Монииша. — протянул мой тюремщик хриплым властным голосом. Он никогда не говорил громко, в его присутствии люди замолкали и прислушивались, пресмыкались и умоляли. — Не беси меня.
Он стал закатывать рукава, неторопливо, показывая татуировки и мышцы, которые были скрыты тканью. На его руках были сбиты костяшки, следы были не сегодняшние, но достаточно свежие. Мне стало страшно, что он ударит.
Я стала пятится назад, спотыкаясь, пытаясь найти опору в любом предмете мебели на своем пути, пока не уперлась в стену. Я задыхалась от страха, сковавшего, потому что надвигающийся на меня человек был выше меня на две — три головы, может больше, у меня был плохой глазомер. И он был шире в два раза, весил далеко за сто килограмм — и одни мышцы.
Он подошел вплотную, прикасаясь к каждой клеточке моего тела; так, что его кровь оказалась на мне. Я не могла дернуться, потому что мои ноги оказались зажаты меж его, а от любой возни приходилось бы прижиматься к нему еще сильнее. Его стояк итак упирался мне в живот, прижимая к стене, от чего было невыносимо жарко, несмотря на то, что я была только в его рубашке.
Он с легкостью развернул меня к себе спиной, подтащил к креслу, и сев, закинул к себе на колени, попой к верху. Подняв рубашку, оголяя ягодицы, он сначала почти нежно погладил мою кожу, которая тут же покрылась мурашками. Я старалась дрыгаться, извиваться, дергаться в попытках вырваться, заранее зная, что все мои усилии для него ничтожны. Не удержавшись, я впилась зубами в его колено, чувствуя привкус ткани его брюк. В ответ на мои действия он шлепнул, достаточно сильно, без намека на игривость.
Я взвизгнула и перестала брыкаться. Его рука продолжила опускаться на мою попу, выдерживая силу удара. Ягодицы горели. Меня переполнял букет эмоций: стыд, унижение, гнев.
Когда он перестал, я плакала в голос. Он мог распоряжаться моим телом и жизнью, как ему хотелось, приказывая и ломая меня. Он вел себя царем этого мира, не выказывая эмоций ни к чему земному. Бесчувственная скала мышц.
— Ты будешь еще убегать?
— Да. — сквозь слезы, крикнула я. — Еще и еще буду! Я лучше сдохну!
В ответ на мои убеждения, он просто рассмеялся, гортанно, опуская пальцы к моим складкам, прикасаясь к клитору, надавливая на него. Я дернулась и притихла, не хотела чтобы он трогал меня там.
— О, малышка, если ты и умрешь, то только от очередного оргазма.
И я закусила губу, ненавидя свое тело, которое растекалось перед ним лужицей, отзывалось на каждое прикосновение и содрогалось под ним. Даже когда я представляла трупы и разбросанные конечности, ему удавалось заставлять меня стонать и сжиматься, вытесняя все мысли, возвращая к нему. Я ненавидела себя за это.
Мое тело принадлежало ему. Но душу — он не сможет забрать.
Глава 1
— Вы сегодня до какого времени? — муж прислонился к косяку ванны, наблюдая, как я одеваю сережки. Я же глядя в зеркало, могла видеть его расслабленную позу и думать, как же мне с ним повезло.
Высокий брюнет с густой бородой, серыми глазами и чувством вкуса, вот уже, как три года был моим мужем, на зависть многим женщинам. Как же я любила его!
— Не знаю, как пойдет, ну минимум, наверное, до часов десяти. Все таки Юльке двадцать пять, круглая дата. — я чмокнула его в щеку, пахнувшую еще воском для укладки. — Я, если что буду, на связи!
Быстро натянув лодочки, красные лаковые, я бегло пробежала взглядом по своему отражению в зеркале, не задерживаясь, послала еще один воздушный поцелуй мужу, и выскочила за дверь к ожидавшему меня такси.
Сегодня моей близкой подруге исполнялось двадцать пять и мы планировали покутить в достаточно пафосном ресторане столицы, выпив много апероля. Я очень любила такие встречи, они окрыляли и не давали сойти с ума от рутины, которая наваливалась дома и на работе.
Я прибыла самая последняя в ресторан. Проходя вдоль столов в полумраке, пыталась найти нужный мне — с компанией веселых красоток, держа у уха телефон. Никто не поднимал трубку, но с такой громкой музыкой и не удивительно.
Мимо меня прошла группа мужчин в костюмах, все как один, в похожих костюмах, бритоголовых с армейской выправкой. Я слегка посторонилась, освобождая им проход, продолжая вертеть головой. В самом дальнем углу увидела махавшую мне руку, принадлежащую имениннице. Не желая терять время, побежала к ним, размахивая руками в ответ.
— Уиииии! С днем варенья!
Все женщины, попадая в компанию, больше трех человек, превращаются в группу безмозглых уток, хохочущих и надувающих уточек. И нам это нравится! Чего скрывать?
Утонув в объятиях, я радовалась каждой из них, потому что уже не видела их практически два месяца.
— Как ты, Алисхен! — воскликнула подруга. — Я не видела тебя, мне кажется, тысячу лет. Как работа, как муж?
— Все супер, собираемся в отпуск, в Мексику.
Поток информации, как и Апероль, так и лился. Наша компания была шикарной, что уж говорить. Все были разными и привлекательными по своему. Юля была женой богатого программиста, который всегда работал по удаленке, поэтому они очень много путешествовали, редко приезжая на родину. И с чего, сразу станет понятно, что она была вынуждена стать блогером и набрать триста тысяч подписчиков, не очень много, но достаточно, чтобы продавать рекламу и получать за нее деньги.
Кристина, была человеком математического склада ума, не такая красивая, как Юля, но очень успешная и самодостаточная с хорошей работой в офисе, что предавало ей определенного соблазнительного шарма. Эдакая кошка с характером.
Иришка всегда была самой эпатажной, веселой, пышно грудой и соблазнительной. И при этом помощницей генерального директора в крупной компании. И не такой помощницей, как обычно, шутят в анекдотах, а самым настоящим профессионалом своего дела.
Ну а что я? Бывшая спортсменка, самбистка, неплохо окончившая университет и получившая образование юриста, работала на среднестатистической работе. Невысокая с пышными формами я всегда гордилась своими золотыми волосами и голубыми глазами, которым не редко прилетали комплименты от противоположного пола. После того, как бросила спорт, немного поправилась и мне никак не удается похудеть, но муж уверяет, что я, итак, прекрасна. А вещи просто сели при стирке. Я просто счастлива и именно это украшало меня.
— Кстати Вы видели, что за братки из девяностых там? — засмеялась я, указывая подбородком на столик, где сидели те бриготовые амбалы. Девчонки с любопытством проследили за моим взглядом. Из-за того, что время к ночи становилось все ближе, музыка становилась громче, танцы близились…
— Нет, но выглядят они устрашающе, жаль, что не в малиновых пиджаках.
Мы все захохотали. А официант собиравший грязные тарелки, осуждающие покачал головой:
— Я бы на Вашем месте не стал смеяться так над этими людьми, это охрана Луки Гроссерия.
Мне ничего не сказало это имя, а что это чья-то охрана я догадалась и без официанта. Но, а вот для Иришки, это имя что-то значило, потому что она захлебнулась шампанским, и выплюнув выпитое обратно в бокал, закашлялась.
— Офигеть! Девки, этот мужик, Лука, мечтаю на него посмотреть. — прошептала она, практически вываливаясь, высматривая столик.
— А что в нем такого? — спросила Юля.
— Он безумно влиятельный! Его боится, каждый политик и бизнесмен нашей страны и, наверное, и других тоже! Не могу сказать, чем он занимается точно, то ли бандит, то ли зачищает неугодных нашей власти. Но очень серьезный чел! А еще говорят, что он сущий викинг! И член тридцать сантиметров! — последнее она уже вообще говорила интимным голосом, совсем шёпотом. Но мы захохотали вызывающе громко. От выпитого и услышанного. Это было смешно, мы не в девяностых и не в голливудском кино о секретных агентах.
Когда пришел диджей мы полупьяные вывались на танцпол, игнорируя всех вокруг, просто вспоминая студенческие годы. Я отправила мужу смс, что все хорошо, и буду ориентировочно через два-три часа. Он в ответ отправил мне поцелуй, и я полностью расслабилась. Ира продолжала высматривать своего викинга, которого и не существовало то наверное. Мы периодически шутили над ней, что с таким количеством охраны, он скорее всего похож на Девида Девито, чем на мускулистого викинга.
Через час из Вип-комнаты вышли мужчины, пятеро. Каждый, как на подбор, их бы в Спарту, такие нереальные и неземные. Высокие, накаченные и стильно одетые, от каждого из них исходила сила и уверенность в себе. И никто из них не был похож на лысого коротышку.
Меня словно ударило током, глядя на одного из них. Высокий, темно-русый с пронзительными, холодными глазами, похожими на морскую бездну, без единой эмоции на лице, с ярко выраженными скулами даже под густой бородой. Он не смотрел на меня, мирно беседовал с остальными, но меня от него кинуло в пот. Я была уверена, что это он… Лука Гроссерия. Ни кто из них больше не был так опасен.
Я шепотом попробовало его имя, как оно звучит и подходит ли ему. В моей жизни был только один мужчина, муж, который был очень милый и домашний, прямой противоположностью этому хищнику.
Оторвавшись от мужчин, я продолжила танцевать, забыв о них, алкоголь делал свое дело. Девчонки немного похихикав тоже продолжили, не зацикливаясь на них. Хотя Ира, обещала, выпить еще, и непременно подкатить. От выпитого меня совсем разнесло, голова была туманная и тягучая, неподвластная больше мне. Лица расплывались, а пить хотелось еще. Это говорило, что пора домой, с меня хватит. Приложение с такси выдало, что машина прибудет через двадцать минут. И я решила сходить в туалет перед дорогой, девочки еще танцевали.
Туалет был у выхода, где снова столпились бритоголовые, обсуждающие что-то на английском языке. Сквозь туман, я восхитилась образованности современных бандюганов, поравнявшись с ними, я почувствовала смачный шлепок на жопе, который меня, конечно, полностью не отрезвил, но выбесил до крайности.
Я развернулась, воззрилась на толпу мужиков, стоявших и как будто не замечающих меня. Тот, что стоял ближе всех, был ко мне спиной, и я была уверена, что это его рук дело.
— Эй, мужик, ты в край охерел? Я тебе руку сломаю сейчас, мудозвон сраный. — алкоголь предал мне уверенности, которой в большинстве случаев не было, да и что мне сделают охранники в общественном месте? Мы в демократической цивилизованной стране. И эти утырки не умеют права распускать руки.
Все замерли с испугом на лицах, что было подозрительно, не могла я их так напугать. Мужик, который меня шлепнул, медленно обернулся. Его лицо было каменным, только глаза потемнели, словно в них собрались грозовые тучи. Это был он! Лука Гроссерия!
Я не могла поверить, что это сделал он. Не по его статусу, да и я девушка не его масти. Ему явно по вкусу модели, которые терлись весь вечер вокруг их столика. Он слегка наклонил голову вбок, как хищная птица, чтобы рассмотреть меня получше.
— Что ты сказала, девочка? Повтори. — его хриплый очень тихий голос, как будто раздался в моей голове, несмотря на громыхающую музыку. Позади него стояла толпа мужиков, ухмыляющихся.
— Я сказала, что не прилично распускать руки по отношению к незнакомым девушкам. — мне совсем не хотелось конфликта, тем более с ним, поэтому я решила пойти на попятную. И его взгляд, он давил изнутри, он не моргал!
— А с чего ты решила, что мне бы захотелось трогать такую, как ты? Такая толстожопая мелочь вообще не в моем вкусе. — это резануло меня в самое сердце. Он говорил так спокойно, впитывая мои чувства эмоции. Ему нравилось ломать. Он спровоцировал, унизил.
— А с того, что я наслышана о коротком стволе Луке Гроссерия. — я выплюнула это ему буквально в лицо, придвинувшись немного ближе, чтобы он точно расслышал. Чтобы показать, что не боюсь его, что не позволю так при толпе говорить со мной. На мгновение я увидела перемену, эмоцию на лице, но не успела разглядеть что это.
Чтобы не дать ему время на ответ или действия, практически сразу убежала в туалет, заперлась в кабинке и тяжело дышала. Я простояла так минут пять, пока мне не пришла смс, что машина меня ожидает.
К моему счастью, на выходе уже никого не было, амбалы и их папочка ушли, не желая разбираться с "толстожопой мелочью". От произошедшего я почти отрезвела, поэтому в машину села раздраженная и огорченная. Мне должно было быть безразлично на его слова, но внутри все равно было тоскливо. Почему-то под кожу въелось его лицо.
Таксист включил радио, и мы двинулись к мкаду. Дороги были пустыми, и мы могли быстро ехать по трассе. Я откинулась и вытянула ноги. Скоро буду дома и смогу забраться под теплое крылышко.
— Что за черт, мажоры совсем с ума посходили. — выдохнул таксист, сбавляя скорость. Я оглянулась, чтобы посмотреть, что он имеет ввиду. И сердце бешено забилось, подсказывая ответ.
Позади нас на бешеной скорости гнало три черный гелентвагена, прижимая машину, один из них пошел на обгон, управляя скоростью, а второй сбоку теснил к обочине. Сердце колотило так, что готово было пробить грудную клетку. Вряд ли водитель кому-то насолил, а вот я…
Машины плотным кольцом сжали нас, а я молила Бога, чтобы он не тормозил, не зная что делать в таких случаях. Машина впереди стала резко тормозить и таксист был вынужден остановиться.
— Не открывайте двери. — крикнула я ему, скидывая лодочки и беря их в руки.
Из машины, прижавшей нас к обочине, вышел один из тех бритоголовых, он был без пиджака с закатанными руками. Как по команде, они стали выходить все. Я вертела головой, прикидывая шансы на спасение. Даже если кто-то и будет проезжать, нас это не спасет. Что вообще делать в таких ситуациях?
Качок подошел к водителю, который тоже не спешил открывать окно или дверь, показал ему жестом выйти и не получив желаемое, херанул по стеклу. Я закричала. Стеклянная крошка засыпала все, попадая даже на меня, дверь распахнулась и водителя вытащили. Я понимая, что следующая, повинуясь порыву, распахнула дверь и ломанулась в лес. Я босиком, и надеюсь, они отвлечены на таксиста. Мне его жаль, но помочь ничем не могу.
Изо всех сил я Бежала в темноту, удерживая телефон и туфли, стараясь не думать о преследовании и просто шевелить ногами.
— Девчонка! — послышалось сзади, и я услышала топот. Босиком было невыносимо больно бежать, но не время капризничать. Кто-то схватил меня за руку, и я не глядя, с разворота, ударила острой шпилькой по мягкому телу, повторяя удары, пока не вбила каблук в нападавшего.
Нападавший отступил, ревя, как раненый зверь, сзади него догнал кто-то другой. Но я уже встала в стойку. Удар, еще удар. Руки болели с непривычки, но тело помнило технику. Бритоголовые явно не ожидали такого поворота событий, потому что одному я умудрилась сломать нос, другому всадить каблук в плечо. А третьему с ноги попасть в солнечное сплетение.
Платье неприлично задралось, но мне было не до этого.
Ко мне подошел тот, кто вытащил водителя, его рубашка была в крови, и он с поразительной скоростью и ловкостью, ударил меня по рукам, заломил их с треском, связал ремнем. Было невыносимо больно и унизительно быть в такой позе.
Я уткнулась лицом в землю, чувствуя каждую царапину на ногах, пульсацию в сбитых костяшках и неменение в руках. Хотелось жутко плакать, а еще от упражнений, алкоголь поднялся к горлу и меня затошнило.
У машины курил Лука, в расслабленной позе, словно он просто остановился покурить и полюбоваться ночным МКАДом, и его, явно, забавляла ситуация. У его ног, как собака, лежал водитель, который еле дышал, под ним была лужа мочи. И мне стало страшно. Этого человека не трогала слабость, он привык получать то, что хотел.
— А ты еще и пацанка. — выдыхая клубочек дыма, рассмеялся Лука. Он был огромен. На его фоне гелентваген казался жуком. — Захар, я не хочу видеть среди своих людей тех, кого отпиздить может девчонка.
— Простите, Вы просто сами распорядились, не травмировать Алису, и они старились быть аккуратными.. — Захар, тот, кто держал меня, поклонился ему, слегка кивая. А меня пробрала дрожь от пристального взгляда этого чудовища, который самым наглым образом теперь рассматривал свою добычу, в голове крутилось "Алису! Алису, блять!" Они уже даже знали мое имя.
— Извините меня, пожалуйста, я была пьяная. А когда я пьяная, я ебанутая. — затараторила я, храня надежду, что они меня попугают и отпустят.
— Заткнись. — прервал он. — Ты мешаешь мне думать, отдать тебя по кругу или взять себе? Может сдать, как проститутку в притон? Захар раздень ее.
Одно движение моего мучителя и я оказалась в черных трусиках без лифчика, и даже не могла прикрыться. Стыд захлестывал, и я поняла, что плачу, шепчу повторяя "Пожалуйста, отпустите, пожалуйста.."
— Ни при всех, пожалуйста. — шептала я, не в силах даже открыть глаза. Я и на ногах то держалась, потому что жесткие руки Захара удерживали меня на ногах. Притон? По кругу?
Но он смотрел на меня, выжигая, сжирая всю. Было что-то безумное в его взгляде, нечеловеческое. У него напрочь снесло крышу.
— Как обсуждать мой член, так при всех, как ответить за это — так нет? — я почувствовала дым у своего лица, осознав, что он приблизился, и находился невыносимо близко. Он даже не касался меня, а мне, казалось, что он облапал меня полностью, изучив каждый закоулок моего тело. Судорожно сглотнула.
— Умоляю, отпустите. Я виновата. — мне было так страшно, что было уже без разницы, как выгляжу, и что я унижаюсь. — Не трогайте, пожалуйста, хотите убейте, но не трогайте.
Я повторяла одно и тоже, как мантру. Руки свело судорогой, тошнота была уже в горле.
Глава 2
У него были страшные глаза, невыносимо холодные без единой эмоции внутри. Меня кресло под их взглядом, выворачивало. Смотреть под ноги было страшно, потому что там было тело водителя в крови. А еще мне было жутко холодно стоять голой перед ним, раскрытой, как никогда в жизни. Этот человек точно знал, что ты чувствовал и думал.
Его дыхание с привкусом коньяка пробежало по моему телу, опаляя и защищая от холода. Хищник принюхивался ко мне, испытывал, думал. Внутри него шел монолог, который я никогда не смогу узнать.
— В такой прекрасный вечер, так хочется минета. — наконец, сказал он. — Поэтому ты сейчас растянешь мои брюки, станешь на колени и послушно постараешься, как хорошая девочка. Развяжи ей руки, Захар.
Он был так уверен в себе. Сделал шаг назад. Отпихивая мужчину, как мешок, носом дорогой туфли в сторону, чтобы он не мешал. Широко расставив ноги, он зажег новую сигарету, вдыхая дым, наблюдая, как мне развязывают руки.
Они жутко затекли, и я неловко попыталась ими прикрыть грудь, соски которой от холода слишком порочно таращились в разные стороны. Я стояла на асфальте голыми ногами, ощущая холод исходивший от земли. Словно что-то заметив, один из бриголовых поставил передо мной мои красные туфли, каблук одной из которых был в крови. Меня передернуло, но я послушно одела, чтобы не застудиться.
Все эти секунды Лука ждал, не торопил и ничего не требовал. Он просто молча давил на меня всей своей звериной сущностью. Он хотел, чтобы я прогнулась-сама, почувствовала унижение, подчинилась.
— Я лучше сдохну. — прошептала я, давя в себе новый спазм тошноты.
— Захар. — он неотрывно смотрел на меня, заставляя не прерывать зрительный контакт. — Простимулируй.
Позади меня что-то щёлкнуло, и я поняла, что это пистолет. Мне не нужно было поворачиваться, я чувствовала своим затылком, ощущала дуло, как оно упирается мне в голову. Я сглотнула, не смея даже шевельнуться.
По щекам против воли потекли слезы, и меня пробила не мелкая дрожь, меня забросало из стороны в сторону, зашатало, как пропитого пьяницу, это была истерика. Никогда не думала, что я так отвратительно слаба. Мне было страшно, я хотела жить. Давясь слезами, я, словно во сне, наблюдая за всем со стороны, опустилась на колени, неловко и не уклюже. Слезы застилали все перед глазами. На четвереньках, я подползла к нему. Мои действия сопровождались только звуком треска фонаря, никто из них не издал ни звука, ни слова — почти полная тишина.
Я пыталась расстегнуть его брюки, но ничего не получалось, пальцы не слушались. И я заскулила, как раненый зверь, от страха. Прикрыв руками лицо, я проклинала этот день.
Я услышала звук растегивающейся ширинки, а затем властная теплая рука почти невесомо, но настойчиво взяла меня за подбородок и заставила посмотреть ему в глаза. Я отчетливо увидела в них превосходство, забаву. Сглотнув, я заставила посмотреть себя на его уже эрегированный член и испугалась, он не был большим, он был просто огромным и невероятно толстым. У моего мужа был в раза четыре меньше.
Лука хрипло засмеялся. Он знал свое достоинство и, что оно невыносимо огромное. А шок на моем лице был слишком явным.
Положив руку мне на затылок, он направил меня навстречу своему члену, но я даже не знала, что мне делать. К счастью не было неприятного запаха, и уткнувшись губами, я их открыла, пытаясь охватить его горячую головку. Я была похожа на ребенка, которому дали огромный чупа чупс, который не помещался в рот, но он отчаянно старался.
— Какая же ты криворотая. — прохрипел он, начав направлять меня, двигая тазом, просовывая свой огромный орган глубже. У меня даже свело челюсть. Он двигался все быстрее, а мне было трудно дышать, меня тошнило и было жутко больно. А еще он заставлял меня смотреть ему в глаза. Он не говорил ничего и уже не держал за подбородок, но я знала, что если опущу глаза, он заставит их поднять обратно. — Двигай языком… Аккуратнее… Медленнее…