Тайна турецкого паши

Свекровь, надо сказать, нисколько не смутилась и не испугалась. Просто сделала вид, что не слышит.

– Дорогая, – сказала она, – ты не в духе. Что ж, это вполне понятно – столько событий, такой стресс.

«Если она сейчас предложит мне выпить таблетку и немножко поспать, я просто стукну ее табуреткой, – мрачно подумала Ника, – или подушкой придушу».

Она представила, как свекровь валяется на кровати и бьется головой о неудобную пластмассовую спинку, а она, Ника, сидит на ней верхом и прижимает к лицу подушку. Свекровь сучит ногами и кричит что-то из-под подушки, понемногу перестает дергаться и затихает.

Эта картина неожиданно привела Нику в прекрасное расположение духа, она даже улыбнулась лучезарно и сказала, что ей нужно выйти по делам.

– Сережа тебя отвезет, куда скажешь! – тут же заявила свекровь. – А то ты города не знаешь.

– Его же нету, – прищурилась Ника.

– Да он скоро придет, ты и собраться не успеешь!

Вот интересно, только что она говорила, что он очень занят и вернется не скоро. В кладовке она его прячет, что ли? Или из окна сигналы флажками подает?..

Очевидно, свекровь знала, что говорит, потому что этот самозванец, выдающий себя за мужа, явился через десять минут. Ника торопилась, поскольку хотелось поскорее уйти, но все же провозилась, накладывая макияж и выбирая подходящую одежду.

Да что тут выбирать-то? Выбирать и правда было особо не из чего. Говорил же ей Сережа, чтобы не брала с собой много вещей – там, мол, все купим, что нужно, вот она и взяла только парочку платьев да костюм. Ну, еще джинсы, конечно, но они после дороги в ужасном состоянии, надо бы постирать…

С изумлением Ника сообразила, что в этой квартире нет стиральной машины. Как же тогда вообще жить? Нет, что-то тут не то…

– Ну, ты идешь, наконец? – послышался недовольный мужской голос из прихожей.

И тут же самозванец еле слышно охнул, наверное, свекровь ущипнула, чтобы не зарывался. Жуткий тип! И дурак к тому же! Ума не хватает сообразить, что Ника теперь не та, что раньше. Вот не угодит ей этот, с позволения сказать, муженек, и она с ним разведется.

А что, это выход… Да, но при разводе ему, кажется, полагается чуть ли не половина всего имущества. Ну да, когда она получила наследство, они уже были женаты, так что… вот с какой радости отдавать ему то, что ей оставил отец? Вот просто так отдать? Ну, уж нет! Надо бы проконсультироваться с адвокатом. Но где его взять? В интернете искать? Там, скорее всего, на жулика нарвешься. Господи, она же никого, просто никого не знает в этом городе!

Ладно, пока этот вопрос оставим, нужно действовать похитрее.

– Иду, дорогой! – крикнула она. – Уже готова!

Они подъехали к Таврическому саду, свернули на тихую улицу и остановились возле красивого пятиэтажного дома. Фасад этого дома украшали балконы, поддерживаемые пухлыми кариатидами, к двери вело мраморное крыльцо.

Ника почувствовала смущение. Она покосилась на своего спутника и заметила, что он тоже нервничает. Отчего-то это подняло ей настроение и придало уверенности.

– Не волнуйся, малыш! – проговорил мужчина с фальшивой бодростью. – Я с тобой!

– А я и не волнуюсь, – спокойно ответила Ника. – С какой стати я должна волноваться?

Она поднялась на крыльцо, нажала на кнопку.

Из динамика над дверью донесся строгий голос:

– Кто такие? По какому вопросу?

– Я – Вероника Ломакина, – представилась Ника твердым голосом. – Я звонила управляющему.

– Да, меня предупредили, заходите…

Замок щелкнул, и дверь открылась.

Ника со спутником вошли внутрь.

Они оказались в просторном холле, пол которого был выложен в шахматном порядке черными и белыми плитами. В глубине холла виднелся плавный изгиб мраморной лестницы, устланной красной ковровой дорожкой, рядом с ней находилась кружевная кованая кабина лифта. Там же, чуть в стороне от лестницы, стояла мраморная статуя – женщина в коротком греческом хитоне, со строгим лицом и светильником в поднятой руке. То ли аллегория Истины, то ли Правосудия. Впрочем, Правосудие должно быть с весами в руках. Казалось, эта статуя давно уже дожидается лифта, отсюда и недовольное выражение ее лица.

Холл был таким просторным, что Ника не сразу заметила в нем стеклянную будку, в которой сидел охранник. Это был не пузатый отставник, какие обычно служат охранниками магазинов и офисов, а подтянутый, спортивный мужчина лет тридцати.

– Вероника Дмитриевна, сейчас вас встретят, я позвонил! – проговорил охранник с осторожной профессиональной вежливостью.

Ника подумала, что своим профессиональным взглядом он сразу определил, что ее спутник явно не играет большой роли. И обращался исключительно к ней, на мужчину смотрит как на пустое место. Что ж, он все правильно понял.

И правда, в ту же минуту откуда-то из-под лестницы показалась женщина. В первый момент Нике показалось, что это мраморная статуя двинулась к ним, но потом она поняла, что статуя осталась на своем месте, к ним же приближается женщина лет пятидесяти, в прямом бежевом платье и туфлях на низком удобном каблуке.

Женщина подошла.

У нее была гладкая прическа и строгое неулыбчивое лицо человека, неизменно уверенного в своей правоте. Именно это строгое выражение делало ее похожей на аллегорию Истины.

– Вы – Вероника Дмитриевна? – спросила она настороженно – и вдруг в лице ее что-то изменилось, словно маска Истины сползла с него. – Что же я спрашиваю, вы так на него похожи! Просто удивительно! Я даже не знала, что бывает такое сходство!

Она перевела взгляд на спутника Ники и замерла выжидательно, настороженно.

Ника замялась. Она никак не могла назвать своего спутника мужем, не могла даже произнести его имя. Тогда он сам представился:

– А я – Сергей, ее муж… мы совсем недавно поженились.

– Ах, совсем недавно! – проговорила женщина таким тоном, как будто уличила его в каком-то неблаговидном или даже криминальном поступке. – А я – Юлия Милановна, я много лет служила Дмитрию Васильевичу… вашему отцу.

– Милановна? – переспросил мужчина.

– Да, совершенно верно, – сухо подтвердила женщина. – Милан – сербское имя. Мой отец был родом из бывшей Югославии, как и сам Дмитрий Васильевич. Ну вы, конечно, знаете…

– Нет, я, к сожалению, очень мало о нем знаю, – проговорила Ника, – надеюсь узнать больше от вас…

– Да, конечно, если… я работала у него… как это называют… экономкой, и после его смерти осталась здесь, чтобы дождаться вас. А дальше уж – как вы решите.

– Конечно, я хочу, чтобы вы остались…

– Вероника, – перебил ее спутник, – не спеши, не принимай никаких решений второпях! Мы должны все тщательно обдумать, взвесить, прикинуть…

Резкий ответ застыл на губах Ники. Вот какого черта он лезет не в свое дело? Уж с экономкой она как-нибудь сама разберется. И вообще, он тут никто. И звать никак.

Но воспитание взяло верх. Ругаться при посторонних последнее дело. Это просто унизительно. И вообще, она же дала себе слово действовать хитростью.

– Конечно, вы должны все взвесить! – проговорила экономка, поджав губы. Хотя формально она согласилась со словами Сергея, но обращалась исключительно к Нике, и в самой ее интонации отчетливо прозвучало неодобрение. – Что же мы стоим в холле, – спохватилась она. – Пойдемте, я покажу вам его… вашу квартиру. – И женщина направилась к лестнице, жестом пригласив Нику и ее спутника следовать за собой.

Когда они подошли к лестнице, экономка пояснила, отвечая на невысказанный вопрос:

– Лифт нам не понадобится, ваша квартира на втором этаже… точнее, это бельэтаж.

– И вы там живете? – уточнил Сергей с несколько подозрительной интонацией.

– Что вы, как можно! – иронически ответила ему Юлия Милановна. Хотя отвечала она Сергею, но смотрела при этом на Нику, принципиально не замечая ее спутника. – Я живу вот здесь! – Она кивком указала на неприметную дверь под лестницей. – Это бывшая дворницкая. Впрочем, если вы меня уволите, я съеду…

– Нет, нет, что вы… – поспешно возразила Ника.

– Там будет видно! – добавил Сергей.

По плавному изгибу лестницы они поднялись на второй этаж, подошли к высокой белой двери. Экономка достала из кармана своего платья связку ключей, один из них вставила в скважину, распахнула дверь и отступила в сторону, пропуская Нику вперед.

Ника не представляла себе, что бывают такие квартиры. То есть назвать это квартирой у нее просто язык не поворачивался.

Здесь был круглый холл с колоннами и удивительным хрустальным светильником, из этого холла двери вели в гостиную и столовую, в две спальни и кабинет. В гостиной был огромный камин из резного мрамора и пушистый персидский ковер, в котором утопали ноги, в одной из спален – огромная кровать под бархатным балдахином на резных столбиках, в другой – низкое и плоское японское ложе и японские же гравюры с цветами и бабочками.

Где-то в глубине квартиры скромно расположилась кухня размером с небольшое футбольное поле, гардеробная размером с гараж и две ванные комнаты, в каждой из которых можно было разместить общественный бассейн.

И во всех комнатах была мебель немыслимой красоты, старинные картины и мраморные скульптуры. Ванны на позолоченных львиных лапах были так велики, что в них можно было сдавать нормативы по плаванию.

Обойдя все комнаты, на что ушло немало времени, экономка снова пришла в кабинет.

Ника была так потрясена увиденным, что уже плохо все воспринимала, видела все как сквозь туман или сквозь толстое стекло. Сергей, кажется, тоже немного растерялся, но он ни на мгновение не выпускал Нику из поля зрения.

Пожалуй, кабинет был самой скромной комнатой в этой волшебной квартире, и экономка не случайно пришла именно сюда. Здесь размеры комнаты и обстановка не подавляли, так что можно было спокойно разговаривать.

Несколько застекленных книжных шкафов с темными старинными томами, письменный стол красного дерева с зеленой кожаной столешницей, пара глубоких кожаных кресел, на стенах гравюры – горные пейзажи, люди в необычных экзотических костюмах, красивые усачи с саблями на боку, гарцующие всадники.

– Итак, я вам все показала, – проговорила экономка с прежней сухой профессиональной интонацией. – Обдумайте все и решите, что будете делать с этой квартирой. Если вы оставите ее, я могу по-прежнему поддерживать в ней порядок… если вас, конечно, это устраивает.

– Мы это обдумаем! – поспешно проговорил Сергей, не дав Нике вымолвить ни слова.

В это время у него в кармане зазвонил мобильный телефон. Он поморщился, достал телефон, взглянул на дисплей и поднес его к уху, машинально отвернувшись от женщин.

Тут произошло неожиданное. Экономка сделала шаг в сторону Ники, протянула к ней руку и что-то вложила в ее ладонь.

Ника вздрогнула, ей невольно вспомнился странный сон – узкая улочка мусульманского городка, два всадника на откормленных лошадях, арестант в разорванном халате, с окровавленным обрубком языка так же вкладывает в ее руку листок пергамента…

Впрочем, это видение пронеслось в ее голове в долю секунды.

Сергей – точнее, тот человек, который называл себя Сергеем, – быстро закончил свой разговор и снова повернулся к ним.

Ника скосила глаза на экономку – но та стояла на прежнем месте и смотрела перед собой со сдержанностью и равнодушием, как будто все происходящее ее не касалось.

Можно было подумать, что ничего не было, что она ничего не передавала Нике, но та отчетливо чувствовала в руке сложенный листок бумаги…

Она хотела спрятать этот листок, но Сергей, точнее, тот человек, который называл себя Сергеем, не сводил с нее внимательного, подозрительного взгляда.

– Спасибо, – проговорил Сергей сдержанно. – Мы все видели и должны подумать…

– Конечно. Подумать – это очень полезно, – ответила экономка с почти незаметным сарказмом, по-прежнему смотря только на Нику. – Я провожу вас…

– Это лишнее, мы и сами прекрасно найдем дорогу.

Ника ничего не сказала.

Она чувствовала, что у нее горит лицо.

Эта бумажка, которую вложила в ее руку экономка, заставляла ее дрожать от страха и растерянности.

Они вышли из квартиры.

Сергей – или кто он там на самом деле – подозрительно покосился на Нику.

– Что с тобой? – спросил он озабоченно или скорее настороженно. – На тебе лица нет!

– А как ты думаешь, – выпалила Ника с неожиданной страстью и раздражением, – я увидела такую квартиру… Я таких квартир в жизни не видела – и вдруг она мне досталась по наследству! Она моя! Понятно, что я волнуюсь!

– Чего тут волноваться – радоваться нужно! Переезжать нужно в эту квартиру! А тетку эту мы непременно уволим!

– Почему это?

– Не понравилась она мне! Смотрит волком, цедит через губу… подумаешь, всего-то прислуга, а о себе много возомнила! Нет, непременно уволим!

– Она близко знала моего отца, заботилась о нем, он к ней хорошо относился…

– Это только она так говорит, и вообще, твоего отца больше нет, так что незачем о нем говорить… – начал Сергей, но тут, видимо, все же почувствовал, что перегнул палку, и осекся.

Потом произнес примирительным тоном:

– Ладно, мы об этом еще подумаем.

Всю дорогу до дома они молчали – Ника думала об отце, которого никогда в жизни не видела, и о том, что говорила ей экономка.

Сергей молчал настороженно и подозрительно, то и дело поглядывал на жену, словно пытаясь прочитать ее мысли.

Вот интересно, он явно небольшого ума, но чувствует, что экономка его раскусила, поэтому и злится. А уж она-то сразу поняла, что он есть проходимец, который присосался к богатой женщине, как пиявка, и теперь станет тянуть из нее деньги. Ничего собой не представляет, потому и пыжится. «Мы подумаем и решим вас уволить!» Надо же…

– А кто же тогда будет следить за квартирой, если ты хочешь уволить эту Юлию Милановну? – холодно спросила Ника, подчеркнув местоимение «ты». – Уж не хочешь ли ты сказать, что я должна бегать с тряпкой и пылесосом?

– Ну, зачем… – отмахнулся он, – мама кого-нибудь найдет… это не так трудно…

– Вот насчет мамы… – протянула Ника, – как бы это объяснить…

– А что насчет мамы? Что ты имеешь против? – забеспокоился он.

Ника не случайно завела этот разговор. Она давно уже поняла, что в этом тандеме главное место занимает свекровь, и если как-то от нее отвязаться, то можно обхитрить этого типа, которого она в мыслях не могла назвать Сергеем. А на словах – могла. Если постараться.