Щит царя Леонида

– Мне торопиться некуда, – ответила я.

Я ответила так вовсе не потому, что я такая бесстрашная. Просто пыталась хоть как-то выиграть время, чтобы придумать выход из своего ужасного положения. Да, эта девка настроена очень серьезно, теперь я вижу.

– А вот тут ты ошибаешься, – проговорила она с кривой усмешкой. – Торопиться тебе очень даже есть куда. Скоро сюда приедет Вовчик, а это такой человек… я его и сама-то дико боюсь! Только ты ему это не говори, а то он загордится! – И девица хихикнула.

Потом она отступила на шаг, наклонила голову к плечу и уставилась на меня, словно рассматривая картину или статую.

– Даже жалко, – промолвила она наконец с фальшивым сочувствием. – Ты очень даже ничего. Пока. После встречи с Вовчиком от тебя мало что останется.

От такого многообещающего заявления и особенно от ее тона мне и правда стало страшно, но я постаралась это не показать.

– Ладно, – продолжила она скучающим тоном. – Я тебе советую выложить все до прихода Вовчика. Тогда тебе, по крайней мере, не придется мучиться.

– Да мне нечего говорить, – ответила я, как и прежде, честно. – Ну не работаю я ни на кого. Живу я в той квартире, она моя, поняла? А ты приперлась, в морду какой-то гадостью прыснула, я почти час на холодном полу валялась, а за что? Что я тебе плохого сделала? А следить за тобой стала по глупости, машину этого твоего… человека со шрамом случайно увидела. Между нами говоря, он лох законченный. Если не хочешь, чтобы тебя заметили, нечего машину под камерой ставить!

– Все сказала? – процедила девица. – Больше нечего добавить?

Я только помотала головой.

– Ну, подруга, ты меня просто огорчаешь! А может, вот эта штучка поможет тебе освежить память? – И она достала из своей сумки электрошокер. – Знакома с такой штучкой? Здорово помогает от временной амнезии!

Она подошла ко мне, наклонилась и ткнула шокером в руку.

У меня было такое ощущение, что мне в руку ударила молния. Правда, молния в меня никогда не била, но чувство должно быть похожее. Боль была адская, и руку свело жуткой судорогой.

Я вскрикнула, а эта дрянь прямо расцвела от удовольствия.

– Ну что – понравилось? Учти, это только начало! Рука – это самая выносливая часть человеческого тела! Если ты сейчас не расскажешь мне все – мы продолжим, и на этот раз перейдем к более чувствительным органам! Шоу только начинается!

Нет, она точно настоящая садистка! Определенно, она получает удовольствие от чужих страданий!

Я отдышалась и с трудом проговорила:

– Не знаю, что ты от меня хочешь услышать! Я и правда ничего от тебя не скрываю! Все как есть рассказала честно.

– Ну ладно, если у тебя плохо с памятью, тогда продолжим! Сейчас мы освежим твою память!

Вот когда говоришь правду, тебе никогда не верят!

Она снова наклонилась, но на этот раз ткнула электрошокером мне в шею.

Меня пронзила чудовищная боль. Нормальный человек такую боль не вынесет – и я ее не вынесла. У меня внутри словно что-то взорвалось. Перед глазами вспыхнуло ослепительное пламя, и на фоне этого пламени, как негатив на фотографии во время проявки, проступила отчетливая картина – красная металлическая дверь, а на ее фоне – зеленый круг с рисунком посредине. Рисунок был какой-то странный, то ли скорпион, то ли огромный паук с маленькими красными глазами…

Этот паук – или скорпион, в общем, это существо – оно смотрело своими красными глазами прямо мне в душу и, казалось, беззвучно говорило со мной.

– Кто ты? – шептало оно. – Ты знаешь, кто ты? Нет, ты не знаешь… тебе только кажется, что ты знаешь… вспомни, вспомни все… вспомни, пока не поздно!

И я начала вспоминать… перед моими глазами, словно кадры фильма, поплыли картины жизни… моей жизни… значит, эта садистка права – боль и правда вернула мне память…

А потом все погасло, и я провалилась в темноту. В благодатную темноту, где не было боли и страдания.

Впрочем, очнулась я очень скоро, оттого что мне на лицо и за шиворот лилась холодная вода.

Я вздрогнула, застонала и попыталась отстраниться.

– Вот зараза! – раздался рядом раздраженный голос.

Я открыла глаза.

В общем, почти ничего не переменилось – я сидела в кресле, передо мной стояла та же самая девица. Только лицо и воротник у меня были мокрые, а на полу валялась пластиковая бутылка из-под воды, вокруг которой растеклась лужа.

Я поняла, что произошло, – когда я потеряла сознание, моя мучительница стала лить воду, чтобы привести меня в чувство, а когда я вздрогнула от холода, она выронила бутылку, и вода разлилась по полу.

Мысли в голове были какие-то не мои, как будто кто-то чужой объясняет мне все хорошо поставленным голосом. И знает, что до меня плохо доходит, если нужно – и повторить не поленится.

Девица подняла бутылку, поставила ее на стол и раздраженно проговорила:

– Ты слишком быстро отключаешься! Не даешь мне как следует развлечься! Ну ничего, сейчас мы сделаем все аккуратнее…

Она прямо в раж вошла, забыла о времени и о том, что не подряжалась на мокрое дело. Теперь ее хлебом не корми – дай меня помучить. Нет, я долго не выдержу!

От страха и холодной воды меня пробрала дрожь, и тут стало заметно, что скотч, которым правая рука была примотана к подлокотнику кресла, немного отклеился. Лишь бы эта садистка не заметила!

Она снова подошла близко, держа включенный шокер, наклонилась, примериваясь, куда бы меня на этот раз ударить…

Я не знала, что делать.

Я просто не перенесу еще одну вспышку такой боли…

Пытаясь отсрочить удар тока, я откинула голову назад, а потом… потом я резко наклонила ее вперед, с размаху ударив головой садистку по руке.

Удар получился неожиданно сильным, и она выронила шокер.

«Ну да, – подумала я отстраненно, – прошлый раз я в полубессознательном состоянии так же выбила у нее бутылку…»

И тут случилось неожиданное.

Электрошокер, который я выбила из руки своей мучительницы, упал в воду, вытекшую из бутылки. От удара он сработал, выдав в одном импульсе всю свою мощность. Разряд прошел по воде, а поскольку садистка стояла одной ногой в луже, он ударил ее в ногу. Она вскрикнула и упала на спину… но позади нее был стол, и, падая, она ударилась о его край затылком.

Наступила тишина.

Я приподнялась в кресле, насколько мне позволял скотч, и увидела, что садистка лежит на полу, не подавая признаков жизни.

Я не знала, умерла она или только потеряла сознание, и не хотела знать. Хотела я одного – воспользоваться счастливой случайностью и сбежать, пока она не очухалась и пока не явился Вовчик, которым она меня пугала…

Я наклонилась к подлокотнику кресла и зубами оторвала скотч до конца.

Дальше дело пошло куда легче – свободной рукой я отлепила скотч на левой руке, а потом и на ногах, и встала с кресла. И тут же едва не упала назад, поскольку ноги затекли и совершенно меня не слушались. И руки какие-то чужие, будто не мои, запястья ободраны скотчем.

Внезапно вся комната поехала перед глазами, я едва успела ухватиться за кресло. Ну ничего, это пройдет.

И правда, скоро все прошло, голова теперь кружилась слегка, и перед глазами ничего не мелькало. Я поняла, что надо немедленно уходить. Потому что встречаться с неизвестным Вовчиком, мастером мокрых дел, мне совершенно не хотелось. А если не Вовчик, то кто-то другой может сюда прийти, и как я тогда объясню вот эту девку, что валяется в луже без сознания?

Девица, кстати, лежала смирно, не шевелилась и не стонала.

А что, если она вообще умерла? Отчего-то эта мысль не привела меня в ужас. Человек привыкает ко всему, и вообще, так ей и надо! Однако мне точно нужно отсюда уносить ноги как можно скорее.

Мое пальто валялось прямо на грязном полу, там же нашлась и сумка, возле нее были разбросаны все мелочи.

Я собрала ключи, телефон, кошелек и косметичку, а также всю ерунду, что копится в сумке, не хватало еще, чтобы меня вычислили по какому-нибудь чеку из магазина.

Напоследок оглядев комнату, я подошла к столу. Ноутбук светился голубым светом, потом на экране появились иконки.

Да, похоже, я ничего не узнаю без пароля. Нужно уходить.

На столе пискнул брошенный смартфон.

«Куда идти?» – прочитала я эсэмэску.

Ой, да это же Вовчик объявился. И он уже близко.

И тут же я услышала шум подъезжающей машины.

Очень осторожно подкравшись к окну, я увидела голую площадку всю в лужах, парочку чахлых кустов и два бетонных столба, очевидно, раньше там были ворота. И в эти самые ворота въезжала черная машина, похожая на сарай на колесах.

Скосив глаза, я разглядела и вход в жилконтору. Машина остановилась возле ворот, потому что асфальт был буквально разбит. Прошло некоторое время, и из машины вышло нечто невообразимое.

Вовчик был похож на комод, поставленный «на попа». То есть у него были очень широкие плечи, плавно переходящие в грудь и живот, минуя талию, и бедра, переходящие в ноги. Вся эта впечатляющая мышечная масса была увенчана крошечной головой без шеи.

Закрыв машину и неторопливо развернувшись, Вовчик направился через лужи к входной двери. Шел он вперевалку, медленно переставляя раскоряченные ноги, мешали толстые ляжки.

Я отскочила от окна и заметалась по комнате.

Что делать? Я выскочу прямо на него, перед домом не спрятаться.

Решение пришло мгновенно. Я схватила телефон девицы и отстучала сообщение.

«Дверь в торце дома, эта закрыта».

Вовчик покрутил головой, не спеша достал из кармана телефон и послушно повернул налево. Пока он будет обходить дом и искать дверь в торце, я должна успеть.

Я схватила валяющуюся девицу и усадила ее в кресло. Голова ее клонилась набок, рот кривился на сторону, но было видно, что она не совсем труп. Дышит, в общем. И на голове только большущая шишка, крови нету. Что ж, ее счастье…

Я наскоро примотала руки и ноги девицы скотчем, моток которого она любезно оставила на столе, отвернула кресло от двери. Но все-таки что-то было не так, Вовчик сразу поймет, что это не я. Тогда я обмотала ее голову своим темным шарфом, схватила вещи и осторожно выглянула в коридор.

В конце его и правда была дверь, запертая на засов, и Вовчик уже перестал туда ломиться. Значит, идет назад, и мне не успеть. Я рванула в комнату и только тут заметила ключ, торчащий из замка хлипкой двери. Ключ торчал снаружи. Что ж, рискнем.

Я вошла в комнату и спряталась за распахнутой дверью. Шаги Вовчика приблизились.

– Эй! – сказал он громко. – Ты где? Ты че, в прятки со мной играть надумала?

Сопя, как бегемот, эта туша вплыла в дверь, и я тотчас выскочила наружу, мигом заперла дверь на ключ и понеслась к выходу. В дверь заколотили кулаками.

Что ж, дверь хлипкая и замок фиговый, сколько-то времени Вовчик потратит, пока дверь вынесет. А бегать он вообще не умеет, при такой-то массе, так что я успею.

Рядом с машиной я заметила кусок стекла, притормозила малость и проколола у черной машины, похожей на сарай, два колеса. После чего припустила прочь от этого места.

Минут через пять я опомнилась и огляделась. Район был незнакомый, позади осталось двухэтажное строение, выкрашенное краской цвета детской неожиданности. Это и была бывшая жилконтора. За ней расположился пустырь, посредине – огромная лужа, напоминающая очертаниями Каспийское море. Вдалеке маячили пятиэтажные дома.

Я двинулась в ту сторону, скоро дорога перешла в улицу – узкую и летом, наверное, зеленую, а сейчас деревья по бокам стояли совсем голые и черные. Мимо проехал автобус, остановки поблизости не было. Номеров на домах тоже не было. Но машин стало гораздо больше, и виднелся уже за углом новый многоэтажный дом.

Я приободрилась и вдруг услышала писк телефона девицы, который прихватила с собой, сама не знаю зачем.

«Ты где? – писал Вовчик. – Так дела не делаются…»

Неужели он до сих пор не догадался размотать на ней шарф? Да, не зря голова у него такая маленькая, мозги не помещаются…

Машина моя осталась где-то в центре на стоянке у большого магазина женской одежды, ничего с ней не случится.

Я позвонила Милке, сказала, что меня задел какой-то урод на «Жигулях», ничего страшного, только долго ждали людей из ГИБДД. Милка обещала меня прикрыть, хотя шеф все еще мной недоволен.

Вот уж на что мне было наплевать, так это на его настроение. После того, что случилось сегодня, после того как эта стерва пытала меня шокером. Я тут же вспомнила, чем все закончилось. Ну что, как говорится, за что боролась, на то и напоролась.

Выйдя на широкую улицу, я махнула рукой, и тотчас остановилась машина. Водитель был хмур, черен, бородат и волосат, однако мне уже было ничего не страшно. Под заунывную музыку, доносящуюся из динамика, я задумалась о своей жизни.

Что вообще со мной происходит? И началось все это с прихода зловредной девки? Или нет, какое-то странное чувство я испытала потом, когда та болтушка в салоне спросила, как давно я развелась…

Да не было у меня никогда никакого мужа, у меня и паспорт чистый… но, может быть, мы жили просто так, не регистрируя брак. Но зачем тогда я носила кольцо? И почему я этого не помню?

Вот именно, неужели я не запомнила бы если не мужа, то мужчину, с которым у меня были близкие отношения?

А вообще, отчего у меня нет бойфренда, то есть, наверное, кто-то был, потому что мне двадцать девять лет, и на внешность я ничего себе (уже говорила), так неужели никто внимания до сих пор на меня не обратил? Не помню, никого не помню…

Я поерзала на сиденье, потому что музыка сделалась особенно заунывной, просто зубы заболели.

Сказать ему, что ли? Что, в самом деле, за мои-то деньги терпеть такое безобразие? Неохота связываться, уж больно страшный водитель попался.

Я закрыла глаза, но беспокойные мысли не уходили. Вот отчего я совершенно не помню своих парней? Больше того, я не помню и друзей. То есть друзья у меня есть – на работе девочки, и Димка Петров явно оказывает мне знаки внимания. Весьма специфические, примерно как розовый вантуз, но все же…

И с соседями я в дружбе, вон Антонина, считай, каждый день у меня пасется. То сигаретку стрельнуть, то кофейку выпить, то просто поболтать. Компанейская она девка, как въехала я в эту квартиру – так мы сразу и подружились.

Вот именно! Я открыла глаза и потрясла головой. В эту фирму я устроилась год назад, и в квартиру переехала в то же время. А где я жила раньше? И чем занималась, в какой фирме работала? С кем общалась? Где училась? Ведь предъявила же я, наверное, какой-то диплом при поступлении на работу! И трудовую книжку… без нее на работу не возьмут. Надо будет в бухгалтерии спросить.

Я представила, какими глазами посмотрит на меня Светлана Сергеевна и что скажет потом, когда я уйду. И на следующий день по офису поползут сплетни, что я выпиваю или злоупотребляю таблетками, а то и вообще колюсь. Как иначе можно объяснить, что ничего о себе не помню? Так не бывает.

Но что же это такое, меня что – в капусте нашли? Или из коробочки вытащили – вот такую, взрослую, одели, завели ключиком и пустили в жизнь? Да глупости, я помню свое детство.

Лето я проводила на даче, там была река, не слишком широкая, но довольно сильное течение. Один берег был пологий, а на другом – обрыв. Невысокий, метра два всего, и мосточки. И мальчишки прыгали с этих мостков прямо в реку. Там было довольно глубоко, они прыгали в воду, иногда поодиночке, иногда парами, и кто-то последний кидал в воду такую штуку… как огромный спасательный круг… ага, надутая камера от большого автомобиля. И человек пять набивались в эту штуку и плыли на ней по течению.