Помоги проекту - поделись книгой:
Лоренс Лимер
Суд Линча
История грандиозной судебной баталии, уничтожившей Ку-клус-клан
Laurence Leamer
THE LYNCHING
Copyright © 2016 by Laurence Leamer. By arrangement with the author. All rights reserved.
© Татищева Е. С., перевод на русский язык, 2018
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
«Напряженно и очень достоверно…»
Пролог
Кулаками по земле
21 марта 1981 года перед рассветом молодая женщина ехала на велосипеде в сопровождении своей собаки по Херндон-авеню в городе Моби́л, штат Алабама. Это была скромная жилая улица, длина которой составляла не более трехсот ярдов. Стоял первый день весны. В предрассветном сумраке женщина увидела нечто принятое ею за висящий на камфорном дереве манекен и поехала дальше. Несколькими минутами позже на улицу вышел пожилой мужчина, чтобы купить утреннюю газету, и, как ему показалось, увидел чернокожего, пытающегося вломиться в один из домов. Вернувшись в свой собственный дом, он позвонил в полицию. Другие люди, проходившие мимо, увидели то, что они сочли телом мужчины, висящим в петле, почти касаясь ногами земли, и тоже позвонили в полицию.
Вскоре после рассвета прибыли полицейские, обнаружив тело чернокожего мужчины, висящее на дереве. Они огородили пустующий участок земли по адресу Херндон-авеню, владение 112 и стали ждать коронера, чтобы он занялся вопросами снятия трупа и его перевозки. Когда об убийстве услышал один из чернокожих горожан, он позвонил своему другу, тот позвонил кому-то еще, и вскоре вокруг места преступления собралось уже несколько десятков чернокожих.
В Америке уже четверть века не было линчеваний, и никто из тех, кто стоял и смотрел на тело, никогда прежде не видел подобных преступлений. Но они слышали о таковых от членов своих семей, читали в школьных учебниках по обществознанию и были уверены: это одно из них. Белые люди линчевали черного, чтобы преподать урок и вселить в сердца страх. Они думали, что такого никогда уже не произойдёт, и многие из собравшихся плакали, другие же бросались на землю и колотили по ней кулаками.
Часть первая
Ночь горящего креста
Дела Клана
18 марта 1981 года на еженедельном собрании Клаверны[2] 90 °Соединенных Кланов Америки (СКА)[3] в Теодоре, штат Алабама, перед дюжиной членов Клана выступил Бенни Джек Хейс с речью, полной бешеной ярости по поводу усиления позиций чернокожих. Бенни был Великим Титаном, то есть самым высокопоставленным вожаком СКА в южной части Алабамы. Этот шестидесятичетырехлетний мужчина, седой как лунь и носящий очки, мог бы провести последние годы, качая внуков на кресле-качалке на террасе своего дома, но он быстро дошел до самых верхних ступенек в иерархии ку-клукс-клана, несмотря на то, что он был католиком – это в организации, которая в подавляющем большинстве состояла из протестантов и некогда считала, что католики ничем не лучше безбожников.
Вожак Клана жил в доме на семи акрах земли в местечке Теодор, находящемся в пятнадцати милях к юго-западу от Мобила. Теодор был оплотом белой бедноты, состоящим из маленьких домишек и трейлеров и раскинувшимся среди похожих на джунгли зарослей. Похоже на рай для Бенни настолько, насколько возможно, тем более что здесь стояла хижина, предназначавшаяся для собраний членов Клана.
Явившиеся на вечернее собрание сидели на стульях, стоящих в несколько рядов. В передней части помещения возвышалось что-то вроде алтаря. На нем находились горящая свеча, сосуд с водой, открытая Библия и американский флаг, поперек которого лежал крест. В углу комнаты стоял флаг Конфедерации.
– Ваше превосходительство, Священный Алтарь Клана готов, и Клаверну освещает Огненный Крест, – возгласил Рыжий Тэддиас Бетанкур, носящий звание Клокарда, то есть наставника Клана, указывая на горящую свечу.
– Члены Клана, что значит Огненный Крест? – спросил зять Бенни, Фрэнк Кокс, носящий звание Благородного Циклопа, то есть президента Клаверны.
– Что мы служим и жертвуем правому делу, – хором ответили все члены Клана.
Никто из присутствующих не произнес этих священных слов с большей страстью, чем Тедди Ламар Кайзар, пухлый молодой человек с огромной головой, невыразительным лицом и розовой, гладкой, как у младенца, кожей. Рост Кайзара едва превышал пять футов[4], и он был похож на мальчишку, затесавшегося среди взрослых мужчин. Несколько лет назад группа черных парней отняла у него часы. С тех пор он возненавидел всю черную расу, и Клан дал ему возможность отомстить.
Некоторые члены Клана относились к Кайзару пренебрежительно из-за его малого роста, и он был готов почти на все, лишь бы они воспринимали его как равного. Он всегда был первым среди тех, кто вызывался поучаствовать в том, что в СКА называли «миссионерской работой», и самым любимым ее видом было для него избиение чернокожих мужчин.
Когда их покрытая синяками, окровавленная жертва была уже распростерта на земле, члены Клана, прежде чем уйти, говорили избитому черному мужчине: «Копы – тоже члены Клана, так что если ты обратишься в полицию, мы вернемся и прикончим тебя».
Кайзар жил в Мобиле, на Херндон-авеню, в одном из принадлежащих там Бенни четырех доходных домов и занимался тем, что грабил квартиры. Несколькими неделями ранее Великий Титан приезжал на эту улицу и произнес гневную речь против белых, глазеющих на красочные шествия, которые черные устраивают на Марди Гра[5].
Бенни приказал Кайзару и девятерым другим членам Клаверны во время следующего праздничного шествия порезать покрышки машин во всей прилегающей округе, причем их надлежало резать сбоку, чтобы ничего нельзя было отремонтировать, и у каждой из припаркованных машин следовало повредить по меньшей мере две шины. Члены Клана подождали, когда улицы наполнятся звуками музыки, приветственных криков и рукоплесканий, и принялись остервенело резать и колоть. Потом Кайзар хвастался, что только на одной парковке повредил покрышки у шестидесяти пяти машин.
Это стало великим днем его жизни, но затем он вляпался в неприятную историю. Он взял у человека, пожелавшего вступить в Клан, плату за вступление в его ряды и промотал эти деньги в баре. Члены Клаверны могли бы решить, что он недостоин состоять в Клане, и вышвырнуть его вон, но немалому числу ее членов он нравился, и было решено, что вместо исключения его высекут. Кайзар, волоча ноги, прошел в переднюю часть комнаты. Если бы он просто покинул собрание, никто бы его не остановил, но эти люди были его друзьями, а сам он был частью того, что, по его мнению, являлось прекрасным братством, и потому он понимал, что должен принять назначенное ему наказание.
В соответствии с протоколом священные предметы были убраны с алтаря, и Кайзар опустился перед ним на колени, положив руки на деревянную поверхность. После того как были произнесены слова, призванные обосновать и облагородить то, что сейчас должно было произойти, Благородный Циклоп хлестнул его кожаным ремнем. Кайзар постарался не вздрогнуть и не показать, что ему больно, но он был близок к слезам. После того как Благородный Циклоп нанес ему последний из требуемых пятидесяти ударов, Кайзар, ковыляя, пошел обратно к своему месту.
Эти мужчины уважали Бенни не только потому, что он был Великим Титаном, но и потому, что видели – он владеет состоянием, далеко превышающим те небольшие средства, которые имеются у них самих. Бенни был хозяином всевозможных объектов недвижимости и долей в различных компаниях, о чем сами они не смели и мечтать.
Он родился в Миссури, в сельской местности, в 1916 году, и тогда его звали Германом Отто Хьюстоном. Его отец был пьяницей, и одно время семья была так бедна, что им приходилось жить в палатке, поставленной на берегу реки. В возрасте шестнадцати лет он, неграмотный подросток, оставил родню навсегда.
Бенни любил рассказывать истории о том, как он колесил по дорогам Америки вместе с бандой объявленных вне закона и скандально известных Бонни Паркер и Клайда Бэрроу, преступной пары, что стала легендой. Это казалось невероятным, но Бенни расцвечивал свои рассказы такими яркими и убедительными деталями, что его семья полагала, что, скорее всего, он говорит правду. Еще он рассказывал о том, каково было спускаться на парашюте в самые опасные места на европейском фронте, когда он служил в десантных войсках во время Второй мировой войны. После войны его дважды сажали в тюрьму, один раз за кражу скота, а второй – за подделку чеков. В 1952 г. он оседлал лошадь и верхом ускакал с фермы при тюрьме.
Сбежавший заключенный сумел начать новую жизнь, взяв себе новое имя – Бенни Джек Хейс. К тому времени, когда полиция выследила его, он уже был женат на Опал Грейс Фрейжер, и у них было двое маленьких сыновей: Рэймонд и Генри. Пока он досиживал остаток своего срока в тюрьме, Опал собирала в полях хлопок и родила дочь, Гейл, от другого мужчины.
Выйдя на свободу, Бенни вместе с женой и тремя детьми переехал в Чарльстон, Южная Каролина. Он работал, разбирая старые железнодорожные пути от Техаса до Нью-Йорка и не бывая дома по нескольку недель подряд. Но на этой работе не было никаких перспектив, и в 1969 году он погрузил скудные пожитки семьи в машину и переехал в Мобил, чтобы начать все заново.
Он наскреб достаточно денег, чтобы оплатить первый взнос за бензозаправочную станцию, работающую с компанией «Тексако», потом купил еще одну заправку, дом на Херндон-авеню, затем еще несколько доходных домов на той же улице длиной в целый квартал. Заработав на своих различных бизнес-интересах достаточно денег, Бенни, оставшийся в душе все тем же парнем из сельской глубинки, переехал вместе с семьей в Теодор.
Когда трое детей Бенни были еще малы, он стегал их ремнем так сильно, словно считал, что так в них можно вбить добродетель. Иногда ярость Бенни доходила до таких пределов, что он уже не мог ее контролировать. Когда Опал видела у него знакомые признаки, напряженное выражение лица и остекленевший взгляд, она старалась держаться от него подальше, потому что в таких случаях невозможно было предвидеть, что́ он сейчас выкинет, на кого набросится и кому сделает больно. А затем его ярость улетучивалась так же внезапно и необъяснимо, как и возникала.
Никто не боялся Бенни больше, чем его младший сын, Генри Ф. Хейс, и никто не доставлял старику больших огорчений. Его отец даже дал ему прозвище Бестолковый Генри. Этот тщедушный, невысокий подросток ростом всего пять футов восемь дюймов[6] заработал прозвище, кроме всего прочего, за то, что его застукали в гостиничном номере с двумя малолетними девушками, а также за то, что он брался то за одну черную работу, то за другую, включая парковку машин в центре Мобила вместе с группой чернокожих мужчин.
На девятнадцатом году Генри ушел в армию, и однажды, когда он приехал домой в отпуск, имея долг перед отцом и не оплатив его, Бенни начал гоняться за ним по двору с молотком, грозясь прикончить. Вдалеке завыла полицейская сирена, и Бенни тут же бросился на кухню, где стояла жена его сына Рэймонда, Дениз, держа на руках девятимесячную дочь.
– Ты вызвала копов! – заорал Бенни, отводя назад руку, чтобы ударить Дениз кулаком в лицо.
– Это не она, а я, – сказала четырнадцатилетняя дочь Гейл Хейс, солгав, чтобы защитить Дениз.
Бенни любил свою приемную дочь больше, чем кого-либо другого в своей семье, но он сшиб ее на пол и пинал ногами, пока в кухню не вошли полицейские и не остановили его. Дружки в полиции отмазали его от наказания, но Генри пришел в ужас. Он уехал в тот же день и не возвращался домой несколько лет.
Когда Генри выгнали из армии после того, как он был пойман в казарме вместе с дочерью офицера, парень вернулся в Мобил. И снова попал под влияние отца, который контролировал жизни всех членов своей семьи, властвуя над ними, подавляя их и толкая туда, куда они, по его мнению, должны были идти.
Старший брат Генри, Рэймонд, был женат на Дениз с 1972-го по 1975 год, и за это время у них родилось двое детей. Бенни попросил Генри жениться на бывшей жене брата, чтобы держать своих внуков под боком и чтобы Рэймонду не пришлось платить Дениз алименты. Это были негодные причины для вступления в брак, но, чтобы угодить отцу, Генри согласился.
Возможно, у Бенни были и другие поводы желать оставить Дениз поблизости от себя. Впоследствии Дениз заявила, что ее свекр бил ее, когда она отказывалась спатьс ним.
– У нас с ним все время бывали стычки, в основном из-за того, что я отказывалась лечь к нему в постель, – говорила она.
Бенни считал, что главная проблема состоит в том, чтобы заставить своего младшего сына взяться за ум. В какой-то момент он пообещал Генри найти ему работу на стройке. Он даже предоставит бесплатную квартиру в одном из доходных домов, при условии, что за это Генри будет собирать с жильцов арендную плату и блюсти отцовские интересы. Чтобы получить все это, Генри нужно было сделать только одно – вслед за своим отцом вступить в Клан.
Бенни надеялся, что членство в Клане привьет Генри дисциплину и придаст его жизни смысл.
– Ты должен вступить в Клан, – сказал он своему младшему сыну. – Ты должен стать уважаемым человеком.
Холодным ноябрьским днем 1977 года Генри проходил обряд посвящения, и когда одетый в черный балахон и черный капюшон член Клана, носящий звание Ночного Ястреба, проводил над ним и еще пятерыми новыми членами церемонию, новичок чувствовал себя как «мальчик, прислуживающий в алтаре».
Генри полагал, что вступление в Клан сблизит его с отцом, то есть позволит добиться того, к чему он стремился всю жизнь. И он наконец станет важной персоной. Бенни даже сделал Генри Благородным Циклопом, что являлось самым высоким положением в Клаверне 900, но когда Генри не справился со своими новыми обязанностями, он возложил эту честь на мужа Гейл, Фрэнка Кокса, а Генри назначил Клиграппом, то есть секретарем.
Даже когда Генри стал взрослым мужчиной, Бенни не оставил своих попыток научить сына, как тот, по его мнению, должен себя вести. У Бенни был пес, белая овчарка по кличке Надежда Белых, и этот пес постоянно пытался прорыть лаз под забором. В один прекрасный день Бенни велел сыну привести к нему пса и крепко его держать. Затем он достал нож и отрезал пальцы на передних лапах, после чего погрузил обрубки в горячий деготь. Так он преподал псу урок. Генри не смог этого выдержать. Будучи взрослым мужчиной, он, плача, убежал домой.
Бенни был более высокого мнения о Фрэнке Коксе, чем о своем собственном сыне. Кокс был дюжим, уверенным в себе молодым человеком, и по всему было ясно, что, скорее всего, он не останется на всю жизнь водителем грузовика. Он безумно любил свою молодую жену, Гейл, и вступил в Клан главным образом для того, чтобы снискать расположение тестя. Они с женой уехали в Северную Каролину, и там у них была счастливая жизнь. Но потом они вернулись. Фрэнк был готов пойти на многое, чтобы угодить Бенни. Мало кто из посторонних понимал, в чем тут суть – почему этот грубый человек имеет такую почти гипнотическую власть над всеми, кто живет в его тени.
Среди всех членов Клана любимцем Бенни был Джеймс «Тигр» Ноулз, семнадцатилетний парень с задатками лидера, благодаря которым казался старше своего возраста лет на шесть. Этот здоровенный, высокий, пяти футов одиннадцати дюймов[7] роста подросток был прозван Тигром, потому что при рождении он весил целых тринадцать фунтов[8]. Когда Тигр учился в девятом классе, федералы обвинили его отца, члена Клана, в уклонении от уплаты налогов, и он потерял свою строительную компанию. После этого Тигр навсегда бросил школу. Теперь он имел собственный мелкий бизнес – ремонт и замена кухонного оборудования и плиточные работы. Примерно полдюжины сотрудников, включая Генри.
В 1978 году Ноулз вместе с родителями поучаствовал в ежегодной Кланвокации, то есть съезде СКА. На этом съезде ему первому из подростков в штате разрешили вступить в Клан, а в шестнадцать лет Ноулз уже принес клятву, став полноправным взрослым членом. Несколько месяцев спустя Имперский Мудрец Роберт Марвин Шелтон назначил подростка Клалиффом, то есть поставил его во главе всех «военных операций» в южной половине Алабамы и сделал одним из самых высокопоставленных членов Клана во всем штате. Хотя Ноулз был членом Клаверны городка Грэнд-Бэй, находящегося в пятнадцати милях от Теодора, он часто посещал собрания Клаверны 900.
Ноулз также часто ездил вместе с Бенни в национальную штаб-квартиру СКА, здание площадью 7200 квадратных футов[9] в Нортпорте неподалеку от Таскалусы, где Имперский Мудрец Шелтон раз в месяц встречался с руководителями Клаверн Алабамы. Подросток верил, что когда-нибудь он сам облачится в великолепное одеяние Имперского Мудреца, самого главного куклуксклановца в Америке.
Ноулз презирал всякого, кто казался ему ненормальным. Как-то раз он и еще один член Клана, Джонни Мэтью Джонс, ехали в пикапе Ноулза, когда им на глаза попался длинноволосый голосующий парень. Они посадили его в свою машину, перочинными ножами обрезали волосы и высадили на обочину.
Вечером 17 марта 1981 года перед еженедельным собранием Клаверны Генри и Ноулз выехали из города, чтобы заняться кое-какой «миссионерской работой», которую подыскали для себя сами. Клан презирал гомосексуалистов не меньше, чем чернокожих и евреев. Двое молодых членов Клана уговорили мужчину-гея отправиться вместе с ними в ночной клуб. Но когда он сел в машину, они приставили к его горлу нож и по дамбе, идущей через залив, вывезли его в глушь. Здесь они заставили его раздеться донага, и пока решали, что с ним делать дальше, тот сбежал в лес. Двое друзей на «Бьюике Уайлдкэт» Генри рванули за ним. В диком азарте погони, который охватил их в тот момент, они могли и убить его, но несчастному удалось сбежать.
На всеобщее обозрение
18 марта 1981 года, когда собрание Клаверны 900, проходившее в крытой железом ветхой хижине Бенни, подходило к концу, со своего места среди дюжины членов Клаверны встал Рыжий Тэддиас Бетанкур и вышел к алтарю. Бетанкур был дружелюбным, уступчивым малым, который вступил в Клан после того, как однажды ночью в его дом в Мобиле явилась группа из четырех членов. Одним из них был его сосед, и он сказал, что Бетанкур бьет своих детей слишком сильно, куда сильнее, чем это необходимо. Но Бетанкур убедил своих ночных гостей, что это не так. Во время произошедшей между ними беседы четверо мужчин произвели на него такое сильное впечатление, что он тоже попросился в Клан.
В свое время Бетанкур отсидел срок за кражу со взломом, и теперь в Клане он, как и многие другие, обрел цель жизни и чувство сопричастности к братству, которых прежде не находил нигде. Он вовсе не испытывал особого чувства ответственности перед белой расой и не питал ненависти к чернокожим. Его отец был квалифицированным рабочим на верфи в Мобиле и зарабатывал достаточно денег, чтобы семья могла держать черную служанку, которая работала полный рабочий день и получала за это пять долларов в неделю. Почти у каждой семьи в многоквартирном жилом комплексе, где жила семья Бетанкуров, была своя чернокожая служанка, получавшая стандартную плату. Это было одной из тех привилегий, что давала принадлежность к белой расе, даже если у тебя скромный доход. Когда Рыжий ездил с семьей в центр Мобила, они редко видели там человека с черной кожей, и Бетанкур вырос, думая об афроамериканцах как о расе слуг и служанок, которые, когда им не надо выполнять свою работу, остаются где-то вне поля зрения.
Бетанкур жаждал стать особо доверенным членом Клана. Он с самого начала понял, что делами можно добиться большего, чем одними только речами, и поэтому активно участвовал в сожжении крестов и избиении чернокожих. Он был уверен, что если будет и дальше продолжать в том же духе, держа при этом рот на замке, ему, вероятно, когда-нибудь будут доверять самые сокровенные планы и секреты.
Одной из официальных обязанностей Бетанкура в Клаверне было доведение до сведения новостных газетных заметок и другой важной информации на еженедельных собраниях. Он относился к этой своей задаче так серьезно, что даже завел альбом для наклеивания газетных вырезок с обложкой из фанеры, в который аккуратно вклеивал все газетные материалы, могущие представлять интерес для членов Клана. В этот вечер он зачитал вырезку, в которой речь шла о Джозефусе Эндерсоне, чернокожем, обвиненном в убийстве сержанта полиции Бирмингема Джина Бэллэрда во время ограбления банка. Дело получило такую широкую огласку, вызывало такую острую полемику и было настолько скандальным, что судебное разбирательство перенесли в Мобил, где его рассматривала коллегия присяжных, состоящая из одиннадцати чернокожих граждан и одного белого.
Членов Клана то и дело предупреждали, что предатели дела белой расы есть везде и что теперь белые люди даже не могут больше открыто говорить то, что думают. На собраниях Клаверн возможные акции обсуждались редко, кроме тех случаев, когда речь о них шла в завуалированной форме. Но сегодня гнев, вызванный возможностью того, что этот грабитель банка избежит наказания за совершенное им убийство, поскольку присяжные-афроамериканцы не признают его виновным, был так велик, что Бенни не смог молчать и выкрикнул слова, в ответ на которые остальные члены Клана также разразились потоком угроз.
– Если черномазому может сойти с рук убийство белого, то и белому должно сойти с рук убийство черномазого, – крикнул Бенни визгливым и язвительным тоном, и его слова эхом отразились от стен хижины.
– Если этого малого признают невиновным, надо будет повесить какого-нибудь чертова черномазого, – сказал Уильям А. О’Коннор-младший, носящий звание Клокана, то есть главы совета из трех членов Клана, изучающих кандидатуры желающих вступить в ряды.
– Да, чтобы поставить их всех на место, нужно вздернуть какого-нибудь черномазого, удавить, – сказал Генри Хейс.
– Возьмем и убьем черномазого! – проорал еще один член Клана.
– Одного будет мало! – завопил другой.
Большинство взяли с собой на собрание пистолеты. В прежние времена они бы даже не стали дожидаться вердикта присяжных. Они бы пошли к тюрьме, выволокли из нее Эндерсона и линчевали бы прямо перед зданием суда. В те времена правосудие Клана уже свершилось бы, черные усвоили бы урок и впредь знали свое место.
После окончания собрания Бенни, Ноулз и Генри остались возле хижины, чтобы поговорить об обвиняемом в убийстве малом из Бирмингема и о том, что им надо будет сделать, если его оправдают. Прямо никто ничего не сказал. Они обменивались незаконченными фразами, многозначительными кивками и утвердительным бурчанием. Но в какой-то момент Бенни сказал, что, если грабитель банка выйдет сухим из воды, надо будет поехать в Мобил и убить кого-нибудь из чернокожих мужчин.
Двое молодых с восторгом ухватились за эту идею и даже предложили оставить труп висеть на Херндон-авеню.
– Ну хорошо, только мы ничего не будем предпринимать до пятницы, когда я заключу сделку по продаже домов, – сказал Бенни. Он занимался продажей нескольких своих объектов недвижимости, расположенных на этой самой улице, и ему не хотелось рисковать – а вдруг после того, как произойдет линчевание, покупатель откажется от сделки.
Они могли бы выстроить свой план так, чтобы утопить труп в заливе или вывезти его в лес, где его бы сожрали койоты и стервятники. Но они не хотели этого делать. Им было важно оставить тело висящим на дереве, где его смогут увидеть.
В прошлом, с самого момента основания организации, линчевание являлось знаковым актом Клана. Но с 1955 года повешения прекратились; конец эпохи линчеваний совпал с зарождением движения за гражданские права цветных. Возрождая практику, члены Клана стремились вернуть прежние времена, когда южными ночами по округе свободно разъезжали конные налетчики в капюшонах на головах, верша то, что они называли правосудием, над запуганными, дрожащими от страха чернокожими.
Другим громким символом могущества Клана был горящий крест, и Бенни, Генри и Ноулз договорились, что тем вечером, когда состоится линчевание, темное небо осветит крестосожжение. Чтобы чернокожие знали: куда бы они ни пошли, что бы ни предприняли, они тоже заслуживают петли, и всем им следует страшиться правосудия Клана.
Генри и Ноулз были уверены, что коллегия присяжных, состоящая почти из одних только черных, ни за что не признает виновным человека их собственной расы. А потому, уходя тем вечером после собрания Клаверны, они точно знали, что через несколько дней убьют чернокожего и оставят тело висеть на дереве на Херндон-авеню.
Херндон-авеню была скромной, малозаметной улицей, но известной как обиталище членов Клана. До того как переехать в сельскую местность, здесь несколько лет жил Бенни с семьей. На Херндон-авеню все еще проживали Генри и его семья, а также и другие члены Клана, в том числе и Кайзар.
Ноулз считал, что это хитроумная идея – оставить тело именно на этой улице Мобила. Он так и сказал:
– Все подумают: неужели Клан так глуп, чтобы оставить труп прямо там, где у них есть недвижимость, где живут они сами?
Тринадцать витков
Вечером в пятницу Ноулз и Генри сидели в квартире Хейса на Херндон-авеню вместе с женой Генри Дениз и несколькими друзьями. Бенни закрыл сделку по продаже своих домов, и несколько ранее этим же вечером двое лучших друзей, Генри и Ноулз, а также Кокс съездили в Теодор и взяли у матери Кокса веревку. Ноулз сделал основание петли из тринадцати витков, так что когда они уложили ее в чемодан Генри, вид у нее был почти как у профессионального эшафотного узла. Палачи используют особую петлю, чтобы, когда человек падает, веревка скользнула по шее, ломая ее и убивая жертву мгновенно. Друзья также одолжили у еще одного члена Клана малокалиберный пистолет.
Ноулз был парнем хвастливым, но ему вовсе не хотелось никого убивать. Он часто бахвалился тем, что хотел бы сделать с чернокожими, и никогда не представлял себе, что дело действительно дойдет до такого. Однако всякий раз, когда Ноулз задавался вопросом о том, что будет, если он откажется участвовать в этом деле, ответ все время выходил один. Когда Бенни узнает, что Генри проделал всю работу один, дни Ноулза как молодой надежды Клана будут сочтены. Вся суть жизни рассыплется в прах, он лишится всех друзей. Бенни сочтет его предателем дела, и его жизнь окажется в опасности.
Генри двигали еще более жесткие мотивы. По его мнению, он за всю свою жизнь не совершил ничего значительного. Теперь же ему предоставлялась возможность сделать нечто особенное, нечто такое, что выгодно отличит его от всех остальных. Отец примет его и будет отныне относиться к нему с почтением. Если сегодня вечером он, Генри, не сделает того, чего от него ждут, он выставит себя тем самым трусливым оболтусом, которым считает его отец.
В 10 часов вечера Генри включил телевизор, чтобы посмотреть местные новости.
«Джозефуса Эндерсона обвиняют в убийстве полицейского Элберта Юджина Бэллэрда, произошедшем 29 ноября 1979 года, когда жертва сидела в патрульной машине, – сказал ведущий новостей Мел Шауэрс. – По словам старшины коллегии присяжных, они не смогла прийти к единому решению. И судья Джозеф Хокерлэндер заявил, что вынужден объявить об аннуляции судебного процесса. Джозефус Эндерсон же заявил, что его следовало признать невиновным».
– Этому чертову черномазому все сошло с рук, – сказал Генри.
– Черномазые будут теперь праздновать это всю ночь, – ответил Ноулз.
Это был сигнал для двух молодых людей покинуть квартиру и отправиться на стареньком десятилетнем «Бьюике Уайлдкэт» Генри на поиски какого-нибудь черного мужчины, чтобы линчевать. Ни Ноулз, ни Генри никому бы не показались людьми, полными злобы. Они смотрелись как двое парней, собирающихся весело провести пятничный вечер. Ноулз был младше Генри на девять лет, но в некоторых отношениях именно он был в этой паре лидером. Ноулз считал, что он может делать все что хочет в любое время, когда он этого захочет, и никто не сможет его остановить. Если даже его поймают, он сумеет отболтаться, так что неприятности ему не грозят. Это был еще один из его талантов.
– Я считал, что я непобедим, – вспоминал впоследствии Ноулз. – Я полагал, что могу делать все что угодно и мне за это ничего не будет. И я был уверен, что если возникнет такая необходимость, я смогу запудрить мозги кому хочешь и вывернуться из любой передряги.
В январе Генри сломал три пальца на правой руке, когда на работе на него упал цементосмеситель. Он по-прежнему мог водить машину, но от искалеченной руки было мало толку. Несмотря на то что он был взрослым мужчиной и на нем лежала взрослая ответственность за жену и троих детей, состояние автомобиля ясно говорило о том, насколько равнодушен он к повседневным радостям жизни. В «Бьюике» царил непотребный хаос из смятых бумажных стаканчиков, сплющенной пивной банки, тряпок, бумажных полотенец, пустой бутылки из-под трансмиссионной жидкости, расхристанных автомобильных ремней и россыпи болтов и гаек.
Медленно объезжая район, населенный черными, двое молодых людей не пытались найти чернокожего какого-то определенного типа. Их жертва могла быть и молодой, и старой, и толстой, и худой, и слабой, и сильной – им было все равно, какой она будет. Они ничего не боялись – ведь у них был пистолет. Единственное, что имело значение – нужный цвет кожи.
Был уже двенадцатый час ночи, и они направились в район, пользующийся дурной славой и прилегающий к реке Мобил, где не было почти ничего, кроме складов и промышленных предприятий. Не так-то легко найти кого-нибудь одинокого в этот час. Генри и Ноулз притормозили, увидев чернокожего старика, говорящего по таксофону, но чтобы схватить его, им пришлось бы выйти из машины, и они решили проехать мимо.
Им было нетрудно с безразличием рассуждать об убийстве какого-то чернокожего, когда они наворачивали витки петли или сидели в гостиной квартиры Генри на Херндон-авеню в окружении его семьи и друзей, но пара оставалась невозмутимой и теперь, когда момент убийства приближался. Прежде они уже не раз избивали черных и геев – а с течением времени эти избиения становились все более жестокими, – и теперь им казалось вполне естественным убить чернокожего, чтобы доказать, что они храбрые и зрелые члены Клана.
Они ездили по улицам уже минут двадцать, когда увидели, как по Дэвис-авеню идет Майкл Дональд, худощавый чернокожий парень ростом пять футов десять дюймов[10]. Поравнявшись с ним, Генри остановил машину, и Ноулз, высунувшись из заднего окна, спросил Дональда, как проехать в «Общественный клуб Пауэлла», ночной клуб для чернокожих. Он полагал, что большинство черных жителей Мобила слышали об этом заведении. Дональд объяснил им, как проехать, и тут Ноулз попросил его подойти ближе. Затем достал пистолет и велел сесть на заднее сиденье двухдверной машины. Дональд ничего не сказал и сел в автомобиль.
Генри повел свой угольно-черный «Бьюик» по дамбе, идущей через залив, потом проехал по старой магистрали мимо нескольких бумажных фабрик и заехал на тот же глухой, поросший чахлыми деревьями участок в округе Болдуин, куда три ночи назад они привозили гея. Бесконечная глушь, изрезанная проселочными дорогами и ручьями.
– Достань все из карманов, – приказал парню Ноулз, опасаясь, что у жертвы может быть пистолет или нож.
У Дональда в карманах был только бумажник. Ноулз взял его и положил на пол машины перед задним сиденьем.
Поделиться книгой: