Помоги проекту - поделись книгой:
– Какого черта ты делаешь? – рычу я. – Отойди в сторону и тряси своими волосами.
Беатрис стоит рядом со мной и вытирает тело с самым наглым выражением лица.
– Я нечаянно, шезлонги расположены слишком близко, кроме того, ты занял моё место, – дерзко отвечает она, прищурив один глаз.
Оглядываю ее фигуру снизу вверх, останавливаюсь на красных губах, которые я вчера так сладко целовал. Раздражающая девчонка все еще поливает меня водой.
– Ты мешаешь мне отдыхать, – шиплю я, мне не хотелось бы, чтобы Хаш услышал, как фамильярно я с ней обращаюсь, тем более, как она со мной.
– Ну и топор тебе в жопу, – нагло отвечает она мне и укладывается на шезлонг рядом со мной.
Я онемел на некоторое время, приподнялся на локтях, чтобы сморозить еще большую пошлятину, но практически удержался.
– У тебя какие-то проблемы с пятой точкой? Ты слишком часто употребляешь это слово. Родители тебя не учили быть вежливой со старшими? – поворачиваюсь полностью к ней, совершенно забыв при этом про сына, все еще плавающего в бассейне.
– И что? Ты устроишь мне анальные кары? – громко фыркает и надувает свои губки во французском манере. – Vas pisser dans les fleurs (Иди, пописай на цветочки), – произносит она.
Я встречал наглых людей, но они были значительно изощреннее и, конечно, уже в более солидном возрасте. Но чтобы вот так, в наглую, с такой милой улыбкой на губах посылать меня на х*й, это уже переходит все рамки дозволенного.
– Ты все французские маты выучила, чтобы произвести на меня впечатление? Или это твоё обычное быдлячее состояние? – на моих скулах шевелятся желваки, я готов хорошенько пройтись по ней ремнем, чтобы знала свое место.
– Ты заслужил это после того, как насильно меня поцеловал и шантажировал, – она надевает очки и пальчиком пододвигает их глубже на переносицу. – И это не мат, если ты не знаешь дословный перевод, то грош цена твоим познаниям в языке.
Откидывается на спину и перестает обращать на меня внимание, а я все еще наблюдаю за ее нервным дыханием и напускным спокойствием. Надолго ли она стала такой смелой? У самой пальчики трясутся от страха.
– Я весьма польщён, что ты не можешь забыть поцелуй, раз такая реакция на него, значит ты еще та brindille (сучка), – повторяю ее движения и укладываюсь довольным.
Закидываю руки за голову и наблюдаю пролетающую высоко в небе птицу.
Хаш вылезает из бассейна с широкой улыбкой на лице.
– Я рад, что вы нашли общий язык, кажется, будто знакомы уже долгое время и стали приятелями, – он бьет по моей протянутой ладони. – Так держать.
Мои губы расплываются в довольной улыбке. Хорошо, что пацан не понял, что его подружка настоящая сука, но готов промолчать, чтобы ему было приятно. Даже про эпизод с ее голыми сиськами и нашим незабываемым, для нее естественно, поцелуем.
Сын подходит к своей девушке и целует в щеку, в это время ее голова поворачивается ко мне, очки немного опускаются на переносицу, и она устремляет свои огромные светло-карие глаза на меня. В них вспыхивают молнии гнева. Если бы она могла кинуться на меня, то сделала бы это, не думая. Но сейчас мы играем с ней роль заговорщиков. Она переживает, что я раскрою тайну о том, как ей понравился мой поцелуй, а я… Ну, начнем с того, что я вообще не был в курсе, кто она такая. А прикасаться и целовать ли мне девушек – это уже моё личное дело, тем более, когда незнакомка была не против. Я не тащил ее силком, не брал против ее воли, так в чем дело?
Решив эту задачку, я улыбнулся ей во все свои тридцать два. Скривив губы, она поняла свою осечку, теперь она может стать моей рабыней на очень долгий период. Хаш ложится поверх полотенца, спустив немного свои плавки, и я удивленно смотрю на его действия. Он что, боится, что у него будут полоски на теле? В его руках появляется лосьон для загара, и я не могу остановить себя наблюдать за нежными движениями рук сына по своему телу. Не по телу его подружки, а по-своему! Он, как Нарцисс, водит ладонями, так что уже сомневаюсь в его ориентации. Ей-богу, он меня пугает.
Девчонка привлекает моё внимание, когда поднимается и наклоняется, практически сев мне на лицо своей маленькой попкой. Слова замирают в моем горле, когда, налив остатки сока, она смотрит на нас с Хашем.
– Кому сок? – я первый вскидываю руку, но, испепелив меня взглядом, она протягивает стакан с так необходимой мне жидкостью моему сыну. – Извините меня, пожалуйста, мистер… – хитро прищурив глаза, она снова делает невинное личико, – Энтони, но он был первым.
Сучка! Да что ты такое говоришь?! Просто ты и не собиралась мне его давать, и спросила, чтобы меня хорошенько вывести из себя. Ну, держись теперь, чертовка!
– Она ангел, клянусь, никогда не встречал таких, как она, – говорит Хаш, когда Беатрис удаляется за еще одним кувшином напитка. Мы оба провожаем ее взглядом, я в основном сосредоточен на ней из праздного любопытства. А сын уже отвлекся на лосьон, который он выдавливает себе на ладонь.
– У вас с ней все серьезно? – я просто обязан его спросить об этом. – Это впервые – девушка в нашем доме, и ты тут сидишь и мажешь свой зад кремом. Хоть бы сказал пару слов о ней.
Хаш встает и натирает свои ноги, пока я жду от него ответа.
– Ну, мы почти год вместе. Беатрис собирается в Сорбонне учиться, я остаюсь на спорте. Она хорошая девчонка, терпение безграничное, внимательная и очень нежная, – он улыбается, а я оглядываюсь на дверь, где застряла эта мерзавка.
– Может, девушке необходима помощь? – показываю большим пальцем в направлении, куда она ушла.
Хаш вытягивает вперед две вымазанные руки и хмурится.
– Может, ты ей поможешь? – закусываю нижнюю губу, он ведь сам меня толкает надрать ей задницу, пока я киплю гневом, и есть за что.
– Конечно, – отвечаю я ему, – я как раз собирался вернуться в дом.
Сжимаю одну ладонь в кулак, сейчас бы иметь под рукой ремень или прутик, чтобы пару раз поддать дерзкой девчонке. Но, естественно, я не имею на это никакого права. Прохожу на кухню, на столешнице стоит полный кувшин лимонада, но Беатрис словно стерта с лица земли. Подозрительно оборачиваюсь вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов в поисках нее, но девчонки нет. Будем надеяться, что она пошла в уборную, иначе, чем ей еще заняться. Прохожу тихим шагом к дверям уборной, там никого. Решаю, что она, скорее всего, наверху, стараюсь не издавать никаких звуков, если Беатрис что-то творит, я поймаю ее с поличным. Ещё не дойдя до уборной, я уже слышу, где находится «ангел» моего сына. Резко дернув ручкой на своей двери, я распахиваю ее в комнату, где на пол летят все мои вещи, которыми раскидывается ненормальная девушка.
– Ты что здесь утроила? – грозно говорю ей и надвигаюсь широким шагом, по пути поднимаю свои вещи с пола.
– Сучка, да? Я покажу тебе сучку, грязная скотина! – она швыряет в меня мой портфель, и я ловлю его практически около своего лба. – Сначала ты намекаешь, что я хотела этот поцелуй, теперь еще и обзываешь? Я покажу тебе, какая я сучка.
Она стоит на моей кровати, одной ногой удерживает мою дорогую рубашку, рукой тянет за нее, и я слышу треск ткани, которая мгновенно рвется. Сбиваю Беатрис с ног, и придавливаю ее своим телом. Руками она цепляется за мои плечи, ногтями царапает открытую кожу, но я заламываю ее руки за спину и удерживаю, как в день нашего знакомства.
– Немедленно отпусти меня, мерзавец, – ее губы напротив моих, она тяжело дышит и смотрит мне в глаза. – Ты гнусный лгун и сволочь. Я выцарапаю тебе гла…
Не даю ей договорить, впиваюсь в ее алые губы. Вкус этой девушки сводит меня с ума, вместе с ее маленьким телом. Все чувства обостряются, когда она начинает освобождать свои руки из-под меня. Обхватываю свободной рукой ее голову и не позволяю ей отвернуться. Облизываю сладкий рот Беатрис, поглощаю, пока она все еще держит стиснутыми зубы, борется со мной. Немного двигаюсь на ней, вжимаю свой член в ее широко расставленные бедра, в самую сердцевину ее желания. Краду рваный вдох девушки и запускаю свой язык в ее горло. Она замирает подо мной, когда я отключаю свои мысли о том, насколько это правильно – хотеть ее. Хочу чувствовать под собой ее хрупкость, поглощать ее сладость и повелевать ее телом.
Рука Беатрис несмело прикасается к моему затылку, и она отвечает мне на поцелуй. Задыхаюсь от нахлынувших эмоций, целую ее до потери сознания, двигаюсь на ней. Руками стягиваю верх купальника без бретелей и опускаюсь с поцелуями ниже, к подбородку. Пальцами ласково глажу сосок, пока она выгибается дугой навстречу мне. Языком провожу по шее, спускаюсь еще ниже нежными прикосновениями по ее телу. Она оживает подо мной, гладит мои плечи, погружается пальцами в волосы. Мой член готов вырваться из плавок и протаранить ее как бронепоезд, подчинить себе, сделать только моей. Возвращаюсь к ее губам, пока руками глажу ее грудь. С остервенением она кусает мои губы и задыхается, когда я немного щипаю ее соски.
Отодвигаюсь от Беатрис, но она снова притягивает меня к себе, словно в агонии. Щеки девушки горят, зрачки расширены до такой степени, что я не вижу светлого оттенка карих глаз. Губами я снова спускаюсь по ее шее, немного покусываю и снова облизываю, целую, пока мои губы не касаются ее нежно-розовых сосков, которые, словно маленькие рубины, сияют только для меня. Ее тело немного приподнимается, когда я облизываю нижнюю часть ореолы сосков, пальцами погружаюсь в трусики и глажу киску, которая истекает влагой. Еще раз вдавливаю в нее свое тело, делаю эротические движения, когда она стонет, как сумасшедшая, подо мной.
Все, что я сейчас хочу – это трахнуть эту девчонку, сожрать ее лицо и иметь до тех пор, пока мы оба не вымотаемся. Пальцами я провожу по ее маленькой дырочке, надавливаю на нее двумя пальцами и ожидаю отклика. Часть моей спермы начинает вытекать в трусы, когда она обхватывает мой член, не выдержав этого, я проталкиваю с силой два своих пальца. Беатрис вскрикивает нечеловеческим голосом, отталкивает меня ногами. В шоке я стою напротив нее с широко распахнутыми глазами. Сбившись комочком, Беатрис сгибает ноги в коленях и смотрит на меня. Только сейчас я вижу капельку крови между ее бедер и на моих пальцах тоже.
– Что это за нахрен? – говорю я, едва справившись с первоначальным шоком.
– Беатрис? – громкий голос моего сына в дверном проеме отрезвляет меня окончательно, вместе с ударом кулака в лицо.
Я сижу в своей комнате на кровати, где только что лежала Беатрис. Мои кулаки крепко сжаты, а голова низко опущена. То, что сейчас произошло в этой самой комнате, не укладывается у меня в голове. Я ведь просто хотел наказать несносную девчонку. Это не входило в мои планы, все произошло само собой. Она откровенно соблазняла и дерзила, теперь я чувствую себя старым развратником, лишившим ее своими пальцами девственности. Это смешно, если однажды сказать об этом кому-нибудь, никто не поверит в этот бред сумасшедшего. Начнем с того, что я не знал о ее невинности. Тело Беатрис отвечало на мои ласки, именно она схватила меня за член. Кстати, в трусах до сих пор влажно от вытекшей спермы, я словно снова превратился в пятнадцатилетнего подростка, который спускает в штаны. Хаш все еще стоит около моего шкафа и держит в руках верх от купальника девчонки.
– Это самое мерзкое, что могло произойти в нашей семье, – глухо произносит он. – Я даже не думал, что ты на такое способен. Пап, ты же… Она ведь приехала со мной!
Мне стыдно смотреть ему в глаза, и поэтому я отворачиваю свое лицо, что здесь еще сказать…
– Она ведь младше тебя на почти шестнадцать лет. Ты понимаешь… – поднимаю руку, чем перебиваю его речь.
– Хватит уже объяснять мне прописные истины. Кто из нас родитель? – поворачиваю к нему лицо и зло смотрю на него. – Она стонала в твоей кровати, не в моей. Я знаю, кто она для тебя. Но я этого не планировал. Не тащил ее в эту комнату и не насиловал. Понял?! Все произошло мгновенно, в одну минуту я готов был надрать ее задницу, в другую мы лежали здесь. Ты ведь мужчина, должен понимать, как происходят такие эпизоды?! – провожу рукой по припухлости от его удара на щеке. – И нечего на меня так смотреть. Прекращай здесь исходить слюной. Лучше помоги ей собраться, раз уж так скоро покидает этот дом. Машина уже здесь на подъездной дорожке. Счет мне ее скинь, выплачу моральную компенсацию, – сухо говорю я и показываю ему на дверь.
Решил отчитать отца за его действия. Я никогда не разговаривал с ним таким образом. У нас просто не было подобных ситуаций, и, слава богу. Беатрис угловатая девушка, которая не является моим эталоном красоты, просто сразила мой рассудок своим появлением. Подобное проявление инстинктов не свойственно мне. Вечный расчет с кем можно, а с кем нельзя, сколько и кому из них заплатить… А здесь просто молотом по голове.
Глава 5
Беатрис
– Он сделал тебе больно? Перестань бегать по комнате, – громко говорит Хаш, – ты сводишь меня с ума. Отец подготовил машину для тебя.
– Какой ты прозорливый. Больно ли мне? – шиплю я. – Да не надо мне от него ничего, Хаш, – отталкиваю его руку, в которой он протягивает мой купальник, – успокойся нахрен. Ты достал меня со своей заботой. Что же ты раньше не бегал так и не переживал?
Больно ли мне? Да я унижена! Меня мало того, что проткнули пальцами в момент, когда я была максимально расслаблена по своей тупости, так еще и поймали под папашей, и не кто-то чужой, а парень, с которым я провела некоторое время. Куда уж больнее, а? Интересно, какая причина была у папаши, чтобы захотеть эту самую глупую дуру. Часовой механизм словно заклинило в моей голове, детали не могут прокрутить информацию и понять ДЛЯ ЧЕГО ЭТО.
Ладно, я дура, чертовы гормоны, сексуальное возбуждение, дурацкие амбиции и, самое смешное, со взрослым мужиком! Не могла пнуть его по яйцам?! Нет, распласталась под ним, словно коврик. На, бери, трахай меня. Куда уж больней-то?! Переживает он за меня, как же! Сам меня не захотел, выматывал целый год. И что в итоге?
Отчаянно заглядываю под кровать в поисках туфель, которые я приготовила для вечера. Фантазерка тоже, нарисовала себе идеальную сказку. И вот так ткнула пальцем в небо. Вернее, ткнули в меня. Позорище, отдохнула.
Хаш отшатывается от меня, когда я словно метеор проношусь мимо него, скидываю вещи, которые только вчера по приезду разложила по полкам.
– Это просто машина, причем здесь он? – четко проговаривает слова, он зол не меньше моего. – Ты станешь заявлять на него в полицию? Ведь это было, ну… В общем, он выплатит тебе моральную компенсацию. Я скинул ему номер твоего счета. И теперь …
Руки замирают над чемоданом, когда я упираюсь взглядом на покрывшееся дурацкими пятнами лицо Хаша.
– Ты дурак? О каком заявлении ты говоришь? За кого ты вообще меня принимаешь? – подхожу к нему и выдергиваю смартфон из его рук, печатаю сообщение на номер, который получил мои данные. – А теперь просто свали отсюда и отставь меня в покое. Я поеду на вашей долбанной машине. Но не ты, не твой папочка больше, чтобы не имели ко мне никакого отношения. Ты меня понял?
– А я здесь причем? Ты не думала о том, что именно я сейчас должен психовать? Моя девчонка лежала по собственному желанию под моим отцом. Что это за херня? Ты решила так на Сорбонну заработать? – бью по его лицу со всей силы раз, потом еще один, чтобы он заткнул свой рот.
Вот оказывается, в чем проблема, а я-то думаю «такой» мужик и за стрёмной выпускницей потащился. Эти два урода решили, что я потаскуха, выбивающая деньги из богатеньких жоп. Папаша решил упразднить неподходящую подружку, которая повелась на него. Видимо, рожей не вышла, не подхожу по состоянию кошелька любимому отпрыску. Устроили мне проверку, которую я не прошла. Легла на кровать и дала себя практически трахнуть. А сынок слишком тупоголовый, чтобы понять, в чем проблема.
– Ты просто дебила кусок, вот ты кто. Со своими п*дарскими замашками, иди к Эдсону. Пусть он поцелует тебя в задницу. Я думала об этом, почему же ты никак не мог меня трахнуть. И только сейчас дошло, у тебя ни разу на меня не встал, но ваши е*аные ужимки с Эдсоном – вот где страсть. Так пойди и отсоси у него, – закрываю чемодан и шагаю мимо моего придурка бывшего. – И папочке не забудь рассказать свой грязный секретик. Счастливо оставаться, дружище. К черту всех вас, горите в аду.
Не поднимаю чемодан на руки, тупо тащу его с грохотом по мраморным ступеням лестницы, звук эхом раздается по вымершему дому. На прощание, чтобы оставить о себе память, как бы невзначай подталкиваю пальчиками вазу, стоящую на высоком столике в прихожей. Звук разбивающегося стекла и скрежет колесиков чемодана по нему – всё, что останется им на память. Козлы долбанные.
– Добрый день, мисс, куда я могу вас отвезти? – передо мной стоит высокий парень с темной кожей, похожий на филиппинца, его длинные волосы стянуты в хвост, а глубокий цвет глаз выдает доброго человека.
Выдохнув, я сажусь в открытую для меня дверь, и он закрывает ее за мной. Называю свой адрес, все еще в гневе оглядываю окна дома, который я не забуду никогда. Я не могу винить Энтони в том, что я не хотела этого. В то же время меня злит, как они быстренько всё решили между собой. Один сразу тыкает мне деньгами, которые я как будто бы хотела тупо выбить из его папочки, а папаша думал, что я являюсь опасной охотницей за деньгами, видимо. Это все мои домыслы, которые Хаш мне услужливо ткнул в лицо. Да и хрен с ними, идиоты чертовы. Положа руку на сердце, я не хотела нести чепуху о Хаше и Эдсоне, это просто спонтанно вырвалось из меня. Хотелось сделать ему больней, чем мне сейчас. Но слова уже не вернешь, как и отношения, в целом, мы просто наплевали друг другу в душу.
– Ты словно юная Персефона, сбегающая из страшного дома Аида, – отвлекаюсь от своих мыслей и заинтересованно пялюсь на филиппинца.
– Я читала легенды и мифы, – отрешенно отвечаю ему. – Но вы ошибаетесь. Кажется, я сама упала в яму, которую рыла.
Он загадочно улыбается мне, а, ну да, Персефона-то тоже упала в ад к Аиду, когда под ней разверзлась земля…
Мне не с чем сравнить эту ситуацию, дурой являюсь именно я. Так кого винить? Отца Хаша? Да я не была против его поцелуев. Хаша в том, что он не стал тем, кого я себе представляла? Так тут тоже не его вина. Легкомысленность, как и сказала моя тетя, преодоление преград, которые я сама себе воздвигаю. Восхождение на вершины глупости, вот так будет правильнее.
Сажусь удобнее на сидении, внутри немного болит, шок от того, что он сделал своими пальцами. С ума сойти, он даже не подумал о том, что я могу быть девственницей. Это еще раз подтверждает мою теорию, он посчитал меня шлюхой. Тело настолько растворилось в его руках, я просто не понимала, как все быстро произошло. Эта тянущая мгновенная боль, как вспышка, хотя еще минуту назад его пальцы умело давили на нужные места, а язык ласкал моё тело.
Что до нынешнего состояния, я наклеила ежедневную прокладку, потому что кровь немного сочилась. Почувствовала ли я себя женщиной? Нет, конечно. Дурой, идиоткой, ведомой, легкомысленной, да кем угодно, только не женщиной. Стыдно, как все произошло по отношению к Хашу. Пусть наши отношения только по названию являются любовными, но то, что у нас было, скорей, ужимки подростков в закоулках. Редкие, очень, очень редкие ужимки.
Если не кривить душой, то можно провести параллель и посчитать на пальцах сколько раз за год мы оставались наедине, когда именно он трогал меня и при ком. Естественно, Эдсон и его подружка. Как по взмаху волшебной палочки, едва переглянувшись, они оба мерились членами друг перед другом, у кого получится круче потискать свою девчонку. Отсюда и появились мои подколы в их сторону. Но не думаю, что он по-настоящему гей. Просто любитель повыпендриваться своим положением.
– Вам понравилось гостить у мистера Уилсона? – снова вступает со мной в разговор филиппинец. – Я так понимаю, вы подруга Хаша?
Больно ты любопытный, дядечка, интересно, но он так не думает. Немного задерживаю ответ, я надеюсь, он остановит треп и займется своим прямым назначением.
– Не понравилось? А зря, они хорошие люди. Мистер Уилсон очень великодушный человек, – он поворачивает на уже знакомую улицу и размышляет сам с собой.
– Вы всегда разговариваете с попутчиками? – интересуюсь я. – Или только с избранными?
Он хмыкает, и я вижу, как снова широкая улыбка расползается по его лицу.
– Только с теми, кто выглядит надутым, как мышь на крупу, – я смеюсь над его ответом. – Кстати, мы приехали, мисс.
Машина останавливается, и я выхожу из салона, водитель передает мне ручку от моего чемодана и ставит на колесики.
– Значит, сбегаешь из царства теней? – он приподнимает одну бровь, и его лицо приобретает комическое выражение.
– Две трети года с матерью и одну треть отведено Аиду, так? – Он кивает головой, берет мою руку в свою и удерживает огромными ладонями несколько дольше, чем положено.
– Интересно… Ну, до встречи, француженка, счастливого пути, – он садится в машину и оставляет меня с открытым ртом, стоящей на улице.
Интересно, почему он меня так назвал? Да и какой к черту Аид, кто это? Хаш? Или его папочка? Так ни один из них уже не интересует меня. Отец тем более, это было легкое умопомрачение, страсть, похоть, все что угодно. Он мне особо и внешне-то не понравился. Старая заносчивая задница, как точно я приметила в первую встречу. А филиппинец – Нострадамус нашего времени? Закатываю глаза, ага, так я и поверила.
Подхожу к двери, и меня встречает взволнованная тетя. В руках она все еще держит упаковку масла для выпечки. Удивление, написанное на ее лице, ни с чем не спутаешь.
– Когда ты сказала
Кривлюсь от ее слов, не удивительно, что водитель показался мне провидцем. Все более чем очевидно, расстроенное лицо, угрюмая «мышь», как, однако, точно в цель-то попал. Я мышь! Серая и скучная… Ну и футболка, надетая наизнанку. Темное царство – это неосвещенная терраса… А Аид, пусть вот и сидит в своем подземелье.
– Все произошло спонтанно, мы расстались. Для этого необходимо было просто оказаться в других условиях, – отвечаю я разочарованно.
– Je suis désolé (Мне очень жаль), – тетя искренне выражает свои чувства, а я едва сдерживаю слезы. – Tu ne vas pas faire tout un plat pour ça?! (Ты же не будешь из этого делать проблему?!)
– J'en ai rien à foutre (Мне наплевать). – Обычно, когда тетя волнуется за меня, она начинает говорить по-французски, меня успокаивает это, словно я чувствую рядом моих родителей, которые обнимают меня. – Спасибо тебе, но я очень устала и поднимусь к себе. Всё, правда, хорошо.
– Беатрис, скажи своей любимой Корин, ты будешь тортик? Я могу быстренько придумать, посидим, посмотрим телевизор. Я очень скучала по тебе, ты же не оставишь меня одну набивать свой желудок? – Корин жует свои губы и заглядывает мне в лицо. – Chaque jour je t’aime plus qu'hier mais moins que demain (Каждый день я люблю тебя больше, чем вчера, но меньше, чем завтра). Le temps est le meilleur médecin (Время – лучший аптекарь)
Выдавливаю из себя улыбку, как тут не согласиться с этим выражением. Тащу за собой чемодан, который мне необходимо распаковать. Почему-то сейчас я чувствую себя разбитой, обиженной и одинокой. Ошибки, которые мы совершаем, если их обдумывать бесконечно, имеют свойство расти в масштабах. Причем, стоит только вспомнить, сразу начинаешь винить всех и себя, наматываешь клубок отрицательных эмоций, накручиваешь себя еще сильнее, для чего только, неизвестно. Чтобы сделать выводы? Больше не падать в эту яму? Не оступаться? Так это жизнь, если бы я знала, что так произойдет со мной, повторила бы я эту сцену? Сейчас не смогу ответить на этот вопрос. Время расставит все по своим местам и покажет, как воспринимать случившееся. Поэтому, отбросив все мысли, я раскладываю свои вещи в шкаф, уже без той особенной радости, с которой собиралась.
Оглядываюсь на вибрирующий телефон, приходит сообщение о пополнении счета. Мне не надо строить из себя святую невинность, я знаю, кто сейчас подкинул мне деньги и для чего. Оставляю не до конца убранные вещи лежать в чемодане и просто ложусь на кровать, свернувшись клубком, я смотрю на прикроватную тумбу, на которой отчетливо вижу это сообщение. Отправить деньги ему назад? Показать, какая я гордая, или оставить себе, чтобы подтвердить его теорию и снять камень вины с его плеч?
Девственные деньги, плата за невинность, потерянную при особых обстоятельствах… А что я знаю о мистере
Второе имя, конечно, у него «мрак» или «тень», родители любили поэкспериментировать. Меня не интересуют его покупки, у него должно быть пятно. Судя по фото, человек, изображенный на нем – отец Хаша. Хорошо, что интересненького о нем пишет сеть?
Энтони Шэдоу Уилсон, родился 4 мая 1984 года, телец, рост 187… Кому это, блин, интересно… Скукота, его любовные похождения, посмотри-ка, все стройняшки, спортсменки, юристки… Парень любит ярких женщин и, судя по всему, не силиконовых дур. Ничего, никакой интересной информации, никаких черных пятен в его биографии. Молодой, перспективный, красивый…
Поделиться книгой: