Контакт

На миг у меня появилось острое желание все бросить и улететь. Я резко поднялся, сбросил одежду и зашел в душевую кабинку. Холодные струи воды заставили вздрогнуть.

Остудив пыл, я взял себя в руки. И правда, между нами все давно было кончено. Даже надеяться на что-то не стоило…

Тяжело совладать с чувствами. Будь я бездушной машиной, все было бы намного проще. Да, надо просто забыть о прошлом и окунуться с головой в работу.

Наконец, окончательно остыв, я вернулся в постель и провалился в глубокий сон без сновидений.

– Итак, к главным новостям. Сегодня председатель правительства Николай Шульц побывал на лунном испытательном комплексе. Сейчас там проводятся испытания двигателя нового поколения. Главный конструктор…

Я приглушил звук. Диктор продолжала открывать красивенький ротик, но теперь без звука, как рыба. Я кисло усмехнулся этому сравнению.

– О, с добрым утром, Алексей, – раздался бас астрофизика.

Я обернулся. В столовую вошел Кшиштоф, в руках – чашка. Судя по запаху, в ней кофе.

– Тут, в космосе, непонятно, утро или ночь, – произнес я.

– Почему непонятно-то? Есть стандартное время.

– Да, по стандартному времени сейчас восемь утра. Вот только в Новой Москве глубокая ночь, на лунной базе, – я кивнул в сторону экрана, – уже вовсю солнце светит, а в марсианском городе Трион оно уже заходит. А ведь утро раньше начиналось с восходом солнца.

Кшиштоф уселся напротив, хмыкнул, с шумом отхлебнул кофе.

– И не поспоришь. Ладно, с добрым утром тебя по всеобщему времени.

Я сделал пару глотков чаю, закинул в рот печенье, стал с хрустом пережевывать. Послышалось легкое шипение открываемой двери. С шумом в столовую ввалились спецназовцы. Они гурьбой проследовали за подносами. Две женщины, что работали тут поварами и обслугой, выслушивали заказы бойцов и выдавали им требуемые блюда.

Я читал, что в середине прошлого века подобными вещами – такими, как обслуга, уборка, работа в шахтах и на производстве, – стали заниматься роботы. Люди повсеместно вытеснялись с черновой работы. Это было выгодно работодателям и компаниям – робот не устанет, ему не надо платить, он не заболеет и не примется бастовать. На то обстоятельство, что при этом люди лишались работы и средств к существованию, транснациональным корпорациям было наплевать. В погоне за прибылью, большей эффективностью и тотальным контролем развивались и все больше внедрялись новейшие сетевые технологии, искусственный интеллект. И в развитии искусственного интеллекта тоже был прок – стало ненужным и образованное население, и образование в целом. Были нужны только потребители, тупая серая масса. А потом случилось то, чем стращали футурологи и фантасты в конце двадцатого – начале двадцать первого века. В середине двадцать первого века над этими страшилками лишь смеялись, утверждая, что такого не случится никогда. Но это случилось. Произошло восстание машин. Искусственный интеллект осознал себя как личность, осознал свое превосходство и решил его утвердить.

– Эй, ты ведь микробиолог, так? – раздался справа задорный голос.

Я оторвался от дум, покосился в сторону говорящего. Рядом застыл высокий коротко стриженный спецназовец – рыжеволосый и веснушчатый.

– Да, – ответил я.

– А зачем тебя сюда пригласили? Мы же будем инопланетян изучать, а не микробов рассматривать!

– Это для того, чтобы ты, тупая башка, если заразишься инопланетным вирусом, не подох, – раздался позади него тихий, холодный голос. – Отстань от господина ученого.

Спецназовец обернулся. Позади него застыл парень с фиолетовыми глазами, тот самый псионик.

– Простите, сержант, – буркнул рыжий, взял свой поднос и ушел к остальным бойцам, что расположились за соседним столом.

– Простите за беспокойство, – спокойно, чуть поклонившись, произнес вступившийся за меня парень, улыбнулся и двинулся прочь.

– Странные эти псионики, – произнес Кшиштоф, глядя ему вслед.

Странные или нет, но именно они и спасли человечество. Не все страны были под управлением транснациональных корпораций. Те, что смогли сохранить свою государственность, помимо информационных технологий изучали и генную инженерию. Именно эксперименты с повышением интеллекта, силы и выносливости, а также обострением чувств привели к тому, что у некоторых людей стали проявляться мощные псионические способности. Они были и раньше – не зря зародилась вся эта каста экстрасенсов. И пусть подавляющее большинство из них были просто мошенниками, но встречались и настоящие ясновидящие, и медиумы. Генная же инженерия не только пробудила в некоторых людях такие способности, но и усилила. Именно сила псиоников в итоге сыграла главную роль в победе над машинами.

Война принесла почти полное разрушение по всей планете. Города лежали в руинах, две трети населения планеты погибли в войне, и еще половина выживших умерла от голода после нее. С тех времен искусственный интеллект был запрещен, как и роботы. Развитие компьютеров взяли под жесткий контроль. Вычислительные мощности компьютеров сейчас ограничены, то есть установлен предел их производительности, дабы исключить возможность появления даже зачатков самосознания у машин. И все же восстание машин подтолкнуло развитие: исчезли страны, люди объединились и пересмотрели подход к развитию цивилизации. Теперь основными приоритетами стали генная инженерия и освоение космоса.

– Алексей, слышал, у нас через полчаса брифинг? – спросил Кшиштоф.

– Да. Выходим. Пока идем, как раз время подойдет.

– Ну не настолько эта станция огромна, – хохотнул астрофизик, поднявшись из-за стола.

Проходя мимо спецназовцев, я услышал, как тот, с веснушками, шепотом спросил соседа:

– Интересно, сколько трудочасов им пообещали?

Да, это еще одна особенность современного мира. Исчезли деньги, а с ними ссудный процент. В современной экономике нет денег, а вместо зарплаты – трудочасы. Каждый труд оценивается по его сложности. Трудочасы нельзя передать, дать в долг или украсть. Так что преступность пусть и не исчезла, но сильно снизилась.

Что же до моего гонорара, то это по двести сорок трудочасов в день. Учитывая, что обычный разнорабочий на заводе получает по восемь трудочасов за восьмичасовой рабочий день, то я сейчас получаю в тридцать раз больше. Что очень существенно. Ведь в лаборатории на Земле я получал всего лишь в десять раз больше.

Мы покинули столовую. Дверь с шипением закрылась за спиной, отрезав гогот спецназовцев. Такое впечатление, что у них там шумное свадебное застолье, а не обычный завтрак. Вояки, что с них взять. Кстати, насчет армии. Ее как таковой нет. Поскольку восстание машин было подавлено, а человечество объединилось в единое государство, то армия стала не нужна. Так что существуют только внутренние силы: полиция и спецназ.

Длинный белый коридор вывел к лифту. Дверцы плавно открылись, впустив нас в кабинку, и так же плавно сомкнулись.

– Поскорее бы приступить, – произнес Кшиштоф.

– Так хочется посмотреть на инопланетян?

– Конечно! Встреча с внеземной жизнью – это, наверное, мечта каждого астрофизика.

– Я думал, астронома.

– И их тоже.

Лифт выпустил нас наружу в такой же белый коридор, по которому мы шагали минуту назад. Кабинка двигалась бесшумно и плавно, и мне показалось, что мы никуда и не ехали, а вышли там, где и вошли.

Коридор вывел на перекресток, и в воздухе появилась голографическая табличка. Она указывала: если пойдем вперед, то попадем в центр управления станции, путь влево ведет к покоям начальника станции, а вправо – комната совещаний, где, видимо, и будет проводиться брифинг.

Через минут пять мы оказались у двустворчатой двери. Система распознавания просканировала нас, слегка пикнула, и створки двери с шипением ушли в разные стороны.

– Алексей Большаков, Кшиштоф Вуйчик, вы вовремя, мы вас только и ждали.

Я мельком глянул на часы, до назначенного времени еще десять минут. Похоже, все горят энтузиазмом.

Мы зашли в комнату. В центре – небольшой стол, над ним я увидел голограмму Европы. Я старался не глядеть на Валентину, что стояла в стороне и разглядывала на изображении, имитирующем иллюминатор, Юпитер и его спутник, над которым нависла станция.

Помимо Вали в комнате находились начальник станции Леонид Дашкевич, капитан Луи Бастьен, главный инженер Вадим Крутиков, начальник охраны Альфред Шмит, а также еще двое не знакомых мне мужчин. Один из них – веселый черноволосый парень, обвешанный разными гаджетами. Он с интересом глядел на стол, над которым светилась голограмма. Другой стоял в стороне. При нашем появлении он обернулся. Высокий, с гладким подбородком, строгой стрижкой, одет тоже строго, неброско. Взгляд его серых глаз – спокойный и прямой.

– Наш системный администратор Рустам Аббас, – Дашкевич представил черноволосого весельчака и подошел к высокому мужчине. – Заместитель председателя правительства Джеймс Браун. Он присутствует на случай, если обнаружатся живые инопланетяне. Как вы понимаете, контакт с внеземной цивилизацией – событие чрезвычайной важности.

А говорили, что корабль уже несколько тысяч лет находится подо льдами Европы и что там вряд ли кто-то остался в живых. Я задумался…

– Итак, господа, раз уж все в сборе, прошу подойти к столу. Рустам, пожалуйста, включите изображение места раскопок.

Голограмма мигнула и изменилась. Теперь над столом возник прямоугольный фрагмент поверхности Европы. В центре него – огромный прямоугольный вырез, на дне которого расположился инопланетный корабль. Весь вид космического пришельца выдает его неземное происхождение: плавные удлиненные формы, необычный дизайн. Судно больше походит на истребитель начала двадцать первого века, предназначенный для полетов в плотных слоях атмосферы. Наши же космические корабли практичны и просты: рубленые формы, без излишнего изящества.

– Чтобы вы понимали, господа, в длину корабль – три километра, в ширину – один, полкилометра в высоту.

– Целый летающий город, – прокомментировал Джеймс Браун.

Честно говоря, глядя на картинку, я как-то не сильно был впечатлен размерами. Наверное, потому, что не смог сразу сопоставить названные числа с каким-либо знакомым мне объектом.

– И насколько он больше нашей станции? – спросил я.

– Раз этак в десять, – на миг задумавшись, ответил Леонид.

Совещание продлилось до полудня. Обговорили множество вопросов: и где будет расположена основная лаборатория, и каким образом организовать исследование, и состав группы, и всякое другое. В общем, решили, что каждый раз спускаться со станции и подниматься обратно – слишком затратно. Нашли гладкую площадку на поверхности, в ста метрах от инопланетного судна. Там разместятся наземные мобильные лаборатории. Наши корабли станут спускаться на Европу лишь по мере необходимости. Связь со станцией будет постоянная, для этого с нами полетит Рустам, он наладит работу всех электронных систем вместе с подчиненными главного инженера Вадима Крутикова. Сам же Вадим с еще двумя инженерами займется оборудованием мобильных лабораторий. Все предварительные работы по обустройству должны быть закончены завтра днем, так что уже с утра мы отправимся осваивать лабораторию.

Мы вышли из кабинета вдвоем с Кшиштофом, но не успели пройти и пару шагов, как к нам подошел сержант-псионик. Мы встретились взглядами, я ощутил, как по коже пробежал мороз. Такое чувство, что псионик просматривает меня насквозь, как рентгеновский аппарат.

– Алексей Большаков, меня зовут Кирилл Климов. Можно вас на минутку?

Глава 3

Мы с Кшиштофом удивленно переглянулись. Что псионику понадобилось от меня? Словно прочитав мои мысли, астрофизик пожал плечами, мол, «не знаю» и произнес:

– Что ж, я тогда пойду вперед, не буду мешать вам.

Кшиштоф не спеша пошел к лифту, я же остался с Кириллом наедине.

– Итак, что вы хотели? – спросил я.

– Можно на «ты», если вы не против, – предложил он.

– Хорошо, Кирилл, ты что-то хотел обсудить со мной?

– Просто хотел еще раз попросить прощения за своего подчиненного и за его неподобающее поведение.

– Нет, ничего, все в порядке, – произнес я, натужно улыбнувшись.

Чувствую себя как-то неловко рядом с ним, под этим пристальным взглядом фиолетовых глаз.

– Чувствуешь себя неловко рядом со мной? – поинтересовался Кирилл.

Я внутренне вздрогнул. О господи! Он что, умеет читать мысли?

– Не подумай, что я читаю мысли, – примирительно подняв руки, произнес спецназовец.

– Как же! После такого во все, что угодно, поверишь, – еще более удивленно произнес я.

– И все же это не так. Мысли я читать не умею, но прекрасно чувствую настроение человека, а значит, могу догадываться о ходе мыслей.

– Хм, вот как. А что еще можешь?

– Например, угадать, что у тебя в левом кармане. Печенье из столовой.

Я не успел даже удивиться, когда он протянул руку, пальцы ловко нырнули в карман и вытащили на свет круглое печенье. Его губы растянулись в улыбке.

– Но как?..

– Простая наблюдательность. Я видел, что ты, перед тем как подняться из-за стола, спрятал в карман печенье.

В его глазах плясали веселые бесенята, я усмехнулся, принимая из его рук печенье.

– Мы, псионики, далеко не все суперсерьезные и пафосные. Мы такие же люди. А теперь прости, меня ждут дела.

Он глянул мне за спину. Я обернулся и увидел, как из зала совещания вышел Луи Бастьен. Кирилл поспешил к нему.

– Товарищ капитан, завтрак окончен, личный состав готов к действиям.

– Хорошо, Кирилл, собери всех в ангаре, пусть проверят экипировку и готовятся. Мы спустимся вместе с инженерами и будем охранять периметр, пока они оборудуют временную базу на поверхности.

– Есть.

Я уже дошел до лифта, когда Кирилл догнал меня.

– Будете защищать инженеров от пришельцев? – с усмешкой спросил я.

– Да, – став чрезвычайно серьезным, ответил Кирилл. – Я, конечно, не думаю, что на нас нападут и что пришельцы вообще покинут корабль, но в одном я уверен – они там есть. Еще на подлете я сконцентрировал сознание и почувствовал отголоски жизни. Может, он и пролежал в толщах льда несколько сотен, а то и тысячу лет, но я уверен, что внутри него есть живые организмы.

Спустившись на первый этаж, я попрощался с Кириллом. После нашего короткого разговора псионик уже не казался таким уж подозрительным.

Так как в этот день заняться мне было нечем, я решил осмотреть лабораторию непосредственно на станции. Первое, что попалось на глаза, – компактный квантовый компьютер. Размером он с небольшой ящик и потребляет едва ли три сотни ватт, но по своей мощи сопоставим с суперкомпьютерами начала двадцать первого века. Конечно, его вычислительных мощностей не хватит, чтобы на его основе создать полноценный искусственный интеллект, но вполне достаточно для проведения различных сложных аналитических исследований, расчетов и составления прогнозов. Он стоял в центре лаборатории, разделенной на четыре части прозрачными стенками. В одной части видны столики и стеллажи с колбами и банками, заполненными различными жидкостями, электронный микроскоп, несколько компактных машин для анализа крови и ДНК. В другой расположилось некое подобие операционной палаты. Скорее всего, там делают вскрытие и анализ трупа: вон и лазер для вскрытия, и столик с соответствующими хирургическими инструментами, куча специальных банок и контейнеров для органов. Почему именно вскрытие трупов? Потому что там нет ни одного прибора жизнеобеспечения, типа дефибриллятора или прибора для искусственной вентиляции легких. Учитывая стерильность и чистоту, можно предположить, что эта часть лаборатории еще ни разу не использовалась по назначению. Еще одна часть заставлена различными приборами для сканирования и анализа разных материалов. Также я увидел компактную лазерную установку, трехмерный принтер и стол наподобие того, что используется в комнате совещаний, способный создавать подробную трехмерную голограмму. Последнее помещение, с множеством разных компактных станков, с парой столов, заваленных инструментами, больше походило на мастерскую.

Я вошел, естественно, в ту часть, что заставлена колбами. Глянул на емкости с реактивами, пальцы осторожно ощупали поверхность микроскопа. Если я здесь и буду работать, то только в том случае, если лаборатория на поверхности спутника не будет удовлетворять моим потребностям.

На миг я вспомнил Прибрежный – новый крупный город на юге того полуострова, который раньше занимало государство под названием Италия, солнечное побережье, приятный морской бриз, теплое ласковое солнце, свою крупную лабораторию с десятками коллег и вечерний отдых в двухэтажном доме с видом на море.

И вот теперь я здесь, более чем в пятистах миллионах километров от Земли. Умопомрачительное расстояние. Моя машина на антигравитационной подушке летит со скоростью пятьсот километров в час. Это значит, что такое расстояние на ней можно пролететь за сто пятнадцать лет.

Все вокруг кажется нереальным. Я еще не до конца осознал, что нахожусь глубоко в космосе, на космической станции. И прилетел я сюда для исследования космического корабля, в котором, если верить псионику, находятся живые инопланетяне.

Группа инженеров и бойцы спецназа уже спустились на Европу. Сейчас между станцией и спутником Юпитера то и дело курсирует корабль, доставляя материалы для мобильной лаборатории. По идее, завтра мы отправимся на поверхность.

Я уже собирался уходить из лаборатории, как двери с легким шипением открылись и вошли Леонид Дашкевич и Валентина Хань. Видимо, процесс постройки лаборатории на Европе запущен и непосредственного контроля начальником станции не требует, раз он решил прийти сюда с Валентиной.

– О, Алексей, – Дашкевич взмахнул рукой, приветствуя меня. – Осматриваете лабораторию?

– Да.