Мое королевство. Бастион [СИ]

Ника Ракитина

МОЕ КОРОЛЕВСТВО. БАСТИОН

Глава 1

Новый город как новая любовь. Так подумал Даль, прыгая с последней ступеньки вагона. Он бывал в Эйле прежде, но нехорошо и недолго, уезжал под покровом ночи, и потому лишь сейчас мог оценить, каким сокровищем обладает. Здесь пахло пирожками и солью. Здание вокзала упиралось островерхими башенками в безоблачное небо, стрельчатые окна сверкали с узкого фасада.

— Вы к нам впервые?

Девушка-цветочница глядела на приезжего незамутненным серым взглядом. На ней было синее платье, брезентовые туфли и белый передник. Волосы схвачены резинками в смешные рыжие хвостики, топорщащиеся над ушами. Нос украшали веснушки, а в корзине плотно сидели разноцветные астры. Цветочница очень подходила здешним старинным фасадам и мостовым, железной дороге и ветру с моря. Даль широко улыбнулся:

— Я командирован. И буду очень обязан, если вы объясните, как добраться до Бастиона.

— О… — розовый ротик округлился, губы дрогнули. — Вы из-за пожара?

Мужчина наклонился, вдохнув аромат простеньких духов:

— А почему не новый учитель?

— Но вы же сказали: «Командирован».

Даль засмеялся:

— М-да.

Вытянул из корзинки огромную лиловую астру, расплатился и вручил ее девушке. Цветочница зарделась, семеня рядом с приезжим к чугунным воротам.

— А может быть, я инспектор…

— Департамента образования? Не-а, — девушка покрутила шеей в круглом воротничке. — Разве что комиссариата безопасности и информации.

— Ох, как строго!

Торговка понюхала цветок, искоса глядя из-за него на мужчину:

— Но ведь все же знают, кто учится в Бастионе.

Даль усмехнулся:

— Да, вы правы. Но я вообще-то по личному… делу. А командирован совсем не туда. Вы можете подсказать мне гостиницу?

— Вон там, — девушка указала на пузатый двухъярусный дом в ампирном стиле слева от ворот. — Если вам не помешает железная дорога.

Мужчина покрутил русой головой:

— Нет, не помешает. Если я сумею еще раз увидеть вас.

Девчонка прыснула:

— О, какой!

— Какой?

— Какой прыткий!

— Я же по делам. Мне время терять некогда.

Он щелкнул каблуками и приложил два пальца к виску. Цветочница рассмеялась. А Даль, потянув на себя тяжелую гостиничную дверь, подумал, что надо быть осторожнее. Если даже цветочницы в Эйле такие умные, что ловят все с полуслова.

Закинув вещи в гостиницу, приезжий взял на площади такси. Шофер в кожаной кепке, дремавший лицом в руль, протер кулаками глаза и заломил несусветную цену, безошибочно угадав в пассажире столичного жителя. Даль торговаться не стал.

Кабриолет взбирался по косогору, покряхтывая и гремя, как рыцарь в плохо пригнанном доспехе. По обе стороны узкого шоссе тянулись стены из дикого камня, поверх них густо рос зеленый до черноты можжевельник. Пахло, как на кладбище. Брызгали в глаза серебром вьющиеся над машиной мотыльки. Потом вдруг теснина разорвалась, и справа внизу открылось море, складчатое, серое, в клочьях пены и блестяшках солнечной чешуи. А слева дорога карабкалась к каменной ящерице в короне — как на картинах Вайделота, где-то не здесь и не сейчас. То, что звали Бастионом, было целой крепостью. Оборонное сооружение, обитель ходящих под карабеллой, Бастион соединял в себе и то, и другое. Даль не понял еще, органично ли — всматриваясь в массивные стены, над которыми прокалывали небо золотые кораблики флюгеров над иглами монастырских башен и вихрилась буйная зелень с пятнами охры и киновари. Еще и тюрьма. Только об этом думать не хотелось.

Таксист притормозил на воротах. С тем же помятым и недовольным видом принял деньги и спросил, нужно ли дожидаться. Даль отрицательно мотнул головой. Повернул рукоятку звонка. За воротами предупреждающе бухнул пес. Лязгнула заслонка окошечка. Гость, не дожидаясь оклика, шевельнул перед ним грамотой с болтающейся зеленой печатью. Створка приоткрылась ровно настолько, чтобы протиснуться боком, и лязгнула у Даля за спиной. Он очутился в почти полной темноте и лишь через какое-то время смог рассмотреть двоих охранников. Один удерживал на цепи веррга, похожего на эбонитовую статую. Второй разглядывал при помощи карманного фонарика Далевы документы.

— Даль Крапивин, инспектор попечительского совета?

Гость вздрогнул и кивнул.

— Комиссий нам из столицы мало.

— Я должен оценить понесенный ущерб и составить докладную записку по ремонту, — отозвался Даль холодно, суживая глаза.

— И оценивали, и составляли. И страховые агенты, и следователи…

— Собственными глазами!

Веррг глухо зарычал.

— Да чего ты привязался, Серега? — одернув пса, заметил второй охранник. — Работа, может, у человека такая… собачья.

— Проходи. Мунен!

На оклик показался с той стороны арки подросток лет четырнадцати, в кремовых шортах и рубашке с погончиками, солнце, упав сквозь раскрытые двери, озарило худой силуэт.

— Проводи инспектора к Моне Леонидовне. И не трепись у меня.

Мунен пожал плечами.

Они оказались на территории закрытой школы. Даль глубоко вдохнул прохладный, напоенный морской свежестью и ароматами цветов воздух.

— Строго тут у вас.

— Угу.

Мальчишка оторвал листок с акации и сунул в рот.

— Вы осматривайтесь, не стесняйтесь. Я подожду.

— Вот так? — Даль рассмеялся.

— А что? Крепость настоящая. Даже катапульты есть. Действующие. И пара чугунных пушек, на них Проглот любит спать. В четные дни на правой, в нечетные на левой.

— Тебя же просили не болтать.

Мунен громко фыркнул:

— А я военных тайн не выдаю. Проглот — это кот, а пушки не стреляют. Пороха нет.

— Понятно…

Даль повертел головой.

Тут были кусты, подстриженные в виде зверей, лужайки, поросшие травой и цветами, рассаженные там и сям ивы, липы, дубы, ели и рыжие кривые от морских ветров сосны… Еще какие-то деревья, названия которых Даль не знал, высаженные поодиночке и малыми купами. Вот прихотливо вьется снизу вверх тисовая аллея; вот мелькнул среди еловой зелени рябиновый огонек. И среди колышущейся листвы, среди хвои проступают то часть обрушенной стены, то массивный угол здания… Шуршат ветви, поскрипывает гравий на дорожке; скрежещут, проворачиваются высоко в небе над чешуйчатыми крышами кораблики-флюгера. И ни живого духа вокруг.

— Еще каникулы?

— Ну-у…

— Или занимаются?

Мунен пожал узкими плечами:

— По-всякому. Вообще-то выходить из общих спален запретили. Только в сопровождении дежурного преподавателя.

— А ты?

— А я на посту. Подай, принеси, позови. Мне доверяют.

— Ясно.

Даль отфутболил камешек.

— А другим не доверяют.

— По-всякому. Вот, пришли.

Здесь дорожка распадалась на два крыла, ведущие к двум закруглениям мраморной парадной лестницы. А перед стеной, сложенной из поросшего мхом дикого камня, занимал середину маленькой площади фонтан.

Скульптор польстил. Алиса была похожа на себя не сильнее, чем на парадных портретах и фотографиях. Императрица в брызгах и радугах.

Стоит в фонарном свете, в кружении невесомых снежинок, и к ней идет темноволосый человек с твердым взглядом зеленых глаз.

— Э-эй! Вы как будто привидение увидели!

— Государыня…

Мунен улыбнулся, повернув к Далю голову:

— А она похожа? Вы ее наяву видели?

— Она лучше. Наяву.

Отрок торжественно, хотя и несколько нарочито, преклонил колено. Похоже, перед гостем он теперь робел. И старался соответствовать тому, кто самолично знаком был с моной Алисой Диниль.

Даль вполне понимал желание подростка быть причастным к божеству. Но, с другой стороны, часто следование за идеалом мешает выбрать собственный путь.

— Можно бросить в фонтан монетку. Если есть желание вернуться. Наши не бросают, — оборвал его раздумья Мунен.

— А… да… спасибо.

Гость коротко дернул головой и взбежал по одной из лестниц, в душе умоляя себя не споткнуться на неровных ступенях. А то реноме испортится.

Мальчишка довел Даля до обитой кожей солидной двери на втором этаже — ну, сразу ясно, что начальственная дверь. Поскребся о косяк и убежал. А Даль стряхнул невидимую пылинку с воротника, пригладил волосы и вошел.

— Сколько можно повторять… — воздвиглась из-за стола с печатной машинкой секретарша и тут же удивленно сморгнула, поправляя очки в роговой оправе.

— Я к моне Моне… Леонидовне, — Даль непроизвольно ухмыльнулся. — Из Эрлирангорда, вам должны были телеграфировать.

Секретарша, поскрипывая, словно плохо подогнанный скелет, переместилась к рабочему столу и дрожащими руками стала перебирать бумаги на нем.

Крапивин подсунул ей ту же грамоту с зеленой печатью, что показывал охранникам. Тетка прочла и расплылась в фальшивой крокодильей усмешке.

— Прошу вас.

И гость оказался в кабинете директрисы — бывшей монастырской трапезной, должно быть, настолько он был узок, длинен и сводчат. Мона Леонидовна, вставшая из-за своего стола, на скелет нисколько не походила, но тоже занервничала, когда Даль положил перед ней гербовый лист с вензелем императрицы — на этот раз с настоящими его полномочиями.

Толстуха тяжело опустилась на колено и поцеловала печать. Вернула грамоту гостю и указала на стул с резной деревянной спинкой.

— Рада приветствовать вас в Бастионе. То есть, в лицее для литературно одаренных детей, — поправилась она. — Комиссар.

Даль скользнул глазами по стенам: наградные листы в рамочках, медали… портрет государыни в простенке у Моны-Моны за спиной. Художник льстил тоже. Либо следовал парадным канонам позапрошлого века. Как в иконописи — фигура выше окружения, развернута на три четверти, но взгляд направлен прямо на зрителя. Императорские регалии, горностаевый плащ, и рука, опирающаяся на колонку: потому что трудно простоять несколько часов, позируя, в тяжелом парадном одеянии. И только глаза: карие, с золотыми искорками — совсем такие, как наяву.

— Я не требую особого отношения, Мона Леонидовна, — произнес он, словно выплывая из омута. — Наоборот, сделайте вид, что меня здесь нет. Инспектор попечительского совета, мелкая сошка без полномочий… Обои, краска… оценить ущерб.

— Но…

— Мона Леонидовна, я сделаю свои выводы и сообщу их вам. Работайте.

Крапивин вздохнул. Еще в столице он подозревал, что дело выйдет трудным. Правда, пока не знал, насколько.

Брыли дамы подозрительно затряслись.

— Но я же обязана проводить вас на место!

Даль свернул и спрятал предписание.

— Пусть этим займется управляющий вашим хозяйством. Или его помощник. Или даже вот этот молодой человек, что привел меня сюда. Мунен…