Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Берегите лес от пожара [СИ] - Ника Дмитриевна Ракитина на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Лике было девятнадцать.

— Мне крайне жаль, что ваша девушка попала под расклад. В тридцатых годах прошлого века районный отдел НКВД, а, может, ГПУ, право, не помню… — женщина улыбнулась, — получал разнарядку: за неделю обезвредить пятерых врагов народа. Никого не интересовало, действительно ли они враги. Грех не воспользоваться опытом, — она потянулась, точно большая кошка. — Существует такое понятие «черный сертификат». Лотерея. Шанс прожить не семьдесят, а, скажем, двадцать лет. Время не резиновое, и нам всегда нужны резервы. «Горячие точки», катастрофы, болезни не могут все перекрыть. Но ведь чаще происходит наоборот: пять дополнительных лет за прекрасную учебу, актуальное открытие, проявленный героизм. Или те же годы в качестве пасхального и новогоднего подарка.

Сережку словно стукнули обухом по затылку. Больше не хотелось ни драться, ни кричать. Но ненужные мысли сами лезли в голову.

У них на площадке есть баба Ляля. Религиозная и чистенькая. Весной ее забирала скорая. Умирать. Как раз в канун Пасхи. Через два дня баба Ляля мышкой шмыгнула в квартиру и прекрасно живет до сих пор.

А однокашник Борька, угодивший в N-скую часть? Он успел приехать раньше похоронки и потом радовался, боялся, что у родителей мог быть инфаркт… А еще получил медаль «За храбрость» и лишние несколько лет к положенным по закону шестидесяти. И решил подарить невесте на свадьбу. Годы, а не медаль. А десять парней из части погибли. Интересно, Борьку совесть мучает?

«Звезда» действительно упала. Про это сказали, когда невозможно уже было скрывать. А сейчас молчат снова, придавленные равенством дат. Вот они, монотонные таблички колумбария, похожие до запятой. Только имена разные. И мы будем молчать, потому что каждый из нас хочет жить дольше отмеренного срока. И учиться в университете, и пробовать пиво из страны Бавария. И в апреле мы будем честно сдавать по два часа на субботник по городскому благоустройству, и «не думать о секундах свысока», и получать по шесть месяцев в подарок к праздникам. А «черный сертификат» — это как страшилка, в которую все равно никто не поверит.

— Не считайте меня циничной и бездушной. Вы просили правды, но она вовсе не обязана вам нравиться.

— Послушайте, — сказал Сережка хрипло, — а можно наоборот? Ну, вот у меня еще есть сорок лет. Вот вы возьмите их, а? А Лику верните.

— Я господь Бог, по-вашему?

И продолжила сухо и монотонно, привычка у нее такая, что ли?:

— Можно бы наврать вам с три короба, наобещать воскресение, выйти отсюда и сдать вас городской охране… Ладно. На окраине есть здание с табличкой: «Городское коммунальное предприятие специального назначения». А если попросту — крематорий. У нас очень любят эвфемизмы, — она негромко посмеялась. — «Продаем устройства социализации инвалидов». Знаете, что эта реклама обозначает? Костыли, и бандажи для перенесших удаление грыжи. Ну что вы на меня уставились? Девочек сожгли. Они умерли совсем.

Она почесала нос.

— И не сверкайте на меня глазами. Мы не сами предел придумали. У чукчей был обычай избавляться от лишних ртов. И славяне своих стариков отвозили в лес. Даже сказка такая есть. Лишь очень богатое общество может позволить себе быть милосердным, содержать стариков и даунов, лечить наркоманов — и все это за счет нормальных здоровых людей. Как ее… Лика попала под расклад. Что ж, приношу соболезнования.

Сережка выскочил из подвала.

Не давая себе опомниться, закрыл люк огромным ржавым противнем и стал кидать сверху все, что подворачивалось под руку. Лишь бы потяжелее. Может, погребальный курган не был так высок, как для Батыя. Лишь бы выйти не смогла!

Лишь бы не вырвалась. Лишь бы не заставила поверить, что все они изначально сволочи. Все люди на этой земле. И веселая Лика, любившая пиво из горлышка и анекдоты про блондинок. Глупые и очень смешные анекдоты. «Ну как может носить очки мужчина, у которого одно ухо?» В самом деле: как?..

Он почти видел, как Лика, смеясь, накручивает на ухо прядку:

— Сережка! Глупый! Кому ты вздумал верить? Ей? Ты хороший, ты такой хороший… Смешно. Слышишь, как я смеюсь? Не верь ей! Живи.

Сергей вернулся в развалины через два дня. Стал сгребать все, что навалил на лаз. Долго не хотел заглядывать вниз, спускаться тем более не хотел. Все казалось, незнакомка посмотрит из темноты.

Женщина лежала частью на куртке, покрытой бурыми брызгами. И на рыжем колотом кирпиче.

Она вскрыла себе вены. Было у нее в брелке короткое лезвие. Сережка ведь не обыскивал.

Должно быть, она не хотела вместе с мертвыми до скончания века лежать в грязной земле, чувствуя, как та давит сверху, и понимая, что ничего не изменить. Как будто болит отсеченная рука.

Или — как в девятнадцатом веке приставляли к виску револьвер, чтобы очиститься от бесчестья? Нарушения профессиональной тайны.

Или банально боялась темноты.

Блеск белой куртки в углу подвала. Потертой белизны.

Поезд несется по хрустальному виадуку. Мигают лампочки, обозначая близость станции. Привычно поют динамики. «Станция „Ронсеваль“. Будьте осторожны в дверях».

Раздвижные двери выпускают и впускают пассажиров. Состав медленно трогается, ныряет вниз. «Следующая станция…»

А в неприметном домике на окраине, будто эти лампочки, мигнули дисплеи, и в сетевой базе данных после имени, даты и жирного прочерка высветились еще восемь цифр: как на станционном табло — время отправления.

Где баба Яга

Дашурка обожала детей. В Лоевском наставническом колледже она завершила второй круг, и проходя практику в оздоровительной зоне, не расставалась с простым черным поясом сэнсея.

Дети отвечали Дашурке взаимностью. Вот и сейчас восьмилетки ее отряда глядели вожатой в рот распахнутыми глазенками, яркими, как луговые цветы. А Ира Колтышева даже водрузила на голову соломенную шляпку-корзинку, украшенную любимыми Дашуркиными маргаритками: розовыми и белыми. На остальных детишках были разноцветные панамки, а также рубашечки и штанишки из натурального льна, сберегающие кожу от солнечной радиации, и легкие кожаные сандалики. И Дашуркина душа радовалась, глядя на этот веселый пестрый круг.

А вокруг была лепота. Разноцветная пластиковая дорожка, обсаженная сакурами и круглыми сосенками ростом по колено. Среди чисто умытой зелени, фонтанчиков и клумб — лаковые теремки корпусов, а за силовой завесой горизонт загораживал настоящий дремучий лес. Вот туда водить детей категорически запрещалось. Впрочем, программа отдыха была достаточно насыщенной, чтобы отвлекаться на пустяки.

— Внимание, дети! — Дашурка похлопала над головой ладонями. — Сегодня у нас драматический театр-кабуки представляет сэппуку Асато Ории. — Кто скажет, кто такой господин Ория?

— Программист! — басом закричала Ира. — И анимэ… аниматор, вот!

— Знаменитый программист, — улыбаясь, поправила Дашура. — А какие анимэ он создал?

— «Кицунэ в шляпе», — робко засопела Леночка. У Леночки из-под панамки выглядывал огромный программируемый бант — в зависимости от погоды и настроения хозяйки он делался то зеленым, то полосатым, то пестрым, точно огромная бабочка. «Хорошо молодым…» — по-белому позавидовала Дашурка.

— Молодец, Леночка. А еще?

— «Предки света»! «Лисий снег»! «Микадочка и семь самураев»!.. — посыпалось наперебой.

Вожатая опять похлопала:

— Молодцы! Во время спектакля артист, играющий Асато Орию, станет раздавать вам пирожные с морской капустой. Все вы получаете сбалансированное питание из экологически чистых продуктов. Так смотрите, не кидайтесь на них, как из голодного края.

— Ага.

Валерку Першина Дашура не любила и даже слегка побаивалась. Свое пребывание в оздоровительной зоне он начал с того, что разбил нос скромному Лене Кувыкину, а потом забрался на дерево и не желал слезать. По сути, хулигана стоило подвергнуть психокоррекции, после спектакля Дашурка как раз собиралась посоветоваться об этом со старшими товарищами.

— Вы должны быть достойны светлой памяти господина Ории, который и перед сэппуку угощал пирожными ваших ровесников, — произнесла вожатая твердо. — Кстати, кто мне скажет, что такое сэппуку? Не кричите все сразу. Поднимаем руки!

Лес рук немедленно вытянулся к ней.

Дашурка невольно разулыбалась. Нет, все же какое растет поколение: активное, умное, интересующееся всем на свете! И в этом есть ее, Дашурина, заслуга. Сеять разумное, доброе, вечное; зажигать огонь в сосуде — что может быть прекраснее? Сейчас они будут смотреть спектакль, а на ночь Дашура расскажет им о топологии… Или ландшафтном дизайне?..

— Вот ты, Юра…

Темноволосый стройный мальчик поправил очки. Зрение у Юры было прекрасным, но он старался во всем походить на известного академика, своего прапрадеда, и Дашурка относилась к ребенку с пониманием. Ей тоже было на кого равняться: Песталоцци, Гаутама, Лев Толстой…

— Сэппуку — это достойный, освященный веками обычай добровольного прерывания жизни, чтобы освободить пространство для последующих поколений, — вдумчиво сообщил Юрочка. Валерка фыркнул. Дашура сделала вид, что не заметила.

— Совершенно верно. И когда придет ваш предел, вы тоже сможете избрать этот способ, как достойный истинного гражданина своей земли.

Вожатая вытерла уголок глаза.

— А когда спектакль закончится, уже вы покажете артистам свой талант в составлении хайку, без чего не может обойтись ни один образованный человек. Все готовы?

Дети запрыгали, крепкие ручки опять потянулись вверх.

— М-м… Ирочка, пожалуйста.

Ира захлопала ресничками, поправила шляпку и нараспев прочитала:

— Мокры рукава кимоно у Тани, ивой склонилась к водам: мячик плывет…

Но тут над теремками, клумбами и дорожками прозвучал чистый, ясный звук синтезатора.

— Все, дети! — слегка волнуясь, крикнула Дашура. — Пора! Все за мной.

И ребята, словно разноцветные рыбки, потянулись к навесу из прозрачного пластика, укрывающему летний театр.

* * *

— Мурня, — басом сказал Валерка. — Я это сэппуку Ории сто раз видел. И «Раба квадратиков» восемьдесят серий.

Юра поправил очки:

— Круто!

— А делать чего? — дергая бант, задумалась Леночка.

— О-о… — Ирка, подмигнув, сдвинула шляпку на затылок.

В корпусе они поймали и перенастроили электронного уборщика. Он должен был изображать марсианский прыгающий танк. Девочкам досталась роль звездных принцесс (на меньшее они не соглашались), Юрка стал Дартом Крюгером, а Валерка — Терминатором. И понеслось. Сперва дети под дикие вопли уборщика: «Мойте руки перед едой! Грязные руки грозят бедой!!» прыгали по кроватям и швырялись подушками, потом побежали за корпус, а потом… вокальные возможности одуревшей машины вошли в резонанс с силовым забором, и все пятеро с разгону выскочили в дремучий лес.

О, что это был за лес!.. Неохватные стволы до неба, зеленые кроны, глотающие свет.

Подстилка из сухой иглицы скрадывала шаги.

Электронный уборщик, увидев столько мусора разом, завопил: «Чистота — залог здоровья!!» — и отключился. Леночка заплакала.

— Пустяки, дело житейское, — дрожащим баском произнес Валерка, а Ирка стала тереть имплант на виске.

— Место условно обитаемое, условно для жизни пригодное, явной опасности не несет, — сообщил механический голос. — Чтобы выйти в жилую зону, следуйте за стрелкой.

Валерка засопел:

— Ага, разбежался… Когда еще повезет в приключение угодить!

— А может… — подоткнул очки Юрка.

— Не может! Плаксы, вы с нами?

Ирка сжала кулаки. Нагнулась, подобрала с земли яйцевидную лохматую коричневую штуковину:

— Счас как дам!

Юрка сморщился:

— Дети, не ссорьтесь.

Валерка обварил его взглядом и углубился в чащу. За ним крались остальные. Шли они каких-то пятнадцать минут, а показалось, что провели здесь целую вечность, когда среди деревьев открылась полянка. А на ней…

— Баб Югов не бывает, — выдохнул Юрка, уронив очки.

— Ягов, — Ирка сдернула шляпку с колючей ветки и нахлобучила на голову так, будто хотела в ней спрятаться. Леночка снова приготовилась зареветь, а ее программируемый бант побледнел и растаял в воздухе.

Валерка расправил спину и шагнул вперед.

— Здра…здравствуйте, те…тетя!

На полянке стояла избенка — бревенчатая, с соломенной крышей и дощатым крылечком. Окна у избенки были подслеповатые, дверь болталась на кожаных петлях, а фундамент заменяли воткнутые в мох деревянные столбы.

На крылечке ерзала тетенька с похожим на печеное яблоко лицом и сморщенными руками. Надето на тетеньку было что-то теплое и бесформенное, а подробности мешал разглядеть зверь с куцым хвостом, копытцами на ножках, бородой и загнутыми рогами. Зверь все время переминался, мекал и норовил опрокинуть пластиковое ведро у себя под животом.

— А за…чем вы чертика мучите?

— Ага, — поддержал Юрка, тоже отважно делая шаг вперед и терзая очки, — это неэкологично.

Тетенька захохотала. Лена с Ирой заметили, что зубов у нее совсем нет, и бояться тут же перестали.

— Это коза, — объяснила тетенька, все еще хихикая. — И я ее дою.

— Что?..

— Молоко, — тетенька показала им белое содержимое ведерка, — козье, парное.

— Молоко берут в интернете, — солидно сказала Ирка. — Заказ делают.

Тетенька странно покивала головой, протянула руку за спину, нашарила расписную большую кружку, зачерпнула из ведра:

— Пробуйте.

Валерка засопел и оглянулся. От него ждали подвигов, и он отважно лизнул содержимое кружки кончиком языка. Было оно жирное, и пахло неприятно: похоже, травой.



Поделиться книгой:

На главную
Назад