— Что это с тобой?
«Ничего. Просто нельзя же так пугать!», — первый шок постепенно проходил, пусть и в основном за счёт того, что Леон уставился в потолок. Впервые бывший детектив задумался: а ведь если допустить… на секунду, но всё же… если все эти люди, которыми он мог бы быть, существуют на самом деле? И если тот мир, где существует будущий отец Леон Оркотт, женатый на своей напарнице, не исчезнет после его смерти, а продолжит существовать? Только бы не начать всерьёз думать на тему. Думать о матери, которая потеряла единственного сына и доживает свои дни в одиночестве. О маленьком мальчике, который никогда не узнает, почему отец зарубил его мать, и считающем Леона чудовищем. О Джил, которая тоже останется одна. Как будто и без сентиментальщины проблем мало! Просто сон. А всё вокруг — порождения сна. Вот только женская ладонь на плече слишком тёплая и настоящая:
— Ты точно выспался?
В горле встал ком. Вот и нахрена задумался на тему, спрашивается?! Сколько ещё чужих трагедий придётся увидеть, прежде чем всё закончится?! Помимо воли сорвалось тупое и пафосное:
— Если со мной что-нибудь случится, ты…
Лёгкий подзатыльник выбил из меланхолии:
— Леон, я в курсе, что работка у нас та ещё. Но что поделаешь? Кто-то же должен этим заниматься.
Стало ещё гаже. Значит, местный Леон тоже полицейский, как и Джил. Или у них какая-то другая опасная совместная работа? Не так важно. Важна пустота в голове, кусок жизни, забытый так не вовремя. Чем дольше он здесь, тем больше проклятого тумана, за которым ни хрена не разглядеть. Процесс пошёл. А что, если ещё немного — и начнут появляться новые воспоминания, заменят старые… И однажды, проснувшись в очередном воплощении, он будет считать, что всегда жил здесь. Всё остальное — просто кошмар, плод воображения… А потом умрёт по-настоящему.
Помахать белым флагом и сдаться?! Ну уж нет!
— Долго ещё будешь сидеть? — Джил, не подозревающая о размышлениях «муженька», ткнула его в плечо. — Только не говори, что забыл! Учти, ты ещё неделю назад обещал!
Лишнее подтверждение: этот мир существует независимо от существа по имени Леон Оркотт. Так. Закрыли тему. Не думать. Джил тем временем трещала без умолку:
— Как думаешь, какую кроватку лучше взять: голубую или розовую? Конечно, врачи говорят, что родится мальчик, но вдруг ошибка?.. Эй, ты слушаешь?
— Может, не стоит покупать всё заранее? — попытался отвертеться Леон. — Плохая примета, вроде как…
Аргумент, конечно же, прозвучал столь неубедительно, что Джил понимающе усмехнулась:
— Ну уж нет! Ты обещал, так что и не думай сбежать!
Она по-прежнему улыбалась, говорила о чём-то, но бывший детектив всеми силами старался отрешиться от нынешней действительности. Или всё же сна? Что там, за долбанным туманом? О чём он умудрился забыть?!
Магазин… Хорошо. Там был какой-то магазин, где он встретил девушку. Плакаты с полуголыми красотками над кроватью… Причём здесь плакаты?! Потом они куда-то делись. Вместо них… карта? Да, точно. И ещё что-то. Рисунок?.. Да, кажется, рисунок Криса… Что там было изображено? Белое пятно. Пустота.
Ведь не могло всё испариться! Что-то должно остаться. Какая-нибудь мелочь, за которую можно зацепиться. Даже если кажется, что в деле не осталось ни единой улики, это не повод складывать лапки на груди и подыхать, пока не надоест. Эта азиатка… кажется, он шёл не на встречу с ней. Кто-то другой. В висок с размаху ввинтилось воображаемое, но оттого не менее назойливое сверло.
— Приём! — Джил хихикнула, в очередной раз вырывая из тягостных размышлений. — Я в курсе, что ты терпеть не можешь торговые центры, но постарайся уж хотя бы сделать не такое отчаянное выражение лица! Не надейся, что тебя пожалеют.
Леон тяжело вздохнул. Вот поэтому никогда не стоит жениться на лучших подругах: они слишком хорошо тебя знают.
От мельтешения людей, вещей, цветов рябило в глазах. Куда там жрецам вуду — любительницы шопинга гораздо быстрее превращают несчастных жертв в стопроцентных зомби. Что за удовольствие — копаться в детских вещах, шастать от одной кроватки к другой, прикидывая, какая будет удобнее для будущего малыша… Неужели женщины вообще не приходят в ужас от мысли, что у них внутри растёт нечто живое? Это же как Чужие, разве что вылезают не через грудную клетку, а через… кхм… другое место. Леон поёжился. С одной стороны, печально состариться в одиночестве, а с другой — ощущать себя счастливым отцом тоже не хотелось. Особенно с гиперактивной напарницей в роли будущей матери.
Не думать о ползунках, новоявленной жене и прочих отвлекающих манёврах. Сосредоточиться на воспоминаниях. Почему встреча именно в каком-то магазине? И что за магазин? Огромный торговый центр с кучей павильонов, вроде этого? Или небольшое отдельное здание? Чем там торговали? Почему-то ощутимо заболела нога, чуть выше щиколотки. Может, он попал в этот магазин, потому что поранил ногу? Например, это была аптека. Кажется, он кого-то стряхивал с ноги, ругался из-за испорченных джинсов… Собака? Особо жирная крыса? Уже лучше. В этом магазине его кто-то тяпнул за ногу. Н-да, шикарный критерий! А главное — приближающий к забытым воспоминаниям.
А время невозмутимо шло. Росла гора навешанных на несчастного пакетов с покупками, таяли доллары в бумажнике… Наконец, Джил смерила «муженька» тоскливым взглядом:
— Я устала!
Ещё бы не устать — носиться по этажам, как заведённой, скупая всё на своём пути. Одно хорошо: пытка закончилась, сейчас они поедут домой… Однако пребывание в этом воплощении явно затянулось. Может, и правда — всё глупый плод воображения? На деле он всегда жил этой жизнью, просто по какой-то причине… забыл.
— Пить хочу! — простонала Джил, красноречиво косясь на вывеску какого-то мелкого общепита. — Газировки! Со льдом! Я так давно её не пила…
— Может, лучше просто воды? — робко возразил Леон, косясь на цены. Ещё немного — и на еду у них просто не останется. Хотя, может, дома ещё запрятана хотя бы лишняя сотня? Джил закатила глаза:
— Хватит беспокоиться! О своём здоровье я сама позабочусь. И вообще, врач сказал: если организм что-то требует, лучше ему это дать. А я хочу газировку!
Не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Тяжела участь семейного человека: при робкой попытке купить пива спутница тотчас возмутилась и заявила, что лучше знает, чем напоить любимого человека.
И вот теперь перед ним — мутный зеленоватый чай, пахнущий так, словно туда вылили пол-литра одеколона. Леон осторожно понюхал содержимое стакана: может, в этой жизни он скончался, случайно хлебнув вонючего чайку? А что, такой дрянью травануться — раз плюнуть.
Один глоток, и бывший детектив передёрнулся: ещё и сахара всыпали столько, что чаёк больше похож на сироп. Нет бы хоть спросить, класть ли эту дрянь вообще, или…
Стакан едва не выпал из рук. Мерзкий вкус вдруг показался знакомым, и Леон на всякий случай потянул носом воздух: почему-то запахло благовониями. Теми самыми дурацкими ароматизированными палочками, от которых потом по швам трещит башка… прямо как сейчас.
В воспоминаниях кто-то улыбался, подавая ему чашку с переслащенным чаем. Кто-то хорошо знакомый, невозмутимо хлещущий проклятый недосироп литрами… Имя. Проклятье, как же его зовут?
— Леон, ты в порядке? — Джил смотрела встревоженно, но сейчас её состояние волновало меньше всего. Взгляд шарил по залу в поисках чего-то, за что можно зацепиться. Вывеска какого-то мелкого магазина — золотые буквы на тёмно-фиолетовом фоне… Чьи-то разноцветные глаза.
То ли рогатая собака, то ли клыкастый баран, повисший на ноге. Оно живёт в магазине… зоомагазин! Точно.
Владелец магазина. Граф Ди.
Когда наяву звучит выстрел, не сразу понятно — взорвалась ли от боли голова или всё-таки что-то произошло. Как во сне: несколько мужчин с оружием в руках.
— Никому не двигаться! Смотаться захотите — пристрелим на месте!
Джил коротко вскрикнула — и этим, очевидно, привлекла внимание отморозков. И сейчас Леон вполне понимал её: одно дело — когда ты можешь сопротивляться, когда это просто работа… и другое — когда ты абсолютно беззащитна. Чёрт. Бывший детектив крепче сжал дрогнувшую ладонь:
— Не бойся. Что бы ни случилось, ничего не бойся.
Это было последнее, что он успел сказать, прежде чем под лопатку ткнулось дуло пистолета:
— Что, думаешь, шучу?! А?!
Джил сжимала губы, прикрывая руками живот. Правильно. Она должна выжить. Пусть это не его жизнь, пусть ему здесь не место… Пусть даже просто сон. Нельзя допустить, чтобы близкие умирали — даже во сне. А уж тем более — наяву.
— Слышь, да я тебя знаю! — чужая рука с силой потянула за волосы. — Вот и славно. Что, круто быть копом, да? Пристрелил моего брата, и забыл?! Может, мне твою девку прикончить, а?!
— А она тут при чём? — сон, просто сон. И всё равно сложно говорить спокойно. — Хочешь мстить — давай. Я здесь.
Беззвучная просьба к азиатской сучке в синем платье, эдакой властительнице сна:
«Пожалуйста, пусть Джил выживет».
Очередной выстрел и знакомая темнота.
Профессионально. Точно в сердце.
… Вы просили дать вам жизнь, в которой не будет человека по имени граф Ди. Я исполнила ваше желание — и вы снова недовольны?.. Люди иногда сами не знают, чего хотят…
… Порой достаточно одного трагического совпадения, чтобы разрушить множество жизней. В числе прочих, нас особо тронула история юной Джил Оркотт. Простой поход за покупками обернулся для её семьи трагедией: молодая женщина потеряла любимого мужа, а ещё не родившийся ребёнок — отца. Сейчас её жизни и здоровью ничего не угрожает…
… Вы вспомнили его. Похвально. А теперь попробуйте его найти…
Сон пятый
— … Ты чего, совсем обнаглел?! Разлёгся тут! Пошёл вон! Вон, тебе говорю!
Под рёбра врезался тупой, но оттого не менее тяжёлый мысок сапога. С добрым утром, называется! Леон отшатнулся, но высокий, похожий на гору мужчина — что за мутант, серьёзно?! — не стал его преследовать, лишь погрозил на всякий случай здоровенным кулаком и удалился.
Итак, он валяется за мусорным баком, и только что его пнул случайный прохожий, больше походящий на великана, сбежавшего из цирка. Прелестно.
Леон попытался встать — и не смог. Отчего-то новое тело оказалось жутко непослушным, и вертикальное положение удерживало с трудом. Пропахав носом заплёванный асфальт в третий раз, бывший детектив выругался. Вернее, попытался, но не услышал собственного голоса — только хрипло тявкнула невидимая псина.
Отлично. Ещё и надрался накануне до такой степени, что и двух слов связать не может. То-то сейчас хихикает азиатская сучка — ищи, ищи графа, и плевать, что в этом воплощении ты — слабоумный полупарализованный бродяга, дрыхнущий в подворотне.
На четырёх конечностях Леон выполз из-за мусорного бака. Сейчас главное — сосредоточиться, и тогда он точно сможет хотя бы попросить о помощи, сказать, к примеру, что где-то в Чайна-тауне обитает его знакомый или очень дальний родственник… Бывший детектив подполз к одной из прохожих — коротко стриженной женщине, ведущей за руку маленького лопоухого мальчика. Отчего-то она почти не встревожилась, не отшатнулась, лишь приобняла ребёнка за плечи и притянула ближе к себе. Выпрямиться, задать вопрос… Леон с трудом принял вертикальное положение, когда мальчишка неожиданно засмеялся и захлопал в ладоши:
— Ма, смотри, какая собачка!
— Не трогай её, Дэнни, — нервно воскликнула женщина. — она грязная, и у неё наверняка блохи.
Мать с сыном стремительно удалились, а Леон, начиная понимать весь идиотизм ситуации, бросился к ближайшей отражающей поверхности — витрине какого-то магазина. Среди застывших в нелепых, вычурных позах манекенов затерялось отражение тощей дворняги с грязной золотистой шерстью и мутными голубыми глазами. Всё разом стало ясным — и сон за мусорными баками, и привкус чего-то тухлого во рту, и бодренькая походка на четвереньках. Приехали.
Гигантские люди не обращали на дворнягу внимания: кто-то шёл по своим делам, а кто-то — стоял и курил, чем вгонял Леона в самое что ни на есть унылое состояние. Одно дело — топтаться, как первоклашка, и жадно вдыхать запах дыма, другое — закурить самому. Чёрт, будь он сейчас человеком — точно попросил бы сигаретку-другую. Интересно, а как этот человек отреагирует, если у него начнёт выпрашивать курево бродячая псина?
Наверное, решит, что спятил. Да даже если бы удалось написать что-то вроде «Помогите! Меня превратили в собаку, и мне срочно нужно попасть в Чайна-таун», все кругом только хлопали бы в ладоши — вау, да он не бродячий, а дрессированный, не иначе как прямиком из цирка!
Но надо поспешить, пока всё не стало ещё хуже. Леону не улыбалось в следующем воплощении очухаться чьим-нибудь комнатным хомяком. Или вообще грёбанной золотой рыбкой, которую в конце дня отправят в увлекательное плавание по канализации. Сейчас он хотя бы не заперт и, теоретически, может добраться до Чайна-тауна. Если постарается.
Увы, у собачьего воплощения тоже имелись свои недостатки. Случайно приоткрывшаяся дверь ресторана вызвала целую бурю эмоций — пахло жаренным мясом, так остро, что хотелось сожрать целую гору. Так же сильно ощущались и неприятные запахи — например, непередаваемый сладковатый аромат помойки, от которого никак не получалось отделаться. При виде кошки тело само собой замирало и готовилось устремиться в погоню. Скольких же усилий стоило просто думать о конечной цели! Наверное, собачий мозг просто для такого не приспособлен, так же, как не приспособлена для членораздельной речи глотка.
И всё — слишком большое. Дома, машины, люди… Для собаки нынешнее воплощение не было особо маленьким — ближе к овчарке, чем к карманным крысам, которых таскают в сумочках. Но Леон всё равно невольно съёживался и пятился каждый раз, когда мимо проезжал автомобиль — казалось, даже случайно задев, эта махина запросто может раздавить в лепёшку.
«Соберись. Прикинь, каково той же крысе, а? Тебе ещё повезло».
Улицы сменяли одна другую, но всё никак не находилось знакомых мест. Отыскать бы хоть автобусную остановку, а оттуда уже прикинуть, куда бежать дальше… В идеале — доехать, вот только кто пустит в салон грязную и явно уличную шавку? Хорошо, если живодёрам не сдадут.
Бывший детектив прижал уши к голове. Ему совсем не нравилось чувствовать себя уязвимым.
«Зато графу я бы сейчас точно понравился. Как же — бедное животное».
Ещё один поворот — и случайный прохожий шарахнулся от залившейся счастливым лаем дворняги. Леон одёрнул себя, не позволяя ликовать раньше времени: да, он узнаёт это место, да, отсюда рукой подать до Чайна-тауна… Но кто сказал, что чёртов китаец сейчас там? С его-то модой закрывать магазин, едва приспичит попить чаю и скупить всё, что найдётся в ближайших кондитерских… Жаль, не спросить, сколько сейчас времени!
А может, в этой реальности изменился не только он. Не думать, не думать — и так кипят собачьи мозги. И всё равно лезет в голову — что, если в конце знакомого пути вовсе не окажется зоомагазина? Что, если Ди вычеркнут не только из памяти, но и в принципе из реальности? Например, его вообще никогда не существовало, как и всей его странной семейки. Что, если проклятая азиатка просто забавляется, наблюдая за тем, как Леон стремится отыскать того, о ком сам хотел навсегда забыть?
Не думать. Пошло оно всё. Проверить стоит.
На пути выросла человеческая фигура — и бывший детектив недоумённо уставился на щурящегося немолодого китайца, сверкающего не особо чистыми зубами.
— Хорошая собачка, иди-ка сюда, иди…
Ага. Собачка хорошая, а вот его английский — не очень. Да и какая псина в здравом уме подойдёт к подозрительно ласковому азиату, топчущемуся неподалёку от дверей китайского ресторана?! Сожрут и не заметят. Долбанные китайцы вообще в еде не особо разборчивы.
— Не бойся, подойди, — продолжал сладенько улыбаться старикашка, протягивая руку. Леон с трудом поборол совершенно собачье желание проверить — что там, в протянутой ладони? — и отшатнулся, на всякий случай угрожающе рыкнув. Не хватало только окончить эту жизнь на кухне в качестве чьего-то главного блюда.
Слишком поздно бывший детектив услышал шаги за спиной, а когда попытался извернуться, сверху навалился кто-то крупный и довольно сильный. Леон попытался вывернуться, и как-то сама собой оказалась перед мордой не особо чистая рука. Конечно, не самый лучший способ самозащиты, но табельного оружия собаке не положено — и он вцепился в запястье зубами. От привкуса чужой крови незамедлительно затошнило. Может, тело и собачье, но вот ощущения остались человеческими — и не сказать, чтобы нравились.
Противник что-то крикнул на китайском — судя по интонации, выругался. Хватка немного ослабла, и Леон, воспользовавшись случаем, бросился бежать. Добраться только до знакомого зоомагазина, а там граф уж точно не даст в обиду… Дожили! Он уже и на помощь проклятого китайца надеется! Ещё пара дней в собачьем теле — и запах помойки явно превратится в райское благоухание. А там останется только навсегда поселиться в зоомагазине — пока Ди с хорошо знакомой фальшивой ухмылкой не загонит какой-нибудь очередной несчастной жертве.
— Чёртова псина! — очередной пинок под рёбра оказался сильнее, и на мгновение лапы оторвались от земли, после чего на пути встретилась стена. Очень твёрдая стена. Что-то оглушающе хрустнуло, и Леон сполз на землю. Проклятье! Нет. Он не позволит каким-то порождениям сна себе помешать. Ведь до магазина совсем недалеко, он должен дойти, должен…
Тяжёлый ботинок щадить не собирался — снова встала во рту кровь, но уже не чужая. Бывший детектив казался сам себе слишком лёгким, раздавленным и измельчённым в пыль. Слишком неравны силы: это как драться с великаном, по привычке пытаясь отбиваться руками и ногами — пардон, лапами. Острые же зубы можно считать преимуществом лишь тогда, когда привык ими пользоваться.
Это в глазах Леона — драться. На деле — слабо дрыгать подламывающимися лапами, как дохлая лягушка, через которую пропустили разряд тока. Кажется, опять не вышло. Да что за хрень?! Почему даже во сне всё не может быть по-другому, хотя бы раз, хотя бы один чёртов раз…
Уже даже не больно — не может болеть там, где не осталось ни единого живого места. Кажется, незнакомец уже забыл о своих первоначальных намерениях — и просто бил, со всей злобой, какую только мог вложить. Оставалось считать удары. Раз. Два. Сколько? Сколько их ещё, прежде чем опять захлебнёшься собственной кровью?! Темнота — спасение. Да, после придётся начать заново, но сейчас хотелось в ней укрыться. Пять. Шесть.
Нового удара не последовало, и во тьме не спешил звучать голос азиатки. Леон с трудом открыл глаза, пытаясь понять, куда делся противник. Может, ушёл за достаточно большим мешком, чтобы оттащить «добычу» на кухню?.. Морду заливала кровь. На животе шерсть стала багровой и слиплась. Наружу торчал обломок кости.
Темнота. Она должна прийти сейчас. Потому что умирать долго — это слишком.
Гудящей головы коснулась рука — и Леон, не задумываясь, клацнул зубами. Наверное, прикидывает, как бы получше отрезать башку, ублюдок! Но вместо ругани послышался знакомый, так и не забытый за много лет голос:
— Варвары. Так обращаться с теми, кто слабее…
Едва слышными шагами подкрадывалась смерть, а Леон смотрел в разноцветные глаза и, извиняясь за ошибку, слабо утыкался мордой в тонкие пальцы. Столько лет искать… и сейчас не иметь ни сил, ни возможности заговорить. Просто задать вопрос — всего один…
Темнота, как всегда, явилась слишком не вовремя. Но со странной тоской прозвучал теперь голос азиатки в синем, даже не думающей снова насмехаться.
Вы хотите отказаться от новой жизни? Тогда назовите ему своё имя…
Всего один вопрос, ради которого стоило столько лет бежать по следу…
… Вы уже близко, мистер Оркотт. Уже близко.
Сон шестой
Под ногами покачивалась пустота. Так хорошо знакомую улицу Чайна-тауна скрывал густой туман. А может, и в самом деле не существовало ничего, кроме крохотного куска земли — и дверей так хорошо знакомого магазина.
Граф там, внутри — откуда-то Леон точно знал это. Прежние агрессивные мысли таяли, сменяясь совершенно идиотской робостью.
Чего же вы всё-таки хотите?..
Рука прошла сквозь дверную ручку, и бывший детектив передёрнулся. Это не походило на реальность, но не походило и на прежние видения. Туман, разве что не чавкая, заглатывал урны, фонари, асфальт… Ещё немного — и накроет с головой, вновь увлечёт в бесконечную череду то ли перерождений, то ли снов. Мерно и отчего-то беззвучно колыхались колокольчики у двери.
Увидеть его снова?.. Или никогда не встречать?..
Двадцать лет назад Леон Оркотт, не раздумывая, открыл бы дверь пинком, схватил проклятого китайца за шиворот, приложил хорошенько об стену… Просто так, за всё хорошее. А потом долго отпаивал бы чаем с пирожными. Но сейчас он, привыкший за годы работы в полиции ежедневно рисковать собственной задницей, стискивал в кулаки вспотевшие ладони и то и дело сглатывал ком в горле.