Помоги проекту - поделись книгой:
Внутри толпились растерянные люди. Печин миновал холл, коридор, приёмную, вошёл в огромный светлый кабинет. Он знал этот кабинет наизусть. Ровно 14 шагов от входной двери до «Т» -образного рабочего стола Главного.
У стола сидел, опустив плечи, пресс-секретарь Сергей Чешков. Стоя у стола, разговаривали секретарь СНБО Владимир Платонович Сатрушев и глава комитета безопасности Алексей Васильевич Портников.
Не обращая на них никакого внимания, Дмитрий Иванович повернул правее, где была зона отдыха в рабочем кабинете. Журнальный столик из ценных пород дерева был отодвинут.
Главный. Сергей Сергеевич Рутин.
Он лежал на диване. Белая свежая рубашка без галстука, тёмные брюки, сверкающие чёрные туфли. Казалось, что он просто прилёг отдохнуть в перерыве между встречами.
Но в этот раз все встречи пришлось отменить.
Правая рука безжизненно свисала с дивана. Глаза были закрыты.
Дмитрий Иванович медленно, нерешительно подошёл к дивану. Он опустился перед Главным на одно колено и, взяв в свои ладони безжизненную руку, припал к ней губами.
— Спасибо… — прошептал Дмитрий Иванович, целуя руку.
Секунда. Две. Три.
Ритуал был окончен. Он решительно поднялся, его плечи развернулись, в глазах появился давно утраченный блеск.
— Какая причина смерти? — голос Дмитрия Ивановича, на удивление, начал звучать ровно и спокойно.
— Сердечный приступ в результате коронавируса, — спокойно ответил Владимир Сатрушев.
— Но он не был болен коронавирусом! — недоумённо возразил пресс-секретарь Сергей Чешков.
— Как же? — Сатрушев подошёл к столу и, укоризненно посмотрев на пресс-секретаря, добавил, — весь Интернет знает, что он был болен, а Вы не знаете… Ну не косточкой же подавился!? Напишете всё как следует, это будет официальной версией. Он должен уйти достойно в памяти народа.
— Как же дать официальную информацию? — растерянно промычал себе под нос пресс-секретарь Чешков, потупившись взглядом в стол.
17
Фекс: «Где Аксель? Блядь, где Аксель?!»
Медведь: «Не знаю, я с утра с ним уже связаться не могу!»
Скунс: «Последний раз я с ним говорил в 3.20 ночи».
Дрифт: «Похоже, ты был последним, кто с ним связывался».
Скунс: «Что делать?»
Фекс: «Ну, не знаю. Мы всё сделали, как было запланировано! Получилось даже круче, чем ожидалось. Москва горит, Питер, Ярославль, Казань, блин, я даже не могу всех перечислить. Вроде в Киеве и Харькове, Астане, даже в Минске тоже кто-то умудрился устроить движуху!»
Скунс: «Да, у меня в соцсетях люди с ума сошли, все выкладывают видео и фото задымлённых городов и пожаров. И свозь эти пожары звучит «Сталкер, защити мир от Зоны!»
5.11: «Некоторые начали транслировать марш Дарта Вейдера. „Потерянные“ уже сами выдумывают. Даже не успеваем отслеживать».
Медведь: «Отлично! Мы полчаса назад запустили DDoS атаку со всей нашей, мать её, кибернетической мощью! Завалили основные источники информации. Теперь остались только второстепенные, которые жрут фейки с наших сайтов-подделок. Скунс, ты это всё усиливаешь ботофермой и телеграмм-каналами?»
Скунс: «Ну да, как и планировали. В сети люди в панике, нарастает растерянность и дезориентация. Их колбасит, и они еще сильнее волну гонят. Хотя по нашей ботосети могу сказать, что некоторые узлы связи потерялись из-за пожаров на кабелях. Но люди своей активностью сейчас значительно мощнее, чем ботофермы. Цепная реакция пошла!»
Грот: «Медведь, по Бельгии и Британии ты тоже запустил DDoS атаку?»
Медведь: «Да, Бельгия уже стала целью для нескольких миллиардов зараженных умных устройств. Британия на подходе. Об этом в истории напишут как о «восстании IP-камер»!
Рабби: «Биомасса теперь совсем без информации останется. Будет только то, что нарисовали мы в нашем виртуальном мире. И по нашему сценарию. Скормим людям виртуальный апокалипсис».
Фекс: «Это точно. Многие планируют с 15.00 выйти на акции протеста. Мы действительно создали видимость конца света, теперь многие люди ощутят вседозволенность и безнаказанность. Градус напряжения очень сильно поднялся. Так что занимайте места в первом ряду, будем сегодня наблюдать за погромами».
Дрифт: «Все помнят, что одновременно с началом акций протеста запускать информацию о провозглашении независимости Сибирской, Уральской и всех остальных народных республик. И на 16.00 нашу новость о том, что в Москве застрелен мужик за нарушение карантина?»
Скунс: «Всё по плану».
Медведь: «Куда же делся Аксель?»
18
Чистое небо понемногу принимало серый оттенок. Солнечный день над столицей был омрачён смогом. По пустым улицам с сиренами проносились пожарные машины. К центру подтягивались машины с бойцами ОМОНа.
Бронированный чёрный Mercedes секретаря Совета национальной безопасности и обороны Сатрушева мчал по Кутузовскому проспекту, мимо величественных домов сталинской архитектуры. Сквозь задымленность ему прокладывали дорогу несколько машин кортежа и охраны.
Вместе с ним в этот раз ехал и Дмитрий Иванович Печин, оставив свой автомобиль следовать сзади в кортеже. Времени было мало, а по дороге в Белый Дом надо было обсудить очень многое.
— Ты говорил с премьером, Дмитрий Иванович?
— Да. Нам сейчас надо будет приложить максимум усилий, чтобы остаться в рамках закона. И использовать этот шанс для полной перезагрузки России. Ты же понимаешь, Владимир Платонович, если с нас не снимут санкции, то всё наше богатство не имеет смысла. Теперь придётся исправлять очень много ошибок. И надо будет как можно быстрее убираться из Украины, а то всё это как заноза в заднице, — с необычайной уверенностью и бодростью звучал голос Печина.
— Но либерализацию излишнюю тоже допускать нельзя, чтобы вся страна не пошла вразнос.
— Премьер сейчас будет исполняющим обязанности. Если он введёт чрезвычайное положение на 30 дней, это даст нам время для урегулирования ситуации внутри страны. Отменим к чёрту поправки в Конституцию с дурацким обнулением президентских сроков, назначим нормальные выборы. Ты знаешь мою позицию. Можно премьера ставить на это кресло. Он довольно безвольный. Оптимальная для нас кандидатура.
— Я тебе уже говорил, я согласен, — Сатрушев кивнул, смотря в бронированное окно, — ни ты, ни я уже не потянем это кресло. Мы с тобой уже немолоды и слишком одиозные фигуры. Нам в Кремль нельзя.
— Нам в Кремле нужен свадебный генерал. Не более, — невольная улыбка растеклась по лицу Печина.
— Ну а ты, Дмитрий Иванович, метишь в премьер-министры?
Телефонный звонок отвлёк Владимира Платоновича:
— Да. В смысле? На сайте президента России? Что за бред? Вертолётом в реанимацию перевозят? Разберусь. Спасибо.
Владимир Платонович изменился в лице. Взгляд был полон ярости.
— Он что, дебил? Чешков видимо не понял, что мы ему сказали! Я же ему говорил, не пускать никакой официальной новости, пока мы не согласуем! А сейчас на сайте президента появилась новость о том, что Главного вертолётом перевозят в реанимацию из-за осложнений от коронавируса. Дмитрий Иванович, можешь с телефона открыть сайт президента?
— Сейчас… У меня не открывается.
— Что за чёрт?
— Мэр утром мне сказал, что по всей Москве диверсии. Ты видишь эти пожары? — еще недавняя улыбка на лице Печина сменилась высокомерной гримасой презрения к окружающему хаосу.
— По всей стране. Более тридцати городов…
— Чей же это спектакль? Надо немедленно будет разобраться, пока это не приняло катастрофический масштаб.
— Почему всё совпало в один день? Что со связью? У меня никакие сайты не открываются. Ни Интерфакс, ни ТАСС, ни РБК, даже Комсомольская правда! Срочно надо вводить чрезвычайное положение. По всей России! — Сатрушев уже не мог скрыть своего раздражения. Он безуспешно пытался на телефоне открыть хоть какие-то информационные сайты, тыкая пальцем в экран.
Кортеж пролетел мимо знаменитой сталинской высотки, в которой теперь величественно размещался отель «Radisson». За Москва-рекой, сквозь дымку от пожаров, ярким белым фасадом возвышался Дом Правительства Российской Федерации.
Пока что центр Москвы еще выглядел спокойно. Но на окраинах и в жилых массивах уже творилось чёрт знает что. Целые кварталы оставались без света, связи и Интернета. Перегруженная мобильная связь выходила из строя.
Только пожарным удавалось потушить мусоросборник одного подъезда, как в соседнем жилом доме какой-то молодой «социальный хакер» спускал в мусоропровод подожжённый кусок тряпки, пропитанный растворителем. И вот уже в новом жилом доме начиналась борьба с едким и вонючим возгоранием.
Дворовая гопота с битами и палками громила витрины и грабила продуктовые супермаркеты. Активисты всяческих мастей — сталкеры, анархисты, неонацисты, национал-большевики, славяноборцы, народовольцы и даже ведические арийцы — уже готовились к анти-карантинной акции протеста. Кто-то рисовал плакаты против ущемления свободы личности. Кто-то маркером на картонке аккуратно выводил «Долой Мировое Правительство». Кто-то из простыней делал импровизированные флаги с лозунгом «Коронавируса нет!» Самые опытные разливали в бутылки «Коктейль Молотова» и ждали вечера — своей минуты славы.
19
Скунс: «У меня какая-то херня. В сети пошла новость о смерти Рутина. Мы же такую не запускали. Мы запускали, что его экстренно переводят в реанимацию!»
Рабби: «Откуда эта информация?»
Скунс: «Второстепенные сайты, которые мы не завалили, ссылаются на информацию Администрации президента и его пресс-секретаря».
5.11: «Не может быть!»
Медведь: «Неужели это правда? Нифига себе, вот это у меня День рожденья!»
Дрифт: «Похер, правда или нет. Медведь, давай срочно править новости на наших сайтах, сразу после новости о переводе в реанимацию, давай информацию о смерти из-за осложнений. Сейчас мы дадим текст».
Рабби: «Если это правда, то это будет первый раз за всё время проекта „Тотальный вирус“, когда мы подадим правдивую информацию».
Дрифт: «Потом разберёмся».
Скунс: «Так что мне делать? Разгонять это сообщение о смерти по сети и Телеграму?»
Фекс: «Наверное, да… Да, давай! Масштабно! Всеми силами!»
5.11: «Ой, что теперь будет…»
20
Вечер озарился огнями хаоса и звоном разбитых витрин. Камни летели в окна элитных бутиков одежды и швейцарских часов. Молодёжь с удовольствием откручивала на сувениры значки дорогих автомобилей, царапая на глянцевой краске «Накося выкуси». Кто-то поджёг двери Мосгордумы на Тверской. Неизвестные угнали с какой-то стройки грузовики со щебнем и высыпали их на проезжей части, заблокировав пять основных мостов через Москва-реку. В бойцов ОМОНа летели камни, палки, стулья и всё, что можно было достать в соседних разгромленных магазинах, кафе и офисах. На улицах росли баррикады из перевёрнутых и подожжённых автомобилей. Массовые беспорядки вспыхивали очагами по всему городу, и никаких отрядов ОМОНа уже не хватало, чтобы их то тут, то там гасить и подавлять.
Десятилетиями силовики отрабатывали сценарии разгона массовой демонстрации, сосредоточенной в одном месте. Это они умели делать очень хорошо, рихтуя рёбра дубинками и запаковывая людей сотнями в автозаки. Но что делать со стихийным бедствием, которое одномоментно захлестнуло весь многомиллионный город — никто не знал. Приходилось иметь дело с осиным роем, который вырвался на волю и теперь жалил со всех сторон.
В отличие от правоохранителей, Макс знал, что ему делать.
В свои тридцать восемь лет он был вполне успешным IT-шником, примерным хипстером и арт-ивентором. Инициировал выставки непонятного искусства в арт-барах, поддерживал съёмки укуренных короткометражек. И жизнь его была, как фруктовый кефир, пока он не решил, что его опыт, таланты и безупречная репутация могут послужить обществу. С верой в себя в прошлом году он решил выдвинуться независимым кандидатом на выборы в Мосгордуму.
Но система ему быстро объяснила, что он «чужой на этом празднике жизни». С выборов его сняли. Все попытки обжаловать незаконные решения в суде обернулись против него. Теперь уже его преследовали за неправильно заполненную налоговую декларацию и сокрытие доходов. Фруктовый кефир прокис.
Последующие шесть месяцев Макс провёл в фрустрации и депрессии, пытаясь рефлексировать свой опыт в каких-то новых концептуальных формах.
Так было до тех пор, пока однажды Макс не услышал, стоя на балконе, «Сталкер, защити мир от Зоны…»
Его реальность мгновенно заиграла новыми красками, в душе проснулся задор, будто гора с плеч упала. Выпив полбутылки рома, он решил приготовить свой арт-перфоманс.
Конечно же, ему очень хотелось отомстить Мосгордуме, которая так и осталась «запретным плодом», личным символом неприступности системы. Но сколько он не ходил кругами вокруг заветного здания, сколько не бродил по улице Тверской, осматривая соседние строения, всё никак не мог придумать, что к чему. Локация категорически не подходила для его замысла. Либо расстояния между домами было слишком большим, либо здания находились под углом.
Но дойдя до здания Государственной думы на Охотном ряду, его посетило озарение.
Конечно же, прямо перед фасадом Думы возвышалось массивное здание гостиницы «Four Seasons». Расстояние между фасадами зданий, через дорогу, составляло не более 60 метров. Это именно то, что надо!
Самым сложным казалось найти кого-то из знакомых, кто работал в гостинице и мог бы обеспечить доступ в здание, тем более, когда всё ограничено карантином. Но за три дня усиленной разведки на местности Максу удалось договориться с работниками хозчасти, которые за триста долларов согласились посодействовать будущему арт-перфомансу.
С маской на лице от коронавируса, с чёрной сумкой в руках он пробирался свозь хаос столицы в центр города. Машину пришлось бросить в одном из дворов жилого дома, а дальше — украдкой, мимо бегущих людей, горящих машин. Внимание правоохранителей он тоже не привлёк, так как совсем не был похож на бойца, хулигана или социального хакера.
— Что там у тебя? — спросил знакомый на чёрном ходе, заводя Макса внутрь здания.
— Ничего запрещённого. Проектор. Дорогая штука, полторы тысячи баксов стоит. Я её оставлю. Можешь потом себе забрать.
— Стрелять, взрывать точно не будешь? А то сам видишь, что вокруг творится.
— Нет, что ты! Я ж говорю, ничего противозаконного. Мне надо на попасть куда-то на балконы четвёртого или пятого этажа.
— Ладно, сейчас заведу тебя в какой-то один из незаселённых номеров.
Всё оказалось даже проще, чем Макс мог себе представить.
Он протянул провод питания на балкон, включил в розетку. Установил Gobo-проектор между массивными балясинами балконного ограждения. Вроде всё готово.
Внизу на улице, возле здания Госдумы скапливались автобусы ОМОНа, заполняя всю проезжую часть. Крепкие парни в полной экипировке, в касках и со щитами, сотнями высыпались из автобусов, будто насекомые.
«Ну что, поехали!» — довольно подумал Макс и нажал на кнопку проектора.
В вечернем полумраке Государственная дума превратилась в огромный экран размером в пять этажей. Яркая картинка анального секса заиграла красками на фасаде, оскверняя Законодательное собрание Российской Федерации. Огромный рельефный член входил в женский зад, а на ягодицах была надпись «Россия».
Смех, крик и маты раздались снизу — ОМОНовцы никак не ожидали, что сегодняшний вечер для них начнётся так необычно.
Поделиться книгой: