Четыре всадника раздора

– Он прав, – вздохнула я. – Женщина жива, по крайней мере, пока жива.

– У нас что, теперь два экстрасенса? – уставившись на Бергмана в некотором недоумении, спросил Димка.

– Я бы сказала, три, – съязвила я, намекая на способности Бергмана как явные, так и те, что он не торопился афишировать.

– Я сказал, ее нет среди мертвых, – вновь усмехнулся Клим. – Все прочее не по моей части.

– А у тебя что, прямая связь с загробным миром? – попробовал пошутить Димка, настороженно глядя на Клима, в голосе скорее беспокойство, а не сомнение.

– Иногда позванивают, – съязвил Клим.

Тут я обратила внимание на Бергмана, точнее на его реакцию. Лицо его оставалось бесстрастным, но во взгляде мелькнуло нечто похожее на досаду, или мне лишь показалось?

– Охренеть, – хихикнул Димка. – Похоже, из нормальных здесь только я. Или наоборот? Один недоделанный на всю компанию? – заключительную фразу он произнес уже со злостью, и я поспешила вмешаться:

– Не болтай ерунды.

– Что еще можешь сказать? – кивнув на фото, спросил Бергман, как видно, не желая отвлекаться от темы.

– Ничего, – отмахнулась я.

– Не торопись.

Я взглянула на него, а потом вновь сосредоточилась на фотографии. Через пару минут бросила ее на стол, повторив:

– Ничего.

– Не густо, – съязвил Клим. – Я думал, Девушка поведает, где ее следует искать. Гребли бы деньги лопатой, не выходя из кабинета.

– Попробуй сам, – ответила я. – Вдруг у тебя получится ее разговорить.

– Эй, ребята, – нахмурился Димка. – Что вы завелись, в самом деле?

В этот момент зазвонил телефон, Бергман снял трубку. Звонил, как выяснилось, Зорин. На разговор с ним Бергман потратил меньше минуты.

– Что сказал? – задал вопрос Димка, когда Бергман вернул трубку на место. – Мы морочим старушке голову, намереваясь поживиться?

– Не угадал. Он готов принять нас в своем доме в пятнадцать ноль-ноль.

– Одумался, значит?

– Если Нелли жива, то бояться ему вроде бы нечего, – пожал Бергман плечами.

– Разумеется, если он не держит ее в подземелье, закованной в цепи.

– Может, тетке стоит сказать, что с дочкой все не так плохо? – спросил Димка.

– Мы должны найти ее дочь, а не рассказывать о своих видениях, – сказал Клим с неизменной усмешкой. – Или пренебрегать и этим не стоит? Приплюсуем энную сумму за добрые вести?

– Обойдемся, – ответил Бергман с завидным терпением.

Если Клим решил проверить его выдержку, то зря. Ничего ему в этом смысле не светит.

– Поэт собирает информацию. Мы отправляемся с восемнадцати часов на встречу.

– Втроем? – спросила я.

Клим смотрел с ухмылкой.

– Да, – сказал Максимильян. – Сравним впечатления. А пока дам распоряжение Лионелле Викторовне по поводу обеда.

– У меня дела, – поднялся Клим. – Встретимся позднее. – И направился к двери.

Я дождалась, когда стихнут шаги на лестнице, и спросила:

– Ты уверен, что его присутствие поможет в работе?

Димка при этих словах смутился, точно спросила я о чем-то неприличном.

– Мы привыкли работать вчетвером, – сказал Максимильян. – По-моему, логично, что он займет место Воина.

– Чушь. Он не Воин. Он вообще не пойми кто…

– Тебя задело, что он сказал по поводу фотографии? – робко вклинился Димка.

– Нисколько. Если б у него было желание работать с нами, его возможный дар лишь порадовал бы. Но ему плевать и на нас, и на расследование. Только у меня такое впечатление?

Бергман откинулся на спинку кресла и немного помолчал.

– Надо дать ему время.

– Для чего?

– Послушай, – заговорил Димка. – Мы знаем, как ты переживаешь из-за Воина. Мы все переживаем. Но, может, не стоит любое слово Клима воспринимать в штыки?

– Ага. Учитывая, что говорит он мало… – язвительно заметила я. – Напрягаться особо не придется.

Бергман переглянулся с Димкой, и тот сказал, поднимаясь:

– Пойду к себе.

Дождавшись, когда за ним закроется дверь, я сказала с вызовом:

– Ну?

Бергман улыбнулся, вышел из-за стола и, наклонившись, поцеловал меня в лоб.

– Бесконечно рад, что ты вернулась.

– Не увиливай. Зачем тебе нужен Клим? Ты всерьез думаешь, что мы без него не справимся?

– Тебе нелегко быть рядом с ним? – пройдясь по кабинету, задал он вопрос, игнорируя мой.

Я только головой покачала.

– А ты как думаешь?

– То есть ты так и не определилась в своем отношении к нему?

– Почему же? Вполне определилась. Я считаю, для нас обоих будет лучше держаться друг от друга подальше.

– Ты считала его врагом. Но теперь мы знаем, что это не так.

– По-твоему, он демонстрировал большую дружбу полчаса назад?

– Он тоже считал нас врагами. К тому же, не привык работать в команде.

– И не желает подчиняться, – сказала я.

– Подчиняться? – удивился Бергман.

– Мы считаем тебя бесспорным лидером. Он – нет.

– Ну и что? Я вовсе не горю желанием командовать. Лишь бы делу была польза. Куда больше меня беспокоит твоя неуверенность… если это не просто слова…

– Подожди, – я поднялась и шагнула к нему, преграждая дорогу. Теперь мы стояли друг напротив друга. – Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, если речь идет о твоей интуиции, то к ней стоит прислушаться.

– О господи, – пробормотала я. – Ты… ты сомневаешься, что Воин… Ты сомневаешься? По-твоему, Клим каким-то образом нас провел? И по этой причине ты решил держать его на глазах?

– В любом случае, к нему стоит приглядеться.

– То есть Воин погиб, но ничего, в сущности, не изменилось? И мы по-прежнему гадаем на кофейной гуще?

– Если остаются хоть малейшие сомнения… Мы не имеем права успокоиться, пока не будем знать наверняка. И я тебя прошу: не будь слишком строга к нему. Если он один из нас, то такого отношения не заслуживает. А если враг… это лишь заставит его быть осторожнее.

– Вот как? Может, тогда затащить его в постель, вдруг разговорится?

– Клим не из тех, кто размякнет от женской ласки, забыв обо всем на свете. – Он обнял меня и прижал к себе. – Потерпи. Со временем станет легче. Так всегда бывает.

– Да. Наверное, – кивнула я, отстраняясь, и направилась к двери. – Встретимся за обедом.

– Куда ты? – спросил Бергман, недовольства в голосе не ощущалось, просто вопрос.

– Загляну к Василию Кузьмичу. Поздороваться.

Попасть в магазин из дома было невозможно, впрочем, и в этом я не особо уверена, точнее, почти уверена: есть скрытый ход, о котором Бергман предпочел молчать. Я по опыту знала: «дом с чертями» полон загадок.

Фасад дома развернут к площади, в магазин вели дубовые двери с затейливой резьбой, рядом кнопка переговорного устройства. Войти в магазин не так просто, если ты не являешься постоянным клиентом. Как минимум нужно приглянуться его хранителю Василию Кузьмичу (назвать старика продавцом язык не поворачивался). Именно он решал, может ли кто-то войти в «святая святых» или таковая честь не для него.

Никакой системы в выборе потенциальных клиентов я не заметила. Он мог открыть подростку со скейтом под мышкой и игнорировать по всем статьям солидного господина. Но, должно быть, какая-то логика все же была.

Клим сказал как-то: с Бергманом всегда его слуги: Кот и Сова. Сова следит за порядком в доме, а Кот охраняет ближние рубежи. Бог знает, что он имел в виду, но, взглянув на улыбающегося Василия Кузьмича, который вышел меня встречать, я подумала: он в самом деле похож на кота. Не на крупного, сытого, и оттого ленивого, а мудрого, ученого и чуть насмешливого. Такие коты встречаются в мультиках: сухонькие, подвижные и непременно в очочках.

– Леночка, – пропел он и, ухватив мою руку, с чувством ее поцеловал.

– Здравствуйте, мой прекрасный рыцарь, – засмеялась я, успев привыкнуть к его великосветским манерам.

– Как я рад вновь вас видеть. Признаться, ваш отъезд очень меня огорчил. Хозяин пытался меня утешить, заверяя, что вы непременно вернетесь, но в моем возрасте даже недолгая разлука пугает. Кто знает, сколько мне отпущено. Чаю?

– С удовольствием.

Мы прошли в закуток, где Василий Кузьмич оборудовал нечто вроде кабинета.

Направляясь туда, я успела заприметить двух постоянных посетителей (местного краеведа и преподавателя истории из школы по соседству) и трех незнакомцев. Одному было лет двадцать, другому около пятидесяти, третьей была молодая женщина, она оглядывалась едва ли не с испугом.

В торговом зале были не только книги. На стенах картины, судя по всему, старые, в шкафах то, что Бергман в шутку называл всяким хламом, от астролябий и древних карт до макетов парусников. Страстью Максимильяна были старинные книги об игральных картах, но они хранились не здесь, а в его кабинете.

– Сегодня у вас многолюдно, – сказала я, устраиваясь за столом.

– Да. Слава богу, люди продолжают испытывать почтение к книгам.

– Женщина выглядит слегка растерянной.

– Раньше она была колдуньей, – разливая чай, весело сказал Василий Кузьмич. – Но все забыла, а глубинная память не дает ей покоя.

– Глубинная память?

– Да. Память о наших прошлых воплощениях.

– Вот как?

– Когда-то с бедняжкой обошлись очень сурово. Сожгли заживо после пыток. Смерть могла бы стать для нее избавлением, если б сама по себе не была столь ужасна. Вот она и заблокировала воспоминания. Они рвутся наружу и не дают ей покоя.

– Очень интересно. И как вы все это узнали? Если память ее заблокирована!

– Когда она пришла во второй раз, здесь был хозяин. Он и увидел.

– А на ее казни он, случайно, не присутствовал? – съязвила я, по привычке начиная злиться на Бергмана за его выкрутасы. – Помните, я как-то сказала: Максимильяну в Средние века была прямая дорога на костер, а вы ответили, что из него получился бы лучший охотник на ведьм, то есть инквизитор.

– Помню, как же, – засмеялся Василий Кузьмич. – Кстати, возможно, вы и правы. Я о присутствии хозяина на казни. Увидев его здесь, бедняжка упала в обморок. Хотели вызвать «Скорую», но обошлись нашатырем.

– Вы серьезно?

– Разве шутят такими вещами? С тех пор она приходит ежедневно.