Самые яркие звезды

Он сжал губы в тонкую полоску и еще руками потряс, чтобы показать, до чего возмущен.

Я остановилась, прикрыла ладонью глаза от яркого солнца. Оно жарило вовсю, даже воздух казался колючим. Обычное для Джорджии пекло. За год можно бы и привыкнуть, но не тут-то было. Я тосковала по прохладным ночам Северной Калифорнии.

– Хотел вызвать кого-нибудь из водопроводной компании – без толку. – Он пожал плечами и, словно в подтверждение, помахал телефоном.

– Неужели? Какое невезение! – Я пыталась говорить ему в тон, хотя, если честно, надеялась, что Мали закроет салон. Ночью я почти не спала, а теперь, возможно, подремлю часок – а то и полдня.

– Позвоню еще, – продолжал Брэдли, заткнув большие пальцы за ковбойский ремень. Он уже начал потеть, а когда потащил из кузова ковер, мне даже стало его жалко.

– Спасибо, – кивнула я. – Пойду обрадую Мали.

Глава 4

Дверь была заперта, свет не горел даже в коридорчике, где мы обычно его не выключаем, и внутри держалась прохлада. Я включила нагреватели для масел и полотенец, зажгла ароматические свечи.

Первого клиента я ждала лишь в половине одиннадцатого, а Элоди – в половине двенадцатого. Это означает, что, когда я выходила, она еще дрыхла, в десять минут двенадцатого выскочит из дому, а потом будет извиняться – с милой улыбкой и приятным французским акцентом. Так у нее начинался день.

Элоди одна из немногих, ради кого я готова на все. Особенно теперь, когда она ждала ребенка. О своей беременности Элоди узнала через два дня после того, как ее муж ступил на пыльную землю Афганистана. У нас такое происходит сплошь и рядом. Так было у моих родителей, у Элоди… здесь всякий допускает такую возможность. И не просто возможность, скорее, неизбежность – если ты замужем за военным.

Я отогнала ненужные мысли. Хорошо бы включить музыку. Тишина меня раздражала. Недавно я убедила Мали, что во время работы лучше включать более подходящую музыку. Я уже не могла часами слушать все эти «релаксационные» мелодии. Ничто мне так не мешало, как усыпляющее журчание водопада или шелест волн. Да еще и дремоту нагоняло.

Песня на айпаде развеяла мою сонную задумчивость, и я включила компьютер на стойке в приемной. Минуты через две вошла Мали, с трудом удерживая в крошечных ручках два огромных пакета.

– Что случилось? – спросила она, когда я стала забирать пакеты. – Ничего? Ну, в смысле – привет, Карина, как дела?

Я рассмеялась и пошла в заднюю комнату. Еда в пакетах пахла очень вкусно. Ни у кого я не пробовала такой вкусной тайской еды, как у Мали; она готовила и для нас с Элоди. Баловала пять дней в неделю. Авокадик – так Элоди называла того, кто вырастал у нее в животе, – желал исключительно острой пряной лапши. Ему хотелось базилика. С самого начала беременности Элоди вытаскивала его из лапши и жадно поедала. Дети порой заставляют делать странные вещи.

– Карина, – с улыбкой сказала Мали, – как у тебя дела? Ты грустная.

Вот такая была Мали. «В чем дело?» или «Ты грустная» – что думала, то и говорила.

– Да нет, я в порядке. Не накрасилась сегодня.

Я закатила глаза, а она ткнула меня пальцем в щеку.

– Не только, – возразила она.

Да, не только. Но я не грустила. Просто мне не нравилось, что моя маска оказалась для Мали слишком прозрачной. Совсем не нравилось.

Глава 5

Первый клиент пришел ровно в половине одиннадцатого. Я привыкла к его пунктуальности, не говоря уж о гладкой коже. Наверняка после душа он пользовался смягчающим маслом, и это упрощало мою работу. Мышцы у него всегда были одеревенелые, особенно плечи; очевидно, он целый день работал за столом. Не военный, судя по довольно длинным, кудрявившимся на концах волосам. В тот день он был так напряжен, что у меня даже пальцы слегка заболели. Он часто покряхтывал от удовольствия – и многие так делают, – когда под моими руками расслаблялись его твердые как камень мышцы. Час прошел быстро. В конце мне пришлось похлопать его по спине, чтобы разбудить.

Звали его Тоби, но мне больше нравилось называть его «десять-тридцать». Он давал хорошие чаевые и проблем не создавал. Правда, один раз пригласил меня на свидание. Элоди прямо взорвалась, когда узнала. Советовала пожаловаться Мали, но я не захотела раздувать из мухи слона. К тому же Тоби принял мой отказ благодушно – мужчины редко так реагируют, ну, я и не стала беспокоиться.

Без пятнадцати двенадцать Элоди еще не было. Обычно она посылала эсэмэску, если опаздывала больше чем на пятнадцать минут. Ожидавший в приемной клиент, наверное, пришел впервые, потому что раньше я его не видела, а я никогда людей не забываю. Он сидел спокойно. В отличие от Мали, уже собиравшейся звонить Элоди.

– Если она через пять минут не придет, могу его взять, – предложила я, – а свою клиентку передвинуть, у меня Тина.

Мали помнила всех постоянных посетителей; память на имена у нее была такая же, как у меня на лица.

– Ладно-ладно. Вечно твоя подружка опаздывает! – проворчала она.

Вообще Мали – славная женщина, хотя по характеру – чистый огонь.

– Она же беременная, – заступилась я.

Мали закатила глаза.

– У меня пятеро детей, но я успеваю.

– Туше.

Сдерживая смех, я отправила Тине эсэмэску – не согласится ли она прийти на час позже? Она, как я и ожидала, сразу ответила, что да.

– Сэр, – обратилась я к ожидавшему в приемной, – вашего мастера еще нет, но, если хотите, я вас возьму. Или можете дождаться Элоди.

Кто его знает – хочет он попасть непременно к ней или ему безразлично. Многие стали записываться к нам сами, по интернету, и непонятно, нужен ли им именно этот мастер или годится любой.

Он встал и, не говоря ни слова, двинулся к стойке.

– Так вы согласны?

Он чуть помедлил и кивнул. Ну и ладно.

– Хорошо. – Я заглянула в расписание. Каэл. Необычное имя. – Идемте со мной.

Кабинки в расписании не указываются. Я себе облюбовала вторую слева и слегка обустроила по своему вкусу, и в основном там и работала. Другие мастера ею пользовались, только если везде было занято.

Я поставила здесь свой шкафчик, слегка облагородила интерьер и уже пыталась уговорить Мали на покраску стен. Все что угодно, лишь бы не этот темно-фиолетовый. Он ничуть не помогал расслабиться, а навевал тоску и вообще старил помещение лет на двадцать.

– Одежду можете повесить на вешалку или оставить на стуле. Раздевайтесь – так, чтобы вам было удобно, и ложитесь лицом вниз. Я сейчас вернусь.

Клиент, ничего не говоря, уже стаскивал через голову серую футболку. Уж он-то наверняка военный. Крепкого сложения, голова почти бритая – никаких сомнений. Я росла среди военных и ошибиться не могла. Он свернул майку, положил на стул и взялся за штаны. Я вышла.

Глава 6

Вынув из кармана телефон, я прочла первую строчку сообщения от папы: «Не забудь про сегодня, Эстелла готовит фирменное блюдо».

Что угодно предпочла бы я этой трапезе, но мы трое, а раньше – четверо, собирались каждый вторник. С тех пор, как я съехала, только один семейный ужин пропустила – когда папа повез Эстеллу к дальним родственникам отмечать чье-то возвращение из учебного военного лагеря. Значит, строго говоря, это не я пропустила.

Отвечать папе я не стала, он и так знал, что в семь я буду у них. Моя «новая мама» как раз начнет укладывать волосы, ужина придется ждать, но я-то приду вовремя. Как всегда.

Выждав минуты три, я вернулась в кабинку и задернула занавеску. Горел приглушенный свет, пахло лемонграссом. Клиент расположился на столе, укрывшись ниже пояса простыней. Я потерла руки – слишком холодные, чтобы касаться чужой кожи. Нужно было их погреть, и я, шагнув к раковине, повернула кран. Ничего. Я успела забыть, что воды нет, и с предыдущим клиентом пришлось обходиться без нее.

Я опять потерла руки и прислонила их к нагревателю. Масло было уже теплое – может, клиент ничего и не заметит. Оставалось надеяться, что вчерашняя смена оставила в нагревателе чистые полотенца.

– У вас есть пожелания насчет зон, где следует приложить бо€льшие усилия?

Тишина. Уснул он, что ли?

Чуть выждав, я спросила снова.

Каэл качнул бритой головой.

– Правую ногу не трогайте.

Чуть спохватившись, добавил:

– Пожалуйста.

Люди часто просили не трогать то или другое место. Причина – заболевание или что иное – меня не касалась. Мое дело принести клиенту облегчение. А просьбы такие были непременно, если я забывала им дать анкету. Мали меня за это ругала.

– Хорошо. Вам легкий, средний или глубокий массаж? – спросила я, беря бутылочку с маслом. Снаружи она была горячая, значит, внутри – самое то.

Опять тишина. Может, у него слух не в порядке. В армии у многих такие проблемы.

– Каэл?

Он резко вздернул голову, словно я его сильно напугала. Я сама чуть не подскочила.

– Простите, мне нужно знать: какой интенсивности вы хотите массаж?

– А что? – Очевидно, он не понимал, о чем речь. Наверное, в первый раз пришел.

– Ну ладно. Если будет слишком сильно или слишком слабо, скажете мне.

Рука у меня тяжеловата, что большинству моих клиентов нравилось, а этому – кто знает?

И придет ли он еще? После первого раза снова приходили человека четыре из десяти, и только один-два продолжали ходить всегда.

– Это мятное масло. – Я капнула себе на указательный палец. – Вотру вам в виски, и вы…

Он опять поднял голову, отрицательно покрутил.

– Нет.

Прозвучало не то чтобы грубо, но вполне однозначно: мятного масла он не желает. Ладно.

– Хорошо.

Я завинтила флакон и отвинтила кран. Проклятье! Воды-то нет. Открыла нагреватель для полотенец. Пусто. Ну конечно.

– Секундочку.

Второпях я громко хлопнула крышкой нагревателя. Надеюсь, музыка заглушила хлопок. Не слишком удачно начинался сеанс…

Глава 7

В коридоре, куда я выскочила в поисках полотенец, я наткнулась на Мали.

– Мне нужно воды! Или полотенце.

Она приложила палец к губам.

– Тс-с. Воды нет. Полотенце дам. А кто забыл положить?

Я пожала плечами. Мне было не до того, срочно требовалось полотенце.

– Клиент на столе уже пять минут, а я никак не начну.

Мали заторопилась, ушла в комнату напротив и тут же вышла, неся горячие полотенца. Я их выхватила и стала перебрасывать с ладони на ладонь, чтобы остудить.

У себя в кабинете я в последний раз встряхнула полотенце и приложила к ступням клиента. Кожа у него была такая горячая, что я убрала полотенце и потрогала его ногу тыльной стороной ладони, – нет ли у него температуры?

Не хватало мне еще заболеть. У отца как раз кончалась семейная страховка, а на собственную у меня не хватало денег.

Да, кожа у него была горячая. Я чуть подняла простыню – он лежал в штанах. Странно. И как мне массировать ему левую ногу?

– Ноги выше ступней вообще не трогать? – осторожно спросила я.

Он покивал. Я принялась протирать ему правую ступню. Нужно сначала стереть пыль и пот. О чистоплотности у клиентов… скажем так, очень разные понятия. Один может проходить весь день в сандалиях – и так прийти. Каэл не такой; он, похоже, недавно принял душ. Подобные вещи я умела ценить, как любая массажистка. Я начала с подушечек пальцев и постепенно поднялась до свода стопы. Здесь на коже оказалась выпуклая полоса; в полумраке я шрама не разглядела, но когда провела по нему рукой, Каэл чуть дернулся.

Я привыкла четко распределять время сеанса, в частности, по пять минут на ногу, и теперь лишние минуты решила потратить на плечевой пояс. Мышцы – хорошо развитые, хотя и не слишком выпуклые. Его молодое тело словно долго несло на себе какую-то тяжелую ношу, например рюкзак. А может, просто жизнь. Пока он не настолько передо мной раскрылся, чтобы сочинять про него истории, как я сочиняла про Брэдли и других малознакомых людей. Было в этом парне нечто, мешавшее разыграться воображению.

Голову я оставила напоследок. Люди порой постанывают от удовольствия или кряхтят, а Каэл не издал ни звука. Вообще не пикнул. Я думала, что он уснул. Такое бывает, и мне это нравится. Значит, я работаю правильно. Время вышло, а мне казалось, будто я только начала. Обычно у меня в голове крутятся всякие мысли – про отца, брата, про работу и дом. Сегодня ни о чем не думалось.

– Спасибо за терпение. Все хорошо? – Клиент постоянно молчал, и я не знала, понравился ли ему массаж.

Он так и не поднял головы, и я едва услышала: «Да».

– Хорошо, тогда я выйду, а вы одевайтесь. Буду ждать вас в приемной. Не торопитесь.

Он кивнул, и я вышла, уверенная, что чаевых не будет.

Глава 8

В приемной Элоди говорила что-то распекавшей ее за опоздание Мали.

– Я отработала твоего клиента, он одевается, – сообщила я подруге. И Мали не помешает знать, что все утряслось.

Элоди улыбалась, склонив голову набок. Была у нее такая фишка – помогала ей выйти сухой из воды.

– Извини, Карина. – Она расцеловала меня в обе щеки. К этому я привыкла уже в первую неделю знакомства. Хотя мне не по душе всякие нежности, Элоди не из тех, кого захочешь отпихнуть.

– Я всю ночь не спала. Авокадик начал пинаться. – Элоди улыбнулась еще шире, но я видела, что ей не по себе.

Мали приложила ладонь к ее животу и заговорила с ребенком. Я бы не удивилась, спроси она у него: «В чем дело, почему ты не улыбаешься?» Впрочем, Мали всегда проявляла деликатность к детям, даже если они еще не родились. Меня слегка смущало, что она вот так трогает живот Элоди, но, подумав о том, как пинается ребенок, я улыбнулась. Я радовалась за подругу. Правда, меня тревожило, что она здесь одна, а все родные и большинство друзей – по ту сторону Атлантики. Элоди совсем еще юная. Успела ли она написать Филипу о том, что малыш зашевелился, и сможет ли Филип сегодня проверить почту? Из-за разницы часовых поясов Элоди не могла часто говорить с мужем, однако она несла свой крест легко, как и все, что делала. А я страшно за нее боялась, ведь через несколько месяцев ей предстояло родить.