Помоги проекту - поделись книгой:
Как раз в этот момент её стало трясти от сильных ударов. Михалыч тут же вскочил на ноги и придвинул кровать вплотную к печи. Потом, немного подумав, вернул своё ложе на прежнее место, вытащил из кармана зажигалку, чиркнул и стал что-то шептать. Через пару секунд печь была задраена наглухо — вместо хилой заслоны её закрывал толстый слой стали.
— Да, ну так вот, — когда дело было сделано, он снова сел на кровать. — Слушай, как говорится, не в службу, а в дружбу. Сходи к нашему завхозу и возьми у него для меня… вот в эту баночку.
Михальгч тут же опустошил литровую банку, вылив остатки бурды к себе в стакан.
«Ах, значит, наш завхоз самогонкой приторговывает, — подумал Петя. — Очень интересно!»
— Да нет, что вы, я как-то… стесняюсь, — Ларин робко пытался отвертеться. Ему не хотелось спаивать человека.
Но не тут-то было. Михалыч уговаривал его долго, и, когда он перешёл к угрозам, парню ничего не оставалось, как согласиться.
Кочегар объяснил ему, куда идти, и, когда Ларин уже встал с кровати, вдруг сказал:
— Да, слушай. Если увидишь тут мальчика такого… или не мальчика… но без руки, так ты с ним не говори ни о чём, ладно? Это его слуга.
После этого Михалыч тут же всучил ему замасленную пятидесятирублёвку, литровку в авоське и буквально вытолкнул Ларина за дверь, тут же закрыв её за ним.
Искать завхоза пришлось не меньше чем полчаса. В кабинете его не было, и никто на кухне не знал, куда подевался Алексей Леонидович. Даже его супруга Ольга Викторовна, которая работала в лагере поварихой.
Пете всё это показалось очень странным, и тогда он решил намекнуть, зачем ему нужен завхоз. Что в корне изменило дело.
— А ты не врёшь ли, а, пионер? — раза три подряд спросила Ольга Викторовна.
— Да нет, что вы, — Петя старался говорить как можно убедительнее. — Михалыч меня действительно послал. Ему самому… плохо, так он меня попросил.
— Ага, плохо! Да уж, конечно…
Женщина на минутку задумалась. Наконец её сомнения развеялись, и она весело сказала:
— Ладно, пионер, давай посуду. И бабки тоже давай.
Потом Ольга Викторовна куда-то ушла. Вернулась она очень скоро и с полной банкой. Видно, запасы пойла были у них где-то в столовском корпусе.
Петя засунул литровку в авоську, чтобы никто в лагере вдруг не увидел, что у него в руках, и наскоро распрощался с Ольгой Викторовной.
— Так, только смотри, не подводи меня, — в напутствие сказала она ему, — А то, может, вы её сами с пацанами глушить будете…
От одной мысли об этом Ларину чуть не сделалось дурно.
К счастью, по пути ему никто не встретился. И преодолевая постоянное искушение вылить эту гадость на траву, Петя без проблем дотащил её до лачуги Михалыча.
Дверь открылась мгновенно. Кочегар встретил его очень радушно. Он втащил Петю в комнату, моментально закупорился на все замки и сделал неловкую попытку погладить парня по голове. К счастью, Ларину удалось вовремя отскочить.
— Ой, Коля, ну ты и молодец, — не уставал повторять кочегар, ласково обнимая банку с отравой.
Пете, конечно, хотелось сказать, что никакой он вовсе не Коля, но… какая уж тут разница? Хоть Джон Стюарт — лишь бы унести отсюда поскорее ноги.
— Вы извините, мне на ужин надо уже, — робко сказал он.
— На ужин? Да, Коля, иди. На вот тебе на мороженое.
Не прошло и минуты, как Петя снова дышал чистым воздухом, сжимая в руке мятую десятку. От неё, конечно, стоило отказаться — Ларин таких подарков никогда не принимал из чувства самоуважения. Но в этот раз он просто не успел.
Когда Петя отошёл от лачуги метров на десять, он вдруг услышал страшный сдавленный крик.
— Интересно, что там происходит? — подумал он. — Надо взглянуть.
Посреди комнаты стоял Михалыч, сжимая в руках злополучную банку. Приглядевшись получше, Петя увидел, что в серо-буро-малиновой жидкости плавает какой-то тёмный комок.
Это вполне мог быть очередной дохлый ёжик, который теперь находился прямо в руках у Михалыча.
Глава пятая
ЧЕМОДАН КРИПСЛА
Тем временем пора было отправляться на ужин. Прием пищи, которую все здесь называли пайкой, был самым важным мероприятием в лагере. И поэтому, заскочив в свою палату на пару минут, Ларин поспешил в столовую.
Он шёл по асфальтированной дорожке вместе с другими девчонками и пацанами из своего отряда. После всех происшествий этого дня слушать их болтовню ему было даже приятно.
Возле столовой Толян остановился, а вместе с ним и все остальные из его компашки — неподалёку от входа стоял велик. Этим никого здесь было не удивить — кое-кто из лагерного персонала добирался на велосипедах из соседних деревень. Весь вопрос был в только в том, что это за машина.
Велик был суперкрутой, с ручным тормозом и кучей прочих прибамбасов. И Толян с видом знатока сразу стал его расхваливать.
«Интересно, а кто же это мог кататься на таком? — подумал Ларин. — Может, у кого-нибудь из ребят в лагере богатые предки? Или гость какой прикатил?» В этой глуши таких продвинутых велосипедов не было ни у кого в радиусе километров двадцати.
Ответа на этот вопрос долго ждать не пришлось. Из столовой вышел паренёк лет пятнадцати и, не обращая внимания на завистливо-заинтересованные взгляды всех пацанов, ловко вскочил в седло. А ведь ему это было сделать не так и легко — у бедняги недоставало правой руки.
— Ну что, рессоры нормально работают? — попытался завязать с ним разговор Толян. — А то я слышал, в таких великах они могут заедать.
Парень ничего не ответил и стал крутить педали. Через миг он исчез из виду.
Про безрукого мальчика Ларин слышал сегодня уже раза два — сначала от кухарки, а потом от Михалыча. Тот ещё назвал его чьим-то слугой. Наверное, этого пижона в перчатках.
Петя не стал об этом думать. Ему страшно хотелось есть.
На ужин, как обычно, была пшёнка, к которой прилагался кусочек батона и маленький квадратик масла. В нормальное время Петя на такую гадость даже бы и не посмотрел, но сейчас он уплёл её мигом и с удовольствием.
Можно было бы, конечно, попробовать наколдовать себе добавку, но недавнее злосчастное приключение отбивало к этому охоту.
Когда с едой было покончено, Петя вернулся в корпус, сел на подоконник и приготовился было скучать в ожидании отбоя. Но тут его вдруг окликнули.
— Эй, ты, — это был Дима из их палаты. — В тыщу играть умеешь?
— Умею, — ответил Петя.
— Тогда давай, третьим будешь. А то нам человека не хватает.
Играть в карты Ларин не любил, но в этот раз решил согласиться. Ведь надо было как-то развлечься после всех этих сегодняшних свистоплясок. А в шахматы в их отряде никто толково не играл.
Раздали карты. Ларин был на сотне, и ему спихнули никому не нужный прикуп. Но он выстроил такую удачную комбинацию, что недобрал всего десять очей. После этого его сразу зауважали.
— Да, очкарик, в штуку ты играешь покруче Толяна, — сказал Дима, когда Ларин в очередной раз сделал блестящую партию.
Обычно третьим был как раз Толян. И Петя спросил, почему он сегодня не играет.
— Он в палате сидит, говорит, что-то плохо ему.
— Да, совсем плохо! — подхватил ещё один картёжник, тот самый Паша, который рассказывал про чёрную руку. — Его аж прям колбасит! Аж трясёт всего.
— Трясёт? Отчего? Недавно ведь всё у него «хоккей» было, — удивился Ларин.
— Кажись, напугал его кто-то, — Паша перешёл на полушёпот. — И мне кажется, что…
— Ай, да ладно тебе! — резко оборвал его Дима. — С ума сошёл, что ли? Рука ему, понимаешь ли, мерещится.
То рука, то безрукий, то ёжики какие-то… Ларину от всех странностей сегодняшнего дня уже было и так тошно, и поэтому он с радостью перевёл разговор на другую тему.
Он знал, что это затишье перед бурей.
Как только прозвенел отбой и палата угомонилась, Петя решил ещё раз поразмыслить обо всём, что случилось сегодня. К счастью, в палате этой ночью не сильно шумели — Толян, как ни странно, вёл себя очень тихо, — и поэтому Ларину никто не мешал.
Событий сегодня было столько, что в них он буквально терялся. Тут даже чтобы вспомнить обо всём, так и то придётся попотеть.
Сначала был… футбол. Вернее, сначала Петю не взяли в команду. Он сидел на лавочке, и ему сон приснился про маму и Михалыча. А потом этот мужик в перчатках подошёл. Михалыч ещё вчера говорил, чтобы Ларин его остерегался.
Потом эти ёжики были. И в конце концов кочегару его всё-таки, похоже, всучили. Значит, что-то вскоре должно измениться. Или Михалыча всё-таки убьют, или… он успеет смотаться.
О том, почему за ним так охотились, Ларин тоже догадывался. Михалыч, он же Крипсл, похоже, был пройдохой ещё тем. И скрывался он в русской глуши, устроившись для прикрытия кочегаром в детский лагерь, совсем неспроста. Сначала он обманул маму Пети, прихватив с собой их денежки, а потом… потом он сбежал и от её врагов — наверно, чтобы с ними не делиться. Хотя… может, дело было и не в деньгах?
«И кое-что ещё» — вспомнились ему слова кочегара.
Что именно? Об этом Петя пока не мог и догадываться. Может, какой-нибудь магический предмет? Может, оружие? Может…
Впрочем, чего уж тут гадать? Ларин знал только то, что лежало оно у него в чемодане под кроватью.
— Эх, добраться бы до чемодана, — подумал Петя.
С этой мыслью он и заснул.
Снился Пете всяческий бред. Безрукий мальчик на своём супервелике гнался за ним по коридорам Фабрики Волшебства. Толян, надев на руки белые перчатки, а на голову — чалму, торговал на рынке какими-то страшными снадобьями, из которых торчали человеческие ногти. Кочегар Михалыч запаковывал свой чемодан и по мобиле вызывал такси-вертолёт.
Чемодан! Чемодан! Чемодан!
Это слово крутилось у него в голове постоянно. Он бредил им, как больной, потерявший сознание.
Потом чемодан вдруг превращался в большущего дохлого ёжика и с диким криком начинал гоняться за кухаркой. Та истошно визжала и пыталась отмахнуться от него метлой. На ней сидела маленькая Элеонора со своими косичками, которая превратилась в летучую мышь. Ну, а её подруга Брензельда, снова захватившая место директора Фабрики Волшебства, одетая в кимоно, скакала на татами, вызывая Спартака Кимовича на поединок.
От таких снов Ларин неоднократно покрывался потом.
Когда Петя проснулся, в голове у него отчётливо звучала фраза: «Ты должен взять то, что лежит на дне чемодана Крипсла, прямо сейчас. А не то будет поздно».
Он не понимал, откуда эта фраза взялась. Но голос, который её произносил, казался ему знакомым, хотя и подзабытым. Причём знакомым с самого детства.
Петя привстал на кровати и огляделся. За окном ещё было темно, хотя светловатый оттенок неба свидетельствовал о том, что приближается рассвет.
Он сунул руку под подушку и нащупал часы. Времени было минут двадцать четвёртого. Вся палата, да и весь лагерь тоже, мирно спали, и вокруг стояла полнейшая тишина.
«Взять то, что лежит на дне чемодана… Прямо сейчас… Будет поздно…» — Петя повторил про себя обрывки фразы.
Прямо сейчас… Значит, надо действовать. А не то будет поздно.
Ларин бесшумно встал и оделся. В коридоре не было ни души. Проходя мимо палаты вожатых, он услышал сладкий храп Сергея Юрьевича.
На ночь их корпус всегда запирали, но в коридоре было открыто большое окно.
Вылезть через него на улицу оказалось плёвым делом.
Подняться, видно, будет тяжелее, решил Петя. И загодя подтащил к окну пару кирпичей.
Сначала он шёл очень медленно, постоянно оглядываясь по сторонам. Но такие меры предосторожности были явно излишними.
«Наверное, кроме меня все в лагере спят, — подумал Петя. — Ещё бы, время такое…»
И тут он вдруг встал как вкопанный. В лачуге Михалыча горел свет.
Петя тут же юркнул за угол дома и, только убедившись, что его не заметили, стал осторожно оттуда выглядывать. Впрочем, вокруг всё было тихо. Да и у Михалыча тоже.
Пробив своим взглядом стену, Петя сначала был страшно удивлён: ему показалось, что внутри никого нет. Повсюду были разбросаны грязные шмотки и прочая дрянь, но самого кочегара он не увидел.
— Неужели он успел смотаться! — Пётр был близок к отчаянию.
Но тут, приглядевшись повнимательнее, он заметил, что на грязном полу среди разного барахла лежит что-то большое. Это было очень похоже на ногу Михалыча. Чуть повернувшись, он увидел и его самого, неподвижно развалившегося у входа в лачугу.
«Наверно, опять нажрался, — решил Петя. — Что ж, прекрасно! Ты спи, дорогой, а мы пока посмотрим, что у тебя в чемодане».
Ларин даже не задумывался, что всё это смахивало на обычное воровство. Ведь тут дело касалось чего-то очень важного и к тому же то, что интересовало Петю, самому Крипслу не принадлежало.
К счастью, дверь была закрыта только на крючок. Подцепив его своим перочинным ножиком, Петя легко справился с этой преградой.
Внутри царил ужасный беспорядок. Было похоже, что Михалыч действительно собирался сделать ноги и куда-то ехать. Только вот… не успел.
Он лежал прямо перед дверью, и первым, на что наткнулся Петя, попав в лачугу, была его здоровенная туша.
Ларин склонился над ним, чтобы убедиться в том, что он крепко дрыхнет, но тут же отпрянул в ужасе. Рука Михалыча была холодной. И если раньше, когда кочегар засыпал по пьяни, его грудь равномерно вздрагивала, исторгая ужасный храп, то теперь она оставалась неподвижной.
Петя догадывался об этом и раньше, но… такие мысли ему хотелось поскорее отбросить.
Однако теперь было очевидно: Крипе л не спит, он мёртв.
Поделиться книгой: