Орк-лекарь 2 (СИ)

«Интересно, где сейчас мой волчара? Остался с эльфийкой или крутится возле Жужуки?» — подумал я, вспоминая, какие деликатесы получались из кросличьего мяса.

Печеные крослики, фаршированные диким луком и смородиной… Шашлык из крослика, вымоченного в пиве… Крослик, жареный на углях…

Я тяжело вздохнул.

И в озере Асан, и в Нере наверняка есть рыба. Но как ее поймать? Я никогда не увлекался рыбалкой, представления о добыче водоплавающей еды — чисто теоретические. Можно, конечно, соорудить из веток что-нибудь вроде закидушки-«телевизора», я видел, как знакомые такое делали. Там принцип чернильницы-непроливайки: рыба заплывает через узкую трубку внутрь, а обратно выход найти не может. Корзины я плести пробовал, когда наш реконструкторский клуб делал выставки совместно с Ассоциацией народных ремесел. В принципе, ничего сложного, только возни много. От закидушки особой прочности не требуется, в ней же не тяжести таскать, пара карасей — это не ведро картошки, но все равно придется потерять полдня.

В мечтах о жарком из речной рыбы и попытках вспомнить, как ее ловили всякие «выживальщики» прошла большая часть дня. В конце концов, я даже договорился с собой о том, что, добравшись до берега, первым делом наберу каких-нибудь ракушек, и лишь затем займусь подготовкой к промыслу. Мы, орки, — не брезгливые…

Солнце потихоньку спускалось к горизонту, окрашивая облака на западе во все оттенки золотого и красного, и я решил, что надо, пока не погасли отблески заката, найти место для ночлега.

Вскоре мне повезло: в очередном овраге по дну протекал ручеек. Пологий берег порос диким луком, который Апа-Шер называла «пятнашкой». На Земле такого растения нет. Больше всего оно похоже на сибирские лилии-саранки. Правда, у тех цветы желто-оранжевые, а у местного аналога — белые с синими крапинками. Впрочем, «пятнашка» все равно уже отцвела, на толстых стеблях покачивались зеленые завязи семян. Созрев, они становятся ядовиты, хотя в малых дозах их можно применять как рвотное.

Но гораздо ценнее — корневища, которые вполне съедобны. Я накопал с десяток луковиц, развел костерок, испек и съел «пятнашки», уговаривая желудок не бунтовать и дождаться, когда в моем распоряжении окажется нормальное мясо. Желудок вроде бы согласился. Конечно, водянистыми луковицами насытиться сложно, но все лучше, чем ничего.

Спать устроился чуть в стороне от ручья, на небольшой полянке посреди густых зарослей, активировав амулеты невидимости и «купола тишины». Теперь, если появится какой-нибудь ночной тать, то он меня просто не найдет. Даже по запаху. Даже с помощью магического зрения. Мой спутник во время приключений на Оси миров — дух мертвого мага Асаль-тэ-Баукир — поэкспериментировал с магическими плетениями амулета, и теперь активация что-то делает и с воздушными, и с энергетическими потоками, так что невозможно определить направление, откуда идет запах. Обнаружить меня получится, только спотыкнувшись в потемках. Но кому придет в голову лазить по ивняку? К тому же, если кто-то решится меня разбудить, мало ему не покажется…

Однако уснуть на голодный желудок никак не удавалось. Я лежал, смотрел на звезды и вспоминал свои приключения — с самого начала, с того момента, как эта сволочь Арагорн вытащил меня из палатки в «орочьем» лагере на ролевой игре…

Арагорн разбудил меня, получив за это ботинком в лоб. Не знал я тогда, что с богом дело имею. Хотя и сейчас не отказался запустить в него чем-нибудь тяжелым. Спасение мира, на которое он меня подписал, — не самое спокойное занятие.

Самым неприятным было то, что никак не удавалось понять законы, которые управляют событиями, порожденными противостоянием Порядка и Хаоса. Многое из происходящего казалось ненастоящим, словно кто-то невидимый передвигал фигуры по шахматной доске, причем не только местных жителей или, как я, попаданцев. Мой божественный патрон — одна из таких фигур. И даже не ферзь…

И еще — слишком много неизвестного в ситуации. Кто те «ангелы», которые утащили у нас из-под носа Лофта? Какое отношение они имеют к борьбе Арагорна против своей собственной копии — Артаса? Почему миры этого Веера потеряли устойчивость? Ведь единственный способ существования материи — это динамическое равновесие Хаоса и Порядка. Но здесь равновесием и не пахнет…

Вопросы, вопросы… И ни одного ответа. Боюсь, и в Кароде я вряд ли что-то узнаю. Но туда мне нужно потому, осталась еще пара дел. Например, отдать Жужуке выпрошенное у одной девушки-кошки лекарство от бесплодия.

И, главное, все сильнее хочется домой, на Землю. Экстремальный туризм — вещь занятная только в том случае, когда знаешь, что в конце пути вернешься в благоустроенную квартиру.

Постепенно в голове созрела идея.

Перед тем, как отправить нас с Богданом в темницу Лофта, Арагорн научил меня заклинанию переноса в конкретную точку пространства-времени. Что-то у него не получалось с магическим «зовом», мои тупые орочьи мозги категорически отказывались воспринимать тонкие воздействие. Поэтому богу Порядка пришлось позаботиться о том, чтобы я смог самостоятельно добраться до «точки рандеву». Но, может быть, это заклинание сгодится для переноса куда-нибудь еще, а не только к началу прохода в мир-темницу? Нужно лишь четко сформулировать, куда хочешь попасть!

ГЛАВА 2

Почему бы не попробовать вернуться на Землю?

Идея, конечно, хорошая…

На Землю — хочу. Но куда и «в когда»? Как правильно сказать? В какое время? Оно, время, в разных мирах течет по-разному, где-то ускоряется, где-то стоит на месте, где-то получается что-то вроде петли…

Тут сразу — куча вопросов.

Что будет, если один «я» пересечется с другим «я»? Или судьба любого разумного, какие бы кренделя ни выводила, в каждом конкретном мире направлена лишь в одну сторону?

Жизнь в каждом мире — не обязательно прямая линия. Это может быть «пунктир», как у того же Арагорна, который появлялся на Земле на протяжении многих лет, и только во время крупных ролевых игр… Но он, видимо, пользуется каким-то другим заклинанием.

А мне надо найти такую точку пространства-времени, в которой меня уже нет… при этом она сама — есть. Однако будущего мы не знаем, и нет гарантии того, что через полчаса после моего ухода в иномирье на наш «орочий» лагерь на ролевой игре не упал метеорит…

Я постарался как можно подробнее представить последние минуты своего пребывания на Земле. Вот Арагорн, сволочь недобрая, будит меня, похмельного и несчастного, сообщением о том, что кому-то срочно нужна помощь врача. Причем не абы какого, а именно психиатра.

Что я увидел, выглянув из палатки? Вершины сосен на фоне звездного неба и освещенную луной фигуру Арагорна, которого я тогда считал всего лишь мастером игры…

Вот мы идем по направлению к ручью. Ара — впереди. Ломится по подлеску, как молодой лось. Я пытаюсь выяснить у его спины, что же все-таки произошло…

Ближе к ручью появляется туман — сначала не очень густой, такой, каким он должен быть перед рассветом в летнем лесу недалеко от воды… Ночные запахи, пересвисты сонных птиц…

Что-то скользнуло по краю сознания, когда мы шли…

Вот только что?

Я мучительно вспоминал каждую деталь. Человеческие мозги — странное устройство. Они хранят все, каждый миг прошедшей жизни, но осознаем мы лишь то, что считаем важным. Но что на самом деле важно? В этом мозги могут ошибаться. Ладно, о «туннеле» восприятия будем думать потом.

Что я видел, но не заметил?

Ну-ка, «прокрутим картинку» еще раз…

Вот мы идем: Ара — впереди, я почти бегу за ним, стараясь не навернуться в темноте о какой-нибудь корень. Поднимается туман…

Вот Ара резко останавливается, я почти налетаю на него… Смотрю, естественно, на мастера игры, но что-то мелькает на грани восприятия…

Точно!

Береза!

Недалеко от тропинки в темноте светится белая полоса — кривая береза.

Лет полста назад кто-то надломил молоденькое деревце. Оно выжило, но в полуметре от земли ствол резко изгибался и дальше тянулся вбок, градусов в сорок-сорок пять по отношению к горизонту. Днем мы с одним из молодых «орков», Мишкой-Секирой, ходили за водой. Секира, хвастаясь ловкостью, поднялся, балансируя котелками, по наклонному стволу метров на пять от земли, потом спустился, не пролив ни капли…

А ведь береза росла в десяти шагах от берега! Дальше — спуск к воде, к небольшому омутку, где мы брали воду. А мы с Арагорном после того, как он останавливался около березы, топали еще с добрый километр. Значит, дальше мы шли по Оси миров, и меня на Земле уже не было!

Попробовать, что ли, вернуться в этот момент?

Я зажмурил глаза и начал читать заклинание, в деталях представляя таинственно белеющую в темноте косую полосу ствола и собственную спину, уже не различимую в тумане — только ощущение, что мгновение назад кто-то проходил над ручьем, но уже исчез из виду.

Лишний риск ни к чему. Приобретенная в орочьем мире осторожность мешала, не задумываясь, рвануть на Землю. Или не только осторожность, а ощущение неправильности поступка? Все-таки пока не хочется бросать эту реальность на произвол судьбы. Смотаться «на побывку» — хорошо. Но придется вернуться. Значит, надо сделать «привязку» к тому месту, в котором я устроил стоянку, и времени — этой ночи.

Сломав веточку, я положил ее на развилку куста. Листья останутся свежими лишь до рассвета, а под палящим солнцем завянут и скрутятся в трубочки. Значит, увидеть их такими, как сейчас, можно будет только в эту ночь — и никогда больше.

Запомнив расположение теней на фоне звездного неба, я закрыл глаза и представил кривую березу…

И очутился рядом с ней!

От радости я чуть не заорал.

Получилось!

Но сразу навалился страх: а вдруг я оказался там, где нужно, но не в ту ночь, когда исчез с Земли, а в любую другую?

Вроде луна такая же яркая и круглая, как была тогда, — но это может оказаться любое другое полнолуние… Лес — тот же самый. Трава серебрится от росы. Тропинка к ручью — темная полоска, косо уходящая за кусты.

Звуки — обычные лесные, предрассветные. Шумят кроны деревьев, иногда свистнет птица, что-то хрустнет в темноте. Запахи… тоже лесные — гораздо острее, чем в степи. Пахнет сыростью, мокрой травой, хвоей, грибами и листвяной прелью. Откуда-то издалека ветерок приносит запах дыма и чего-то съедобного.

Чего-то удивительно знакомого, но почти забытого…

Я, как завороженный, пошел на этот аромат.

Сотня шагов по тропинке — и вот он, наш «орочий» лагерь.

Источником несравненного благоухания оказался котелок, висящий над погасшим костром. Так и есть: гречка с тушенкой. Девчата оставили еду для тех, кто отправился на ночную игру…

Удержаться я не смог: схватил котелок, нашел чью-то ложку и принялся есть.

Как назло, в этот момент в палатке девушек блеснул свет, полог откинулся, и на поляне показалась фигура в длинной белой рубахе. Не знаю почему, но мне стало стыдно, и я метнулся в кусты.

Девушка, подсвечивая себе фонариком, неуверенно пошла в моем направлении. Я сжался в комок, гадая: работает ли на Земле мой амулет невидимости? Раньше-то он был тут обычной побрякушкой, игровая магия к реальности не имеет никакого отношения. К счастью, девушка не заметила моего присутствия. Пройдя так близко, что при желании я мог дотянуться до ее подола, она скрылась за деревьями. Прошло какое-то время, и девушка уже более уверено проскользила к палаткам. Но, видно, лунная ночь зачаровала ее, она присела у погасшего костра на бревно и подняла глаза к небу.

Девушка глядела на звезды, я — на нее.

Наверное, нет романтичнее картины, чем лицо юной красавицы, освещенное полной луной…

Сам не понимая, что делаю, я приподнялся и сделал шаг к лагерю. Мое «чудесное видение» уловило какой-то звук. Девушка включила фонарик и направила в мою сторону…

Раздавшийся визг заставил меня ломануться в чащу, не разбирая дороги. Спотыкнувшись о корягу, я шлепнулся и замер, соображая, что же теперь делать.

А из лагеря доносились возбужденные голоса:

— Орк! Там был орк!

— Люська, а кто там мог быть? Мы же в орочьем лагере!

— Настоящий! Он настоящий!

— Ну, ты и даешь! Хватит выдумывать! То у тебя старший мастер — вылитый Вигго Мортенсен, то орки настоящие!

Я стал потихоньку отползать подальше от лагеря. Только очутившись в зарослях черемухи, понял, что мешало двигаться: я до сих пор нежно прижимал к груди котелок с кашей. «Воровать плохо, но все равно в лагерь вернуть не получится, — подумав, решил я. — Девчата еще час не успокоятся, на каждое шевеление в кустах визжать будут. Ничего, от пропажи котелка никто не умрет. У меня-прошлого в вещах есть армейский „боб“, я его не доставал. Тем более что ту тушенку, которая в каше, я на свои кровные покупал. А в степи хорошая посудина пригодится!»

И тут же в голове мелькнула еще одна мысль: а вдруг Арагорн в этот момент находится на Земле? Не станет же он исчезать с игры, на которой сам же — старший мастер? Не станет. Ему авторитет в ролевой тусовке терять нельзя. Не я первый «попаданец», завербованный на игре, и, думаю, не я — последний. Но если наутро, по земному времени, конечно, Ара не появится в мастерском лагере, то его на полигон больше не пустят. К тому же богу наверняка ничего не стоит за пятнадцать минут проводить меня на Ось миров, обстряпать штурм темницы Лофта и вернуться обратно. По его личному времени, естественно, прошло гораздо больше. Но на Земле Арагорн должен появиться в течение этой ночи.

И я нагло отправился в мастерский лагерь. В конце концов, тут, на полигоне, мне ничего не грозит. Любой игрок подумает, что кто-то хорошо подготовился, сделал не только костюм, но и вполне реалистичную маску. А не-игроков тут сейчас нет. А даже если и есть, то с одинаковой скоростью будут улепетывать что от меня, что от Берка с командой молодняка, которая шарится где-то рядом. Те тоже выглядят весьма экстравагантно. Другое дело, что на меня могут напасть «эльфы», будет жалко обламывать ребят и не укладываться замертво, попав под залп из игровых луков…

Но удача была на моей стороне. Я без приключений добрался до мастерского лагеря, совмещенного с «мертвятником» — местом, где отбывали положенное время те, кого настигла условная «смерть». Посидел в кустах, прислушиваясь. Тишина, нарушаемая лишь чьим-то богатырским храпом. Постепенно до меня стало доходить, что я не знаю, в какой палатке ночует Арагорн. Заглядывать во все подряд? Слишком рискованно — берцы метать умею не только я, это — нормальное приветствие для наглеца, посмевшего забраться в чужую палатку.

Однако удача не собиралась меня покидать. Кажется, Ара что-то говорил о моей, непонятной даже ему, способности оказываться в нужное время в нужном месте. Я уже почти решил отправиться обратно в орочий мир, как на поляну, вокруг которой теснились палатки, вышел тот, кого я за эту ночь поминал раз сто.

Арагорн шагал устало, словно у него появились какие-то проблемы, но, вместо того, чтобы отправиться спать, он сел на бревно у кострища и закурил. Я осторожно подошел и пристроился рядом. От неожиданности бог вздрогнул, но моментально взял себя в руки:

— Знал же я, что тебе ничего лишнего говорить нельзя! — с оттенком не то восхищения, не то досады произнес он. — И что ты теперь делать намерен?

Я пожал плечами:

— Поболтаю с тобой — и обратно, дворцовые перевороты купировать. Как-никак, играю на стороне Порядка, вот и восстановлю конституционный порядок. Или какой он там? О конституции орки вроде не слышали.

Бог хмыкнул:

— Даже так? А ты, оказывается, идейный. Жаль, что не все такие…

— На двуногую кошку намекаешь? Да, у девчонки — свои тараканы. Но мне кажется, она все же не создана для Хаоса, это у нее подростковое. Был бы ты с ней поласковее, может, и не стала бы она делать глупости…

Ночь в лесу, полном запахов лиственной прели и свежей золы, — время для откровенности. Поэтому я не удивился, что Арагорн не стал, как обычно, насмешничать, а ответил искренне:

— Игра — штука жестокая. И идет игра не только за обладание мирами Веера, но и за каждую фигуру. Нэка стала добычей Хаоса, но у нее еще есть свобода выбора, она не пытается разрушить себя. Скорее наоборот — хочет стать цельной.

— Понятно, — кивнул я. — А вот мне что теперь делать? Знаешь, сколько у меня вопросов накопилось? Что происходит с моим телом, когда я ухожу в Туман? И вообще — что есть мое тело? Точнее, где мое прежнее, человеческое, тело? И откуда взялось орочье? Интересно же!

Арагорн, поняв, что я не собираюсь продолжать разговор о его неудачах, улыбнулся:

— Человеческую внешность ты вернешь, когда станешь самим собой. Это — не квест, для этого не надо никого воровать или с кем-то сражаться. Твое человеческое тело никуда не девалось, оно при тебе. Но сейчас на него наложена матрица одного трупа. Премерзкий старик был, алкаш и болтун. Помер глупо, причем без свидетелей, вот я и использовал бесхозный биоматериал. Звали дедка действительно Мышкун. Так что ты Апа-Шер ни слова не соврал. Но готовься: в Кароде тебя могут принять за него. Хотя в чем-то ты и есть он…