Помоги проекту - поделись книгой:
Дмитрий Корсак
Предел
— Привет! Как спалось?
Над ним заботливо склонилось улыбающееся Марийкино лицо. Улыбка Марийки — самое лучшее, что можно пожелать после пробуждения. Ее темные шелковистые локоны щекочут лицо, и он с жадностью втягивает нежный аромат ее волос. Сухие губы сами раздвинулись в ответ.
— Привет, — прошептал он и, как обычно, надолго закашлялся, с трудом выплюнув хриплое «отлично».
— Держи.
Посмеиваясь, она протянула ему стакан с водой. Пара глотков — и неутомимые кошки, царапающие горло острыми когтями, угомонились.
Поддерживаемый Марийкой, он выбрался из капсулы. Теперь в каюту принять душ. Какое наслаждение после месяца гибернации подставить лицо под теплые струи воды. Осталось сменить голубую пижаму на серый рабочий комбинезон, чмокнуть фотографию Вари с Ксюшей и Ирочкой, прикнопленную над койкой, и можно отправляться на завтрак.
— Что у нас новенького? — спрашивает он Марийку, накладывая себе гору омлета. Лучше бы, конечно, отбивную, но о мясе на сутки придется забыть.
— Температура за бортом минус двести семьдесят три градуса, — дурачится девушка. — Наш полет проходит в комфортабельных условиях и продлится до тех пор, пока мы не достигнем цели или не сойдем с ума.
Он хмыкнул с набитым ртом, хотя шутка насчет сумасшествия показалась ему неудачной, не стоило шутить по этому поводу.
— А вообще нового ничего, и это очень хорошо, — Марийка опять улыбается, глядя, как он с жадностью налегает на еду — первые сутки после пробуждения всегда оборачиваются жутким аппетитом. — Все системы корабля в норме, ЦУП нами доволен.
— А ты как?
— И я очень хорошо.
Час болтовни ни о чем — как же хочется растянуть этот час подольше, ведь впереди целая неделя одиночества. Хотя почему одиночества — на корабле еще четверо членов экипажа, пусть они и спят в своих капсулах, но они же здесь, рядом. Дважды в сутки связь с Землей — ЦУПом. Это люди, которые переживают и беспокоятся о нем. А дома, на Земле, его ждет Варя с дочками. Его сердце привычно накрывает теплая волна. Нет, он совсем не одинок.
— Готова? — еще через час спрашивает он Марийку, заглядывая в рубку. На ней уже надета облегающая пижама для искусственного сна, роскошная грива волос забрана резинкой.
— Почти закончила.
Что именно — уточнять не нужно. Вахтенный обязан составить отчет о психическом состоянии сменщика, то есть Марийка должна написать, не сошел ли с ума после недельного гиберсна бортовой инженер Борис Зуев. Точно такой же доклад с оценкой состояния пилота-исследователя Марийки Турнье ему предстоит отправить на Землю сразу после того, как за ней закроется створка капсулы. И это отнюдь не прихоть врачей и руководства полета: нельзя допустить, чтобы их экспедиция, как и все предыдущие миссии дальнего космоса, потерпела фиаско.
— Вот теперь готова, — говорит девушка, вставая.
Они вошли в отсек с шестью капсулами — по числу членов экипажа плюс запасная. Три из них помаргивают зелеными глазками, сигнализируя об исправной работе. Если подойти к капсулам вплотную, то сквозь слегка затуманенное стекло можно увидеть безмятежные, словно выточенные из куска мрамора, лица спящих: фотогеничное, с твердым подбородком лицо командира, одутловатую, с обвисшими усами физиономию врача и чеканный профиль второго пилота Вен Линь. Стальная Вен, в шутку называли они ее, которая никогда не ошибается, которая все делает лучше остальных. Одна капсула сейчас не работает — это его. Она будет отключена еще целую неделю. Соседняя с ней, помаргивающая желтым огоньком готовности с приветливо распахнутой створкой, — Марийкина.
Борис помог девушке занять место.
Марийка улыбнулась:
— Увидимся через четыре недели.
Он кивнул в ответ:
— До встречи.
Теперь пора отчитаться перед ЦУПом.
Борис уселся в кресло пилота. Индикаторы на приборной панели показывали, что все идет по плану. Привычные движения, привычная работа, так почему же его не отпускает ощущение пристального взгляда в спину?
— Подъем.
Борис с трудом разлепил веки, взгляд медленно сфокусировался на лице Марийки. Темные круги под глазами, кое-как наспех заколотые волосы, плотно сжатые губы. Угрюмое Марийкино лицо — это все равно, что Чеширский кот, потерявший свою улыбку.
— Что? Что случилось? — сумел выдавить он между спазмами кашля, скручивающими его нутро, но девушка молча исчезла за дверьми отсека.
Кое-как поднявшись на ноги, он огляделся по сторонам. Соседняя капсула с откинутой створкой помаргивала желтым огоньком готовности, три других светились зеленым.
Уф! Отлегло. Экипаж в норме. Так в чем же дело?
Три минуты на душ, теперь переодеться. Быстро ввинтиться в рабочий комбинезон, привычно поцеловать Варю с девчонками…
Борис застыл, недоуменно глядя на фото. Забыть имена дочек — как же он мог! Он потряс головой, словно желая этим движением вернуть исчезнувшее из памяти. Надо успокоиться, это наверняка последствия гибернации. Сейчас он позавтракает, побеседует с Марийкой, втянется в работу и все наладится. Да и сеанс с семьей должен помочь….
Кстати, а когда он в последний раз говорил с семьей?
Он задумчиво потер лоб, пытаясь найти внутри себя хоть какую-то зацепку.
В кают-компании Марийка понуро крошила хлеб. Она уже переоделась в голубую пижаму.
— Я готова, — коротко сказала девушка, упорно рассматривая хлебные крошки.
— Э-э… — озадаченно протянул он.
Он же должен принять смену, оценить ее состояние, в конце-концов ему просто хочется поговорить с живым человеком… А еще очень хочется спросить, что же все-таки произошло, пока он спал.
— Антенна вышла из строя, — нехотя, через силу пробурчала Марийка. — Пришлось переключать вручную.
— Вручную?! Но для этого нужно выйти в открытый космос!
От удивления Борис даже жевать перестал. Девушка рассеянно кивнула.
— Почему меня не разбудила? Это же нарушение всех инструкций — одной наружу!
— Я справилась. И ЦУП мне уже устроил головомойку, можешь приберечь свое негодование для другого случая.
Разговор не клеился.
— Марийка, ты же понимаешь, что я вынужден доложить? — с трудом произнес он, пытаясь отыскать ее взгляд.
— Само собой, — рассеянно кивнула девушка. На Бориса она так и не взглянула.
— Ты из-за втыка расстроилась? Или есть что-то еще?
— Все в порядке, просто устала и перенервничала.
Нет, не в порядке, думал он, помогая ей улечься в капсулу. И потом, делая обход корабля. И усаживаясь в кресло пилота.
Доклад подождет, надо все хорошенько обмозговать, чтобы не ляпнуть сгоряча лишнее, что может повредить Марийке. Она просто устала, да еще и испугалась — шутка ли одной в открытом космосе. Но обмозговать не получилось, на пульте загорелась красная кнопка экстренной связи с Землей. И Борис, вздохнув, включил связь.
— Доброго утра, космонавт!
Голос руководителя полета прозвучал донельзя бодро и немного фальшиво. Его лицо заполонило почти весь экран, лишь сбоку, у самого края, виднелась рука с розовыми блестящими ноготками, опершаяся на его плечо. Значит, и врач миссии тоже здесь.
— Доброго.
— И как ты ее нашел?
Ого! Вот так сразу — ни тебе «как спалось», да «рады тебя видеть».
— Я еще журнал не открывал… — заотнекивался Борис.
— Отставить журнал. Твои впечатления.
— Уставшая, немного угрюмая, но это вполне объяснимо, если ей пришлось чинить аппаратуру и выходить в космос.
— Это она тебе сказала про неисправность?
— Да, а разве не так?
— Телеметрия свидетельствовала об обратном.
— Но что тогда случилось?
— Она сама выключила антенну. А вот зачем — это вопрос.
И сразу, без перехода:
— По-твоему, это похоже на синдром Деймона?
— Космический психоз? Нет.
Борис покачал головой и зачем-то добавил:
— Точно нет.
Космический психоз или синдром Деймона по имени первого космонавта, подхватившего эту гадость и сумевшего вернуться на Землю, оказался самым серьезным препятствием для дальней астронавтики, практически поставив на ней крест. Кто бы мог подумать, что человеческая психика, не выдержав испытания пространством, станет камнем преткновения для освоения космоса. Недостаточная мощность двигателя, космическое излучение, невесомость, необходимость тащить с собой тонны груза — все эти трудности нашли свои решения, но не проблемы психики. Космонавты сходили с ума. Все. Без исключения. Поначалу они чувствовали чужое присутствие на корабле, затем слышали голос, потом начинались видения. А потом психика не выдерживала.
Первой погибла «Федерация», летевшая к Юпитеру. Долгое время грешили на неисправность системы управления, потому что представить себе, будто космонавты сошли с ума, никто не мог. Хотя перед трагедией экипаж жаловался на некий голос, упрашивающий их повернуть обратно. Исследовательский челнок «Gelios» также сообщал на Землю о странных голосах и видениях, перед тем как взорваться. А потом были «Homeland» и «Infinity»… И лишь вернувшийся с полпути «Гагарин» с единственным выжившим, но совершенно невменяемым астронавтом по имени Деймон, да подробные записи бортового журнала, наконец, очертили проблему. Но не ее решение.
— Я бы хотел увидеться с семьей, — неожиданно для себя попросил Борис.
Руководитель поморщился.
— Зачем?
Глупый вопрос. Даже нелепый.
— Соскучился.
— Мы посмотрим, что можно сделать.
А что тут смотреть, хочется сказать ему, это же так просто.
ЦУП отключился, и Борис остался один. Нет, не один, потому что возникло ощущение пристального взгляда в спину.
Борис хмыкнул и проговорил вслух, желая разогнать неприятные ощущения:
— Ну? Излагай уж, раз пришел.
И тут в его голове раздался голос:
— Человеку не место в космосе.
— А еще что интересное расскажешь? — фыркнул Борис.
— Место человека на Земле, космос губителен для вас, — гнул свою линию голос.
— Так и будешь целую неделю у меня на ушах висеть? Мне работать надо.
— Вы еще не готовы встретиться с запредельным.
— А если так, угомонишься?
Queen на полную громкость — отличное средство от непонятных голосов в голове.
Он открыл глаза. Темно. В горле, как и всегда после пробуждения, саднило. Тяжело перевалившись через край капсулы, он рухнул на пол и, скорчившись, прижался к холодному металлическому корпусу. Его вырвало чем-то синим. Содрогаясь от рвотных спазмов, раздиравших нутро, он успел подумать о том, что выход из гиберсна с каждым разом становится все труднее, а затем потерял сознание.
Сколько же он провалялся на полу? Опираясь на створку капсулы, Борис с трудом поднялся на ноги.
Тусклая подсветка отсека, среагировав на движение, выхватила из темноты окружающие предметы. Две соседние капсулы, Вен и Марийки, отключены и пусты, зато две другие, командира и доктора, настроены так, что спать они будут до второго пришествия — на индикаторах сплошные девятки. Вот и добрался до корабля белый пушной зверек под названием синдром Деймона.
На негнущихся ногах Борис добрел до своей каюты. Достал из личного сейфа парализатор — убить не убьет, но на какое-то время обездвижит, хотя лучше бы он не понадобился, мазнул взглядом по фотографии незнакомой женщины с детьми и вышел в коридор. Во рту отвратительный привкус чего-то мерзкого, голубая пижама пропитана стойким химическим запахом, но это потом, это подождет. А сейчас ему надо на мостик, оттуда проще разобраться, что происходит на корабле.
Он открыл шлюз, ведущий к рубке, и споткнулся о скорчившееся у стены тело. Спутанные темные волосы, серый комбинезон в темных пятнах, черные пятна на полу. Нет, это просто в тусклом свете аварийного маячка пятна кажутся черными, на самом деле они алые.
Борис осторожно перевернул Марийку на спину. Щеку девушки пересекал глубокий порез, комбинезон на груди пропитан кровью, но жива. Слава богу, жива!
— Марийка, — он погладил слипшиеся от крови волосы.
Веки ее дрогнули, и вот уже расширившиеся от ужаса глаза с ненавистью уставились на него.
Поделиться книгой: