День и ночь

Приехала девочка из деревни, поняла, что юристов много, а работы мало, надо как-то в городе зацепиться. Почему бы и не так?

Койку дали, учат, работа будет….

А там и замуж выскочит, в декрет уйдет.

— Ириш, тебе лет сколько?

— Двадцать три.

Скоро будет двадцать четыре, но это уже детали.

— Парень есть?

— Нет.

Выводы Петровича стремительно подтверждались. Ирина понимала, о чем думает мужчина, но не торопилась его разубеждать.

Зачем?

Все в меру, в свое время…

На столе зазвенел телефон. Петрович протянул руку и снял трубку.

— Опорный пункт полиции номер четыре. Участковый Куницын слушает.

Из трубки, захлебываясь, рванулся истеричный женский голос. Петрович послушал пару минут, потом вздохнул с таким видом, что Ирине даже стало его жалко.

— Хорошо, Марина Ивановна. Сейчас приеду.

Визг продолжился.

— Я же сказал. Сейчас буду.

Дослушать пришлось до конца. Еще примерно минут десять, вставляя "да-да", "конечно" и "собираюсь", Петрович изображал мученика телефонного. Потом визг стих, мужчина положил трубку, осторожно, как гранату, и вздохнул.

— Гнидская.

Мужчины выразили сочувствие всем своим видом.

— Ну что, стажер, собирайся. Потопали.

Ирина кивнула и встала со стула, демонстрируя, что она всегда готова.

Участковые проводили ее взглядом.

* * *

На улице царила ранняя апрельская весна.

Петрович улыбнулся солнышку и повернулся к Ирине.

— Ну, пошли. А то Гнидская весь мозг выест.

— Гнидская? — не удержалась Ирина. — Дал же бог фамилию.

— Вот еще. Так-то она Глинская. Утверждает, что родственница тех самых Глинских, которые мамочка Ивана Грозного. Но такая гнида…

Ирина кивнула.

— А что случилось?

— Да ничего у нее не случилось. Скучно бабе, вот и все. Дети выросли и разъехались подальше от мамуси, а тут еще сосед сверху ремонт затеял. Догадываешься, как не повезло бедолаге?

Ирина догадывалась. Даже сочувствовала.

— А мы что там делать будем?

— Вести разъяснительную работу, — мрачно проворчал Петрович. — Пошли. И давай-ка завтра в джинсах и в удобной обуви.

Ирина кивнула.

Не объяснять же, что она производила первое впечатление. А для этого нужен был костюм и приличный вид. Второго-то шанса его произвести не будет.

А потом можно и в джинсах.

Если ее возьмут на работу, вопрос другой. А стажеру пока форма не полагается. Не выдают.

Идти, по счастью, было недалеко.

Петрович топал вдоль пятиэтажек, с кем-то здоровался, кому-то пожимал руку… чувствовалось, что его в этом районе хорошо знают и уважают.

— Опять…

Иван Петрович решительно свернул с дороги и направился к столу, за которым сидела компания из трех человек.

Ирина определила бы их, как работяг в запое.

Бывают такие, заработают и гулеванят. Потом выйдут из запоя, опять заработают — и опять гулять. Дело житейское, бывает…

— Как дела, Витя?

Один из "работяг" поднялся со скамейки и пожал протянутую руку.

— Потихоньку, Петрович. Ты-то как?

— Наша служба и опасна, и трудна, сам знаешь, а у тебя смена закончилась?

— Да. Ты не волнуйся, Петрович, я свою норму знаю. Выпью ведро — и стоп.

— Ведро — не беда, ты главное, не бушуй.

Витя развел руками почти что с извиняющейся улыбкой.

— Постараюсь, Петрович.

— Всего хорошего.

Иван Петрович козырнул — и направился прочь от скамейки.

Ирина ждала пояснений.

— Это Витя. Человек хороший, работает на буровой платформе, нефтяником. Полгода там, полгода тут.

Ирина хмыкнула.

— Тяжело семье, наверное.

— Жена особо не страдает. Денег он дает достаточно, а остальное… всякое бывает. Сама понимаешь.

Ирина кивнула.

Вот уж что она отлично понимала.

— Вот, приезжает Витек, отдает ей деньги, а на заначку начинает гулять. Потом находится добрая душа, кто-то да стукнет, что жена — неверна, ну и начинается у мужика гон.

— Гон?

— Ага. За любовниками. Гоняется и норовит их рогами забодать.

— А как он узнает — кто?

— Он и не узнает. Тут как повезет.

— А жену он не трогает?

— Нет.

— Хоть тут повезло.

— Гуляла б она поменьше или поосторожнее, — махнул рукой Петрович. — Все, пришли.

Стандартная "брежневка".

Пять этажей, серые прямоугольники бетонных плит, плоская крыша.

Подъезд, стены, окрашенные в зеленый цвет, третий этаж.

Дверь, в которую позвонил Иван Петрович, отличалась от остальных, как Золушка от своих сестер. Фанерная, старая, поставленная во времена коммунизма, когда, как известно, в стране воров не было. И все друг другу доверяли, ага.

Точнее, знали, что лезть бессмысленно, все равно ничего ценного не найдут.

Иван Петрович вздохнул, поправил фуражку и нажал на кнопку звонка. Такого же старого, как и дверь.

Долго ждать не пришлось, дверь распахнулась сразу же, едва не треснув участкового по носу, и на лестничную клетку вылетело — ОНО.

Выглядело это ОНО, как седая женщина преклонных лет, невысокая и полноватая. Но визжала так, что Ирина тут же заподозрила в ней потомка гарпий.

— Наконец-то!!! Часа не прошло!!!

— Здравствуйте, Марина Ивановна.

— Чего — здравствуйте! А это еще что такое?

— Стажер наш, — вежливо ответил Иван Петрович. — Так что у вас случилось?

— А вы не слышите?

Нет, ничего Ирина не слушала. И подозревала, что за визгом этой мадам можно и вовек ничего не услышать. Оглохнешь…

Наконец они оказались в квартире, прислушались…

Примерно через пятнадцать минут послышался робкий стук. Кажется, кто-то пытался заколачивать гвозди. Очень деликатно.

— Вот!!! Прямо же по голове бьют!!!

Иван Петрович вздохнул, покивал, и попрощался с хозяйкой.

Не сразу, конечно.

Пришлось узнать все, что она думает о правительстве, о каждом из министров в частности, о полиции в целом и лично Иване Петровиче.

Про стажера и говорить не приходится.

Ирина поняла — вот из-за таких, как все вышеперечисленные, океаны забиваются пластиком, а бактерии дохнут на подлете.

Но все кончается. Так что они поднялись в квартиру этажом выше, и позвонили. Уже во вполне приличную металлическую дверь.

Им открыл мужчина лет сорока пяти.

— Иван Петрович, здравствуйте.

— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич.

— Опять?

Иван Петрович развел руками. А что поделать? Да, опять, да, снова, да, нет выбора.

— Что в этот раз?